Дорога домой (джен)

Фарамир пришёл в себя оттого, что ветер холодил лицо с одной стороны, с другой был жар недалекого огня, а тело казалось подозрительно лёгким. Вокруг были скалы, звёздная ночь, в которой потрескивал костёр, слышались тихие утомлённые голоса и витал нежный аромат ацеласа. Долгую минуту он лежал, силясь понять, почему проснулся не в своих покоях в Цитадели, а в столь странном месте — а потом память навалилась вся разом.

— Фродо! — хрипло воскликнул он, садясь — вернее, дёрнувшись, чтобы сесть, и совершенно в этом не преуспев; вместо этого удалось только повернуть голову в сторону костра.

— С Фродо-то всё в порядке — во всяком случае, было, когда мы его видели, — сказал Гимли, сидевший ближе всех. — А вот ты нас здорово напугал. Как нашли тебя под ёлками, думали — покойник.

— Где?... Почему? — вопросов накопилось слишком много, а голова немилосердно болела (на ней ощущалась большая шишка), поэтому ничего более путного Фарамир произнести так и не смог; его, однако, поняли правильно.

— Мы посреди нагорья Эмин Майл, — ответил Арагорн, снимая с костра маленький котелок. — Фродо и Сэм взяли лодку и перебрались на другой берег — я видел их с вершины Амон Хена. Мерри и Пиппина схватили орки, сейчас мы гонимся за ними. Это странные орки — они бежали днем и остановились на отдых ближе к ночи. К сожалению, мы недостаточно близко к ним, чтобы пренебречь отдыхом и за ночной переход подобраться и выкрасть наших друзей. Однако и не отстаем — благодаря тебе, друг мой. Ты изрядно убавил их число и вовремя подал сигнал. Да и углубись вы с Фродо в лес чуть дальше — мы бы уже не успели на помощь.

В этот момент Фарамир неожиданно сообразил, что весь прошедший день друзья несли его на себе и снова попытался сесть — на этот раз удачно, пусть и с помощью Гимли, непрерывно ворчащего, что себя ему нужно-таки поберечь; Фарамир заподозрил, что выносливый гном как раз и тащил его на закорках больше остальных.

— Вы могли бы оставить меня — и успели бы нагнать орков, — осторожно произнёс он.

— Ты обижаешь нас, — с легкой улыбкой заметил Леголас. — Но я притворюсь, что не слышал этого, сделав скидку на твоё нездоровье.

Фарамир болезненно улыбнулся — шишка на голове давала о себе знать ежесекундно — и почувствовал, как внутри него растекается невероятное тепло — и отнюдь не от костра. На рассвете они снова тронулись в путь; Арагорн разлил во все фляги отвар из ацеласа, и они все благодарили запасливость Следопыта — до эльфийского мирувора отвару было далеко, но он снимал усталость и прояснял ум. На четвёртый день Фарамир уже мог самостоятельно идти — не бежать, конечно: кружилась голова, и раны от стрел жгло огнем — но это позволяло его товарищам отдохнуть, чему он, стыдясь своей беспомощности, был бесконечно рад. Арагорн с опасением поглядывал на него — но ноги пока не отказывали Фарамиру, а остальное было можно вытерпеть.

В этот же день им встретился отряд всадников под предводительством Йомера. Кажется, племянник короля Теодена был рад встрече не меньше, чем он сам — но невнятная тень омрачала его лицо. Фарамир представил всадникам друзей, и они обменялись последними новостями. В Рохане было тревожно — набеги мордорских орков с одной стороны и урук-хайев Сарумана с другой не давали рохирримам ни единой возможности собрать силы, а король, после гибели сына всё чаще прислушивавшийся к советам Гримы Червослова, почти не принимал участия в управлении страной. Рохану приходилось тяжело — а ведь Арагорн, как и сам Фарамир, собирался просить у короля Теодена помощи в войне с Мордором.

Наконец, они спросили всадников об отряде урук-хайев, который похитил Мерри и Пиппина. Старательно описав, кто такие хоббиты, путники получили однозначный ответ: ни полуросликов, ни детей, ни даже гномов рохирримы не видели, а отряд урук-хайев разгромили подчистую. В ответ на замечание по поводу гномов Гимли презрительно фыркнул, но дела это не меняло: они потеряли след. Арагорн, напротив, в уныние не впадал.

— Не зря меня зовут Следопытом,— сказал он. — Отправимся на место сражения, возможно, там мы что-то найдем. Фарамир, тебе я посоветовал бы скакать в Эдорас.

Собрав всю свою волю в кулак и понимая, что делает откровенную глупость, Фарамир заверил друга, что может продолжать поход — тем более, что Йомер дал им на время свободных коней.

* * *

Некоторое время спустя, трясясь в седле, он на все лады проклинал собственную дурость; с одной стороны, отсутствие необходимости идти по каменистым холмам здорово облегчало жизнь — как и то, что друзьям точно больше не придётся нести его на себе; однако каждый шаг коня отдавался в голове столь невыносимой пульсирующей болью, что даже регулярно прикладываясь к фляге с ацеласом, Фарамир не смог от неё избавиться — только получил ощущение легкой эйфории.

На месте сражения удалось отыскать следы хоббитов, которые вели в лес Фангорн, и все трое путников выдохнули от облегчения: живы! Заночевали на опушке леса — и Фарамир, утомлённый путешествием, отключился практически сразу. Проснулся он ранним утром с ощущением того, что непременно должно что-то произойти — и, помня прошлый опыт, поделился предчувствием с Арагорном.

— Уже произошло, — невесело усмехнулся тот. — Коней украли. Ночью нас навещал Саруман собственной персоной.

Перспектива продолжать путь пешком не так беспокоила Фарамира, как грядущая необходимость явиться к Йомеру без коней. Лошадей рохирримы любили, как собственных детей.

— Саруман, должно быть, и сейчас наблюдает за нами, — встревоженно заметил Леголас, когда они тронулись в путь — в лесу, на влажной и мягкой земле следы сохранялись лучше, и Арагорн без труда вел их.

— Да чтоб ему пусто было! — в сердцах воскликнул Гимли.

— Это не Саруман, — Фарамир отрицательно покачал головой; в лесу чувствовалась некая сила, неотрывно следящая за ними — но эта сила не была злой.

Миг, когда он понял, что это за сила и почему она казалась такой привычной, он не смог забыть за всю свою жизнь — даже будучи глубоким стариком.

Лес, в той части, где они шли, сходился к невысокому обзорному холму — и Арагорн принял решение подняться на него, чтобы осмотреться. На самой вершине холма их ждал сюрприз: спиной к путникам, лицом в сторону степи, на холме сидел старец в белоснежном облачении.

— Саруман! — процедил сквозь зубы Леголас. — Это его я видел ночью, это он увёл наших коней!

— Покажись! — воскликнул Арагорн; измотанные погоней за орками, друзья не склонны были к разумной беседе и на всякий случай приготовили оружие.

Старец повёл плечами, собираясь встать, и Фарамир изумленно выдохнул: сколько раз он видел эту спину в книгохранилище, склонённую над древними манускриптами! Поражённый, он выронил меч, и тот лязгнул о камни, порождая глухую подсердечную боль, никак не связанную с недавними ранами. Того, что он видел, попросту не могло быть — но оно было. Арагорн с Леголасом заговорили с магом, Гимли опасливо перехватил топор, а Фарамир никак не мог поверить в происходящее — слова застряли у него в горле, а небо, кажется, собиралось поменяться с землёй местами. Но, может, такова была магия Сарумана? В Гондоре говорили, что он может зачаровывать людей, лишь беседуя с ними.

— Покажи своё лицо, — глухо и страшно произнес Фарамир, поднимая с земли меч.

Маг в ответ только рассмеялся и снял с головы капюшон.

— Ох, несладко бы пришлось бедняге Саруману, окажись он в самом деле на моём месте!

Издав придушенный вопль, Гимли первый бросился обнимать Митрандира — Арагорн, Фарамир и Леголас отстали от него лишь на мгновение.

На вершине холма они задержались ненадолго — только переговорить о самом насущном — и вскоре отправились в Эдорас. Там их встретили с радушием — и неизвестно, что было этому большей причиной: освобождение короля Теодена от власти чар или готовность пришельцев поддержать Рохан в бою. Фарамир думал, что уже достаточно оправился от ранений, полученных на Амон Хене — но тело, по-видимому, вымотанное гонкой и отсутствием надлежащего лечения, решило иначе. Утром того дня, когда войско рохирримов отправлялось на Хельмову Падь, Фарамира поразила лихорадка, а раны воспалились, и он вынужден был остаться в Золотом Чертоге. Несколько дней спустя он достаточно выздоровел, чтобы сопровождать Йовин, поведшую людей в Дунхарг.