Десятый (гет)

Был объявлен перерыв, чтобы угомонить всех разошедшихся не на шутку магов. В зале стоял шум, собравшиеся громко обсуждали сам процесс, «подлого убийцу» и «ненормальную Грейнджер», ни секунды не смущаясь их непосредственного присутствия. Кругом шныряли репортеры с самопишущими перьями, число наблюдателей и заинтересованных росло с каждой минутой. Гермиона готова была поставить на то, что в Пророке уже напечатали ее дерзкое заявление на первой странице. Уважаемый суд вовсю пользовался передышкой. Кто-то пил чай прямо в зале, некоторые вышли размять ноги, одна пожилая ведьма капала себе в стакан с водой успокоительное зелье.

Воспользовавшись моментом, Гермиона подошла к Малфою, который запрокинул голову назад и прикрыл глаза.

— Тебе плохо? — тихо спросила она, оглядываясь вокруг, чтобы никто не заметил их взаимодействия.

— Прекрасно себя чувствую, — он скривил рот в ухмылке.

В его случае здоровый сарказм это неплохой знак, решила Гермиона.

— Хочешь пить? — она заметила, что он смотрит на Кингсли, который как раз с удовольствием отхлебывал свой чай из изящной кружки.

Малфой болезненно поморщился и отвернулся. Это вполне можно было расценивать как «да». Гермиона подозвала проходившего мимо эльфа.

— Тобби, если тебя не затруднит, подай, пожалуйста, мистеру Малфою стакан воды.

— А что-то не меняется, да, Грейнджер? — он фыркнул и повел плечами, разминая их.

Он взял стакан, предложенный Тобби, но цепи не позволили бы донести его до лица, поэтому ему пришлось склониться. Пил он жадно, чуть прикрыв глаза. Шум в зале слегка стих, собравшиеся начали обращать внимание на общение подсудимого и его защитника. Гермиона отошла на несколько шагов, а Малфой отдал пустой стакан эльфам. Ей безумно хотелось сказать ему хотя бы несколько слов личных, без свидетелей. Или улыбнуться, ободряюще погладить по острому плечу. Предупредить, чтобы молча ждал, уверить в предстоящей победе.

— Перерыв окончен, прошу всех занять свои места! — провозгласил Кингсли. — Мисс Грейнджер, прошу, продолжайте.

— Три покушения, которые так любезно упомянул мистер Каррингтон, — начала Гермиона, — являются основными вменяемыми подсудимому обвинениями. Это — проклятое ожерелье, переданное через студентку Хогвартса мисс Бэлл; отравленная медовуха и, наконец, его действия на Башне. Я прошу уважаемый суд обратиться за свидетельством к Омуту номер два. На этот раз вам будут показаны мои личные воспоминания.

Омут развернулся, как и в прошлый раз, в его плотном тумане заскользили тени минувших событий. Гермиона вздрогнула и обняла себя за плечи, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями.

Гермиона сидит за партой в просторном классе. Перед ней пустой котел, рядом листает учебник Гарри Поттер. На задних партах кто-то из слизеринцев комментирует отсутствие Рона в особенно нелестном тоне, Гарри морщится, но не реагирует на провокации.

— Как Рон? — тихо спрашивает он.

— Мадам Помфри напоила его настоями, как только он очнулся, и выпроводила меня на занятия, — шепчет в ответ Гермиона, — как думаешь, почему Слизнорт так задерживается?

— Наверное, вчерашняя история с медовухой…

— Минус десять очков с Гриффиндора! — в класс врывается профессор Снейп, полы его мантии разлетаются от быстрой ходьбы. — Поттер, вы когда-нибудь закрываете свой рот? Открываем страницу… Впрочем, к черту страницы!

Снейп пролетает между рядами, касанием палочки наполняет котлы учеников разными субстанциями. Когда он проходит мимо Драко Малфоя, незаметно касается его плеча рукой, Гермиона как раз пристально смотрит в их сторону.

— У вас ровно половина часа, прежде чем котлы опустеют. Необходимо определить состав, название, назначение. Для особенно пустоголовых, — он разворачивается лицом к классу, — да-да, мистер Лонгботтом, не советую пробовать содержимое вашего котла на вкус!

Со слизеринской половины класса слышатся плохо сдерживаемые смешки.

В долю секунды класс заполняют густые клубы черного дыма.

— Не вставать с мест! — рявкает Снейп, дым постепенно рассеивается, а его палочка светится ярким белым светом.

Малфой вскакивает, опрокинув стул, и выбегает из класса.

— Мисс Грейнджер, будьте так добры проводить мистера Малфоя в больничное крыло. Очевидно, что сидеть рядом с мисс Дэвис опасно для здоровья. Минус двадцать…

Гермиона вылетает вслед за Малфоем. Коридор пуст, она мечется в одну сторону, в другую, вдруг видит его у витражного окна, прижавшегося лбом ко стеклу.

— Драко, что с тобой? — подбегает, хватает за руку, разворачивает к себе лицом.

— Дэвис… — он хрипит, прижимает к груди левую руку.

— Идти можешь? — Гермиона приобнимает его за плечи, увлекает в сторону лестниц.

Несколько пролетов и коридор спустя они в ее комнате. Гермиона усаживает его на кровать, подпихнув под спину подушки. Малфой закатывает рукав и отчаянно скребет кожу предплечья ногтями.

— Тише, тише, дай сюда, — хватает его запястье, вытягивает руку к себе, пшикает из белого флакончика прямо на метку, — этот должен действовать сильнее.

Драко шипит, сжимает зубы, жмурит глаза.

— Лучше?

— Вроде, — Малфой заваливается на кровать, прижимает к себе руку. — Эта дура безмозглая разбрызгала какое-то обезболивающее зелье вокруг себя. Похоже, капля попала мне на руку, а он почувствовал воздействие.

Малфой падает лицом в подушку.

— Тебя не было утром в Большом Зале.

Гермиона пожимает плечами.

— Я была у Рона в больничном крыле. Слизнорт напоил его какой-то отравой.

— Что?! Повтори! — Малфой вскакивает на ноги, морщится от боли в руке.

— Я была у Рона, — медленно отвечает Гермиона. — А что… что ты знаешь об этом?

Он не отвечает, растерянно смотрит под ноги.

— Слизнорт сказал, что он сам хотел ее подарить… профессору Дамблдору. Малфой?

Гермиона подходит к нему ближе, но он отворачивается, прячет лицо.

— Это ты подсунул Слизнорту отравленную медовуху? — требует ответа. — Я слышала, как он сказал Дамблдору, что хотел подарить ее ему!

— Я…

— Малфой…

Гермиона сжимает раскрывшийся рот рукой. Медленно опускается на стул, всхлипывает.

— Гарри был прав.

— Грейнджер, подожди, — он опускается рядом с ней, пытается отнять ее руки от лица, — у меня не было выхода, помнишь? Да послушай же ты!

— А Кэти… Это ты проклял ожерелье, Драко? — голос тихий, слабый, не отнимает руки от лица.

Малфой молчит.

— Иди, — вдруг встает, отходит к единственному в комнате окну, — доложи обо всем в Орден. Давно бы пора.

Молчание затягивается.

— Тогда Лорд убьет тебя и твою семью, — Гермиона не спрашивает, утверждает, избегая смотреть на застывшую у окна фигуру.

— Или Дамблдора. Это ведь тупик, Грейнджер.

— Расскажи мне, — глухо, тихо просит она. — Кэти все еще без сознания. Рон мог погибнуть…

— Плевать я хотел на твоего драгоценного Уизела, — огрызается Малфой. — Этого вообще не должно было произойти! Как вы втроем умудряетесь влипнуть в любую неприятность?! Даже если ловушка расставлена для другого… Каждый же хренов раз.

— Ловушка, Малфой?!

— А ты думаешь, я просто разбросал по Хогвартсу отравленные напитки и проклятые вещи, вдруг клюнет хоть на одну?! — отвернувшись от окна, он кричит, голос срывается. — Ты думаешь, я идиот, Грейнджер? К твоему сведению, если бы не вы, рыжий придурок и тупоголовая Бэлл, все могло бы случиться совсем иначе!

— Например?

— Ожерелье было проклято. Сильно. Так сильно, что даже я видел магию, исходящую от него. Я хотел, чтобы оно предупредило Дамблдора о покушениях. Чтобы он был осторожен. А эта дура решила его примерить! Он бы и пальцем его не тронул!

— Драко, пожалуйста…

Гермиона кусает губы, украдкой вытирает глаза тыльной стороной ладони. Малфой меряет комнату шагами, избегает взгляда.

— Я подкинул отравленную медовуху Слизнорту. Я налил туда смесь из самых явно пахнущих ядов. Любой, хоть немного соображающий в искусстве зельеварения волшебник, за версту бы это учуял. А старый маразматик поит ею учеников… Лучше бы он выпил сам! Более бездарного преподавателя не было в Хогвартсе! Долбанутая Трелони компетентней его, Мерлин свидетель!

Он вдруг выдохся. Остановился, понурил голову.

— Я не хотел никому навредить, Грейнджер. Я могу сбить с метлы, подставить на баллы, издеваться над первокурсниками. Ты думаешь, я смогу убить?

Смотрит на нее, ждет ответа на вопрос, но не получает его.

— Я не знаю, Драко.

— И я. Тогда действительно тебе лучше его предупредить.

— Я не стану.

— Почему? — на лице изумление, шок.

— Поэтому.

Гермиона в два шага преодолевает расстояние, разделяющее их.

Комната старосты Грейнджер вдруг покрылась рябью, и, смазав изображение, Омут свернулся.

Тишину, повисшую в зале, можно было резать ножом. Гермиона чуть запрокинула голову и зажмурила глаза, умоляя ненужные сейчас слезы не проливаться. В этой вязкой тишине она вдруг отчетливо услышала тяжелое дыхание Драко. Повернулась. Он смотрел на нее так… странно. Эти серые полупрозрачные глаза… Он словно искал что-то в ней, рассматривал, задумчиво вглядываясь в ее лицо. У Гермионы перехватило дыхание, она не могла, просто не имела права отвести взгляд, которым пыталась сказать ему что-то, сама пока не представляла, что именно.

Гермиона слышала, как Каррингтон распинался, обвиняя ее в пособничестве, сокрытии и преступной связи. Как срывался на хриплый визг, призывая арестовать ее прямо в зале.

Она смотрела Драко в глаза. В этот самый момент ничего важнее не было, ничего важнее этого. Казалось, еще чуть-чуть, и растает лед, ярким лучом проскользнет тепло в его ответном, таком странном взгляде.

Потом вышел Гарри, необычно суровым голосом заявил, что поддерживает кампанию по пересмотру дел осужденных Пожирателей. Что считает подсудимого невиновным ввиду отсутствия каких-либо прямых доказательств его вины. Затем обратился к министру.

— …и я считаю недопустимым то, с каким рвением уважаемый мистер Каррингтон сейчас пытался унизить человека, которому мы обязаны нашими жизнями, ничуть не меньше, чем остальным героям войны.

Гермиона вздрогнула, осознав, что речь идет теперь о ней. Гарри поймал ее взгляд и едва заметно подмигнул, сверкнув очками. Даже дыхание вдруг перехватило, как это было похоже на…

— Я прошу уважаемый суд освободить мистера Малфоя. Дополнительно я бы хотел принести лично свои извинения за то, в каких нечеловеческих условиях содержат узников. Наше общество застряло в эпохе Средневековья. И пока мы не разожгли костры, я считаю, что необходимо срочно поддержать инициативу мисс Грейнджер по проверке Азкабана и пересмотру дел всех заключенных.

Гермионе казалось, ее ударили по голове подушкой. В ушах звенело, перед глазами все кружилось. Еще чуть-чуть, и она бы упала в обморок, что было ей крайне несвойственно. Драко тоже пребывал в состоянии глубокого шока, он изумленно таращился на Гарри, который торжественно подошёл к нему и пожал руку, чуть склонив голову. Было непонятно издалека, ответил ли он на рукопожатие, насколько это вообще возможно со скованными руками.

А потом началась настоящая суматоха. Суд превратился в балаган. За несколько минут было нарушено больше двух десятков протоколов, все спустились со своих трибун, громко обсуждали и одобрительно хлопали Гарри по плечу. Решение об освобождении Малфоя было принято практически единогласно, Каррингтон даже как-то потерялся среди всего этого сумасшествия. Несколько человек его сторонников скрипели зубами, но молчали. Гермиону оттеснили в сторону. Она не видела, как освободили Драко. Но несколько минут спустя его вывели из зала под руки. Рядом шагал дежурный колдомедик, на ходу копаясь в немаленьком чемоданчике с зельями.

Гермиона пошла было следом, но теплая ладонь Гарри легла ей на плечо.

— Идем, — сказал он, — Кингсли ждет. С Малфоем все будет в порядке.

И она потеряла его из виду в толпе.