Проклятые дети - работа над ошибками. Часть I - Открытия (джен)

Хэллоуин выпал в этом году на воскресенье, и праздничному ужину предшествовал поход в Хогсмид. Скорпиус ушёл на свидание с Лили, договорившись встретиться с Альбусом позже вечером. С одной стороны, Альбус был рад за сестру и друга, с другой — ему стало одиноко. На четвёртом курсе Хогсмид для них был закрыт, но на третьем они оба бывали там — Джинни, видимо, узнав от отца о выходке Альбуса с разрешением, прислала ему своё, и уж его он не посмел сжечь.

После того, как Скорпиус (несколько раз проверив, хорошо ли сидит на нём новая мантия) убежал за Лили, Альбус решил всё же прогуляться до Хогсмида, но идти туда одному, в то время как по дороге рядом шагали парочки и компании, было довольно печально. Представив, как жалко он, должно быть, выглядит со стороны, Альбус окончательно расстроился и замедлил шаг настолько, чтобы оказаться в самом хвосте толпы. И тут со спины на него кто-то налетел с такой силой, что почти сбил Альбуса с ног.

— Эй! — возмутился он, оборачиваясь. На уровне его плеча сияли огромные голубые — в отца — глазищи Хьюго.

— Альбус! — затараторил он. — Вот здорово, что ты здесь! Я думал, ты уйдёшь со своим другом, и мне придётся идти одному — Фреду-то ещё нельзя в Хогсмид! Я ещё ни разу там не был, в смысле, пока учился в школе — раньше меня папа брал иногда в наш магазин, но я плохо помню, и кроме магазина ничего не видел. Я же могу пойти с тобой? Покажешь мне, как там и что?

— А из твоих одноклассников, — осторожно спросил Альбус, — никто не идёт?

— Все идут, — пожал плечами Хьюго, — но они… После того, как мы с Джеймсом и Фредом взорвали туалет и потеряли по 50 баллов каждый…

О, да! Альбус вспомнил эту историю. После отъезда Роуз, Хьюго заметно изменился — стал свободнее и хулиганистее. Он учился на Рэйвенкло, но авторитет Роуз доставал его и там, а теперь, очевидно, он, наконец, расслабился. Альбус и Джеймс старались общаться с кузенами хотя бы раз в неделю на выходных — вытаскивали их на пикник у озера, выводили на квиддичную площадку (Альбус поддался на уговоры Джеймса и стал летать с ними; учитывая, что при этом братья Поттеры, как считалось, учили младших кузенов приёмам управления метлой, Альбус смог извлечь для себя несколько полезных уроков), а если погода была плохая, собирались в одном из пустых классов и играли в шахматы. Иногда к ним присоединялись Лили и Скорпиус, но когда эти двое оказывались рядом, они были потеряны для общества, закапываясь в очередную редкую книгу, которые по очереди брали в запретной секции — Лили просила разрешения у Невилла, а Скорпиус — у Хагрида. Подпись Хагрида всегда вызывала у мадам Пинс острый приступ подозрительности, но возразить она ничего не могла — подпись преподавателя есть подпись преподавателя.

Видимо, в одну из таких встреч Джеймс и подбил младших кузенов на «подвиг» втайне от Альбуса и Скорпиуса, вопреки предположению, что именно эти двое и должны принести ему удачу в его сомнительном предприятии. Как он объяснял им потом — вам всё равно нельзя было участвовать, взрыв в туалете вам вряд ли бы простили после истории с хроноворотами, и зачем тогда знать лишнее? Теперь, мол, ваша совесть чиста.

Альбус не мог согласиться с ним в полной мере: Хаффлпафф, Рэйвенкло и Гриффиндор лишись по пятьдесят баллов каждый за эту выходку, и Слизерин вышел в лидеры межфакультетского соревнования. То есть, можно было подумать, что они со Скорпиусом знали о готовящемся покушении на целостность облюбованных Миртл унитазов, и намеренно не сообщили об этом директору. Его бесило, что многие слизеринцы в это верили и — хуже всего — считали правильным. Так или иначе, теперь у Хьюго проблемы, а друзей на собственном факультете он, кажется, не завёл. Хотя, вспомнил Альбус, для рэйвенкловцев это не редкость — они либо были одиночками, либо дружили со студентами других факультетов. «Интересно, почему так?» — подумал он, но вслух спросил:

— Как дела у Фреда? Тоже пониженная популярность?

— Вот уж НЕТ! — Хьюго сделал большие глаза. — Хаффлпафф и так не был в лидерах, этот взрыв, скорее, уравнял шансы — в минус-то счёт не уходит, а год только начался. К тому же, он ещё мелкота — первый курс, а участвовал в этом вместе с нами. Я всего-то на третьем, но для них и это — старший, а Джеймс вообще семикурсник. Так что Фред теперь — герой класса, кажется, дядя Джордж очень им гордится. Когда нас всех вызвали к Макгонагалл, и там были папа, твой отец и Джордж, то нам от отцов досталось, а Джордж сказал: «Очень плохо, Фред» таким тоном, что мы поняли — он в восторге! Ещё и подмигнул нам. Правда, после этого директор выставила нас, и минут пять распекала его — мы под дверью подслушивали, но не думаю, что он испугался, потому что, когда мы вернулись, Джордж улыбался. А вот Джеймса лишили Хогсмида до конца года. Надо, наверное, им с Фредом что-нибудь принести из «Сладкого королевства»?

Альбусу эта мысль в голову не приходила. На Джеймса он всё ещё сердился, но, услышав в пересказе Хьюго речь собственного отца, адресованную брату на том памятном собрании у Макгонагалл, решил, что тот, пожалуй, достаточно наказан, и согласился внести свой вклад в покупку утешительных подарков для оставшихся в школе нарушителей.

Альбус никогда не был в восторге от походов в Хогсмид, но сейчас, когда фанаты отца к нему, наконец, привыкли настолько, что уже не обращали внимания, и одноклассники перестали дразнить при каждом удобном случае, он понял, что здесь может быть интересно. Благодаря тому, что с ним был Хьюго, он словно видел волшебную деревню глазами кузена, и его энтузиазм неофита передавался самому Альбусу. Ему было приятно, что он здесь уже всё знает, и каждый раз, как он показывал Хьюго очередное интересное место, он чувствовал себя дарителем — будто делился с кузеном частью волшебной деревни.

Для начала они посидели в «Трёх мётлах», прихватив перед выходом сливочного пива для Джеймса, затем закупились в «Сладком королевстве», потом зашли в «Зонко» — продавец за прилавком был приятелем Рона и согласился оставить их покупки у себя, чтобы они не оттягивали им руки во время прогулки. Затем Хьюго убедил Альбуса сделать то, на что он так и не решился ни в один из своих прежних визитов сюда — зайти в Воющую хижину. После войны она стала мемориалом, здесь были Чары Сохранения, поэтому ничто не поменялось со дня гибели профессора Снейпа.

Они зашли в тёмное помещение со свисающими со стен тут и там обрывками обоев, всюду была паутина, кое-где сохранилась покосившаяся и обгрызенная мебель. На доске у входа была кратко пересказана история Римуса Люпина, его невольного покушения на Снейпа (без упоминания о том, кто это покушение организовал), и говорилось о том, что пережитый ужас подтолкнул Северуса Снейпа к изобретению улучшенного Ликантропного зелья, которым теперь пользуются все законопослушные оборотни Британии.

В комнате, где погиб профессор, также имелась памятная доска — над тем местом, где до сих пор на полу виднелось пятно крови:

«Здесь 1 мая 1998 года преступный тёмный маг Вольдеморт натравил свою ядовитую змею Нагини на директора Хогвартса, профессора Северуса Снейпа. Профессор Снейп погиб как герой, до последнего заботясь о том, чтобы ценные сведения, сыгравшие решающую роль в Победе в Великой Войне Волшебников, были переданы противникам Вольдеморта. На протяжении войны он не раз проявлял смелость и изобретательность, рискуя своей жизнью ради спасения других.

«Пусть же сама Смерть склонит здесь голову в знак уважения к необыкновенной храбрости Северуса Снейпа». — Г.Дж. Поттер».

Альбус дотронулся до выгравированных на табличке слов отца. Он чувствовал, что слёзы подкатывают к горлу, и еле сдерживался, чтобы не расплакаться перед Хьюго. Он вспоминал, что говорил ему Скорпиус о том, как в другом мире, где профессор, чьё имя он носил, снова пожертвовал собой, чтобы спасти магический мир, который умел ценить его только мёртвым. Вспоминал, как Снейп сказал о нём — я горд, что он носит моё имя. Альбус тоже гордился им теперь, и их общим факультетом, куда так боялся попасть когда-то…

Только на самом деле всего этого не было. Профессор Снейп никогда не узнал, что Гарри Поттер назвал сына в его честь, он умер здесь, на этом грязном полу, в этой затхлой дыре, которая словно ждала его с того самого дня, когда впервые чуть не стала его могилой, звала его остаться в ней навечно. И никаким хроноворотам этого не изменить.

— Знаешь, что удивляет меня больше всего в этой истории с первым покушением на Снейпа? — задумчиво сказал Хьюго.

Альбус глубоко вдохнул и повернулся к кузену спиной, делая вид, что разглядывает стену.

— Что? — постарался он сказать обычным тоном, не показывая своих чувств.

— То, как повёл себя Дамблдор, — ответил Хьюго, и это так заинтересовало Альбуса, что он повернулся к кузену лицом.

— А как он себя повёл? — нахмурился Альбус.

— Во-первых, крёстного Гарри, этого Сириуса, который всё это подстроил, считай, почти не наказали. На первой табличке нет его имени, но мы-то знаем, кто это был. Из того, что рассказывал твой отец, следует, что Сириуса Блэка даже от школы не отстранили, как, например, сейчас Роуз, а ведь это — если называть вещи своими именами — было покушение на убийство.

Альбус задумчиво кивнул. Он не любил, когда отец пускался в ностальгические воспоминания о деде и его друзьях, и теперь чувствовал, что упустил немало важной информации.

— Ты прав, — согласился он. — Это странно. Продолжай.

— Твой отец говорил, что Дамблдор хотел скрыть происшествие ради отца Тедди, Римуса Люпина. Возможно, поэтому серьёзного наказания не было — его пришлось бы всем объяснять, но тут возникает «во-вторых».

— «Во-вторых»?

— Я понимаю, что Дамблдор хотел защитить отца Тедди, но разве это было честно по отношению к Снейпу, убедить его молчать? Первое и главное в психологической реабилитации пострадавших — дать им возможность выговориться! Помнишь, в маггловских сериалах об этом часто говорят — ты же смотрел с нами «Восприятие», и «Менталиста», и мама тоже как-то говорила об этом, когда они с папой обсуждали, кто и как справлялся с последствиями войны. В общем, представь — он был чуть старше меня и чуть младше тебя, когда это случилось. Его едва не убили, причём намеренно, его спас человек, который его ненавидел, да и то, скорее всего лишь потому, что иначе под ударом оказался бы его друг-оборотень. Просто представь себе — пережить такой ужас, и хранить его в тайне, не иметь возможности выговориться. Знать, что твои несостоявшиеся убийцы всё ещё рядом и не наказаны должным образом.

Альбус вспомнил, как недавно сорвался Скорпиус, пытавшийся на протяжении года хранить пугавшую его тайну, и ужаснулся тому, о чём говорил Хьюго — он был прав, со Снейпом поступили чудовищно ещё тогда, и сделал это не кто-нибудь, а великий волшебник Альбус Дамблдор.

— Но и это ещё не всё, — продолжал Хьюго. — Я ведь почему этим заинтересовался, почему стал расспрашивать твоего отца про подробности именно этой истории — однажды услышал, как речь зашла о том, что в школе отец Скорпиуса называл мою маму грязнокровкой, и потом дядя Гарри рассказал про случай у озера.

Альбус кивнул — про трагический случай у озера, положивший конец отношениям Лили Эванс и Северуса Снейпа, в их семье знали. Отец нередко приводил его как пример того, что случайно вырвавшееся слово может обойтись очень дорого.

— В общем, как-то их разговор вышел на то, что даже тогда он не выдал Люпина, хотя уже точно знал правду, покушение было раньше. А ведь мог не Лили оскорбить, а крикнуть Люпину — «оборотень!», и всё, прощай Хогвартс. Так вот, что меня поражает — как Дамблдор это допустил? Сириус Блэк и Джеймс Поттер, судя по всему, издевались над Снейпом задолго до покушения — предположим, об этом директор мог не знать, в школе множество студентов, но уже после покушения-то он должен был сообразить, что к чему, и следить за ними особенно тщательно, разве нет?

— Ты прав, — согласился Альбус, поражённый тем, каким образом Хьюго расставил акценты в этой истории. — Макгонагалл извинилась перед нами за то, что не смогла защитить Лили от Роуз, но жизни Лили ничего не угрожало. А тут в школе происходит попытка убийства, директор обнаруживает чудовищный конфликт между учениками и… Просит жертву молчать? И на этом всё? Допустим, деда с Сириусом отлучили от Хогсмида, как нас в прошлом году, но… Как это вышло, что они по-прежнему могли нападать на него? Как это Дамблдор не сделал ничего, чтобы у них даже мысли не возникло приблизиться к Северусу Снейпу? Дамблдор был директором, он отвечал за них! Макгонагалл постоянно говорит, что на старостах лежит особая ответственность, но у директора-то эта ответственность гораздо выше. А он… просто пустил всё на самотёк, так выходит?

— Вот! Ты меня понимаешь! — горячо ответил Хьюго. — И это… Не то, чтобы не даёт мне покоя, но это настораживает меня. Дамблдор почитается чуть ли не святым, и уж точно — лучшим директором Хогвартса во все времена, но…

— Очень большое «но», Хьюго, я согласен. Как ты до всего этого додумался?

— Да знаешь, — на губах Хьюго появилась полуулыбка, — довольно забавный был повод. Роуз иногда говорила, что она знает зелья так хорошо, что если бы попала в прошлое, сам Северус Снейп высоко оценил бы её знания, даже если бы она по-прежнему училась на Гриффиндоре. А меня так достало её зазнайство, что я решил доказать — ничего бы у неё не вышло, если уж у мамы не получилось, никто бы не смог. Я стал читать про Снейпа, слушать, что о нём говорят, собирать информацию.

Потом так увлёкся, что забыл, с чего это начал, и до того, чтобы утереть нос Роуз, мне уже не было никакого дела. Просто по всему выходило, что с самого начала у Снейпа было не очень-то много возможностей оказаться на стороне Дамблдора. Да и сам Дамблдор в каком-то смысле дал ему понять, что связи важнее справедливости — наверняка Снейп считал, что директор благоволил мародёрам потому, что сам учился на Гриффиндоре. И когда школа не смогла его защитить от нападок гриффиндорцев, решил, что справедливости вообще не бывает. Я пришёл к выводу — удивительно не то, что он оказался на стороне Вольдеморта, а то, что он перешёл на другую сторону.

Альбус снова кивнул, на некоторое время воцарилось молчание.

— А я боялся, — наконец заговорил Альбус, — боялся узнавать о нём больше. Сначала потому, что Джеймс дразнил меня Слизерином, затем потому, что я действительно на него попал, и я боялся найти в себе какие-то черты… Что-то, что роднило бы меня со Снейпом-Пожирателем смерти. Наверное, поэтому я никогда прежде не приходил сюда. Хорошо, что ты меня привёл. И поделился своими мыслями.

— Да. Я всегда хотел здесь побывать и, не знаю, почтить его память, наверное.

Они снова замолчали. Тишину нарушил голос Лили:

— Я же говорила тебе — они здесь. Если Альбуса видели с Хьюго, значит, Хьюго приведёт его сюда.

Лили со Скорпиусом стояли в дверях. Лили улыбнулась кузену, но взгляд Скорпиуса был прикован к кровавому пятну, возле которого стоял Альбус. Скорпиус пересёк комнату и встал рядом с другом.

— Не знаю, что страшнее — дементоры, или это, — тихо сказал он. — Надеюсь… Надеюсь, он хотя бы не сильно мучился. Не долго.

— Он успел передать отцу воспоминания, — пожал плечами Альбус. — Не знаю, сколько времени на это ушло.

— Думаю, он был так сконцентрирован на происходящем, что мог не замечать боли, — заметил Скорпиус, вспоминая свой опыт общения с профессором.

— Хотя она, должно быть, была адская, — Хьюго подошёл к ним. — Когда змея покусала дедушку Артура, она не использовала яд, но он всё равно вспоминает об этом с ужасом. А в Снейпа эта тварь выпустила столько яда, что его лицо почернело к тому моменту, как папа с мамой пришли, чтобы забрать его тело в замок. Никто не заслуживает такой судьбы, но — из того, что я знаю о нём — он меньше всех. У него в жизни было так мало счастья, что это просто нечестно — умирать, почти не жив.

Они ещё немного помолчали. Порыв холодного ветра, влетевший, сквозь разбитое окно, заставил их поёжиться.

— Пойдём? — предложил Скорпиус.

— Подожди, — сказала Лили. Она достала палочку, наколдовала букет белых лилий, встала на колени и осторожно положила их поверх кровавого пятна. — Я знаю, что это вроде мемориала, и здесь ничего нельзя менять, но, думаю, нам можно.

— Нам нужно, — ответил Альбус.

На обратном пути они молчали до самого «Зонко», где Альбус и Хьюго оставили свои покупки.

— Как ты думаешь, можем мы вернуться в школу тайным ходом? — спросил Скорпиус Альбуса. — Что-то совсем нет настроения шататься в толпе.

— Это было бы очень круто! — оживился Хьюго. — В нашем магазине есть тайный ход, а я ещё там не был — по-моему, это неправильно.

— Школу запрещено покидать по тайным ходам, но про возвращение ничего не сказано, — заметил Альбус, и они — с разрешения продавца — спустились в подвал и пошли в Хогвартс по тёплому тоннелю, вместо того, чтобы трястись от налетевшего на деревню ледяного ветра. Правда, из-за бесконечных ступенек, они пожалели о своём решении, но, даже несмотря на долгие подъёмы, друзья оказались в школе намного быстрее, чем если бы шли по обычной дороге.

Пока Лили и Хьюго на ходу обменивались впечатлениями от первого самостоятельного — без родителей — посещения Хогсмида, Альбус тихо пересказал Скорпиусу, о чём они говорили с Хьюго в Воющей хижине, и под конец добавил:

— Мне тяжело носить его имя. Теперь, когда я думаю об этом — о всей этой несправедливости. И это плюс к тому, о чём я говорил тебе раньше — не понимаю, почему он предложил помощь твоему отцу только в самом конце, когда всё зашло слишком далеко, а не тогда, когда можно было предотвратить те покушения… Мало мне было проблем с фамилией, теперь ещё и имя не то, чтобы радует.

— Как насчёт того, чтобы просто считать это твоим именем, — предложил Скорпиус. — Безо всяких «в честь». Для меня ты всегда был просто Альбусом. Ты Альбус Поттер — мой лучший друг, а Дамблдор — он просто твой тёзка. Мало ли кого как зовут, некоторые вот с именем Том живут, и ничего!

Альбус благодарно рассмеялся.

* * *

До начала праздника оставалось ещё два часа, и они направились к гостиной Гриффиндора — передать гостинцы Джеймсу. Сперва, они хотели подождать, пока кто-нибудь будет заходить, но в замке было довольно безлюдно, и Скорпиус решился попробовать послать говорящего патронуса.

— Ничего себе! — выпалил Джеймс, выскакивая из-за гобелена, словно чёрт из табакерки. — Говорящего даже я пока не умею!

— Можешь начинать напиваться с горя, — Альбус протянул ему бутылочку сливочного пива. — Но лично я вообще никакого не умею — только серебристая дымка.

— Прости, брат, но, как по-твоему, с какой стороны наши предки были домовиками — с материнской или с отцовской? — прищурился Джеймс, забирая пиво. — Потому что опьянеть с этого может только эльф. Хотя за заботу спасибо, я ценю.

— Я ставлю на бабушку Молли, — хихикнула Лили. — Эта тяга к домашнему труду, несмотря на помощниц, которых ей нанимают мама и дяди, выглядит подозрительно!

— В таком случае, я тоже частично домовой эльф? — спросил у неё Скорпиус.

— А ты рвёшься перестирывать только что выстиранные простыни, потому, что тебе кажется — никто во всём мире, кроме тебя, не знает, как это делать правильно? — усмехнулась Лили. — Тогда поздравляю, ты в клубе.

— Я вообще не знаю, как их стирать, — признался Скорпиус. — Но Прюэтты и Малфои в родстве, так что, если рассуждать логически…

— О, — вмешался Хьюго, — перескажи это рассуждение своему дедушке и засними его реакцию на видео, потом покажи нашему дедушке Артуру — вот у него счастье будет! У них же какая-то древняя вражда, я не путаю?

— Не путаешь, — ответил Скорпиус. — И если я последую твоему совету, то меня выгонят из поместья, сотрут с фамильного древа и лишат наследства. Причём ещё до того, как я открою рот — ровно в тот момент, когда у меня в руках окажется маггловская камера.

— Можно установить скрытую, — со знанием дела заметил Хьюго.

— Да, это сильно поможет! — закатил глаза Скорпиус.

— Не волнуйся, если тебя лишат наследства, я тебя прокормлю, — поддразнила его Лили. — Я же богатая невеста.

— Ещё чего, — возмутился Джеймс, хлопнув Скорпиуса по плечу. — Он сам себе заработает! Такого вратаря любая команда с удовольствием возьмёт.

— Вообще-то у папы были на тебя какие-то грандиозные планы в магазине на лето, так что я бы не торопился на твоём месте в квиддич, — серьёзно заметил Хьюго таким тоном, будто Скорпиус уже взял перо, чтобы подписать спортивный контракт.

— Слушая вас, я начинаю верить в родство нашей семьи с домовыми эльфами, — вздохнул Альбус. — Одного взгляда на пиво хватило, чтобы начать нести пьяный бред!

— Кстати о семье, — оживился Хьюго. — Устроим семейные посиделки? Время ещё есть, а у меня тут сладости для Фреда.

— Предлагаю класс чар, — тут же согласился Джеймс, — Флитвик точно занят — украшает зал. Скорп, пошлёшь нашему Фредди патронуса? Пусть тоже порадуется. Только скажи, чтобы ждал один у входа в кухню, и что дело секретное, не хватало, чтобы за ним половина его класса увязалась, они же теперь за ним хвостом ходят — герой!

Альбус недовольно кашлянул, услышав это.

— Всё ещё дуешься, братишка? — усмехнулся Джеймс, пока Скорпиус выполнял его просьбу.

— Безусловно, — церемонно ответил Альбус. — Вам сошло с рук возмутительное безобразие, а я даже не знаю, как вам это удалось! Не безобразие, а незначительные последствия я имею в виду.

— Это всё Хьюго! — восторженно отозвался Джеймс. — Он был великолепен! Состряпал такую защитную речь, что у меня челюсть отвисла. Сказал, что этот взрыв был… Как это? А! Актом политического террора, направленного на борьбу за права угнетённых, а именно — Плаксы Миртл, туалет которой не ремонтируется десятилетиями. Признаться, когда я убалтывал Миртл помочь нам и говорил, что благодаря нашему грандиозному плану у неё наконец-то проведут ремонт, я не думал, что Хьюго сможет это так вывернуть! Просто хотел подкупить Миртл возможностью вдоволь пообщаться с рабочими — её эта перспектива очень привлекает!

— Эй, — возмутился Скорпиус, только сейчас отпустивший патронуса, — так нечестно! Я тоже хочу послушать. И советую тебе, Джеймс Поттер, научиться выговаривать моё имя целиком.

— Не огорчайся, — поддразнил брата Альбус. — Ты пропустил всего три буквы в его имени, Джей. Но надо навёрстывать — хорошо бы повторить весь алфавит, как-никак, Ж.А.Б.А. в этом году, кто знает, возможно, там тебе понадобятся и другие буквы!

— Не волнуйся, братишка, — в тон ему ответил Джеймс. — Понадобятся — придумаю новые! Я за мантией, потом за Фредом, чтобы за ним никто не увязался.

— Прихвати еды из кухни, — попросила Лили. — Я голодная. Мы съели столько сладостей, что я на обычную еду смотреть не могла, а теперь, боюсь, не дотерплю до ужина.

— И что сделаешь? — заинтересовался Джеймс. — Сожрёшь все наши сладости?

— Нет, — фыркнула Лили. — Сожру вас, и начну с тебя Джеймс Сириус Поттер!

Джеймс расхохотался и назвал Полной Даме пароль:

— «Джеймс Поттер — бабуин с палочкой». Чёрт, теперь даже мне самому от этого смешно, — прокомментировал он попытку декана Лонгботтома пристыдить неугомонного студента с помощью пароля. — Встретимся в классе чар!

* * *

Они устроились на подушках, которые хранились в этом классе для отработки манящих чар, разложили их кругом, в центр свалили гору сладостей и корзинку праздничной еды от домовых эльфов. Джеймс, Хьюго и Фред в красках описывали свои приключения со взрывающимися унитазами, Альбус хмурился и немножко ворчал, Лили возмущалась, что её не взяли в компанию: «Я тебе не какая-то неженка, Джеймс Поттер! И взрывающие заклятия у меня посильнее твоих будут! Да и мозгов побольше — посоветовались бы со мной, вовсе бы не попались!», Скорпиус молчал, счастливо улыбаясь. Он сидел за спиной у Лили, обнимая её за талию, фактически заменял ей спинку кресла. Её пышные рыжие волосы касались его носа, и он таял от исходившего от них цветочного аромата.

С Лили ему было действительно хорошо, так хорошо, как он думал, ему уже никогда не будет после смерти матери. Лили обожала получать новые знания не ради учёбы, а потому, что была по-настоящему любопытна, как и сам Скорпиус, обладала тем же талантом к язвительным шуточкам, что и Альбус, была не менее отчаянна и склонна к проделкам, чем Джеймс, и, несмотря на это, рядом с ней Скорпиусу было удивительно спокойно. Возможно, всё дело было в том, что Лили, в отличие от Роуз, да и от многих других своих ровесниц, не стремилась никого судить, выносить вердикты и клеить ярлыки. Она могла довольно жёстко пошутить, но, если видела, что человека это задевает, останавливалась и просила прощения. Прощать её было легче лёгкого — Лили обладала удивительной самоиронией, и больше всего колкостей от неё доставалось ей самой. Самым же важным для Скорпиуса было то, что он чувствовал на себе её мягкую защиту — совершенно незаметную, проявлявшуюся лишь в быстрых взглядах, лёгких прикосновениях ладони к запястью, ободряющих улыбках. Всё это вместе превращалось в сигнал — что бы ни случилось, я на твоей стороне. За прошедшие с начала года пару месяцев для Скорпиуса стало ясно: если уж ты попал в круг друзей Лили Поттер, она будет стоять за тебя горой, защищая от любых нападок, даже если потом поймает в коридоре и как следует отчитает. Скорпиусу было это близко. Такой была его мама. Таким хотел бы быть и он сам.

Уходя на свидание с Лили в Хогсмид, он чувствовал себя немного предателем — не хотел оставлять Альбуса одного, но тот убедил его, что всё в порядке. Сказал: «Не надейся, Скорпиус Малфой, дарить тебе страстные поцелуи я не собираюсь, даже несмотря на твою выпендрёжную новую мантию, так что, если хочешь от кого-нибудь их сегодня получить — бегом к даме сердца! И если это будет не моя сестра, которая, кажется, от тебя без ума, я устрою тебе кровавую вендетту, так и знай! Ну, рогатых жаб в кровать накидаю точно!». Они с Лили действительно очень приятно провели время, причём начали вовсе не с традиционного для таких встреч кафе мадам Паддифут, а под носом у Аберфорта Дамблдора.

После похода в «Сладкое королевство», где оба оставили внушительную часть отпущенных на семестр карманных денег, Лили твёрдо потащила его в «Кабанью голову», не дав времени на размышления. Сказала — надо бороться со страхами. Вихрем влетела в грязную забегаловку, уверенно уселась на стул у стойки и заказала два сливочных пива. Аберфорт хмыкнул, но заказ выполнил.

— А вы не узнаёте моего друга? — весело спросила она, кивнув на Скорпиуса, с подозрением осматривавшего засаленный стакан и размышляющего, прилично ли будет пить прямо из бутылки.

Аберфорт прищурился и внимательно посмотрел на Скорпиуса.

— Малец Малфоев, — наконец вынес он вердикт. — И что это вас сюда принесло? В прошлый раз тебе, вроде как, у меня не слишком понравилось, а?

— Он плохо помнит, — вмешалась Лили, избавляя Скорпиуса от необходимости пускаться в путанные и жутковатые воспоминания. — Поэтому мы к вам и пришли — чтобы вы нам рассказали, что тогда случилось. Потому что обрывки страшных детских воспоминаний — не самый приятный багаж, мы надеялись, я надеялась, что вы поможете моему другу от них избавиться.

Скорпиус нерешительно посмотрел на Аберфорта — идея Лили была для него сюрпризом, и он не представлял, как отреагирует суровый трактирщик на такую просьбу, станет ли тратить время. Аберфорт покачал головой и неожиданно сочувственно улыбнулся.

— Гляди-ка не неё: от горшка два вершка, вчера под стол пешком ходила, первый раз в Хогсмид выпустили, а она сразу командовать! Прюэттова порода — Молли такая же: «Мне плевать, Аберфорт, что у тебя весь подвал козьим сыром забит, ты сядешь за этот стол и съешь нормальный ужин сейчас же!», — передразнил он соратницу по Ордену Феникса. — Ох, берегись, парень, если женщины из этого семейства возьмут тебя в оборот — не выберешься!

Лили и Скорпиус смутились оба, и Лили, судя по выражению её лица, подумала о том, что прийти именно сюда на первое свидание было не лучшей идеей, но Абрефорт отложил грязное полотенце, которым протирал грязный же стакан, и ответил на её вопрос, обращаясь к Скорпиусу.

— Твоё появление я, уж извини, пропустил, — начал он. — Занят был: очередная годовщина победы, толпа клиентов, дел невпроворот. Но потом услышал, как этот пройдоха, Наземникус Флетчер, во всю глотку выкрикивает заклинания для роста бороды. Да только он к тому времени был настолько пьян, что вместо бороды усилил себе растительность в другом месте, — Аберфорт хохотнул. — Сперва понять не мог — чегой-то чары не срабатывают, дошло только тогда, когда у него, придурка, космы из штанов на ботинки полезли. Тут вся эта компания, которая вместе с ним у камина отиралась, так загоготала, что ты, видать, испугался и заревел во всю глотку. Я прикрикнул на них, чтоб заткнулись, тут-то они мне тебя и показали. Я подхожу, спрашиваю, что это у вас происходит, кто пацана в такое неподходящее время в мой трактир притащил? А эти дурни, оказывается, так напились к тому моменту, как ты из камина вывалился, что перепутали праздник — решили, что Рождество и что ты полез в очаг за подарками. Наземникус хотел, видишь ли, изобразить Санта-Клауса, а Уилли Уиддершинс увеличил свой вонючий носок раз в десять — неудивительно, что ты, парень, не пришёл от этого в восторг. В общем, я вытащил тебя из их толпы, усадил на эту стойку, ты углядел меню, тут же прекратил реветь и принялся читать — стрекотал, что мои зачарованные ножницы для стрижки коз, и так всё без запинки оттарабанил — все рты пораскрывали. Ну, тут я и сообразил: раз читать умеешь, наверняка и имя своё назвать сможешь. Ты на меня так гордо посмотрел и заявил: Скорпиус Гиперион Малфой, будто Её Величество собственной персоной к нам пожаловала. Где твои родители жили, я не знал, а вот у твоего деда, будь он… В общем, доводилось мне там бывать. Туда тебя и отвёл. Конец истории.

— Значит, это был носок, — медленно протянул Скорпиус. — Вот, что не давало мне покоя все эти годы! Мне тогда показалось, что меня хотят упрятать в гигантский тёмный вонючий мешок, даже снилось это иногда в кошмарах, а это был всего лишь носок.

— Вот видишь, — радостно улыбнулась Лили. — Теперь, если он тебе снова приснится, ты вспомнишь этот разговор и больше не испугаешься. Не сомневайся. Я знаю разные техники управления снами, и тебя научу. Спасибо, мистер Дамблдор, что рассказали.

— Да, спасибо, сэр, — поддержал её Скорпиус. — Гораздо проще бороться со страхом, когда знаешь, с чем имеешь дело.

— Аберфорт, — твёрдо сказал трактирщик. — Зовите меня Аберфортом. А кто это теперь учит со снами управляться? Уж не старая ли мошенница Трелони?

— Это не в Хогвартсе, — покачала головой Лили. — Это вообще маггловские техники работы с подсознанием — всякие маячки, напоминания, дыхание — у дедушки Артура полно книжек на эту тему, а ещё я смотрела всякие образовательные передачи по телевизору, и один очень сложный фильм*.

(*Лили имеет в виду «Начало/Inception» Кристофера Нолана).

— Надо же, — хмыкнул Аберфорт. — Чего только эти магглы не придумают. О, Рубеус! — он приветственно махнул в сторону входа, и через секунду к ним присоединился Хагрид.

— Аберфорт, — кивнул он трактирщику, — мне как обычно. — И только после этого заметил Лили и Скорпиуса.

— Привет! — улыбка Лили стала ещё шире.

— Добрый день, — пролепетал Скорпиус, неуверенный, что это подходящее место, чтобы встретиться с любимым преподавателем.

— И что это вы здесь забыли? — проворчал недовольный Хагрид, отодвигая подальше от них налитый для него Аберфортом стакан, очевидно, пытаясь (впрочем, безуспешно), скрыть жуткий аромат пойла. — Не самое подходящее место для школьников. Я надеюсь, ничего крепче сливочного пива ты им не наливаешь?

— Рубеус, сколько лет ты меня знаешь? — укоризненно проворчал Аберфорт. — Как будто они первые школьники, кто сюда забрёл.

— Разумеется, не первые, — возмутилась Лили. — Папа с мамой были здесь, когда замышляли А.Д., так что вполне нормальное место. В «Трёх мётлах» сейчас толчея, а к мадам Паддифут я не пойду, даже если мне за это приплатят, я была там с мамой однажды, после того, как мы заходили к Рону в «Зонко», и меня чуть не стошнило от всех этих сердечек и кружавчиков.

— Эт верно, — согласился Хагрид. — Мне это место даже снаружи ту министерскую жабу напоминает, как её?

— Амбридж, — подсказал Скорпиус, вспомнив, во что она превратила директорский кабинет в жуткой альтернативной реальности.

— Точно! Она, — вздохнул Хагрид и всё-таки решился пригубить свой подозрительно воняющий спиртом напиток.

— Но, если говорить о том, как твой папаша додумался собрать здесь свою банду, — вмешался Аберфорт, обращаясь к Лили, — то ему стоило рассказать тебе, что тут же их и подслушали. Всё тот же Уилли Уиддершинс, будь он неладен. Сидел тут весь в бинтах после того, как взрывал маггловские унитазы — его на этом поймали и выпустили, чтоб следил для Министерства. Я за ним приглядывал по просьбе своего пронырливого братца, но кто ж знал, что Поттер додумается притащить свою тайную организацию прямо Уиддершинсу под нос…

— Кажется, это была идея министра, — задумчиво проговорил Скорпиус.

— Фаджа? — изумился Хагрид.

— Да нет, Гермионы, — поспешно пояснил Скорпиус.

— А, — ухмыльнулся Хагрид, — вот ты про кого. Да уж… Не успел привыкнуть, что наша Гермиона министром заделалась, как она уже в отставку подала. Жаль…

— Ну, её срок в любом случае закончился бы в этом году, — пожал плечами Аберфорт. — Теперь, наверное, твоего отца выдвинут, а? — он подмигнул Лили.

— Надеюсь, что нет! — ужаснулась та. — Только министром ему стать не хватало! А нам детьми министра, для полного счастья… Спасибо, не надо!

— Дедушка пытался убедить отца выставить свою кандидатуру, — заметил Скорпиус. — Но тот отказался наотрез. Сказал, что если дед будет настаивать, он заберёт меня и сбежит в Америку.

— Эй! — возмутилась Лили, сжимая ладонь Скорпиуса.

— Ишь, чего удумал, — проворчал Хагрид и постучал кулаком по стойке. — Я своего лучшего ученика пижонам из Ильвермони не уступлю, так и передай своему папаше!

Скорпиус смущённо улыбнулся:

— Да он бы так не сделал, только припугнул дедушку. Я и сам не согласился бы. У них не проходят в школе гиппогрифов.

— Наш человек! — Хагрид отсалютовал собеседникам стаканом и допил его содержимое, поморщившись.

— И кстати, об Уилли Уиддершинсе и его взрывающихся унитазах, — вернулся к прежней теме Аберфорт, — я слышал, кое-кому из вашей семейки удалось провернуть похожий трюк? — он снова подмигнул Лили.

— Меня с ними не было, — вздохнула Лили. — Так что подробностей сама не знаю.

— И радуйся, — заметил Скорпиус, — а то не было бы тебе никакого Хогсмида как минимум на год!

— Уж не знаю, что там они наплели директору, твои братишки, — хмыкнул Хагрид, — только Хьюго Уизли шёл сюда вместе с Альбусом — минут пятнадцать назад их видел. А ведь он тоже, если не ошибаюсь, приложил к этому руку, Хьюго-то.

— Да, его Джеймс позвал, в отличие от меня, — надулась Лили.

— Может, прогуляемся, поищем их? — предложил Скорпиус. На самом деле он хотел увести Лили в такое место, где было бы поменьше старых знакомых, а желательно — вовсе никого.

— Ну, давай попробуем, — ухмыльнулась Лили, явно разгадав его манёвр. — Ещё раз спасибо за беседу, Аберфорт! — она спрыгнула со стула прежде, чем Скорпиус успел подставить ей руку, чтобы помочь.

— Спасибо, — коротко поблагодарил трактирщика Скорпиус.

— Да ладно, — отмахнулся Аберфорт. — Заглядывайте иногда.

— Но ничего крепче сливочного пива! — нахмурился Хагрид.

Лили закатила глаза, но Скорпиус вежливо кивнул, попрощался с Аберфортом и Хагридом и вывел подружку за двери.

— Не сердишься на меня? На то, что я затеяла этот разговор, — спросила она, ёжась на холодном ветру, когда они оказались на крыльце вдвоём — на улице было пусто, непогода заставляла всех отсиживаться в тепле.

— Нет, — улыбнулся Скорпиус. Вид нахохлившейся, как воробушек, Лили вызывал у него настолько тёплые и нежные чувства, что он не смог бы сердиться на неё, даже если бы разговор ему не понравился. — На самом деле я рад был наконец-то выяснить, что тогда произошло. Не знаю, поможет ли мне это справиться со страхом перед каминной сетью, но…

— Поможет, — прервала его Лили решительно. — Говорю же, я знаю много разных психологических техник, я тебе помогу преодолеть этот страх, — она натянула шарф на нос, и сочетание её воинственной уверенности со внешней уязвимостью вызвали у Скорпиуса такое умиление, что он почувствовал, как его лицо приобретает абсолютно идиотическое выражение. Он постарался быстро отвернуться, делая вид, что разглядывает дорогу.

— Ты действительно собираешься их искать? — немного обиженно поинтересовалась Лили.

— Нет! — поспешно ответил Скорпиус. — То есть, может быть, потом, попозже… — он замялся, не зная, как себя вести и что следует теперь делать — стоять на пронизывающем ветру не хотелось, но и сидеть в каком-нибудь кафе на виду у других студентов, а возможно и преподавателей, тоже.

— На самом деле я догадываюсь, куда они пошли, — усмехнулась Лили. — В Воющую хижину. Мы тоже можем пойти туда. Длинным путём. Через рощицу — там ветер не такой сильный. Мне про эту дорогу Джеймс ещё года три назад рассказывал.

Скорпиус согласно кивнул, и Лили решительно зашагала в одном ей известном направлении.

Быстрый шаг помог им согреться, а в рощице толстые стволы деревьев хорошо защищали от ветра. Лили остановилась, решив перемотать спадающий с носа шарф. Она пыталась расстегнуть верх куртки замёрзшими пальцами в толстых перчатках, но у неё плохо получалось. Скорпиус снял свои перчатки, легко расстегнул заклёпки на её вороте, вытащил на поверхность длинный шарф и бережно обмотал его вокруг шеи Лили. Перед тем, как сделать последний виток, который должен был закрыть ей пол-лица, Скорпиус склонил голову и нерешительно посмотрел Лили в глаза. На её рыжих ресницах таяли снежинки, она хитро улыбалась, очевидно, читая его мысли и гадая — решится он, или нет? Увидев его глаза на одном уровне со своими, она сделала едва уловимое движение бровями: «Ну?», и Скорпиус — словно опять прыгнул с крыши поезда под виадук — наклонился ещё ближе и легко и быстро поцеловал её в губы. Её лицо залилось краской — сразу всё, от подбородка до линии волос, улыбка перестала быть хитрой и превратилась в счастливую, глаза сияли. Она схватилась за ворот его тёплой мантии, притянула к себе и поцеловала его сама — медленнее и сильнее.

— Ты… Ты простудишься, — проворчал Скорпиус через некоторое время, прервав поцелуй и заматывая шарф Лили до конца, впрочем, выглядел при этом совершенно довольным.

— Скорпиус Малфой, — назидательно ответила она, вытягивая шею вверх, чтобы шерсть шарфа не заглушала её слов, пока Скорпиус застёгивал её высокий ворот. — У меня к тебе только один вопрос: ты волшебник, или кто?

Скорпиус смущённо улыбнулся, оглянулся по сторонам — на дороге по-прежнему никого не было, наколдовал небольшую скамейку и пустил из палочки поток тёплого воздуха. Лили легко толкнула его, заставив сесть первым, забралась к нему на колени, обняла, потёрлась холодным носом о его нос и снова поцеловала… Скорпиус не знал, сколько времени они провели на этой скамейке, обнявшись — то целовались, то уничтожали недавно купленные сладости — но когда почувствовали себя замёрзшими, и решили продолжить путь, уже смеркалось.

Посещение Воющей хижины ненадолго выбило его из колеи, но затем два часа, проведённые в компании любимой девушки, лучшего друга и их безумной семейки, вернули Скорпиусу состояние блаженного счастья.

Спускаться вниз на праздник вместе со всеми не хотелось, причём не только ему — за ужином им предстояло разойтись по факультетам, и было видно, что эта перспектива не радует никого из их тёплой компании.

— Глупо, правда? — заметил Альбус, когда они сидели за столом Слизерина в Большом Зале. — Считается, что мы должны объединяться, поддерживать дружбу между факультетами, но правда в том, что никому, похоже, это не нужно. Кроме нас.

— Северусу Снейпу было нужно когда-то. Когда он учился с твоей бабушкой, — заметил Скорпиус, вспоминая, что его девушку назвали как раз в честь той самой бабушки — ему вовсе не хотелось повторить печальную судьбу слизеринца, влюблённого в гриффиндорку по имени Лили.

— Да, — согласился Альбус. — Я думаю, многим было нужно, пока они учились, просто потом они об этом забыли. И ещё я думаю, мы должны это изменить.

Скорпиус замер, не донеся вилку с куском тушёной тыквы до рта.

— Какие правила мы на этот раз нарушим? — обречённо спросил он.

— Никаких, расслабься, — усмехнулся Альбус. — Мы не нарушим старые правила. Мы установим новые.

Скорпиус посмотрел на друга очень подозрительно.

— Альбус, ты знаешь, что можешь всегда и во всём на меня рассчитывать, но — просто чтобы я мог морально подготовиться — Что. Ты. Задумал. М?

— Увидишь, — коварно ухмыльнулся Альбус, но тут же рассмеялся. — Скорпиус, не смотри на меня так! Я просто собираюсь поговорить с директором! Как староста — проявить инициативу. Никаких тайн, никаких побегов, всё до безобразия законопослушно. И в то же время — если получится — это изменит Хогвартс навсегда. Но мне нужна будет твоя помощь: сбор сведений и всякие исторические справки. Я же могу на тебя рассчитывать?

«Всегда» — подумал Скорпиус, но вслух ничего не сказал, лишь коротко кивнул в ответ.

* * *

Неделю спустя на стол директору Макгонагалл легла объёмная папка с докладом Скорпиуса Малфоя, содержащим примеры губительного влияния межфакультетского соревнования на отношения между волшебниками, начиная со ссоры лучших друзей — Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Поттер? — поинтересовалась директриса, одарив Альбуса строгим взглядом, говорившим, что она не позволит тратить своё драгоценное время на всякие глупости.

— Нам нужна Общая Гостиная, — твёрдо ответил Альбус, не смутившийся, вопреки обыкновению, под требовательным взглядом Макгонагалл. — Межфакультетская. Не холодные классы, не скамейки во дворе и коридорах, не какие-то тайные уголки и чуланы, а нормальное пространство, где студенты разных факультетов могут проводить время вместе не за учёбой, а за общими развлечениями. Пора заканчивать эти глупые межфакультетские стычки. И было бы здорово, если бы очкам придавалось чуть меньше значения. В конце концов, мы учимся в первую очередь для того, чтобы узнать что-то, что нам — нам самим! — пригодится в жизни, а не для того, чтобы кубок школы стоял в кабинете у одного из деканов. Пора бы всем об этом вспомнить. В том числе преподавателям.

Брови Макгонагалл взлетели вверх — кажется, ни Альбус, ни Скорпиус ещё ни разу не видели её такой удивлённой. Не рассерженной, не суровой, а просто удивлённой до крайности. Неизвестно, однако, закончилось бы их выступление удачей, если бы двух наглых слизеринских студентов не поддержал один рассудительный, но не чуждый бунтарского духа гриффиндорец, волею случая оказавшийся вместе с ними в директорском кабинете.

— А это отличная мысль! — воскликнул профессор Лонгботтом, чем поверг Минерву Макгонагалл в ещё больший шок. — Послушайте, я смог близко сойтись с Ханной только потому, что мы вместе были у Гарри в А.Д., а потом в Сопротивлении. Но, если бы не это, не уверен, что решился бы с ней когда-нибудь заговорить — совместные занятия по гербологии над кучами драконьего навоза как-то к романтическим разговорам не располагали. Сейчас у нас, я смею надеяться, нет необходимости в тайных школьных организациях, но это вовсе не значит, что студентам разных факультетов не нужна возможность общаться друг с другом в неформальной обстановке.

— Но… — наконец решилась заговорить Макгонагалл, — Невилл, где мы возьмём такое большое помещение? Конечно, есть чары расширения пространства, но если все студенты разом захотят…

— Не думаю, что так уж все разом, — увлечённый идеей, профессор Лонгботтом даже не заметил, что невежливо перебил директрису, и горячо заговорил: — Для начала хватит обычного класса, просто более уютного… Как насчёт одиннадцатого кабинета? Он так и стоит нетронутым после того, как Фиренце вернулся к своему стаду. Мы можем чуть увеличить поляну, добавить туда небольшие костры… — его лицо лучилось энтузиазмом.

— Я должна об этом подумать! — решительно заявила Макгонагалл, прервав бурный поток его фантазий. — Спасибо, что поделились этой идеей со мной, молодые люди, я сообщу вам о своём решении.

— Она согласится, — пообещал друзьям профессор Лонгботтом, пока вместе с Альбусом и Скорпиусом спускался по винтовой лестнице из кабинета директора. — Если не согласится быстро, я всё равно уговорю — это же прекрасная мысль, удивительно, что раньше никто до этого не додумался!

— Может, они и додумывались, сэр, только ни у кого не хватило наглости и хитрости попытаться перестроить школу под себя, прикрываясь всеобщим благом, — хмыкнул Скорпиус. — Только наш Альбус Северус Поттер на такое способен!

— Ну, должен же я как-то вписать своё имя в историю, — пожал плечами Альбус. — И с моими анти-способностями к магии, это явно должно быть немагическое деяние.

— Я, между прочим, первые пять лет учёбы в Хогвартсе считал себя почти сквибом, — заметил Невилл. Они вышли в коридор, но друзья застыли на месте рядом с горгульей, сражённые этим заявлением преподавателя. — Да-да, и по поводу моих анти-способностей к магии только ленивый не прохаживался. Друзья, конечно, не дразнили, но я-то думал, что знаю себе цену — неумелый, неуклюжий, вечное пугало. Не верите мне, спроси у своего отца, Скорпиус, на что я был похож — Драко не Гарри, и мне льстить не станет. Ох, и доставалось же мне от него…

Он вздохнул и поёжился, прежде, чем продолжить:

— Но в какой-то момент — в битве в Министерстве магии на пятом курсе — оказалось, что «глупое махание палочкой» — это не так важно, готовность не подвести друзей и прийти на помощь в решающую минуту гораздо важнее, — он сказал это горячо, но тут же, с усмешкой, снижая пафос, добавил: — Конечно, покупка собственной палочки, вместо палочки отца тоже помогла — не скрою, но ощущение, что я на многое способен и без магии, было гораздо важнее.

И ты прав, Альбус — если твоя идея приживётся, а я уверен, что она приживётся, твоё имя войдёт в историю Хогвартса, — он подмигнул друзьям, эффектно развернулся и пошёл в сторону башни Гриффиндора.

— Он? — спросил изумлённый Скорпиус. — Неуклюжий? Да по нему же до сих пор девчонки сохнут от первого до седьмого курсов!

— Да уж. Пример, вселяющий надежду на светлое будущее, — кивнул Альбус. — А то у меня пока только поющая фиалка от тётушки Флёр на подоконнике высохла. И не думаю, что от большой любви ко мне.

Два дня спустя Невилл Лонгботтом подтвердил свою репутацию несокрушимого упрямца, добившись от Минервы Макгонагалл согласия на идею Альбуса и Скорпиуса. И это на самом деле медленно, но навсегда изменило Хогвартс: крепнущие межфакультетские связи превращали студентов в одну большую семью, похожую на ту, с которой это поветрие началось — семью Поттер-Уизли с Малфоем, уверенным, что однажды станет её частью.

Всё было хорошо. Целых два учебных года. Почти хорошо.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ