Ловец бабочек (джен)

— Это случилось много лет назад...

Но затем по всей пещере раздался этот ужасный звук.

Ильмерил тут же подскочил; не было видно скучающего садиста, развлекающегося моим избиением — собранный и предельно серьёзный, он пошёл к барьеру, отделяющему нашу маленькую команду от остального мира.

А там стоял ребёнок. Девочка лет одиннадцати, расу мне определить не удалось, но она определённо была человеком. Стояла в таком цветастом платьице и во все испуганные глаза смотрела на эльфа, как будто и не вломилась на самый секретный полигон Тамриэля.

— Я потерялась... Дяденька, вы поможете мне найти маму?

Бабетта? Вроде не похожа. Чёрт, как же она выглядит-то в этой реальности...

Довакин отошёл от ребёнка и со всей силы ударился лбом о камень. Я могла поклясться, что слышала треск кости.

— Ильмерил, какого хрена? Это мелкий демон, которого мне нужно убить?

Девочка начала всхлипывать, что не добавляло ситуации комфорта.

— Выведи её отсюда.

— Эй, с тобой всё в порядке?

Альтмер по-прежнему уткнулся лбом в стену пещеры, закрывая мне обзор на его злые эльфийские глазёнки.

Да ладно, каждый день такое вижу.

— Ты в курсе, что это нас типа рассекретит?

— Это оружие. Просто избавься от неё.

— Я раньше не убивала детей, но если ты настаиваешь...

— Нет!!!

Он тут же вырос передо мной и схватил за руки. На лбу у меня, что ли, написано — сожми её запястья со всей силы?

— Пусти!

Он всё ещё стоял.

— Я пошутила. Слышал про такое?

— Просто выведи её отсюда, хорошо?

— Ты что-то имеешь против маленьких заблудившихся девочек?

Ильмерил практически зарычал.

— Десять лишних секунд — и я сожгу её! — и добил, чтобы я не сомневалась, — Это настоящий ребёнок. Девочка наверняка похищена у родителей, ошивающихся неподалёку, так что верни её ближайшим представителям закона, и семья сама её найдёт.

Ильмерил медленно возил пальцами, испачканными в собственной крови.

— Градус абсурда из "нихрена себе" вырос до "тушите траву, я вижу слишком много". Ты только что хотел мне кое-что рассказать, кое-что важное, помнишь? Почему какой-то левый ребёнок разбудил в тебе жажду убийства?

— Я буду в дальней комнате, — только и бросил он, скрываясь за поворотом, — если беспокоишься за сохранность мозгов, возьми это, — на пол рядом со мной приземлился амулет.

Я подняла с пола неожиданный подарок. Миниатюрная голова дракона, обрамлённая чьими-то клычками, висела на простой серой нитке; но сколько бы усилий я не прикладывала, разорвать её мне не удалось. Удивительное дело, но как только эта штуковина оказалась на моей шее, шнурок затянулся сам по себе, не давая мне снять амулет.

Но пришлось решать проблемы по пере их поступления. Как только я разобралась с неожиданным подарком эльфа, на глаза мне вновь попался плачущий, взволнованный ребёнок.

Наверное, стоило охренеть. Но события последних дней подарили иммунитет к такого рода ситуациям. Я подошла к девочке, не решающейся войти внутрь, и присела на корточки.

— Как тебя зовут, малышка?

Девочка перестала всхлипывать, лишь уставившись на меня во все глаза. Я не особо люблю контактировать с детьми, но что-то есть во мне такого, что заставляет их мне доверять.

— Виви... Вы поможете мне?

— Помогу. Идём.

Я взяла ребёнка за руку и повела наружу.

Признаюсь, за дни проведённые в полумраке нашего логова, я сильно отвыкла от солнечного света. Нет, не жмурилась, прикрывая слезящиеся глаза рукой, скорее наоборот — жадно впитывала каждый отблеск, каждый оттенок золотого в воздухе. И почему меня волновали солнечные лучи на каплях росы, а не маленький человек, доверчиво обхвативший мои пальцы своей ладошкой? Почему не парюсь о даэдра, которые теперь могут в любой момент меня убить? Кстати об этих засранцах...

— Виви, как ты потерялась?

Девочка испуганно вздрогнула.

— Вы... вы не скажете папе? Он очень строгий, обязательно накажет за то, что я играла так далеко от дома...

— Так ты просто не смогла найти дом?

— Там была собачка... Я только хотела погладить.

Безутешный ребёнок опять начал хлюпать носом. Пришлось остановиться и быстро придумать какие-нибудь успокаивающие слова, хотя душа требовала совсем других выражений.

— Я ему ничего не скажу, обещаю. Уверена, папа будет очень рад, что ты нашлась, и не вспомнит о наказании.

— Вы не знаете моего папу.

Тогда не мчись сломя голову чухать всяких блохастых псин.

Мы продолжили путь молча. Рядом с пещерой я увидела небольшую протоптанную дорожку, которая влилась в мощёную дорогу. Скорее всего, дом девочки поблизости, нужно только дать ей вспомнить местность.

И правда, вскоре, забыв о своих страхах, уже Виви вела меня вперёд. Мы подошли к деревне, но я нигде не смогла увидеть названия; впрочем, это было не так важно. К нам быстро подбежала женщина, на которую девочка была похожа, как две капли воды, и стиснула ту в объятьях.

— Где ты была?! Мы с отцом тебя обыскались!

— Прости, мамочка!

— Ничего-ничего... Пойдём домой.

Сколько же ребёнок блуждал по лесу, что её так встречают?

Женщина заметила меня, уже хотела что-то сказать, но я развернулась и быстро зашагала прочь. Не хватало ещё примелькаться местным в классических джинсах двадцать первого века и толстовке с логотипом Хьюлетт-Паккард, ещё решат, что это эмблема какого-то религиозного культа...

Пора было забыть этот необъяснённый бред и топать обратно. Все рецепторы обострились; я прямо чувствовала, как от волнения бьётся жилка на шее. Воздух стал таким плотным, что его можно было намазывать на хлеб. И за очередным лесным поворотом... На камне сидел человек. На первый взгляд.

— Лоб не чешется?

— И дались вам эти рога... Я же пытаюсь произвести хорошее впечатление!

— Нахрена? Не тяни уже.

— Элис-Элис...

Клавикус Вайл хитренько улыбнулся и подмигнул.

— Зачем был нужен ребёнок?

— Выманить этого сухаря, или взбесить.

— Девочку не было жалко?

— Здесь достаточно детей, — он только пожал плечами.

— И как твой правильный Барбас на это согласился?

Даэдра вновь оскалился, но в этой улыбке промелькнуло нечто по-настоящему злое.

— Мы оба рассчитывали на награду. Но кто же знал, что ты ещё живая.

Что??

А вот я и застыла, не поняв этой фразы.

— Кстати, наш общий непросыхающий друг передаёт привет. Также он, как и мы все, интересуется, когда ты закончишь дело.

Ещё раз — что?

Я кожей почувствовала тепло амулета.

Они что, ничего не знают? Правда-правда? Я начала информационную разведку, пытаясь не заржать от очередного абсурда.

— Всё сложно. Мне еле удалось убедить эльфа не прикончить меня на месте, он всё ещё не доверяет мне. Он окружил себя барьером, через который мне пока не пробиться. Я начала над этим работать, но нужно ещё время.

А время-то близилось к закату. Меня пробирало фальшивое веселье, пока Вайл задумчиво потирал лоб. Так и знала, что чешутся!

— Знаешь, не исчезай так надолго. Я проиграл Боэтии спор по поводу твоей смерти — то есть, теперь, как оказалось, выиграл — но этот жук наверняка зажмёт мою ставку! Не хочу снова попадать впросак из-за твоей медлительности.

Боги, он ещё меня упрекал в медленном исполнении их прихоти. Это была полная жопа.

— Передавай от меня привет ушастому другу. Да, и вот это ему от меня, — принц протянул мне сложенный вчетверо пергамент, напоследок улыбнулся и исчез в клубах дыма. Я на автомате развернула листок — там был портрет молодой эльфийки.

Оставалось идти дальше. Пинать опавшие листья, проклинать даэдра и строить прекрасные планы по их тотальному отстрелу, развлекая себя по пути. Что-то важное пробегало мимо, сильное и необходимое, то, что никто так и не посмел взять. На затылке у меня шевелились волосы, стоило лишь подумать об этом...

Не знаю. Правда, не знаю, что это было. Сейчас нет смысла врать — тогда, у чёрта на рогах, я боялась думать о чём-либо, кроме собственного гнева, ведь это могло повернуть предстоящие события совсем в другую сторону. Деревья шумели, солнце неспешно падало за далёкие горы, а ваша покорная слуга как обычно бездельничала, молча прогибаясь под обстоятельства. Но что-то всё же было...

Слишком быстро завершилась обратная дорога. Ильмерил мог быть весёлым, злым, усталым — и хрен угадаешь, под какое настроение попадёшь на этот раз. Но я вспомнила бросающую в дрожь встречу с Клавикусом, и быстро вошла внутрь. Всё оставалось таким, как я его бросила час назад — но казалось, будто прошло не меньше сотни лет. Измятый в руке клочок пергамента давал понять, что недавняя встреча была правдой и, значит, как бы я ни хотела смолчать, придётся рассказать о ней эльфу.

— Ильмерил?

На пьедестале покоился другой артефакт, очевидно, Довакин уже успел отметить новую жертву в моё отсутствие. Сам он после тщательного осмотра обнаружился в самой густой тени главного зала, и не сказать, чтобы горел желанием появляться передо мной. Насколько я была внезапным появлением девочки сбита с толку, настолько он был опустошён.

— Если ты не объяснишь мне сути происходящего, придётся сдаваться в психушку. Даже для вашего мира я слишком часто не понимаю, что происходит.

Но эльф, казалось, меня не слышал.

— Она в безопасности?

— Что... Кто? Ребёнок? Абсолютно.

Тень в углу расслабленно выдохнула.

— Мне из тебя пинцетом инфу вытягивать? Я же могу, если настаиваешь.

Тень задышала чаще.

— Ты издеваешься! Сначала орёшь на меня и тычешь своими палками, а сейчас, после того, как я выполнила твою просьбу, отказываешься говорить! Знаешь, кто ты после этого?! Но, ладно, не знаю, что сделал твой амулет, но меня так и не раскусили. Прикинь, эти придурки думали, что ты меня убил... И до сих пор считают "своим" человеком. Спрашивали, когда я тебя угрохаю, попросили почаще отчитываться.

— Кто?

— А?

— С кем ты говорила?

— Клавикус Вайл. Он тебе ещё одну штучку передал, — я зашагала к тени, и протянула послание.

Ильмерил уже был бледен, но чтобы так... Его пергаментная кожа стала почти белоснежной, глаза невидяще уставились в одну точку, и это эльф даже не коснулся листка. Мне тогда действительно стало его жаль, обозлённого, потерянного, переживающего какое-то неведомое мне горе. Эльф осторожно принял листок, скривившись при этом, будто его руку обожгла кислота, и начал рассказ:

— Это было давно. После извержения Красной горы на Ввандерфеле, а за несколько лет до этого — кризиса Обливиона в Сиродиле, руководство моей родины приняло решение о подготовке к захватнической войне. Не так давно итогом этого решения стал Конкордат Белого Золота; но в начале четвёртой эры власти Алинора ради своих планов мобилизовали лучшие силы. Я был молодым исследователем при учёном ведомстве Талмора, и, как и прочие амбициозные глупцы, преисполнен веры в своё превосходство и великую миссию, возложенную на меня свыше. Я попал в команду Эстальморэ, одной из выдающихся волшебниц нашего времени — в будущем ей даже прочили кресло в совете Алинора. Нашей команде было поручено одно из важнейших заданий — разработка накопителя энергии. Не кривись так, да, ты знаешь о камнях душ; но не забывай, что они, объективно, содержат довольно малое количество энергии, не говоря о том, что перезарядка и использование их проходит в весьма специфических условиях. Нет, нам поручили создание чего-то гораздо более могущественного, артефакта, с которым один наш лазутчик мог под заклинанием хамелеона пробраться во вражеский форт и вмиг разрушить его до основания! Заряженные на землях Талмора, эти артефакты могли бы нанести сокрушительный удар по скоплениям противника и его оборонным укреплениям. Суть в том, что важность этого проекта нельзя было недооценивать. Но шли недели, за ними месяцы, а надёжного решения всё не было — количество заряжаемой энергии и её стабильность оказались взаимоисключающими факторами, которые нам никак не удалось стабилизировать... Не буду вдаваться в научные подробности, вижу, тебя быстро утомил мой рассказ. Мы долгое время топтались на месте, и если ты думаешь, что работа проходила в дружеской атмосфере, то я тебя разочарую — каждый из команды желал вырваться из-под тени Эстальморэ, самолично принеся командованию законченный проект, а потому мы в тайне друг от друга продолжали теоретические и практические исследования. И однажды я... Насколько глупо это звучит сейчас, и каким отличным выходом казалось тогда... Я обратился за помощью к высшим силам. Откликнулись лишь те из них, кому было не лень слушать нытьё смертных. Однажды со мной заговорил Клавикус Вайл, тот самый, которого ты так удачно повстречала снаружи. Он долго восхвалял меня за мой ум и прозорливость, выражал сочувствие по поводу того, что я вынужден был скрывать свой талант за спинами других... Мы с Вайлом в итоге заключили сделку: он обещал, что у меня хватит времени создать тот самый артефакт, но это время будет забрано у отнятых по моей вине жизней. После того, как мы скрепили сделку, Вайл исчез из моей головы, злобно посмеиваясь. Повторюсь, я был молодым амбициозным идиотом, и новость о жертвах воспринял как нечто само собой разумеющееся на пути к славе. Я шёл домой, мечтая, как поставлю эту суку Эстальморэ на место, и лишь в последний момент услышал шум у своего поместья. Слишком страшно, чтобы вспоминать, даже спустя столько времени... Моя женя Иринэль была убита почти сразу, но Мира, уже тогда будучи одарённой в боевой магии, сражалась до самого конца. Её сразило огненным вихрем такой силы, что обугленные останки выбросило из окна второго этажа. Ей было пятнадцать. Подойдя к дому, я увидел на дороге то, что осталось от моей девочки, а в оконном проёме — тёмный силуэт моей начальницы. Под пытками Эстальморэ призналась, что Вайл нашептал ей, будто в моём доме хранятся законченные исследования, и благодаря им она смогла бы получить заветное кресло в совете; конечно, такая эгоистичная алчная дрянь клюнула на это. Когда к поместью прибыли стражи, они увидели три трупа и меня, с хохотом доламывающего стены; все решили, что я лично устроил погром, убив руководителя и свою семью. Но самое... Я надеюсь, ты оценишь иронию — самое смешное, что в ту же ночь мне снова явился Вайл. Он посмеялся над моей наивностью и подарил годы, которые могли прожить моя жена и дочка. С тех пор не проходит и дня, чтобы я не желал смерти ублюдку, отнявшему моих девочек по своей мимолётной прихоти, ни дня из долгих ста девяноста лет. Разыскиваемый в Алиноре, я долго бродил по свету, буквально искал смерти, но сделка с даэдра не давала мне умереть. И тогда я начал свою работу, чтобы больше ни один смертный не лишился самого дорогого по своей глупости.

По стенам пещеры ползли холод и мрак — там, снаружи, наступили сумерки. Не было смысла охать и сочувственно заламывать руки, поэтому я молча наблюдала за Ильмерилом. Эльф до сих пор с величайшей осторожностью сжимал в руке тот клочок пергамента — теперь я понимала, кто на нём изображён, и почему эльф догадался о рисунке. Вайл моими руками сделал больнее человеку, которого растоптал много лет назад. И это было очень страшно.

А ещё я рассмотрела артефакт на пьедестале — это была маска Клавикуса Вайла.

— Знаю, что становлюсь банальной... Но принеси-ка сюда того вина.

Ильмерил оттаял, преобразился. Он был собран и готов своими колкостями сражать мои нелепые речи, но теперь я видела, как трещал этот облик по швам, как злоба и тьма просились наружу. И всё же — при всём том, что ему пришлось пережить, Довакин выбрал помощь другим, пусть и в угоду своему желанию отомстить.

— Слишком горькие слова? — он язвительно улыбнулся.

— Если я сейчас отправлю тебя отдыхать, ты разозлишься, убьёшь меня и останешься здесь один; а так мы оба сможем следить за поиском. К тому же, пьянка — единственная помощь, которую я могу сейчас предложить.

И у меня вся душа трясётся от твоей исповеди. Ты прочтёшь это в моих глазах, когда мы случайно скрестим взгляды, и окончательно посчитаешь своей; но пока ты молча идёшь за вином, а я всё удивляюсь, как не опали от этого груза твои гордо расправленные плечи.