Недетские игры (джен)

— Ты опоздал, глупый нарн! — сердито сказал юный хозяин, когда Г’Кар вбежал в его комнату.

— О, господин, простите меня! Это вышло не нарочно! — взмолился Г’Кар, жалобно посмотрев на центаврианина. Ему с трудом удалось сдержать себя. В душе у него все кипело от ярости и обиды.

— Хорошо. На первый раз я тебя прощаю! — высокомерно произнес мальчишка, а потом дернул его за рубашку. — Сними свои тряпки. От них воняет! Вы вообще хоть когда-нибудь моетесь, дикари?

— Но, господин, это же совсем чистая одежда… — начал было Г’Кар, но центаврианин резко перебил его:

— Снимай эту гадость, я говорю! Я хочу посмотреть, как выглядит твоя спина после вчерашнего…

Г’Кар молча стянул с себя рубашку.

— Проклятие, тебя что, перевязали?! — рассердился молодой хозяин, увидев бинты на спине нарна.

— Раны сильно кровоточили, мой господин, поэтому… — попытался объяснить Г’Кар. — Ой! Зачем вы снимаете повязку? Мне же больно!

— Ага! Хоть какой-то результат за последние дни! — обрадовано протянул мальчишка, сдернув очередной лоскут ткани, прилипший к спине. — Если бы ты сказал мне это вчера, то ран было бы гораздо меньше!

Г’Кар стиснул зубы, чувствуя, как кровь снова потекла по спине.

— Да… В тюрьму с тобой сегодня не поиграешь… — разочарованно вздохнул юный хозяин, брезгливо вытирая руки о штаны. — Ты уже ни на что не годен!

Г’Кар стоял, тяжело дыша. А потом неожиданно услышал свой собственный голос:

— Почему же? Мы могли бы поиграть в тюрьму, мой господин. Только пусть вы будете заключенным, а я — вашим тюремщиком! На мой взгляд, это было бы очень интересно…

— Что ты несешь, тупица?! — возмутился молодой хозяин, а потом, схватив за руку, подтащил Г’Кара к настенному зеркалу. — Посмотри на себя, образина! Кто ты такой, чтобы требовать себе такую роль?!

Г’Кар увидел в зеркале исцарапанного и перемазанного кровью коренастого мальчишку-нарна. Рядом стоял юный центаврианин: примерно одного с ним роста, но более изящно сложенный. Его кожа была светлее, пушистые волосы отливали золотом…

— Запомни: мы, центавриане, высшая раса! — гордо заявил мальчик, подбоченившись. — Мы рождены, чтобы покорять и властвовать! А вы, нарны, всегда будете только грязью у наших ног. Не забывай, где твое место, нарн! И чтобы я больше не слышал таких глупостей! Или мне придется позвать своих телохранителей, чтобы они как следует вбили в твою глупую башку этот урок.

Г’Кар почтительно поклонился.

— Я запомню этот урок, мой господин, — прошептал он, исподлобья поглядев на него. На мгновение в нем вспыхнула сильнейшая ярость. Ему захотелось схватить и как следует отколотить наглого мальчишку. Но перед глазами внезапно появилось умоляющее лицо матери, и он заставил себя сдержаться.

— Как высшая раса, — задумчиво продолжал мальчишка, — мы должны проявлять снисхождение к менее развитым народам. Вы, нарны, должны ценить такое отношение. Ведь мы столько сделали для вас, многому вас научили, а что получили в ответ? Одну лишь ненависть! Вы ненавидите нас, я знаю. И ты тоже таишь злобу на меня. Это видно по твоим глазам. Но что с вас взять, варваров! Я постараюсь быть выше мелочных обид. Так что сегодня мы будем играть в больницу. И ты станешь моим пациентом!

Он подошел к Г’Кару, напустив на себя важный вид.

— На что жалуетесь, господин N?

Г’Кар молча смотрел на него.

— Дурак! Скажи что-нибудь! — сердито зашипел юный хозяин.

Г’Кар, спохватившись, изобразил страдальческую гримасу на лице.

— О-ох, господин доктор, у меня болит… спина!

— Так-так… Что с ней?

— Порезался… о бич.

Центаврианин нахмурился и топнул ногой.

— Идиот! Как можно порезаться о бич?! Надо уметь включать свое воображение! Хотя какое у нарнов может быть воображение?!

Г’Кар молча опустил голову.

— Ладно, буду вас лечить, — мальчишка взял в руки длинную иголку. — Ложитесь на живот, господин N, я буду зашивать ваши раны. Возможно, моя помощь еще не опоздала…

Г’Кар лег было на кровать лицом вниз, но, услышав последние слова, подскочил, затрепетав.

— О, молодой господин, может, не стоит? Мои царапины и так заживут! Лучше дайте мне какую-нибудь таблетку…

— Лежи и не дергайся! — зашипел центаврианин, прижав его к кровати. — Операция предстоит опасная, нужно быть предельно осторожным. Одно неверное движение и…

Г’Кар задрожал еще сильнее.

— И ты труп! — зловеще закончил хозяин, а потом небрежно добавил: — Кстати, имей в виду: если ты закричишь во время операции, значит, ничего не получилось, и ты умер. Итак, начнем!

Г’Кар вцепился в подушку зубами, зажмурив глаза…

— Ну, вот! Первые стежки завершены! — гордо заявил центаврианин, любуясь своей работой. — Кривовато, зато надежно. Пощупаем пульс…

Он прижал палец к шее Г’Кара.

— Немного учащенный, но в пределах допустимой нормы. Пациент N, может быть, вам сделать наркоз? Голова не кружится?

Г’Кар покачал головой, украдкой вытерев слезы, выступившие на глазах.

— Тогда продолжим операцию! — довольно улыбнулся хозяин, поднимая иглу…

В конце концов, когда он особенно глубоко воткнул острую иголку в его бедную спину, Г’Кар не сдержался и вскрикнул.

— Печально признавать этот факт, но пациент умер, не приходя в сознание, — грустно объявил юный хозяин, отбросив иглу в сторону. — Причины смерти выясним во время вскрытия…

Г’Кар содрогнулся, услышав его слова.

— Давай, переворачивайся на спину! — толкнул его хозяин.

— Мой господин, мне же больно! — возразил Г’Кар, пытаясь изменить свое положение на кровати.

— Не скули. Делай, что велено!

Г’Кар с трудом перевернулся на спину. Ее будто обожгло огнем.

Хозяин подошел к нему, держа в руке кисточку.

— Лежи тихо, не шевелись!

Он провел по его голому животу белую линию.

— Зачем это, мой господин? — поинтересовался Г’Кар, скосив вниз глаза.

— Я отметил место, откуда начну вскрытие, — пояснил центаврианин, достав из-за пояса острый кинжал.

Г’Кар протестующе дернулся.

— Но… позвольте, господин… Ведь этот клинок — настоящий, не игрушечный! Это… это же больно!

— В этом-то и вся прелесть, глупый нарн! — засмеялся мальчишка. — Ты же теперь только для вскрытия и годен!

— Но… я ведь умру, если вы вскроете мне живот! — воскликнул Г’Кар, загораживаясь от него рукой. — Неужели вы это сделаете? Я ведь живой! Я… не хочу умирать!

Центаврианин насмешливо пожал плечами.

— Ну и что? Папа достанет мне другого, более сговорчивого нарна. Невелика потеря! Лежи и не двигайся! А то мне придется позвать охрану!

Он наклонился над ним, подняв нож…

Г’Кар рванулся, задрожав от ярости. Сильным ударом он вышиб нож из рук мальчишки. А потом вцепился ему в волосы и тряхнул. Маленький центаврианин, завизжав, отлетел к стене.

Г’Кар вскочил на ноги, ошеломленный столь легкой победой.

— Значит, ты любишь играть? — прошипел он, теряя остатки самообладания, пьянея от ярости. — Ну что ж, давай поиграем! Только условия буду диктовать я!

Он налетел на вопящего мальчишку и принялся изо всех сил колотить его.

— Вот тебе за все, урод! — рычал он в бешенстве. — Это — за маму! Это — за отца! А это — за меня! Получи!

— Мама!!! — истерично заорал центаврианин. — На помощь! Кто-нибудь! А-а-а-а!!!

Привлеченные шумом, в комнату ворвались два телохранителя мальчика. К тому времени Г’Кар уже вцепился ему в горло, и вместо истошных воплей маленький хозяин издавал невнятные бульканья.

Увидев солдат, мальчик выпустил свою жертву и, проскользнув между их ног, скрылся за дверью. Телохранители бросились было за ним в погоню, но задержались около своего господина. Мальчишка кашлял, пытаясь подняться с пола. Солдаты принялись обеспокоено ощупывать его тело.

— Придурки, — выдохнул он, наконец. — Со мной все в порядке… Ищите этого ублюдка! Я хочу, чтобы его казнили! И чтобы его смерть была ужасной! Самой ужасной!

И он заплакал, вытирая кровь из носа.

— Почему все нарны — такие дикие твари?! Ведь я же просто с ним играл!

Один гвардеец погладил его по плечу, а потом решительно вышел из комнаты, выхватив пистолет…