На мосту (джен)

Комната 302 встретила его с распростёртыми объятьями. Здесь было то, чего так не хватало ему всё это время — защищённости. Войдя внутрь, Генри ощутил разницу чувств и, от столь резких перепадов, первое время неподвижно сидел на диване, уронив голову на спинку. Глаза непроизвольно закрылись, усталость одолевала сном.

— Мама, могу я спросить? — от этих слов Таунсенд вздрогнул. В его мыслях на мгновение всё замерло в дрёме, и вдруг чужой голос вырвал из забытья.

— Что? — нехотя пробубнил себе под нос молодой человек, не испытывая никакого желания о чём-либо говорить сейчас. Он же дома, а значит, все дела внешней жизни могут подождать, а лучше остановиться и никогда не напоминать о себе.

— Сегодня утром, ты была… — замялся Уолтер, подбирая слова, — Ты не признала меня?

Поэтому так поступила? Правда? Да я и сам виноват перед тобой, прости, больше такого не повториться… Никогда… Никогда! — сидевший на коленях перед диваном Салливан, взял в свои ладони руки «мамы», застенчиво прижимая их к губам.

«Что он делает? Зачем вся эта комедия? Почему просто не убить меня, без всей этой прелюдии или что это…»

— Не узнала? Ведь так? — взгляд сидевшего напротив умолял об ответе.

— Так… — не совсем понимая, что от него хотят, согласился Таунсенд. Лучше не перечить и со всем соглашаться, такие действия выглядели более безопасными.

— Мама, ты вся в пыли и меле, у меня даже песок на губах, — вытирая рукавом свой рот и не сводя при этом восторженного взгляда, пробормотал Уолтер.

— Да, перепачкался случайно… — не зная, что ещё ответить и как себя вести, потерянно отозвался Генри, рассматривая убийцу.

«На нём что, моя одежда? Ну, надо же… Раскопал в шкафу мои старые футболку и джинсы. Ну, это лучше того, в чём он появился передо мной этим утром. Не всё так плохо…»

— Я отведу тебя в ванну, идём, — сказав это, Салливан поднялся, за руки пытаясь повлечь «маму» за собой. Но «мама» на все эти попытки лишь отстранённо смотрела, никак не реагируя.

— Мамочка, вставай, — молодой человек и предположить не мог, что его всё-таки поднимут и доведут до ванной комнаты. Но у двери они почему-то остановились.

«Зачем всё это? — удивлённо сокрушался в уме Генри, — Руки пачкать не хочет? Какая оригинальная игра слов»

— Мне можно… Это, как бы… — запинаясь, бормотал Уолтер себе под нос, сбиваясь, что едва была понятна его речь. Уже давно Таунсенд заметил во взгляде убийцы что-то, что по отношению к нему, жертве, было раньше не присуще. И само поведение было иным. Весь облик убийцы был пропитан какой-то богобоязненностью и ребячеством. Других слов, которыми можно было бы описать его внезапный новоявленный нрав, в голове не находилось.

И было ещё кое-что, но сейчас Генри не хотел об этом думать. Подобные мысли всегда смущали его, и были связаны скорее с ним самим, чем с человеком напротив. Этот облик он уже видел раньше…

— Мамочка, — позвал голос стоявшего рядом Салливана.

— Что? — неловко отозвался парень, представляя, как глупо это выглядит со стороны.

— Мне… помочь тебе? Или… ты сама? — взгляд говорившего был отведён в сторону, дыхание сбивчивое, а вся фигура как-то ссутулилась и будто стала ниже. Пальцы вцепились в полы футболки.

— Я… сам… сама… — несуразность происходящего загорелась в зените. Для Генри было открытием, что не он один так немногословен и неумело подбирает слова. Оказывается, Салливан в этом плане идёт рядом с ним рука об руку, а полноценно разговаривать может лишь с самим собой. Но когда дело доходит до других людей, всё обращается в какой-то детский лепет. Однако, с другой стороны, его нехватка слов хотя бы пытается возместиться с помощью жестикуляции.

Не решаясь более затягивать неудобно нависшую между ними тишину, Таунсенд поспешил удалиться в ванну. Здесь, в одиночестве, можно было вести себя так, как обычно, не задумываясь, как подстроиться под окружающих, как вести себя. В том-то и видел он всю прелесть затворничества, а все перемены, стоявшие сейчас за дверью, лишь тяготили, не было желания их знать и видеть. Но произошедшее всё же оставило след, и несмотря на перегородку, мысли крутились в его голове, скорее о внешней бурной жизни, чем о спокойной внутренней. Эта странная двойственность, она никогда не была к нему так близко, как сейчас.

«Если хотел убить, давно бы уже это сделал. Возможно, его болезнь, одержимость, или что там ещё, прогрессирует? А значит, пока я играю с ним в эту игру, не выхожу за рамки и сопутствую во всём, он меня не тронет? Тогда всё останется как есть, а это уже неплохо. По крайней мере, за моей спиной всё будет не так удручающе, как могло было быть. Однако с тем, что творилось снаружи, предстоит ещё разобраться»

Эти выводы немного успокоили молодого человека. Квартира будет к нему дружелюбной вместе с новым соседом, осталось только ответить взаимностью, не натворив при этом глупостей. А ведь он это умел. Например, потерял Айлин, когда та была почти в его руках.

Раздевшись, он уже направился было к ванне, но замер возле разбитого зеркала, увидев себя в отражении. Его грудь ныла всё это время не зря. Затягивающийся шрам в виде цифр 21121 появился под ключицами, казалось, из ниоткуда.

«Что за чёрт?! Эти цифры! Откуда? Я ведь… Как это… — ужас и паника изобразились на лице Таунсенда, — Быть не может! Всё это… как объяснить всё это?!»

Хотелось позвать Уолтера и заставить внести ясность в увиденное. Но Генри поначалу просто не решился сразу его крикнуть, ведь он тут стоял без одежды. А после, немного придя в себя и взвесив все «за» и «против», понял, что это была глупая затея. Если Салливан заметит это «клеймо», то может что-то и проясниться в его затуманенном разуме. Подобное не входило в планы Генри, который и без того боялся потерять равновесие в общении с этим человеком. Пришлось оставить пока всё как есть. Голова уже не соображала и не успевала следить за быстро меняющимся калейдоскопом событий. Было лишь желание забыться и ни о чём не думать.

Разбудил его требовательный стук в дверь и чей-то зовущий голос, доносившийся сквозь однотонный шум воды. Он нехотя открыл глаза, вяло пытаясь пошевелиться.

— Мама! — это слово, как ни странно, сразу привело Таунсенда в чувства. Опомнившись, он узрел себя в ванной, полной воды, что готова была уже выплеснуться через край. Трясущимися руками был скорее перекрыт кран, а после и выткнута пробка.

«Я заснул в ванне? Такое со мной впервые…», — растерянный взгляд скользил по двери, в которую упорно продолжали стучаться.

— Всё, всё! Выхожу! — пытался утихомирить молодой человек своего неспокойного соседа. И это сработало, воцарилась тишина.

Другой одежды он не взял, посему пришлось наспех накинуть на себя имевшуюся. В нос ударил запах извести и пота.

«Не на свидание идти…»

Дверь открылась, а на пороге уже стоял Уолтер, зачем-то протягивающий руки вперёд. Что он этим хотел сказать, для Генри было загадкой, но и пропускать мимо себя этот жест было бы непростительно.

— Со мной всё в порядке, а ты думал, я утонул? — импровизация, на ночь глядя, началась. Осторожно взяв в свои ладони руки Салливана, он принялся их пожимать в виде приветствия, толком не зная, что из этого выйдет. Реакция последовала вполне удовлетворительная, ему улыбнулись и стали повторять то же самое в ответ.

«Кажется над моим домом пролетела кукушка…»