Фальшивка (гет)

Негромко хлопнула дверь, и аврор поднял взгляд от лежавшего перед ним пергамента. Отложил перо и нахмурился. Впрочем, было от чего: женщина, пришедшая в качестве очередного свидетеля, настолько не соответствовала крошечному кабинетику, что разительный контраст сразу бросался в глаза. Еще бы! Дорогая бархатная мантия и элегантная шляпка с пером, задорно покачивающимся при каждом шаге, сделали простую полотняную обивку стульев и скучный бежевый цвет стен еще более убогими, чем были на самом деле. В помещении разлился тонкий аромат изысканных духов, и аврор с грустью подумал, что, должно быть, именно так пахнет благосостояние и обеспеченность:

"Интересно, сколько я должен работать для того, чтобы купить такие же жене?"

Он сокрушенно вздохнул и приступил к делу:

— Мадам Персиваль...

— О, прошу вас, пожалуйста, — с приторной улыбкой на тонких подкрашенных губах довольно бесцеремонно прервала его та, — называйте меня просто Питти.

Представителя закона чуть не замутило от подобного заявления, но он мужественно собрался, прочистил горло и постарался придать лицу самое что ни на есть почтительное выражение.

"Мерлин и Моргана, чем я так провинился, что министерство поручило именно мне вести допрос этой... особы, — с неудовольствием подумалось ему, — одно только утешает: все это ненадолго, а пока надо постараться быть учтивым... насколько сил хватит".

— Питти... — начал он, радуясь, что сумел справиться с голосовыми связками, и вопрос прозвучит вполне официально, — Питти, что вы думаете о скандале Малфой-Грейнджер?

— В том-то и дело, что подобная дикость мне бы и в голову не пришла. Да еще и в нашем обществе! — защебетала дама, так энергично качая головой, что даже перо на шляпке воинственно встопорщилось. — Варварство! С тех пор, как узнала о таком позоре, я сама не своя. И единственное, чем могу помочь, так это рассказать то, что видела собственными глазами, если угодно.

"Что значит аристократия! Начала с пафоса, а закончила так, словно мы с ней за чашкой вечернего чая!" — не мог не восхититься аврор, несмотря на то, что дамочка не вызывала никаких чувств, кроме раздражения.

— Очень надеюсь на это, — вежливо ответил он, прикидывая в уме, сколько времени может занять рассказ свидетельницы. Если уж взялся за такое, прямо скажем, нелегкое дело, как поиски истины в столь запутанном случае, следовало довести его до конца. А, кроме того, за дверью дожидался своей очереди представитель семьи Малфой, и до чего же было любопытно узнать подробности из первых уст!

--------

"Магнифик" чем-то напоминал Малфой-мэнор: те же восхитительные гобелены и мебель в стиле декаданса. Безусловно, это было самое фешенебельное место, в котором ей когда-либо доводилось бывать. Гермиона с присущей любознательностью обращала внимание на все, что попадало в поле зрения, и ловила себя на мысли, что ей... нравилось тут находиться. Не нравилась только реакция приглашенных на званый ужин людей: те смотрели на нее с таким высокомерием и заносчивостью, что от нахлынувшего разочарования хотелось вопить в голос. Похоже, эти эмоции отражались слишком явственно на ее хорошеньком личике, потому что до слуха вдруг донесся тихий шепот:

— Терпение, дорогая, — негромко проговорил Люциус, — терпение. Они с ума сходят, желая узнать, кто ты. Так не лишай их этого удовольствия, потому что это тоже часть нашего плана.

Тепло руки и бархатный голос Малфоя заставили тело мнимой Хелен покрыться мурашками, и на лице появилась мечтательная улыбка, что, к слову, не так уж часто и бывало.

— Конечно, — тихо пробормотала она в ответ и, подбодренная его словами, позволила себе слегка расслабиться.

Услужливый метрдотель проводил их в ту часть ресторана, где должен был состояться ужин. Свечи, вазы с цветами, благородный блеск столового серебра и белоснежные скатерти на мгновение ослепили. Роскошно сервированные столы, уставленные всевозможными яствами, издавали приятный аромат тонко приправленных блюд, и Гермиона только тогда поняла, до чего проголодалась, ведь во рту у нее с самого утра не было ни крошки: чтобы выглядеть еще более хрупкой она решительно отказалась от обеда. А вот теперь расплачивалась за это — вместо того, чтобы присмотреться к пестрой толпе приглашенных, она с ужасом думала о том, что пустой желудок может сыграть с ней злую шутку и предательски заурчать в самый неподходящий момент. Она чуть было не запаниковала, но в этот момент где-то совсем рядом до нее донесся приветственный возглас:

— Люциус! До чего же приятно снова видеть тебя!

Навстречу им спешил хозяин ресторана и давний знакомый Малфоя мистер Элиас Барнум собственной персоной. На первый взгляд он показался Гермионе достаточно веселым субъектом, но она и понятия не имела, что добродушный и улыбчивый с виду человек может быть полон неожиданностей.

— И это взаимно, Элиас, поверь, — со свойственной ему ухмылкой ответил Люциус и повернул голову к своей спутнице, — кстати, позволь представить тебе мисс Хелен Райт.

Барнум сверкнул глазами в ее сторону, но, пока поднимал для поцелуя руку столь необычной гостьи, взгляд его заметно посветлел.

"Кого он ожидал увидеть? Еще одну рафинированную блондинку?" — мысленно фыркнула Гермиона и попыталась придать лицу как можно больше любезности, внимательно вглядываясь в стоящего перед ней человека. Элиас разительно отличался от Малфоя. Всем. И, хотя это обеспокоило ее, все же натолкнуло на мысль о необходимости срочно пересмотреть свои приоритеты.

— Приятно познакомиться, — мягко поприветствовал ее Барнум, — очарован.

— Восхищена, — с улыбкой вернула комплимент девушка.

— Позвольте, я представлю вас гостям.

Спасла Гермиону природная усидчивость и настырность: стремительный калейдоскоп лиц и имен вряд ли сумел бы отложиться в этой светлой головке, не будь у нее многолетней практики схватывать на лету любую информацию. Вместе с хозяином, исполняющим сегодня для нее роль чичероне, она кружила по уютному залу, и у нее уже в глазах рябило от обилия перьев, мехов и бриллиантов. Супруга мистера Барнума оказалась на редкость бесцветной дамой с абсолютно пустым, ничего не выражающим лицом. Она двигалась и говорила так, что вызывала опасение, не умрет ли на полуслове так и не донеся бокал с вином ко рту. Мистер Фолликл был лысым и потным, доктор Персиваль — строгим и осуждающим, мадам Персиваль — покровительственной, а мсье Блану она, кажется, нравилась, потому что тот так откровенно флиртовал с ней, что даже вывел Малфоя из равновесия:

— Жак, я, пожалуй, заберу у тебя мисс Хелен, — безапелляционно заявил он и, взяв ту под руку, немедленно увел в противоположный конец зала, чему она была несказанно рада: не все ухаживания, тем более малознакомых мужчин, приятны женщине, особенно если этот мужчина начинает переступать границы приличия.

— Спасибо, — совершенно искренне прошептала она Люциусу, как только чрезмерная любезность француза осталась далеко позади, и при этом совсем случайно коснулась губами его уха. Тот вздрогнул. Не от неожиданности, а от того, насколько быстро отозвалось на это мимолетное касание тело: мелкой дрожью, которую тщетно пытался подавить, и волной удовольствия от происходящего. Действительно, он чертовски долго жил без женского внимания и почти позабыл, каково это, нравиться женщине. Опытные чистокровные самки были далеки от его помыслов, даже если и пытались проделать с ним тот же трюк: он никоим образом не реагировал на них, а эта девочка возбуждала одним невинным касанием. Похоже, сама не осознавая того, она могла соблазнить и святого.

"Благослови, Мерлин, юных ведьм!" — подумал с неожиданной для самого себя теплотой Люциус, но вслух сказал лишь то, что должен был:

— Не благодари, мне приятно оказать тебе услугу, тем более в такой щекотливой ситуации.

Гермиона пристально посмотрела ему в глаза и каким-то непонятным образом почувствовала, что он говорит правду. Внезапное открытие и удивило и обрадовало одновременно. Кроме того, после таких простых и ласковых слов стала ощущать себя гораздо увереннее. Если бы у нее спросили, в какой момент она стала доверять Люциусу Малфою, то, ни секунды не колеблясь, назвала бы именно этот. И было еще кое-что: ей нравилось, как теплая рука крепко охватывает ее талию, и даже обычная ухмылка в глазах нашей героини войны уже не портила его худое и бледное лицо.

— Не пора ли нам занять свои места, дорогая, как думаешь?

Гермиона, смотревшая на него во все глаза, чуть замешкавшись, кивнула: она словно заново открывала для себя давно знакомые черты. Люциус же, заметив этот странный взгляд, удивленно приподнял бровь:

— Что?

— Ничего, — приходя в себя, качнула головой та и прошла к отведенным для них местам.

В этот момент звук колокола возвестил о начале трапезы, и гости принялись рассаживаться за стол. Люциус подвинул ей стул, и Гермиона усмехнулась:

"Вряд ли он стал это делать, если б знал, что перед ним столь ненавидимая им грязнокровка,— грустно подумала она и, чтобы отогнать непрошенные мысли, попыталась переключить внимание на что-нибудь другое, но они по-прежнему продолжали упрямо лезть в голову: — интересно, догадывается ли он, что я не имею никакого отношения к чистокровным волшебникам? Насколько я знаю, Малфой весьма проницателен, и не так-то просто обвести его вокруг пальца. Возможно, он уже давно понял, кто я на самом деле, но тогда почему продолжает так вести себя по отношению ко мне? Хотя, скорей всего, ему и в страшном сне не могло присниться, что магглорожденная сумеет создать подобную иллюзию. Плюс ко всему, стойкое убеждение, что оценить по достоинству и проявить к нему интерес может только особа благородного происхождения... Нет, похоже, он ничего не знает, а мне это только на руку".

Гермионе забавно было думать об этом, но тут до ее уха донесся чей-то жеманный голосок:

— Люциус, дорогой, я слышала Нарцисса славно проводит время в Тоскане? — проворковала мадам Персиваль, сопровождая ядовитые слова самой невинной улыбкой.

"Ну вот, тяжелая кавалерия подоспела", — мысленно съязвил тот, усмехнулся и демонстративно накрыл ладонью лежащую на столе руку Гермионы:

— Да, Питти, я хорошо знаю что, а, точнее, кто развлекает в Тоскане мою бывшую жену. И, поверь, очень рад тому, что она, наконец, нашла то, что искала.

Несмотря на то, что ответ был вполне светским, что-то в нем было неправильным. Точнее, в самой манере, которой он был произнесен. Малфой, ответив, словно одолжение сделал, да еще эта его вечная ухмылка... Окружающие поежились от того, каким холодом повеяло от простой, на первый взгляд, фразы. Самые любопытные навострили уши в ожидании пикантных подробностей, но в неловкую ситуацию вмешался сам хозяин:

— Питти, Питти, давай не будем говорить сегодня о прошлом Люциуса, тем более, когда его будущее сидит с ним рядом, — добродушно пробасил Барнум и подмигнул в сторону Гермионы, — единственное, что я хотел бы у него спросить, где он встретил такую потрясающую женщину?

Под сверкающим взором Элиаса та заалела, как маков цвет, и Люциуса в очередной раз как молнией поразило воспоминание о Чемпионате мира по квиддичу, что проходил незадолго до возвращения Темного Лорда. Избавляясь от странных и неуместных сейчас воспоминаний, он тряхнул головой и невозмутимо ответил:

— Уверяю тебя, это было почти чудо, и я благодарен случаю, который преподнес мне столь щедрый подарок в лице мисс Райт. Я тогда был в Африке: хотел приобрести некоторые ингредиенты для зелий. Мне посоветовали посетить маленький рынок, где продавали орхидейную эссенцию. Я зашел в одну из лавок и случайно встретил там Хелен — она покупала флакон. Когда же я поинтересовался у продавца, как давно он получил свой товар, она услышала, чем я интересуюсь и прокомментировала сомнительную свежесть мистацидии. Так мы начали разговор и уже не смогли остановиться, как, впрочем, и расстаться друг с другом.

Это был тщательно продуманный и четко выстроенный ответ: достаточно подробный, чтобы никто не смог усомниться в его правдивости, но в то же время достаточно расплывчатый, чтобы подогреть интерес публики. И, что немаловажно, он ничего не говорил о самой Хелен, можно было только догадываться, кем она была и почему находилась там. Довольные тем, что их великий замысел продвигается так, как они задумывали, Люциус и Гермиона улыбались друг другу, два заговорщика, что, в общем-то, вполне соответствовало истине — заговоры были естественной средой их обитания.

Прерывая долгие взгляды этой необычной пары, Барнум хмыкнул и отложил салфетку.

— Похоже, это случилось уже после того, как ты последний раз удостаивал нас своим посещением, — предположил он.

— Ты прав, это произошло достаточно давно, — подтвердил Люциус, — моя дорогая Хелен вдохнула в меня новую жизнь, и в ней теперь появился смысл. Когда она рядом, мне кажется, я могу звезду с неба достать. Кстати, я очень рад, что вернулся, и это тоже только благодаря ей.

— Ах, как романтично! — восхищенно выдохнула мадам Персиваль и мечтательно закатила глаза.

Гермиона была поражена тем, что такое беспринципное создание и ходячее зло, как Малфой, умеет так красиво играть словами, пусть и немного банальными. Что же касается Люциуса, то он был доволен: во-первых, он ничуть не покривил душой, когда говорил это, а, во-вторых, это тоже было частью плана.

Подали ужин, и разговор на какое-то время затих, пока гости отдавали должное изысканным кушаньям, но мало-помалу беседа вскоре возобновилась. Впрочем, Гермиона к тому моменту уже порядком освоилась в новой для нее среде и теперь чувствовала себя намного спокойней. Она умело поддерживала светскую болтовню "обо всем и ни о чем", смеялась шуткам стареющих ловеласов и шутила сама. Люди, что окружали ее, казались хорошими и добрыми, но она отдавала себе отчет: если бы приглашенные знали о ее происхождении, то немедленно отвернулись от нее.

— А ты изменился, Люциус, — вяло проговорил доктор Персиваль, ожидая, пока его бокал снова наполнят.

Сложно сказать, было ли это комплиментом или же оскорблением, поэтому Малфой, не будучи уверенным ни в том ни в другом, крайне осторожно заметил:

— В тюрьме такое часто случается.

— Безусловно, — подала голос Питти, — но, думаю, муж имел в виду нечто иное: ты стал более... умиротворенным, что ли. Люциус, дорогой, полагаю, за такие явные перемены мы тоже должны благодарить эту юную леди?

Люциус усмехнулся — лучше и быть не могло! Он готовился к тому, что каждый заданный вопрос станет вынуждать его ко лживым ответам, но все обошлось как нельзя лучше, ему даже не пришлось притворяться. Он с удовлетворением взглянул на свою спутницу: та, опустив глаза, скромно улыбалась, в то время как по лицу медленно, но неотвратимо разливался яркий румянец. Идеальный ответ!

— Думаю, ты права, Питти... Хелен раздвинула границы моего восприятия окружающего мира. Показала жизнь с такой стороны, о которой я даже не подозревал. Заставила понять, насколько бессмысленно и расточительно тратить время на переживания, связанные с неизбежным. Поэтому, Питти, все, что она для меня сделала, действительно заслуживает благодарности, и немалой.

Женщины заулыбались, но доктор Персиваль откинулся на спинку сиденья и бросил на Малфоя испытующий взгляд:

— И все же, ты не так уж сильно изменился, Люциус. Надеюсь, за время, пока тебя не было с нами, у тебя не было недостойных "симпатий"?

Надо отдать должное Гермионе — она сумела подавить в себе вспышку гнева. Ни один мускул на лице не дрогнул. В конце концов, чему она удивляется: от таких "друзей" можно всего ожидать.

— Глупые предположения, Игнациус. Если бы кто-то из Малфоев стал предателем крови, это было известно, ведь слухи у нас распространяются со скоростью снитча. К чему тогда этот вопрос?

— Прости, Люциус, — доверительно начал Барнум, обращаясь скорее не к нему, а к окружающим, — просто Нарцисса... Она ведь, как говорят, живет сейчас в Тоскане, и...

— Да, мы все слышали об этом, Элиас, — довольно бесцеремонно прервала его Питти.

— А знаете ли вы, кто является ее частым гостем? — не обращая внимания на подобную бестактность, продолжил тот со странным блеском в глазах.

— Разумеется. Какой-то респектабельный чистокровный джентльмен.

— А вот и нет. Моя двоюродная сестра была в гостях у магглов, что соседствуют с ее усадьбой, и видела Нарциссу в обществе такого же простеца.

— Не может быть! — истерично взвизгнула Питти. — Ваша кузина, должно быть, ошиблась! Нарцисса никогда так не поступила бы!

— Совсем напротив, мадам. Сестра утверждает, что видела их вместе не один раз, и, к тому же, она слышала, что госпожа Малфой неоднократно посещала виллу этого господина.

— Это невозможно! — твердо заявила Питти. — Просто невероятно! Нарци всегда ненавидела магглов, и она никогда не опустилась бы до подобной мерзости.

— А что обо всем этом думаешь ты, Люциус? — с понимающей ухмылкой поинтересовался Барнум.

Малфой, с совершенно непроницаемым выражением лица, грел в руке пузатый бокал с арманьяком. Все это время, когда публика обсуждала похождения его бывшей жены, он хранил гробовое молчание. По большому счету, ему до этого давно уже не было никакого дела. Теперь его гораздо больше занимало нечто другое, точнее, другая. Вместо того чтобы поддержать или же опровергнуть те или иные утверждения, он внимательно наблюдал за Хелен. И вот что его удивило: когда речь шла о его экс-супруге, она держалась очень спокойно. Но он безошибочно определил, что ее просто коробит, когда Питти начинает нелестно отзываться о магглах. Конечно, Люциусу не нравились люди, сочувствующие грязнокровкам, но он прекрасно понимал, что дальнейшее претворение грандиозных замыслов впрямую зависит от того, насколько будет счастлива таинственная спутница. Разумеется, для того, чтобы убедить ее в правоте своих взглядов, требовалось время, и немалое, но он возлагал большие надежды на то, что его ухаживания позволят раз и навсегда покончить с заблуждениями юной особы. В особенности, если на некоторое время он изолирует ее от респектабельного общества.

Сейчас же следовало обезопасить себя от подозрений со стороны присутствующих, ибо слишком решительный ответ легко мог сделать из него еще большего изгоя, и тогда светское общество навсегда закрыло бы перед ним двери. А этого он никак не мог допустить.

— Я думаю, — осторожно отозвался он, — что Нарцисса, после того как покинула семью, автоматически перестала быть предметом моих тревог и волнений... Но позволю себе заметить, что она никогда не была особенной противницей магглов, скорее противницей тех, кто не принадлежит нашему кругу. Я больше чем уверен, что если она и связана с простецами, то это может означать только одно: они весьма состоятельны в плане материальных ценностей.

Странное дело, но ответ, казалось, удовлетворил любопытство гостей, потому что больше на эту тему никто не задал ни единого вопроса, и Люциус с довольным видом поудобнее устроился на стуле.

Во время трапезы темы разговора менялись несколько раз, и Гермиона была одновременно и потрясена и обескуражена: ничего не значащая болтовня, в которой она принимала участие, сделала ее роль невероятно простой. Что греха таить, перед началом ужина она всерьез опасалась брякнуть что-нибудь не то, но сейчас, вслушиваясь в абсолютно бессодержательные реплики, просто диву давалась, до чего же пустой оказалась беседа. Правда, она допустила несколько незначительных промахов в поведении, но Люциус не придал этому никакого значения, намекнув, что все приходит с практикой, в чем она сможет убедиться, если будет чуть чаще выходить в свет. Девушка непринужденно делилась с окружающими своим мнением, когда это было необходимо, и вот удивительное дело — ее слушали. Не бог весть что, конечно, но слова, озвученные ею, всякий раз были толковыми и сказаными к месту. Может быть, потому и внимали ее сентенциям как откровению. Несколько раз она даже сумела вставить в разговор меткие и точные реплики по поводу нынешней политики, проводимой министерством, чем вызвала несколько одобрительных замечаний, самое теплое из которых принадлежало Питти.

И, тем не менее, открытая, искренняя улыбка на лице Гермионы к десерту претерпела странные метаморфозы: наблюдая за ней, Люциус пришел к выводу, что кому-то из приглашенных сейчас не поздоровится, и он от всей души надеялся, что не ему. Внешне его очаровательная спутница витала в облаках, но, если присмотреться слегка внимательней, можно было заметить, как на гладком высоком лбу пролегла сердитая морщинка и чуть нахмуренно сдвинулись брови. О, цену таким фальшивым улыбкам он знал очень хорошо: будь ты хоть трижды мужественным и властным, но если твоя женщина разгневана, от нее лучше держаться подальше.

— ...как только закончил гладить утюгом свои уши, он, наконец, приготовил суфле с ликером. Потому оно и было подано с опозданием. Знаете, домашние эльфы — это такие хлопоты...

Лучше бы она этого не говорила: Гермиона медленно повернула голову к Питти (обрывок фразы, долетевший до слуха страстного борца за независимость тихих и незаметных обитателей волшебного мира, принадлежал именно ей) и, одарив ту тяжелым взглядом, совершенно серьезно спросила:

— Если эльфы доставляют вам столько хлопот, почему бы в таком случае не освободить их?

Та непонимающе округлила глаза и звонко рассмеялась:

— Освободить? Зачем?

— Возможно, затем, что если бы вы относились к ним чуточку лучше, то они и служили бы лучше.

— Как бы мы не относились к этим созданиям, обслуживать нас их прямая обязанность, а небольшое наказание никогда не помешает, скорее, помогает помнить свое место, — снисходительно усмехнулась Питти и отложила салфетку в сторону.

— Наказание может подтолкнуть их к предательству, — уверенно заявила Гермиона.

— Да что вы! Домовики не предают! И никогда не предавали.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Я никогда и ни от кого не слышала, чтобы эльф поступил вероломно по отношению к кому-либо по одной простой причине — этого никогда не было!

— В таком случае, смею заметить, что вы недостаточно информированы. Я знаю домовика, который изменил семье и хозяину, чтобы, рискуя жизнью, спасти того, кого он глубоко уважал. Другой же пошел против человека, которому служил, и дело закончилось смертью господина.

— Значит, это исключение. В приличных домах такое не происходит.

— Надеюсь, что это так, — иронично заметила Гермиона и в заключение добавила: — Но тогда они найдут другие способы отомстить за причиненное насилие. Уж в этом-то я не сомневаюсь. Кстати, как насчет чая, что они подают вам в последнее время? Вкус не изменился?

Над столом повисла оглушающая тишина. Гости во все глаза смотрели на пылающую холодной яростью молодую женщину и не знали, что и думать. Честно говоря, даже Люциус не мог предположить, что его спутница может быть такой пылкой. Ему было немного забавно наблюдать, как легко она взорвалась. Из этой роскошной красавицы мог бы получиться идеальный политик, столько в ней было жизни и страсти, то есть тех самых качеств, которые способны увлечь и повести за собой людские массы. Вот только если бы он смог избавить ее от глупых идеалов...

Но было еще кое-что: промелькнуло в этой маленькой тираде нечто смутно знакомое, что неотвязно пульсировало в мозгу. Ее примеры. Они были странно знакомы. Не могла же Хелен иметь в виду эту тварь Добби. Те, кто знал о нем, все поголовно являлись членами отряда Дамблдора или сторонниками Поттера и его друзей-идиотов. Воспоминания подавали ему тревожные сигналы, но он, ничуть не колеблясь, отбросил их. Рассказы Драко о грязнокровной подружке Поттера он также не брал в расчет — этого не может быть, потому что не может быть никогда, решил он и тут же позабыл о своих нелепых подозрениях.

"Все-таки я должен научить ее моему любимому трюку — как оставаться при своем мнении, но при этом заставлять людей ломать голову, серьезно я сейчас говорю или нет, — думал Малфой, неспешно потягивая из бокала крепкий янтарный напиток и оглядывая приглашенных. — Хорошо, что, обратив все в шутку, Элиас спас ситуацию, за что я крайне ему признателен".

И действительно, мистер Барнум, как умный хозяин, первый подал пример и разразился громким хохотом на последние слова "Хелен", после чего к нему присоединились и остальные. Неловкая ситуация оказалась благополучно разрешена, и напряжение, витавшее в душном воздухе ресторана, спало, уступив место всеобщему веселью. Гермиона в замешательстве встретилась глазами с Люциусом, но, увидев его теплый взгляд, также усмехнулась. Поначалу неуверенно, а потом так же весело, как и гости.

Что же касается самого Малфоя, он уже и забыл, когда так развлекался, но, в любом случае, это было все лучше, чем липкое и холодное одиночество в стенах мэнора или его былая охота на грязнокровное отребье.

---------

— Не потому ли ваш отец узнал второй признак из трех необходимых, что вы наговорили ему, будто бы мисс Грейнджер была заинтересована в домовиках исключительно сексуально? — брезгливо поинтересовался аврор у Драко.

Тот покраснел и неопределенно пожал плечами. Младшего Малфоя не так просто было смутить, но это как раз был тот самый случай.

— Возможно, я несколько преувеличил, — наконец последовал смущенный ответ.

— Понятно. Преувеличили, значит, — недоверчиво прищурился служитель закона.

Драко внимательно посмотрел на него и вдруг, ни с того ни с сего, выдал:

— Только не говорите мне, что, будучи подростком, сами не болтали подобной чепухи.

Аврор внезапно закашлялся и, уставившись на носки своих туфель, тоже почему-то покраснел.