Послезавтра (джен)

Эпилог

— Часть его. И виден только ему. Всего лишь.

Он снова и снова произносил эти слова вслух, надеясь уловить их смысл, что ему никак не удавалось. Но если произносить их как мантру, шептать монотонно, он ведь запомнит, правда? Запомнит и как-нибудь поймет… ну а потом поверит.

Северус сидел в своем длинном маггловском пальто на маленькой деревянной скамье, специально поставленной для посетителей. Как будто кто будет к нему приходить…

Вросший в землю надгробный камень, уже покрытый трещинами, был прямо перед ним. На нем виднелась аккуратная надпись:

«Северус Тобиас Снейп. 09.01.1960 — 02.05.1998»

И чуть ниже:

«Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после».

Ветер нес сентябрьские листья, хрусткие и багряные, бросал их горстями, разметая по кладбищу, и засыпал ими могилы. Пожухлая трава на могильных холмах, ровная и высокая, ложилась, приминаясь к земле. Душно, несмотря на холод и непогоду. Небо заволокло тучами; пасмурно и серо было вокруг. Серо и душно.

Сколько он просидел здесь? Час, день, несколько секунд, а, может, вечность. Он не помнил. И не помнил, как здесь очутился.

Только теперь пришло понимание того, как избирательна была его память. Его не удивляли провалы в ней, он не задумывался над тем, что не помнил, где и как оказывался. Сколько дней были вычеркнуты из сознания и забыты… словно и не было его в эти дни. Но он был. Он помнил себя, помнил разговоры и взгляды… помнил.

Обрывочно он помнил, вот что. Столько, сколько ему позволили. Выдавали жизнь по кусочкам, по страничкам, а он не понимал, что целые главы пропущены, что странички разрозненны и бессвязны. Ему позволено было жить, позволено было думать, что он жив, и забыть, что умер. Его нет. Пять лет уже нет. Он умер тогда в Визжащей Хижине, а сейчас его заставили умереть еще раз. Зачем? Зачем было нужно, чтобы он вернулся, зачем было нужно, чтобы он все забыл, зачем было нужно, чтобы он верил, что жив? И кто он вообще? Где он, и почему Поттер…

— Да, Северус, ты прав, что вспомнил о Гарри.

Он не вздрогнул и не обернулся. Этот голос не стал для него неожиданностью — он всегда его ждал, знал, что когда-нибудь услышит снова.

Позади него шуршала трава и листья — она шла к нему. Села рядом, спокойная и бледная, как и он, не в мантии, а в маггловском пальто, теплом и застегнутом на все пуговицы, с высоким воротником, защищающим от ветра, глубокими карманами, в которых удобно прятать озябшие руки.

Она смотрела на него грустно, с пониманием, и Северус жадно всматривался в ее лицо, не зная, что сказать. Не было ни счастья, ни радости от ее прихода, от того, что она сидит рядом с ним. Она живая. Это было бы счастьем, если бы было правдой. Но она мертва. Так же, как и он. А мертвые не испытывают счастья и радости — они всего лишь помнят об этом.

— Почему ты здесь? — он мог гордиться своим спокойным тоном, если бы по-прежнему думал, что жив.

— Ты ведь не это хотел спросить, — Лили слегка улыбнулась. — Я всегда здесь. Ты, наверное, хочешь узнать, почему ты здесь?

— Я думал над этим, — Северус не мог заставить себя моргнуть или отвести взгляд с ее лица, он боялся, что произойдет последнее из того, что еще может случиться — она исчезнет. — Та записка, правильно? Поттер просил меня о помощи.

— И ты пришел, — подтвердила Лили.

Ее уверенный тон раздосадовал Северуса.

— Выходит, само собой разумеется, что я пришел?

— Да, — еще раз кивнула Лили.

— А то, что я вроде как мертв, значения не имеет? — желчно спросил Северус, кутаясь в свое пальто — холодно. Все же, когда тебе постоянно смертельно холодно — есть повод задуматься, не так ли? Жаль, он не догадался раньше.

— Северус, это твой долг, — Лили пыталась заглянуть ему в глаза, словно не замечая, что он всеми силами избегает ее взгляда.

— Да? Я так не думаю. Я сполна уже выплатил свой долг и ему, и тебе. Это не должно было длиться после смерти. Если все не так… я не заслужил этого, — его голос дрогнул. — Ты знаешь, Лили, знаешь, что я прав.

— Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? — тихо спросила она.

— Я очень давно хочу этого, но… — его тонкие губы скривились в усмешке. — Но это ведь тоже не имеет значения.

— Северус, я не держу тебя. Я никогда бы не стала просить тебя делать то, что ты делал… не скажу, что я не рада этому, но принуждать тебя… нет. Нет никакого долга передо мной, Северус, все долги были прощены в ночь моей смерти, уже тогда. Мне ничего не нужно, я не держу тебя.

— Отпускаешь? — взгляд черных глаз остановился на ее губах. — Ты не поняла, Лили. Ты не можешь отпустить меня, потому что я сам никогда тебя не отпущу. И долг был. Я защищал мальчика ради тебя.

Холодная ладошка Лили коснулась его рукава.

— Я знаю. Я благодарна тебе.

— Не стоит, — Северус вновь скривил губы. — Здесь нет места благодарностям — я делал то, что должен был делать. Дышать, есть, пить и защищать Поттера. Все едино. Благодарить тут не за что. Но я думал, после того, как я все исполню, после того, как отдам все… я же умер. Почему тогда, Лили?

— Ты сказал: «Все, что угодно». Ты помнишь, Северус? — она настойчиво пыталась поймать его взгляд. — Это больше, чем просто жизнь.

— Просто жизнь, — эхом повторил Северус, и лицо его исказила судорога.

— Гарри нужна была помощь, и он позвал тебя. Ты пришел. По-моему, это естественно, — Лили закрыла глаза.

— Я должен буду помогать ему всегда, когда он меня попросит? — Северус говорил тихо, почти беззвучно, и в его голосе ядом разливалось страдание. — Такого никто не заслуживает. Я хочу покоя.

— Нет, больше он тебя не позовет, — Лили не открывая глаз, подняла руку и провела ладонью по щеке Северуса, а он не почувствовал ее ледяной прохлады, потому что холод стал давно привычным. — Гарри понял, что ты существовал все это время только для него, понял, что ты часть его. Он был странным в последнее время… теперь он понял. К тому же все, что было связано с Темным Лордом, закончилось, и это, если возвращаться к теме долга, освобождает тебя от обязательств. Надеюсь, это тебя убедит.

— Свободен? Я могу пойти дальше? — на всякий случай уточнил Северус, уже зная ответ.

— Да, — шепнула Лили, и светлая улыбка тронула ее губы.

Северус глубоко вздохнул. Сейчас он чувствовал себя легким, полным до краев и опустевшим от мыслей и чувств. Можно сказать, он чувствовал себя живым, по-настоящему живым, какими бывают лишь дети, еще не столкнувшиеся ни с радостью, ни с болью, ни с грязью этого мира.

Северус в последний раз посмотрел на ее бледное лицо, на бескровные губы, на длинные ресницы, отбрасывающие тени на восковые щеки, и прошептал:

— Взгляни на меня.

Лили медленно открыла глаза, и несколько бесконечных мгновений он вглядывался в их изумрудную зелень, прежде чем их обоих не поглотила ночь.

Колокола старой церкви деревни Годрикова Впадина возвестили полдень, и взлетевшая стая сизокрылых голубей, подчиняясь ветру, пролетела над маленьким тихим кладбищем, где никого уже не было, кроме спящих людей, пребывающих в мире и покое, далеко-далеко отсюда, людей, для которых не существует завтрашнего дня.

У них есть лишь послезавтра.