Сваха поневоле (гет)

Ежегодно в этот день в коттедже «Ракушка» на окраине Тинворта собирались все участники побега из Малфой-мэнора.

День памяти Добби.

Гарри с супругой приехали одними из первых. Джинни сразу кинулась помогать Флер, а он в одиночестве пошел на могилу друга. Это стало негласной традицией: первым ее посещал человек, на руках которого Добби умер. Как не старалось время излечить эту потерю, но каждый раз, смотря на этот памятник, Гарри вновь и вновь проваливался в тот кошмар.

Домовик покачнулся, и звезды отразились в его огромных блестящих глазах… Серебряная рукоятка кинжала, торчащего в тяжело вздымающейся груди Добби… Темное пятно, расползающееся на груди Добби, и то, что он умоляюще протянул к Гарри руки… Глаза домовика встретили его взгляд, губы задрожали, с усилием складывая слова:

— Гарри… Поттер…

Прошли годы, но звук последних слов друга так и продолжал звучать в ушах Гарри.

В первое время он рыдал безмолвно, сухими слезами, повзрослев, позволил себе плакать на этой могиле.

— Здравствуй, Добби… — прошептал Гарри, и по его лицу медленно покатилась одинокая слеза.

Он сидел на краю могилы и водил пальцем по немного кривоватой надписи: «Здесь лежит Добби, свободный домовик». Красноватый холмик давно осел — земля приняла эльфа. Скромное место для могилы Добби, выбранное в кустах на краю сада, за прошедшие годы превратилось в странный цветник. Здесь дружно росли самые разные растения: от незатейливых полевых цветов до шикарных орхидей, обвивающих сам памятник. Каждый желающий мог посадить здесь, что хотел.

Гарри был не силен в ботанике, поэтому многие растения называл не так, как положено, а по имени хозяев. Вдруг он заметил новый цветок, спрятавшийся в тени белого камня, который стал памятником для домовика. Белый нарцисс! Кто мог посадить здесь именно такой цветок? Уж не Малфои ли? Драко или сама Нарцисса.

Благодаря словам Анны, Гарри смог отпустить то, что мучило его раньше, но зато всплыли новые вопросы, которые прежде заслоняла более серьезная проблема.

Теперь Гарри смог посмотреть на события боя в Малфой-мэноре совсем другими глазами. Уж очень многое там в поведении Нарциссы Малфой было шито белыми нитками!

Кстати, она оказалась единственной волшебницей, которая устояла против знаменитого «Экспелиармуса» Поттера. Смешно, не дать себя разоружить Нарцисса смогла легко, а воспользоваться своей волшебной палочкой, как положено в поединке, нет.

Вместо того, чтобы быстро колдовать, Нарцисса так громко вскрикнула: «Добби!», что даже Беллатрикс, размахивающая серебряным кинжалом, оцепенела и потеряла такие ценные секунды в бою.

Нарцисса мгновенно оценила ситуацию в бою и оттащила Драко в безопасное место, подальше от беды, а затем зачем-то начала выяснять у Добби, не он ли обрушил люстру. Нацелившись палочкой, вести во время боя пустые разговоры? Какая разница кто сделал то, что уже сделано! Хотя, именно Беллатрикс купилась на эту неуместную дискуссию «Имеет права домовик или нет». С подачи Нарциссы Гарри получил фору во времени, а быстрая реакция ловца квиддича позволила использовать ее по полной программе: рявкнул на оцепеневшего Рона и бросил ему отобранную палочку, вытащил из-под люстры Крюкохвата с мечом, схватил Добби и задал ходу.

Эх, если бы не серебряный кинжал Беллатрикс!

На чьей стороне воевала Нарцисса? Темного Лорда, сестры и мужа? Конечно, нет! Возможно, неожиданно для самой себя Нарцисса выбрала сторону всех детей. Что на это повлияло? Разве что пытка на ее глазах девчонки, ровесницы ее сына. Беллатрикс хотела вырвать из Гермионы правду, а обнажила истинное лицо своей сестры, скрытое чистокровным воспитанием и предрассудками. Такое объяснение расставило все точки над «i». Только так мог объяснить себе Гарри, почему Нарцисса Малфой была одним человеком в первые мгновения ареста Поттера и его друзей, но совсем другим в конце.

Да, а кто включил им «громкую связь» между гостиной и подвалом? Это здорово помогало им правильно спланировать свою атаку на Хвоста. Слизеринский почерк читался в этом поступке. В случае провала она бы легко оправдалась, что планировала еще больше усилить мучения арестантов. Нет, чистокровная волшебница Нарцисса Малфой не была врагом ни им, гриффиндорцам, ни своему бывшему домовому эльфу!

Гарри вынул из кармана волшебную палочку и проверил цветок на остатки магии — безрезультатно, белый нарцисс сажали руками. Кто? Да какая разница, если именно этот сорт имеет право существовать на этой могиле. Заклинанием «Агуаменти» Гарри полил новый цветок.

Вдруг ему стало удивительно легко на душе, наверное, именно так лечит время — каждый начинает понимать что-то очень важное для себя в жизни.

Гомон голосов, доносящийся со стороны коттеджа, становился все громче, заглушая шум моря. Гарри поднялся и пошел к остальным, так и сохраняя легкую улыбку на губах.

На самом краю утеса сидела, свесив босые ноги, Луна Лавгуд.

«Интересно, кто теперь прячет ее обувь?» — подумал Поттер и ехидно спросил: — Мозгошмыга поймала? Это он украл твою обувь?

Девушка долго смотрела на него своими серебристыми несколько навыкате глазами, изредка моргая, когда очередной порыв ветра швырял пряди ее пепельных волос в лицо.

— Я чувствую, как плачет сегодня природа, а обувью только отгорожусь от земли, — сказала Луна своим призрачным, потусторонним голосом, когда Гарри уже и не ждал ответа. — Если соединиться со всем миром, то можно поговорить с Добби.

Гарри вздрогнул, поняв, что недавно занимался тем же самым. Только он не ждал ответов Добби, а все время говорил сам. Гарри умолк, прислушиваясь к тишине. И словно впервые, он увидел это бескрайнее пустынное море, глубокое просторное небо, затянутое облаками. Холодный соленый ветер бросал в лицо то ли редкие дождевые капли, то ли брызги морской воды. Такая погода должна навевать грусть и печаль, но возникшая в душе беспричинная радость с этим была не согласна.

Вдруг солнечный луч, пробившись через завесу облаков, разом осветил весь пейзаж: дом с садом, прибрежные утесы и бурное море. Белоснежный коттедж, украшенный морскими раковинами, заиграл в ответ всеми цветами радуги. Это сияние подхватило и усилило море, поблескивая барашками волн.

— Там, куда уходят все, нет печали, вражды, горя! Только радость! — уверенно сказала Луна, и Гарри в очередной раз подивился ее способности сказать что-то важное, но на первый взгляд странное.

«Просто нужно научиться смотреть на нее сразу вторым взглядом!» — подумал Гарри, а вслух ответил: — Жизнь продолжается, и это отлично. Ведь именно ради этого Добби и другие отдали свою!

— Гарри, ты замечаешь, что с каждым разом в этот день приходят все больше и больше детей?

Действительно, кроме спасенных из Малфой-мэнора и других участников события, как Аберфорт Дамблдор, в этот день у могилы Добби собирались многие другие: родители Рона и Гермионы, отец Луны и мама Дина, Хагрид, педагоги Хогвартса, министр магии. Да разве всех перечислишь! С каждым годом приходило все больше и больше волшебников, домовых эльфов и гоблинов.

Вот и сейчас Гарри заметил, направлявшихся к нему Критчера с супругой и их первенцем.

— Рад вас видеть! Винки, как назвали малыша? — спросил он, протягивая руки к эльфенку.

— Добби, сэр Гарри, Добби! Так хотеть мой дорогой муж! — смешно затараторила Винки, а большие ушки словно помогали ей говорить по-английски, отбивая, вернее, отмахивая такт.

Добби сразу пошел на руки к незнакомцу, так его заинтересовали маленькие уши волшебника, за которые он тут же и ухватился ручонками.

— Да, малыш! Ушами волшебники не удались! — весело рассмеялся Гарри, а Критчер и Винки вторили ему квакающими звуками.

Так с ребенком они и подошли к другой компании: Рон, Дин, Олливандер, Билли Уизли и Крюкохват.

Рон и Дин только что привезли хворавшего Олливандера. Его здоровье так полностью и не восстановилось после заключения в темнице, но каждый раз он настаивал на своем присутствии у могилы Добби. Разговор в компании шел на излюбленные всеми мужчинами политические темы: обсуждали проект закона о принципах наследования магических раритетов. Причем все разговаривали на гоббледуке.

Гарри тяжко вздохнул — его успехи в изучении этого языка были весьма скромны, сейчас он будет немногим отличаться от домовиков, говорящих на английском. А все ждали именно его мнения. Гарри еще раз вздохнул и, мученически подыскивая слова, заговорил:

— Меч Годрика Гриффиндора или Рагнука Первого сам решать, кто его иметь. Я хочу закон… магические предметы… магические предметы иметь… — Гарри умоляюще поглядел на Билла.

Но тот помалкивал, ехидно улыбаясь, хотя это больше читалась в его глазах, чем на обезображенном укусом Фернира лице. Рон и Дин тоже были не помощники, их познания языка были чуть лучше, но не настолько хороши, как у Билла.

— Волеизъявление магических артефактов? — пришел на выручку Гарри Крюкохват, а затем сам продолжил дискуссию. — С этим согласны все. Однако есть еще множество обычных предметов гоблиновской работы, которые сами по себе хороши, но не имеют своего сознания, а постоянно подпитываются нашим волшебством. Первый покупатель заплатил за это, а его наследники нет. Так не верно, но многих гоблинов заинтересовало встречное предложение Гермионы Уизли.

Теперь Гарри позлорадствовал, что отдуваться на гоббледуке придется Рону, который уже заранее начал краснеть.

— Моя супруга предложила, что повторную оплату за все изделия гоблиновской работы можно заменить предоставлением права ношения гоблинами, обучавшимся в Хогвартсе, волшебной палочки. Волшебники, изъявившие желание, также могут пройти полный курс обучения гоблиновской магии. То есть она предлагает применять человеческий принцип наследования, но на базе обмена знаниями и навыками, между всеми созданиями, владеющими магией.

«Везет Рону, — подумал Гарри. — Он учит язык, зазубривая речи Гермионы перед Высшим советом гоблинов и Визенгамотом».

— Всем членам Высшего совета очень понравилась идея магглорожденной волшебницы, — сообщил директор «Гринготтса». — Мой сын хочет учиться в Хогвартсе и носить волшебную палочку. Его не пугает, что на каникулах он будет не отдыхать, а совершенствоваться в нашей магии. Жалко, что у меня нет ни здоровья, ни времени, чтобы снова учиться. Но я рад, что могу прийти в магазин Олливандера и купить первую волшебную палочку в нашем роду.

Мастер волшебных палочек закивал головой, подсчитывая рост своих доходов, в случае принятия этого закона.

— Вот что значит взгляд человека, который с молоком матери не впитал недоверие к иным магическим существам. Для нее все наши войны только лишь страницы учебника истории магии, — добавил Билл. — А для чистокровных волшебников и гоблинов, это раны, которые плохо затягиваются.

— Дорогие мои, пойдемте! — позвала Гермиона мужчин. — Все собрались!

Перемешавшись, волшебники, домовики и гоблины, участники событий и просто друзья двинулись к могиле Добби.

Так сложилось, что торжественных речей никто не произносил, не было первого ряда близких усопшего и остальных. Проходя мимо могилы героя, каждый говорил то, что подсказывало его сердце, вкладывая в простые фразы только свой смысл.

— Спасибо, Добби! Я о тебе помню! Будь там счастлив!

День гибели Добби уподобился в сознании всех Дню Победы, хотя и не отмечался так грандиозно магическим миром. Но все понимали, что для завершающей победы нужны были эти маленькие бои тех, кто сопротивлялся режиму Волдеморта.

Теперь у всех была своя жизнь и свои проблемы, но дела откладывались в сторону ради дня памяти этого скромного героя. Но главное, волшебники и магические существа приводили или приносили сюда своих детей. Смысл события был малышам не ясен, но их гомон, сложенный из смеха, плача и первых слов на родном языке, был самым лучшим: «Спасибо тебе, Добби!»

А потом все дружно сидели за большим столом, который теперь уже ставили на улице, ведь небольшая «Ракушка» трещала по швам от нашествия гостей. В доме разместили только малышей под бдительным надзором добровольных нянь из домовиков, волшебников и гоблинов.

Погода была не самая лучшая — накрапывал дождь, однако, никто не собирался расходиться.

— Я уже думаю, а не сделать ли пристройку? — сказал Билл. — Похоже, «Ракушку» постигнет тяжелая участь «Норы».

— Не думаю! Их хороший вкус не позволит, что-то пристроить без продуманного проекта, в отличие от моих родителей, — тихо прошептала на ухо мужу Джинни, опасаясь как бы ее слова не услышала сидящая неподалеку Молли. Затем громко добавила: — Отлично, Флер сможет проявить свои неиссякаемые таланты!

— Не сомневайся, золовка! — подмигнула ей очаровательная блондинка.

— А где Габриэль? — заинтересовался Гарри. — Всех желающих в этот день отпускают с работы, а уж тем более стажеров.

— Она вышла замуж! — тихо прошептала Флер, сразу изменившись в лице.

— Как? Тайно? — неслось со всех сторон. — Зажали свадьбу! Вот и познакомила бы сегодня нас со своим избранником!

— Сегодня, это слишком! Вы и так его отлично знаете! Теперь ее имя — Габриэль Малфой! — громко сказал Билл. — Что будем делать с новыми родственниками?

Все разом умолкли.

— Кажется, это я был у них свахой! — рассмеялся Гарри и, создав говорящего Патронуса, отравил его со словами: «Драко и Габриэль, все собрались, одних вас ждем!».