Выход из склепа (гет)

Адриан чувствует себя гаже прежнего. Трудно разбередить рану сильнее любовной: ЛедиБаг он доверяет безоговорочно и само собой разумеющееся, но что она, что отец осознанно продолжали вершить свои поступки, не внимая замечаниям Адриана. Больше не хочется оправдывать эгоизма, как он делал из раза в раз. Пришло время смотреть и видеть обстоятельства настоящими, без его оговорок и приписок, всяких «Может».

Запертый особняк, закрывший путь даже Коту Нуару, отбивает всякое желание контактировать с кем-либо и отвечать на елозящий от вибрации мобильник.

Плагг заинтересованно отрывается от сыра, поглядывая одним глазом. Второй зажмурен от гастрономических волн удовольствия, протекающих по маленькому тельцу.

— Что тебе стоит воспользоваться Катализмом? — мурчит квами, нетерпеливо вертя ломтик в лапах, чем усиливает распространение амбре. Агресту становится плевать и на редкостную вонь.

— Отцу не настолько безразлично, на огромные дыры насквозь стен он все же обратит внимание, а решетки имеют наслоения, придется восстанавливать твои силы.

— Так и скажи, что не хочешь выходить, — Плагг отфыркивается, подумывая, что его человек портит великолепную трапезу. — Хотел бы увидеть свою Леди — и сгрыз бы прутья, ничего с тебя не стало.

Приходит пора Адриану усмехнуться. Крутанувшись по заправленной постели, подросток ловит осознание, точно живое и трепещущее, что действительно с удовольствием бы запрятался за слои натуральных тканей покрывал, не высунувшись и ради выпечки четы Дюпэн-Чэн. Растянул бы пребывание в запертых стенах, из которых раньше рвался. Было куда. Теперь же ощущение недоверия оседает на коже, липкость расползается, и уже нет сил и рвения.

— И раз уж тебе так дорога эмаль несчастных твоих клычков, — многозначительно задирается мелкая, но полная хитрости морда, — система слежения вряд ли заметит дыры в вентиляции, куда прошмыгнуть коту не так сложно.

Паренек против воли улыбается. Его квами, противный характер которого отмечают собственные сородичи, может проявить заботу и пропустить пару мыслей о своем друге. Чего не делает напарница. От этого возня в кровати затягивается, не давая так просто упустить возможность прокрутить все в мыслях.

Агрест просто не подозревает, как он не прав!

Маринетт не пристало перестать отстаивать свои позиции. Начав с Хлои, она и не собирается уступать, если только взять реванш. Расписание ее домашних дел уплотнилось в прочную кучу, так, чтобы уместить выполнение школьных заданий, рисование эскизов, внеклассную деятельность, появления в пекарне и простаивание за кассой, ну, и что важнее, оккупацию клиники «Мануальной терапии и массажа Лун Жи Фу». Перекресток теснит собой комнаты во владении Фу, салон красоты с едким запахом (все бы осознали, как благоухает фонарик «Камамбера»), крестом расположенных аптек и всякой всячины. Обогнув последний поворот, где еще доносится чирканье ножниц, девушка выдыхает.

Надоедать Дюпэн-Чэн умела и, когда Мастер, не поддался, решив, что хватит с него одной воспитанницы, заставившей присесть и дать забраться на шею, но он не понял, что тем самым захлопнул чертов капкан.

Эмили, послушно последовавшая из общего зала с приходом клиентов, могла отлучаться, исследуя остальные доступные помещения. Однако появление смелой девочки, пошедшей напролом, приклеивает ее к кушетке, давая вырваться такой нелицеприятной черте, как подслушивание. Эмили даже не думает проводить черты аналогии с поместьем, что ей так же пришлось приложить ухо.

Начала Маринетт за здравие, закончила, ну, не за упокой, конечно, хотя Мастеру приходилось раздумывать, что не так уж уперлось ему долголетие.

Обступает бастион девушка теми же доводами, что и прежде. Фу искренне верит в благие намерения героини, но не может отрицать, что точно видел, как воодушевление озарило лицо юной ЛедиБаг. А стоило той прийти к выводу, что тема Кота не возымеет успеха, как мелькают хитрые черты, как раз больше присущие предмету обсуждения, нежели Божьей Коровке.

— Ну, Мастер Фу, раз так, раз одна я могу сюда приходить, придется мне делать это за двоих. Но не могу же я говорить от лица Нуара? Верно, не имею никакого права. Придется говорить от своего гражданского лица.

Маринетт приходится отыгрывать роли послушной, но несоизмеримо рассеянной девочки, едва успевающей из-за своей невнимательности встречаться с подругой и помогать родителям. Она берет на себя ответственность за целый класс, прилюдно выступает от лица коллектива.

Если Маринетт при этом удается еще и бросать йо-йо в глаз врагу, даже удерживать верх, немного посушить мозг тем более получится. Старые люди это даже любят.

— А Вы даже представить не можете, я не только за двоих могу рассказать, сколько всего у меня происходит в жизни!

Спустя первые двенадцать минут разговора Хранитель Камней Чудес мог без единой оговорки назвать все кодовые значения выпечки и пробил бы круассан с посыпкой из кунжута без штрихкода, даже отличил от мультикомплекса зерновых и семечек льна. Следующие пятнадцать ловко включают его в интерьер дома Дюпэн-Чэн, куда нужно складывать отутюженные Сабин вещи и куда скрыть от Тома джойстик, если после крупного заказа он совершенно не выспавшийся стремится побыть с дочерью и устроить многочасовую игру. Все это оказывается цветочками, когда юная героиня, ставшая в глазах Эмили не просто носительницей Камня Чудес, а персонажем поражающего эпоса, с каким и Геркулес кажется обывателем, не затихает.

— Я еще умудрилась влюбиться в самого популярного парня, какого только можно было. Пожалуй, назови я имя Джаггеда Стоуна, отозвалось бы меньше людей, а кто бы вообще не знал. Человека, которого я люблю, невозможно оставить в тени.

Каждое предложение цепляет Эмили, доводя до логической точки, вот только единый вывод вдруг ускользает.

Маринетт и не думает замолкнуть, отмечая, что ни единая морщинка не изменяет положения. Взгляд стабильно одинаков. Такое чувство, что он предусмотрительно воспользовался беруши, а вторую пару запасливо воткнул поверх первой, лишь бы ничего не слышать.

Подобное только возмущает девушку, опрокидывая верх дном ее самые редкие качества, до которых труднее добраться. Вечно готовая примириться, улыбнуться и не доказывать точку зрения, если условия не сильно отклоняются от собственных, Маринетт могла взбунтоваться, если действия в корень разнились с ее понятиями правильности.

И когда Фу совершенно ничего не берёт, остаются лишь крайние меры. Кот ей будет за это должен, никакими каламбурами не отплатит!

Первыми идут простые записи дневника, осевшие на памяти, такие стойкие и перманентные, что касанием маркера пристанут и к Мастеру, и спиртом не ототрешь. Тяжелая артиллерия в лице ее стихов тоже вынуждена оказаться озвученной.

Когда стихотворения заканчиваются, Эмили почти может уверенно заявить, что речь о ее мальчике. Образ сильной и сгибающей Мастера своей волей девчушки ослабевает под натиском прожженных насквозь щек. Все-таки лирика оказывается слишком даже для нее самой.

— Я тебя понял, Маринетт, — взывает Мастер Фу. Его упрямство оказывается на редкость удивляющим. Как он все это выдерживает, остается тайной. Тот же Вайзз восхищенно переговаривается с Тикки, переливающейся алым от гордости к своей подопечной. «Только посмотри на Маринетт, не могу перестать улыбаться», — вещает квами, радостно порхая и не намереваясь встревать в монолог Дюпэн-Чэн. — Тебе приходится очень тяжело.

Ответ мужчины гвоздит к полу всех присутствующих. Он должен был сдаться — общее решение опровергается желанием единственного человека.

— Как Вы видите, — продолжает гнуть линию, тараня лбом, не обращая внимания на твёрдость стены, — теперь мне еще придётся посещать Вас, рассказывать все подробности, не утаивая ни единой, и это лишь усилит ухудшение моих любовных планов.

— Сожалею, — кряхтит мужчина, чем вызывает недоверчивое озирание Вайзза. Да он точно намеренно стареет в присутствии ЛедиБаг, как будто даже оброс лишней сединой. Или это из-за самого рассказа?.. — Рождение хомячка все равно было физиологически невозможно.

Беруши всё-таки не выскочили из его ушей, создав видимость идеального слушателя. Мастер Фу действительно вынес всю тираду, и этим он заслуживает различные почести, но придраться к несчастному грызуну?

Тикки подмечает осклабившиеся зубы, смиряясь с тем, что придётся брать удар на себя. Кушетки, ширма, не больно красивые обои, стеллажи, полные склянок и торчащие палки благовоний — у неё было столько шансов красиво умереть, но сойдёт и это.

— В этом Мастер прав, — мягко начинает квами, предусмотрительно выдерживая расстояние. Выстоявшая после экзекуции (для Мастера Фу или самой себя, она бы не решилась сказать наверняка) Дюпэн-Чэн явно не ожидает удара от близкого друга, и тирада ее расходится ещё громче, не взирая на присутствие Мастера.

— Да в чем он может быть прав, обходясь так с ни в чем неповинным Нуаром? А с хомяком? Вот только признаюсь, и хомяка родим, и морскую свинку, да хоть капибару!

Злостно рвущая воздух выкриками девчушка на тот момент забывает, что это всего лишь милая оговорка, для неё деталь принимает огромный масштаб, и она не намерена ни в чем уступать.

Маринетт, полная негодования, вырывается прочь, едва поспевающая Тикки на ходу прощается, пытаясь догнать девушку.

— Удивительная девочка, — подмечает тихо и почти про себя Эмили, разминая ноги и не готовая пока появиться, пусть рвение хотя бы завязать разговор и стремится наружу. И нестерпимое любопытство, совпадает ли образ с ее сыном, не дает покоя.

Противоречивые чувства обуревают Эмили, тогда как ЛедиБаг решительна и имеет неуклонный курс. Она не намерена сдаваться. Ни с Котом, ни с хомяком, ни со всем ее зоопарком в планах.

* * *

— О, боги. Вайзз, тащи настой полыни и ватные палочки.

Где-то в смежной комнате старается скрыть смех одна Эмили Агрест.

Примечания:

Скоро планируются розыгрыши, а также выкладка записей, не пошедших для фф (особенно в фэндоме ЛедиБаг): https://vk.com/dur_ot_mur

Просто любопытства ради решила почитать свойства полыни: «Горькая полынь — растение, многократно упоминающееся в Библии и изображающее воздаяние грешников, страдания, отпадение от Творца. В русских народных песнях, былинах, поговорках часто полынь горькая упоминалась как символ горечи и тоски». ДА, ЭТО ТО, ЧТО НУЖНО СТАРИКУ