Разоблачения Аэды (джен)

Элейна плохо помнила, как они добрались до ее дома и как Люциус оказался в ее постели. Проснувшись, она смахнула с себя его руку, накинула халат и поспешила в душ. Горячие струи обжигали кожу, но, балансируя на грани боли, она все же ощущала, как мерзкое липкое чувство стыда утекает в слив вместе с водой и мысли становятся чуть яснее. Когда терпеть стало совсем невозможно, Элейна выключила воду и встала напротив запотевшего зеркала. Протерев его ладонью, она поморщилась, увидев несколько темных пятен у себя на шее и ключицах — Люциус не изменял своим привычкам. Простое заклинание, которое она выучила еще в школе, и они стали едва заметными.

Высушив волосы и надев халат, Элейна вышла в гостиную. Сивилла сидела за столом и чертила астрологические карты.

— Доброе утро, — оторвалась она от своих записей и загадочно улыбнулась. — Кто он?

— Неважно, он скоро уйдет, — отрезала Элейна и залпом выпила стакан воды.

— Ну ты даешь, — покачала головой Сивилла, но ничего больше спрашивать не стала, за что Элейна была ей очень благодарна.

Вернувшись в свою спальню, Элейна почувствовала, как ей снова стало стыдно. Вчера она наконец-то отпустила свою обиду, только вот тащить Люциуса к себе домой сейчас казалось совершенно лишним. Она поступила как самая настоящая дура, пойдя на поводу у своих эмоций и снова отдавшись ему. К двадцати одному году ей уже следовало понять, что люди не меняются, особенно такие, как Люциус, а потому на большую и светлую любовь рассчитывать было очень глупо. Но ей так льстило, что впервые за все время их знакомства Люциус остался на ночь, а не оставил ее одну, как обычно делал это в школе…

«Это все ради статьи», — тут же пронеслись в голове слова Риты, но на душе по-прежнему скребли кошки. Как бы Элейна ни старалась, а крутить людьми без зазрения совести у нее совсем не получалось. Ей было стыдно за все: за свое вранье, слова про не-волшебников и свою семью, а еще за спертый воздух в комнате и за то, что вчера она, похоже, совсем забыла наложить на комнату заглушающие чары.

Люциус беззаботно спал, закинув левую руку за голову; губы были слегка приоткрыты, волосы разметались по подушке. На предплечье серым пятном выступала уродливая метка — Элейна заметила ее еще вечером, когда снимала с него рубашку. Она вытащила блокнот из сумки, быстро перерисовала ее и приписала ниже:

«Метка с черепом и змеей, выползающей изо рта — Том Риддл?»

Закончив делать записи, она спрятала блокнот, а затем приоткрыла дверь и нарочито громко захлопнула. Веки Люциуса дрогнули, и, глубоко вздохнув, он открыл глаза.

— Доброе утро, — сладко потянулся он, прищурив один глаз.

— Ага, — кинула ему Элейна и распахнула окно. В комнату ворвался поток свежего воздуха. Она подцепила с пола свои трусы и отправила их в корзину для белья, а затем собрала все вещи Люциуса и бросила ему на колени поверх одеяла. — К сожалению, мне придется тебя поторопить — нужно кое-куда успеть.

— В субботу утром? Даже кофе не предложишь?

— Я плохая хозяйка, — пожала плечами Элейна и скинула с себя халат, оставшись совершенно голой. Пока она копалась в комоде в поисках нижнего белья, Люциус с усмешкой рассматривал ее белый зад, на котором остались следы его пальцев.

— Ладно, позавтракаю где-нибудь. Ну хоть полотенце-то мне дашь? Я, конечно, потерплю, но душ был бы очень кстати, — поинтересовался он, но, поймав на себе недовольный взгляд, замолчал и принялся копаться в ворохе своей одежды. — Ты все еще злишься на меня?

— Нет, Люциус, я не злюсь, — голова Элейны показалась из горловины свитера. — Злилась бы — прокляла бы тебя, пока ты спал.

— Понял, — кивнул он и быстро оделся. Элейна услышала, как скрипнула кровать, а затем почувствовала колючую ткань брюк на своих ягодицах и выпрямилась. — Я понимаю, что это так просто не забыть, но я рад, что ты решила дать нам шанс.

— Малфой, какой еще шанс? Нет у нас никаких шансов, — Элейна вытащила примятые воротником волосы, чуть не хлестнув ими его по лицу. Люциус отодвинул их и поцеловал ее шею. — Хотя знаешь… Мне все понравилось, можно как-нибудь повторить. Если захочешь. Назовем это «секс по доброй памяти»?

— И на том спасибо, — он обнял ее, а затем прошептал ей на ухо: — Может все-таки пустишь меня в душ?

— На, только побыстрее, — вывернувшись из его объятий, Элейна достала с полки полотенце и небрежно сунула ему в руки.

Люциус взял его и, подмигнув, скрылся за дверью.

Схватив первые попавшиеся джинсы, Элейна натянула их и вышла в коридор, потому что хотела прямо с порога ванной принять и поскорее выставить за дверь своего гостя. Когда звук бегущей воды наконец стих, в коридор вышла Сивилла, прижимая к груди мистера Вошкинса.

— Эл, ты не сможешь меня подменить завтра на пару часов?

— Да, конечно. Давай только обсудим это чуть позже, — Элейна махнула ей рукой. Она не хотела, чтобы подруга видела ее любовников, особенно Малфоя. Ее мозг судорожно соображал, что бы такое придумать, чтобы Сивилла ушла отсюда побыстрее, но та словно нарочно медлила. Наконец в голову пришла идея — дурацкая, но попробовать стоило: — Помнишь, я тебе давала книгу про зачарованные артефакты пару месяцев назад? Можешь поискать ее?

Сивилла кивнула и уже хотела было уйти, как вспомнив что-то, развернулась и замерла в дверях.

— Я же тебе ее вернула.

— Точно? Я нигде ее не могу ее найти. Можешь посмотреть еще раз?

— А к чему такая спешка? — недоумевала Сивилла. — Вечером посмотрю.

— Пообещала сегодня одолжить ее кое-коему.

Раздался щелчок замка, и из ванной вышел Люциус. Элейна беззвучно выругалась и закрыла ладонями вспыхнувшие щеки. Сивилла стояла как громом пораженная: от удивления она чуть не выронила мистера Вошкинса, и тот повис на ее шали, вцепившись в нее когтями.

— Уж не мне ли? — с трудом сдерживая смешок, спросил Люциус, глядя в упор на поникшую Элейну. Затем он повернулся к Сивилле и натянуто улыбнулся. — Здравствуй, Сивилла, рад тебя видеть.

— Здравствуй, — та пришла в себя и презрительно поджала губы. — Не могу сказать, что это взаимно.

— О-о, гляжу, мне тут не рады, — рассмеялся он и, быстро поцеловав Элейну в макушку, направился к выходу. Остановившись в дверях, он тихо добавил: — На связи. И знаешь, узнав, с кем ты живешь, я теперь окончательно убедился в искренности твоих намерений.

Элейна кивнула и, вытолкав его в коридор, захлопнула дверь.

Сивилла была в ярости: казалось, сам воздух вокруг нее искрился. Мистер Вошкинс, почувствовав напряжение хозяйки, встревоженно крутился у ног и бодался, пытаясь ее успокоить. Она хотела было открыть рот, но Элейна ее опередила.

— Ничего не говори.

— Малфой? Эл, ты совсем сдурела? Забыла те времена, когда ты рыдала из-за него? Напомнить тебе, как это было?

— Это не то, что ты подумала.

— Может объяснишь? А то я от ваших стонов и возни запуталась — Мерлин, хоть бы заглушающее наложили!

— Это… ради статьи.

Сивилла издала болезненный стон и закрыла лицо руками. Постояв так какое-то время, она наконец смогла подавить в себе праведный гнев и выпалила:

— Я ничего не понимаю в журналистике и понимать не хочу. Если это тебе действительно поможет — вперед. Только постарайся снова в него не влюбиться, иначе я тебя не соберу. И предупреждай, когда он будет приходить — не могу находиться с ним в одном помещении.

— Хорошо, — Элейна виновато кивнула и скрылась в своей комнате от осуждающего взгляда подруги. Ей нужно было успеть на одну чрезвычайно важную встречу.

Улочки Мейденхеда утопали в солнечном свете. Было около десяти утра — обитатели пригорода Лондона еще не успели проснуться, а те, кому не сиделось на месте, уже давно уехали по своим делам. Элейна шла вдоль одинаковых каменных домиков с ухоженными лужайками и сжимала в руках бумажный стаканчик с чаем и сэндвич из привокзального минимаркета. Под мышкой у нее была очередная свежая газета. Изо рта вырывались клубы пара и оседали маленькими капельками на высоком воротнике.

Она остановилась напротив дома под номером четырнадцать и сверилась с адресом на клочке бумаги. Сюда-то ей и было нужно. Запихнув в рот остатки сэндвича, она взбежала по ступенькам и нажала на кнопку звонка. За дверью раздались суетливые шаги, и вскоре на пороге появилась миссис Галлахер, вытиравшая руки кухонным полотенцем.

— Мисс Ди, доброе утро!

— Здравствуйте, миссис Галлахер! Прошу прощения, поезд задержался, — Элейна виновато пожала плечами.

— Ничего-ничего, ветка старая, такое тут часто бывает. Проходите скорее в дом, — женщина отошла в сторону, пропустив Элейну в коридор, а затем выглянула на улицу и только потом закрыла дверь. — Опять машины на газон поставили, — недовольно покачала она головой, — устала с ними бороться. Онхо раньше писал жалобы, а после его исчезновения они снова взялись за старое. Бессовестные. Да что это я все про машины эти? Проходите, не стесняйтесь.

Элейна зашла в светлую и уютную кухню и опустилась на стул с мягкой подушкой. Стены здесь больше напоминали фотогалерею: с черно-белых колдографий на нее смотрел мальчик с прямыми светлыми волосами и постоянно поправлял очки. С других колдографий, уже цветных, застенчиво улыбался молодой человек с острыми чертами лица и небрежной щетиной. Очков на нем уже не было, но по немного рассеянному взгляду можно было догадаться, что снял он их только ради фотографии. Это был Онхо Галлахер. По дороге от вокзала Элейна заметила его фотографию на одном из выцветших объявлений о пропавших жителях городка, которые, как ни странно, никто не заклеивал и не срывал. Даже уголки остались целы — конечно не без помощи магии. После стольких месяцев безуспешных поисков миссис Галлахер по-прежнему следила за ними.

С редких колдографий улыбались и махали другие люди: молодые миссис Галлахер с супругом, а также их многочисленные родственники и друзья. Эта комната была окном в счастливое и беззаботное прошлое, которое сейчас, однако, ничего, кроме щемящей грусти, не вызывало.

— Хорошее было время, — вздохнула миссис Галлахер и поставила на стол фарфоровые чашки с яркими цветами. Откуда-то справа от нее появился чайник из того же сервиза. — Онхо ворчал, что я все здесь завешала. Но нам-то, старикам, только и остается, что жить воспоминаниями.

Задумчиво посмотрев какое-то время на колдографии, она разлила чай и присела напротив Элейны.

— Вот на той фотографии он впервые учится кататься на двухколесном велосипеде. Муж успел его сфотографировать, прежде чем он въехал в столб и разбил себе губу. До сих пор шрам остался. А вот тут он получил диплом бакалавра… Так быстро время пролетело.

Она внезапно замолчала и вытащила из кармана халата папиросную бумагу и мешочек с табаком, ловко свернула самокрутку и прикурила от волшебной палочки. Табачный дым моментально смешался с терпким запахом яблочного тарта. Зажав сигарету в зубах, миссис Галлахер отрезала от него кусок и протянула Элейне.

— Спасибо. Пахнет чудесно. Вы замечательно готовите, — Элейна ободряюще улыбнулась уголком губ, а затем подцепила вилкой ломтик яблока и отправила его в рот.

— Да ерунда, разогреваю только хорошо — купила его в соседнем супермаркете, — отмахнулась миссис Галлахер.

— Так о чем вы хотели поговорить? — стоило Элейне произнести эти слова, как из кармана выскочило перо. — Вы не против?

— Нет-нет, записывайте все, что посчитаете нужным. Когда авроры приходили в прошлый раз, они перевернули комнату Онхо вверх дном, но особо ничего не нашли, а что нашли — вернули через пару месяцев. Недавно я убиралась в его комнате и нашла кое-что, что хотела бы вам показать, прежде чем отдать им. Я бы так не торопила вас, если бы была уверена, что эти записи не осядут в их архивах — потом ищи-свищи их, — миссис Галлахер затянулась и, поймав нетерпеливый взгляд Элейны, кивнула на чашку: — Вы пейте чай, а то остынет.

— Ничего, подождет, — Элейна отставила чашку и поерзала на стуле.

— Что ж, тогда пойдемте наверх.

Элейна поднялась из-за стола и проследовала за миссис Галлахер на второй этаж. Комната Онхо больше походила на букинистический магазин: то тут, то там на полу возвышались стопки книг, на которых уже начала оседать пыль, несмотря на попытки держать здесь все в чистоте. Женщина подошла к столу и провела под столешницей рукой, что-то выискивая. Наконец раздался щелчок, и она вытащила плоский ящик, в котором не могло поместиться ничего толще записной книжки или нескольких писем. Вытащив из него потрепанную тетрадь, она протянула ее Элейне.

— Потайной ящик? Интересно, — Элейна вскинула брови и бегло просмотрела страницы. На каждой из них аккуратным мелким почерком были выписаны стройные колонки номеров; некоторые номера были вычеркнуты, другие же — обведены. — И как авроры его не нашли?

— Они искали магические книги и артефакты, но, конечно же, Онхо долго их тут не держал. Да и сложно найти что-то немагическое, если не знаешь, что именно надо искать. Наверно он чувствовал, что рано или поздно его комнату будут досматривать. Поэтому и спрятал свои последние записи здесь. Я протирала пыль и случайно наткнулась на этот ящик.

— Вы знаете, что это за записи?

— Конечно. Номера манускриптов, которые он просмотрел. Позвольте? — миссис Галлахер взяла тетрадь и отлистала в конец. — Вот здесь все манускрипты из библиотеки Абердинского университета — я эти полки с закрытыми глазами могу найти. С другими посложнее, но фонды Рейкьявика выдают себя необычными буквами — видите? И вот, — она протянула Элейне сложенный вчетверо листок бумаги, — я выписала названия всех полок, которые смогла вспомнить.

— Вы не против, если я сделаю копию?

— Если это поможет найти Онхо, то вы можете делать все, что сочтете нужным, — миссис Галлахер смяла в пепельнице окурок. — Элейна, только не думайте, что мои надежды вас к чему-то вас обязывают. Как любая мать я верю, что мой сын еще жив, но если вдруг… Вы понимаете, — миссис Галлахер сунула руку в карман и трясущимися руками снова начала делать самокрутку. — Хочу хотя бы похоронить его достойно.

— Я вам пообещала, что сделаю все, что в моих силах, — Элейна вытащила из кармана палочку и взмахнула ею: — Геминио!

Книга подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе, разделилась на две. Элейна пролистала все страницы копии и, удостоверившись, что записи на месте, засунула ее в сумку.

— Вы так добры, — миссис Галлахер подошла к ней и легонько похлопала по плечу. — Спасибо. Я никогда не думала, что увлечения Онхо могут доставить столько проблем не только ему, но и всем нам.

— Ну, как говорится, знание — сила. Никто, правда, не гарантировал, что она будет обязательно светлой.

— Ради Мерлина, будьте осторожны, — женщина сжала пальцы на плече Элейны так, что даже через свитер та почувствовала ее острые ногти. — Не хочу, чтобы вы рисковали своей жизнью. Отсутствие результата — тоже результат, так ведь?

— Наверно. Но обычно я иду до победного, — пожала плечами девушка и убрала палочку в карман.

* * *

Элейна со скукой рассматривала потолок, пока Люциус, тяжело дыша, пытался справиться с завязками на ее пижамных штанах. Наконец разобравшись с ними и отбросив магловское клетчатое недоразумение в сторону, он устроился у нее между бедер и закинул ее голени себе на плечи.

— Хотела узнать, — начала Элейна, но запнулась и шумно втянула воздух, почувствовав горячее дыхание у себя на животе, — ты спросил насчёт меня?

— Мне кажется, или не очень-то вежливо начинать деловой разговор, когда голова твоего собеседника находится у тебя между ног? — приподнял голову Малфой и царапнул внутреннюю поверхность ее бедра ногтями. — Эй, осторожней, нос мне не сломай!

— В смысле? Меня все устраивает. У нас с тобой деловой секс, — девушка приподнялась на локтях и посмотрела на него. — Какой секс, такие и разговоры. Так что?

Люциус протянул руку и задрал ее футболку, оголив груди.

— Нет. Я помню о твоей просьбе, но пока не было подходящего момента. Давай потом это обсудим, а? — он жалобно заглянул ей в глаза, а затем снова уставился на ее соски.

— За месяц не было подходящего момента? — Элейна сжала бедра, заставив его наконец прийти в себя и застонать.

— А что ты хотела? — скинув ее ноги, Люциус сел на пятки и пристально посмотрел на нее. — Мне дверь с ноги открыть и сказать: «Милорд, тут девчонка с улицы хочет присоединиться, давайте ее возьмём?» Так, что ли?

— Ну, можешь как все нормальные люди дверной ручкой воспользоваться. И я не совсем уж с улицы, — нахмурилась Элейна.

— Знаю, — вздохнул Люциус и прочертил пальцами невидимую дорожку на ее животе, остановившись возле резинки на трусах. — Просто ещё не время, понимаешь? Я помню о твоей просьбе, — он резко схватил Элейну за бедра и подтянул к себе так, что она чуть не ударилась затылком о спинку кровати.

— Ну ты мог бы…

— Слушай, у меня в голове сейчас плавленый сырок, а ты решила читать мне лекцию о тонкостях дипломатии?

— Так а когда мне тебе ее читать? Ты даже ботинки не снял и сразу набросился на меня, — закатила она глаза.

— Руки зато помыл, — отмахнулся Люциус, но ботинки все же скинул. — Довольна? Ты сама меня выставляешь за дверь после каждой нашей встречи.

— Офигеть одолжение сделал! — съязвила Элейна. — Хочешь с Сивиллой чаек попить после?

— Нет, спасибо, — поморщился Люциус, но потом на его лицо быстро вернулось прежнее отрешенное выражение. Убедившись, что Элейна замолчала, он наконец-то стянул с неё трусы.

— И ещё…

— Слушай, можешь заткнуть свой фонтан хотя бы на пять минут? Если ты не заметила, я тут тебе пытаюсь сделать приятно.

— И я очень это ценю, — девушка поерзала, устраиваясь поудобнее, и, подумав, сняла резинку с его волос. Ей нравилось, как он выглядит, когда светлые пряди падают ему на лицо, и как они щекочут ее кожу. И еще у нее в груди зарождалось какое-то торжествующее злорадство, когда она видела, как Люциус злился, постоянно смахивая волосы и вытаскивая их у себя изо рта.

И все же каждый раз, когда он переступал порог ее дома, она ощущала в груди приятное волнение — своим присутствием он заполнял пустоту, которую сам же и оставил ей на память три года назад. Наверно поэтому он так естественно снова вписался в ее жизнь: словно последний черепок разбитой вазы, который встал на свое место. Элейна отказывалась называть это любовью, а Люциус никогда и не настаивал. С той самой встречи на разговоры о чувствах был наложен негласный запрет: Элейна боялась спугнуть, боялась, что снова станет больно, а потому гнала эти мысли прочь. Ей было достаточно чувствовать, как продавливается матрас рядом с ней, и слышать над ухом ровное дыхание спящего Люциуса.

А потом он уходил, и Элейна снова оставалась одна. Закрыв входную дверь, она падала на смятые простыни и вдыхала его запах. В этот момент черепки начинали разваливаться снова, и между ними сочилась пустота. Как ни странно, она отрезвляла, и Элейна вдруг вспоминала, ради чего она изначально все это задумала.

Сегодня Люциус остался на ночь: рано утром он все равно уйдет, а у нее будет время и силы поработать над статьей. Элейна смахнула его руку с плеча и ощутила, как жар от его ладони мягко переместился на талию. Она устроилась поудобнее в его объятиях, стараясь не отдавить ему руку, и прикрыла глаза.

— Эй, — внезапно прошептал Люциус и уткнулся носом ей в лопатку.

— М?

— Ты спишь?

— Уже нет, — с наигранным раздражением вздохнула она.

— Я тут подумал, а почему мы все время встречаемся у тебя?

— Ну, потому что так всем удобнее.

— Разве? Мне не нравится твой матрас — ты знала, что на этой половине торчит пружина?

— Знала, поэтому я на ней не сплю.

— Зараза, — улыбнулся Люциус и слегка толкнул ее под зад коленом, чтобы она подвинулась. Элейна заворчала, но быстро сменила гнев на милость, когда он отодвинул волосы и поцеловал ее в шею. — Так почему удобнее?

— Люциус, ты правда дурак или притворяешься? — девушка хотела было повернуться, но замерла, когда широкая горячая ладонь скользнула ей под майку. — Потому что твоя семья мне не рада.

— Это не так.

— Люциус… — вздохнула Элейна и попыталась его пнуть под одеялом.

— Понял, молчу. Но маме ты очень понравилась… Ладно, прекрати брыкаться, я понял! — он резко зажал коленями ее ноги, лишив возможности двигаться. — Просто я уже два года живу один — родители переехали в Италию греть свои старые кости на солнце. Не хочешь приехать на пару дней? Для начала.

— Я… подумаю.

— Подумай, я не тороплю, — он быстро чмокнул ее в плечо и ослабил хватку. Сладко зевнув, Люциус прикрыл глаза и опустил голову на подушку. Он улыбался, ведь знал, что она точно ему не откажет. Под ладонью раздавались бешеные удары ее сердца, и от них ему становилось невероятно тепло на душе.

Только колотилось оно не от радости. Элейна не моргая глядела в стену, прижимая его руку к своей груди и ощущая тепло его тела. Он был здесь, совсем рядом, но она могла поклясться, что никогда не чувствовала себя такой одинокой — совсем как в тот день, когда он напал на нее в школе и никто за нее не заступился, кроме Сивиллы. Ей так хотелось, чтобы она прямо сейчас схватила ее за руку и вытащила из постели, выгнала Малфоя взашей, а потом надавала ей пощечин. Но подруги рядом не было — как они и договаривались, она уходила из квартиры, когда в ней появлялся Люциус.

Элейна сама вырыла себе ловушку. Спектакль, который она разыгрывала уже месяц, вышел из-под контроля — хотя сейчас она уже сомневалась, что вообще контролировала хоть что-то в этих непонятных отношениях, — а сил прекратить его у нее не было. Да и желания, признаться, тоже. Несмотря на предостережения Сивиллы, она снова влюбилась в Люциуса. И от осознания этого ей стало очень страшно.

* * *

— И что это? — Амергин подтолкнул двумя пальцами к Элейне черновик статьи, исчерканный яркими чернилами вдоль и поперек.

— Ну, я немного поэкспериментировала со стилем, — ответила она и села в кресло напротив, сложив руки на груди. Издав нервный смешок, куривший трубку редактор подавился дымом и закашлялся. Элейна выдержала паузу, чтобы он перевел дыхание, и продолжила, не дав ему возможности даже слово вставить: — Прочитала статью в одном журнале и решила попробовать. Мне надоело, что мы пишем статьи так, как их писали сто лет назад.

— Поэтому ты решила написать так, чтобы тебя вообще никто не понял? — Амергин посмотрел на нее с добродушной снисходительностью, с которой обычно смотрят на юродивых, и сочувственно покачал головой.

— Это поток сознания⁽¹⁾!

— Элейна, это статья про незаконную ферму нюхлеров, от которой запах стоит — хоть топор вешай, и которая портит жизнь волшебникам Кентерберри. Единственный поток, который там может быть, — это поток нечистот. Я же просто попросил тебя достойно дописать ее, а потом с чистой совестью бежать к своим маглам и журналистам-экспериментаторам.

— Но Амергин… — Элейна поджала губы от досады. Это расследование ей изначально не нравилось, и эксперименты со стилем были единственным, что помогло кое-как дописать ее. А теперь ее бессонные ночи полетели жмыру под хвост.

— Элейна, нет, так не пойдет. Ты точно смерти моей хочешь!

— Ну что ты, Амергин, я… Я переделаю, — дипломатично ответила она, сдержав порыв высказать начальнику, что в последнее время он ее слишком загружал, и вообще напомнить про куда более важное расследование. — Сегодня.

— Сделай уж одолжение, — буркнул он и примял большим пальцем свежий табак в трубке.

Он все понимал. Он видел, что статья не идет и Элейна мучается, но им надо было срочно что-то опубликовать: не рекламные же колонки с последними моделями метел или самовяжущими спицами печатать — читатели их вместе со шляпами сожрали бы за это. Конечно, у него уже пару недель валялась красочно и весьма талантливо написанная статья некоего мистера Лавгуда. Но, во-первых, Амергин не хотел публиковать любительские расследования, а во-вторых, не был уверен в существовании нарглов. Поэтому он уже был готов простить Элейне, что статья не выстрелит, но чтобы печатать этот бред... Ему уже до чертиков надоели ее выкрутасы. В конце концов, начальник он или нет?

И в то же время ему было жаль ее: девчонка взвалила на себя слишком много и схватилась за тему, которая даже не всем опытным журналистам была по зубам. Он уже месяц наблюдал, как она тыкается, словно слепой котенок, и не может подобраться к Тому Риддлу. Однако когда он предложил ей помощь, она категорично отказалась. Все это выглядело очень подозрительно, но боевой настрой Элейны создавал видимость, что у нее есть какой-то план. Амергин сгорал от любопытства, но решил пока занять наблюдательную позицию и не вмешиваться.

— Как расследование?

— Продвигается потихоньку. В субботу съездила к миссис Галлахер и нашла кое-какие записи Онхо. Сделала копию, сейчас переписываю все, пока она не исчезла.

— Иногда мне кажется, что у тебя в сутках не двадцать четыре часа.

— Хотелось бы, чтобы так оно и было, — вздохнула Элейна и собрала со стола черновики.

Амергин проводил ее взглядом и заметил, как трясутся ее руки.

— Сколько ты спала сегодня?

— Ну… — Элейна задумалась, — наверно часа три. Нормально, в гробу отоспимся.

Амергин закатил глаза и что-то прошептал себе под нос — явно не слова одобрения. В последнее время Элейна выглядела просто отвратительно и, кажется, была на грани истощения. И в то же время она как-то умудрялась держаться на плаву: то газеты читала и вырезала из них заметки, то выезжала на какие-то встречи и постоянно что-то писала в своем блокноте, который теперь приходилось стягивать резинкой, чтобы из него ничего не вывалилось. Теперь и записи эти…

— Принесешь нюхлеров послезавтра, — наконец сказал он, — и кыш отсюда! Чтобы не видел тебя в редакции через десять минут. Приду проверю!

— Амергин, тебя надо канонизировать при жизни! — расплылась в улыбке Элейна и выпорхнула из кабинета.

— Меня — что? — почесал голову Амергин и вздохнул: опять она разбрасывалась магловскими словами.

Просмотр собачьих бегов был хорошим завершением дня. После нескольких часов, проведенных в «Дырявом котле», Элейна успела просмотреть половину правок и привести часть статьи в приличный вид — как Амергину точно бы понравилось. Здесь ей всегда хорошо работалось. Наверно потому, что негромкое позвякивание посуды и размеренные разговоры помогали ей сосредоточиться лучше тишины офиса — Рита в последние дни почему-то не приходила — и постоянно гадящей на ее стол кукушки.

Элейна стояла напротив мерцающих экранов и смотрела на забег персидских борзых. Через пару минут к ней присоединился долговязый мужчина с пышными усами и принялся что-то писать в своем блокноте, то и дело поглядывая на экран. Элейна оглянулась на него и, встретившись с ним взглядом, улыбнулась.

— На кого хотите поставить? — внезапно спросил он.

— Ни на кого, просто так смотрю, — пожала плечами Элейна и отпила кофе. — Они красивые, да и просто интересно.

— Да, салюки — хорошие собаки. Но какой же может быть интерес без азарта? — ухмыльнулся он и, склонив голову, внимательно посмотрел на нее.

— Мне просто нравится смотреть, как они бегут.

— Забавная вы, — хмыкнул он и, приглядевшись к экрану, снова что-то записал в блокнот. — Если вдруг надумаете, то лучше не ставить на седьмую — она уже в пятом забеге на этой неделе участвует. Скоро выдохнется. Я так по молодости чуть двести фунтов не проиграл. Третья тоже дурная, — он ткнул обратным концом ручки в стекло, — а вот двенадцатая в прошлый раз вторая прибежала.

— Спасибо, буду иметь в виду, — кивнула Элейна и продолжила разглядывать собак.

— Да было бы за что. Что ж, не буду вас отвлекать от красоты. Хорошего вам вечера!

— И вам. До свидания!

Элейна поправила на плече сумку и улыбнулась. Вечер обещал быть хорошим, хотя бы из-за этого разговора. Ей безумно нравилось разговаривать с не-волшебниками. В такие моменты она чувствовала себя частью их мира, несмотря на то что она не знала некоторых вещей и казалась им чудаковатой.

Постояв еще какое-то время, пока ноги не начали замерзать, она двинулась в сторону дома. Забежав в магазин за кошачьим кормом и размахивая пакетом, она уже свернула на свою улицу, как вдруг остановилась как вкопанная.

Она издалека заметила его платиновые волосы. Люциус никогда не приходил без предупреждения, и его появление очень взволновало Элейну. Она не любила сюрпризы. Особенно когда в ее сумке лежало то, что могло сдать ее с потрохами и разрушить все ее планы. Каким-то чудом или же все-таки ее усилиями он до сих пор не узнал, чем она занимается: перед его приходом Элейна прятала все газеты и черновики. Он же лишних вопросов не задавал, то ли потому что Элейна убедительно и складно врала, то ли не так уж сильно интересовался ее жизнью за пределами спальни. Однажды она чуть не попалась, когда мистер Вошкинс скинул с полок ее папки, но Люциус лишь галантно составил их заклинанием на место.

И теперь Элейна стояла посреди улицы и не знала, как ей поступить: сумка с газетами, которые так и не успела просмотреть за день, оттягивала плечо и не закрывалась до конца, да и черновик статьи вызвал бы слишком много вопросов. Вряд ли Люциус стал бы рыться в ее вещах, но без них было спокойнее, чем с ними. Решение пришло неожиданно: в судорожных поисках места, куда бы ей спрятаться, она зацепилась взглядом за живую изгородь и швырнула в нее сумку — не себя спасла, так улики. Вовремя. Люциус уже заметил ее и быстрым шагом двинулся в ее сторону.

— Ну наконец-то! — выглядел он взволнованным. Элейна вообще не помнила, когда видела его таким в последний раз.

— Что ты тут делаешь?

— Он хочет с тобой встретиться.

— Отлично, — Элейна пожала плечами, — а ты зачем пришел?

— Сейчас.

Элейна почувствовала, как внутри все оборвалось и по спине пробежал холодок, от которого волосы на затылке встали дыбом. Нет, она не могла сейчас. Она ждала эту встречу целый месяц, по многу раз прокручивала ее в голове и постоянно припоминала все, чему ей удалось научиться за время работы в издании. У нее был хороший план. Но она не думала, что его придется применить сегодня.

— Нет. Я не могу, — она отступила от Люциуса, но тот схватил ее за руку так сильно, что она поморщилась от боли.

— Ты целый месяц выносила мне мозги, как тебе это важно, а теперь решила пойти на попятный? — от его холодного взгляда ей стало страшно. — Он примет тебя только сегодня. Эл, не подставляй меня. Я уговаривал его слишком долго и не могу вернуться без тебя.

— Ладно, отпусти меня! Мне больно! — Элейна высвободилась из его цепких пальцев и потерла запястье.

— Умница, — тревога и гнев мгновенно исчезли из взгляда Люциуса. Он подошел к ней и, взяв за руку, прижал ее к губам. — Больно, да?

— Нормально, — Элейна сморгнула выступившие от боли и досады слезы — Люциус никогда раньше не повышал на нее голос.

— Ну вот, — он провел ладонью по ее щеке, вытерев мокрую дорожку. Элейна обвила руками его талию и спрятала лицо в складках мантии. Она почувствовала, как его рука мягко опустилась ей на голову. — Не бойся, ты справишься.

Элейна шмыгнула носом и отстранилась от него. Она осмотрела пустую улицу, словно ища у нее какой-то поддержки, вытерла слезы тыльной стороной ладони и сильно прикусила щеку. Это немного отрезвило ее и поумерило страх.

— Как будто у меня есть выбор, — сказала она, едва узнав свой голос.

Люциус улыбнулся и протянул ей руку. Элейна неуверенно накрыла его ладонь своей и почувствовала, как очертания домов закрутились вокруг нее в вихре аппарации.

Негромкий хлопок нарушил тишину, царящую на Беллс-стрит, а через пару минут на крыльце появилась Сивилла. Ее прорицательское чутье целый день твердило, что сегодня на их улице произойдет что-то крайне важное. Ей даже пришлось отменить пару встреч: из-за навязчивых мыслей совсем не получалось работать. Что именно должно было сегодня произойти, она понять так и не смогла, но решила хотя бы развеяться. На улице не было ни души, лишь где-то в кустах пела малиновка. Вдохнув вечерный морзный воздух, Сивилла закуталась в шаль и сбежала по ступенькам. Вероятно, она совсем заработалась и снова ошиблась.

1) Поток сознания — художественный прием в литературе XX века, воспроизводящий внутреннюю жизнь персонажа через разные проявления его психики, которые часто передаются вне логической и причинно-следственной связи. Активно использовался в новой журналистике, появившейся в 60-е, 70-е годы как альтернатива общепринятой.

Вернуться к тексту