Беглец (джен)

Машина остановилась у огороженного забором высотного дома в форме полукруга. Сорокин как заключённого сопроводил Глеба по просторной внутренней территории до нужного подъезда, доехал с ним до двадцатого этажа на лифте и провел по коридору до квартиры, в которую самым бесцеременным образом звонил целую минуту.

— Что?! — приглушённо крикнул голос изнутри.

— Брата твоего привел.

Тишина.

Дверь открылась. Женя не изменился. Только волосы отрастил до плеч и глаза подкрашивать стал. Мать бы не позволила, но мама умерла, а Женя ушел ещё до того.

В цветастом халате на шелковые штаны, босоногий, Женя даже не посмотрел на младшего брата.

— Что такое? — спросил он у Сорокина.

— В нашем парке облаву устроили. На него вроде. Одного упыря я кокнул, четверо остались.

— Ты, может, зайдешь, или всю нашу жизнь здесь рассказывать собрался?

— Я ненадолго. Я вообще-то с девушкой был. Должок за тобой.

— Давай-давай, — с ленцой протянул Женя, но руку Сорокина пожал серьезно.

— Позвони, если чё, — также серьезно сказал Сорокин и ушел.

— Ну, заходи, раз пришел, — наконец соизволил сказать Женя и прошел в гостиную.

В квартире старшего Темникова было накурено, много немытой посуды и пустых бутылок, старые плакаты на стенах, плазменный телевизор, раскладной кожаный диван.

Глеб брезгливо убрал с кресла куски грязной газеты, использованные непонятно для чего, и сел. Он бы постоял — если б мог.

— Ну и ну, Глеб.

— Прекрати, — ощетинился Глеб. Женя облокотился о книжный шкаф.

— Почему домой не пошел?

— Я не мог. Это подвергло бы отца слишком большой опасности.

Женя дёрнул бровью, но улыбка быстро исчезла, когда он вспомнил обстоятельства дела.

— Что случилось?

В двух словах Глеб постарался объяснить.

— Ну, выбирай, брательник, — заключил по итогам Женя. — Тебе теперь две дороги: за границу или к нам. Искренне советую первое.

— В смысле?

— В смысле, — передразнил Женя. — Думаешь, сегодня твой "Покровитель" за тобой посылает убийц, а завтра примет в открытые объятия?

— Мы не знаем, что убийцы, — буркнул Глеб, который только осмысливал, что его действительно собирались убить.

Женя рассмеялся. Это возмутило и без того нервного Глеба.

— Я не собираюсь никуда уезжать! Или присоединяться к предателям. Мать прокляла бы меня за такие мысли, если бы была здесь. Я хочу служить. Я всегда хотел. Он должен понять.

Сириус покачал головой.

— Идиот. Жадность они тебе не простят.

— Жадность?!

— А-то что же? С хорошей жизнью не захотел расставаться. На все остальное-то тебе пофиг. Что они людей убивают — пф-ф.

— Они убивают только при необходимости. Нам нужна кровь, чтобы жить.

— Жить вечно. А остальные, кого вы тираните? Прочая колдовская братия?

Глеб был готов к этому. Оборотни и прочие жили чем-то вроде изгоев. Прятались по бесконечным природным просторам России, тогда как вампиры и ведьмы заняли города.

— Они ненавидят нас, — сказал он тихо. — И потому опасны. Они совсем стали дикими, они сами бы нас тиранили, только хуже!

— Да ты сам себе не веришь.

— Ты тоже хотел жить вечно! Больше меня хотел! Я из-за... — "Из-за тебя увлекся, в Общину захотел, а ты потом передумал и сбежал и меня ненавидишь за то, что я стал тем, чем ты сам хотел быть". — Я помню. И от хорошей жизни ты не особо отказался. — Глеб кивнул на шикарную, хоть и захламленную квартиру. Женя побурел.

— Все, что у меня есть, я заработал сам, а не выклянчил у предков, — процедил он. — И от подростковых мечтаний давно отказался. Тебе того же советую.

— Я защищал наше наследие.

— Свое.

— А ты только и можешь, что позорить нас!

— Ты это про волколачку? — Сириус расставил ноги и ухмыльнулся грязно и пошло. — Или про водяного?

Регулус вспыхнул, как свечка, не нашел, что сказать, и вылетел к выходу.

— Я за тобой гоняться не буду! — заорал ему вслед Женя. — Сам вернёшься. Билет на самолёт будет завтра к вечеру, не опаздывай! Идиот.

И Глеб выбежал из дому.