Пилигрим (гет)

Недаром говорят, что свою скорбь легче утешать, утешая скорби других людей. Ревекка нашла свое призвание во врачевании: по приезде в новую страну она и там начала помогать больным и раненым, лечила их своими чудодейственными составами и мазями. Страждущие тянулись в дом Исаака с раннего утра и до позднего вечера, и Ревекке некогда было вздохнуть о своей сердечной печали. Только иногда, темными южными ночами, воображение рисовало ей картины семейной жизни ее возлюбленного рыцаря. Ревекка хорошо помнила лицо Ровены, и не было никаких сомнений, что любой мужчина нашел бы великое счастье рядом с такой редкой красавицей, добродетельной и милосердной. В конце концов, Айвенго заслужил его, как никто, он завоевал свою тихую гавань копьем, мечом, кровью и страданиями, а счастье Ревекки составляла не любовь в браке, но любовь к ближнему и забота о нем. Такая любовь не менее угодна Богу и высоко ценится в Его очах.

Однажды к Ревекке постучался пилигрим, странствующий паломник. В его руке был посох, власяница была препоясана, а лицо скрывал длинный капюшон. Ревекка приветствовала его с большим удивлением:

— Господин! Сожалею, но вы, должно быть, ошиблись домом. Вы наверняка хотели бы получить приют у ваших братьев христиан и дать им свое благословение, но это жилище бедных евреев. Если не побрезгуете нашим обществом, то мы с отцом дадим вам и кров, и пищу.

— Нет, Ревекка, я не ошибся, — радостно сказал пилигрим и откинул капюшон, обнажив золотые кудри.

— Айвенго! — вскрикнула она, не веря своим глазам.

— Ты позволишь мне войти? — спросил Айвенго, оставляя посох у порога.

— Но как вы оказались здесь? — изумилась Ревекка, пропуская гостя. — Почему вы не у себя дома, где ваши шпоры, меч и кольчуга?

— Мой меч при мне, Ревекка, но единственно для защиты от разбойников.

Айвенго стоял перед ней, как ожившее видение из грез. Он смотрел на нее и с радостью, и с восторгом, и с волнением, ожидая, что она ему скажет.

— Что с вами случилось? — вымолвила наконец Ревекка, с замиранием сердца глядя ему в глаза.

Айвенго подошел к ней ближе и благоговейно взял ее руки в свои.

— Ты была во многом права, милая Ревекка. Мое сердце больше не жаждет суетной славы и ратных подвигов, оно хочет мира и покоя. Я поклялся поднимать свой меч только затем, чтобы защитить слабого и безоружного, но не ради золотых венцов, которыми и язычники венчали головы своих гладиаторов.

— Вы оставили свой народ, отца и жену?..

— Да, я покинул берега Англии и, возможно, никогда снова не ступлю на ее землю, — с грустью сказал Айвенго. — Моя душа тоскует и по отцу, но я так долго был у него в немилости, что привык обходиться без дома, наследства и отеческого благословения. Что до леди Ровены, то она не успела стать моей женой.

Он поведал Ревекке обо всем, что случилось после ее отъезда, и она слушала его, широко распахнув глаза. Некоторое время девушка молчала, приходя в себя от потрясения, а затем тихо спросила:

— Почему, Айвенго? Почему ты отказался от всего, что было тебе так дорого?

— Потому что… — Айвенго вздохнул, собираясь с мыслями. — Служение идеалам не сделало меня счастливым, Ревекка. Когда-то мой слух ласкали звуки труб, а воздух сражений был тем воздухом, которым я дышал. Но все это теряет всякую цену, когда в глазах навечно гаснет свет. Господь посудил мне быть похороненным при жизни, значит, Он хотел, чтобы новую жизнь я прожил по-другому, и я с радостью сделаю это.

— И ты не будешь тосковать по дому и прежней твоей судьбе?

Айвенго нежно и печально улыбнулся, дотронувшись до ее щеки.

— По тебе я тосковал гораздо сильнее, Ревекка.

Ревекка вспыхнула от смущения и, будто бы испугавшись, отпрянула назад.

— Но наш союз невозможен! — воскликнула она. — У нас с тобой разная вера, мы воспитывались по-разному, наши народы…

— Ревекка! — взмолился Айвенго. — Ни вера, ни воспитание, ни обычаи не делают человека ближе сердцу или дальше от него. Я тоже свято в это верил, поэтому не смел тревожить тебя своей любовью. Но к той благородной, прекрасной девушке, с которой я воспитывался под одной крышей, в одной вере и одним воспитателем, я никогда не испытывал и не смог бы испытать тех же чувств, что к тебе! Я выбрал леди Ровену дамой своего сердца, я беззаветно служил ей и считал ее благороднейшей из благородных, красивейшей из красивых и достойнейшей из достойных. Я считал, что так и выглядит любовь, воспетая в балладах менестрелями. Я готов был ломать за нее копья, сокрушать врагов и не щадить язычников, но ты… — он вновь протянул к ней руку, словно в мольбе. — Ты пробудила во мне лучшие чувства. Мне думается, что теперь я стал лучшим христианином, чем был тогда.

Ревекка отбежала к окну и сквозь решетку устремила взгляд на оживленную улицу. Она погрузилась в непростые размышления и часто, взволнованно дышала. Айвенго встал подле нее и старался уловить каждое слово, которое она произнесет, или движение, которое сделает. Наконец Ревекка повернулась к нему лицом, по которому катились слезы, но то были слезы счастья.

— Ты стольким пожертвовал ради меня, мой добрый рыцарь, — ласково проговорила она, — позволь и мне принести тебе жертву, если ее можно назвать таковой.

— О чем ты говоришь? — встревожился Айвенго.

— Доныне я видела мало доброго от христиан, но, глядя на тебя, вижу, что ваша вера достойная. Если не сочтешь за труд, то научи меня ей, ведь и многие евреи, уверовав, крестились.

— Ревекка! — не поверив собственным ушам, он крепко обнял ее и заплакал от радости.

Ревекка, тесно прильнув к Айвенго, прикрыла глаза и молча возблагодарила Всевышнего за то, что Он вернул ей возлюбленного.

Но оставим теперь наших героев и скажем, что они прожили долгую счастливую жизнь во взаимной любви и согласии. В те времена, когда они жили, нравы были суровыми, быт тяжелым, а предрассудки сильными, но любовь подчас творит такие чудеса, что ею освещаются даже самые темные века.