Моя девочка (гет)

Следующие несколько дней Марго, если бы ее спросили, с уверенностью назвала лучшими в своей жизни. Никогда еще до этого она не чувствовала себя такой счастливой, довольной и, как будто бы, дышащий полной грудью, готовая распахнуть объятия для всего Мира.

И пускай прощание с Ильей Валерьевичем вышло в тот вечер несколько скомканным и неловким, — Марго рассчитывала, что он проводит ее до дома и она сможет прижаться к нему под зонтом, однако преподаватель, сославшись на кучу незаконченной работы, отказался, — Марго старалась об этом не думать. Зачем уделять внимание незначительным мелочам, когда у тебя есть столько воспоминаний, от одной мысли о которых в груди словно распускается целый букет роз и наполняет все вокруг смыслом.

Казалось, Марго не способна расстроить даже погода, которая с каждым становилась все хуже, хотя — куда уж хуже?

Естественно, «новая Марго», — постоянно улыбающаяся и всем довольная — не могла не обратить на себя внимания окружающих.

— Ты прямо-таки светишься, — сказала Вика во вторник, за день до назначенного в расписании урока французского, который Марго ждала с неистовым нетерпением, чуть ли не считая секунды.

— Серьезно? — подняла брови она, словно не понимая, о чем речь.

— Черт возьми — да.

— Ну, может быть я просто счастлива.

— А есть повод? — удивленно посмотрела на подругу Вика.

— А разве он нужен, чтобы быть счастливой? — мечтательно запрокинула голову Марго.

Поняв, что внятных ответов ей все равно не добиться — Вика оставила бесплодные попытки докопаться до истины.

Сказать по правде — Марго сгорала от желания поделиться хоть с кем-нибудь событиями субботнего вечера. Но в тоже время понимала, что, пусть она сама и не видела в этом ничего такого, многие, особенно взрослые, могут все неправильно понять. Очень легко скатится в грязное толкование этой истории, закрыв глаза на красоту Истинной Любви, что соединила две души. Так думала Марго. Поэтому и старалась помалкивать, хотя, порой, все же не сдерживалась и отпускала едва понятные намеки, от чего Вика теперь то и дело смотрела на подругу с подозрительным прищуром.

И наконец — этот день настал.

Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Марго казалось, что все вокруг могут слышать, как громко стучит в груди ее сердце. Словно маленький жучок — по спине бегал зуд возбужденного ожидания, и когда Марго наконец взялась за дверную ручку, она негромко выдохнула, лишь бы дать себе секундную передышку и появится в кабинете не с таким раскрасневшимся лицом.

Но Ильи Валерьевича за столом не оказалось. Напряженно нахмурившись, Марго сделала неуверенный шаг через порог и заглянула в дальний конец класса — быть может, учитель там что-то ищет у книжных полок или поливает цветы? Секундная надежда пронзила Марго, но следом она увидела лишь оживленно болтающих между собой одноклассников.

Тут же в голове возникла такая неприятная, но удобная мысль — что-то случилось. Причем, что-то очень серьезное. Ведь не мог же Илья Валерьевич, зная, кто сегодня стоит у него в расписании вторым урок — вдруг уйти из класса. Марго знала, что это совсем не в порядке вещей. Обедал он обычно тут же, с другими учителями в основном лишь вежливо здоровался, а значит вряд ли сейчас проводил время вместе с ними. Значит?..

Марго тряхнула головой отгоняя эти навязчивые, и откровенно глупые, как она сказала себе, мысли. Он просто отлучился по каким-то делам. Его вызвал к себе директор. Или просто захотелось в туалет.

Вроде бы успокоившись, Марго прошла за свою парту и принялась выкладывать на нее тетрадь, учебник и ручки. Все это она старалась делать медленно, с расстановкой, а когда закончила — еще раз поправила все предметы, чтобы каждый из них лежал ровно, — ни миллиметра в сторону. Порядок успокаивал.

Но когда от начала урока прошло уже десять минут, а Илья Валерьевич так и не явился — Марго начала беспокоится по-настоящему. Если его отсутствие в кабинете на перемене она еще могла как-то оправдать, то вот опоздание — было не просто чем-то из ряда вон выходящим, а самым настоящим нонсенсом. Илья Валерьевич никогда не позволял себе начинать урок даже на минуту после звонка, не говоря уже о десяти.

Нервный взгляд Марго метнулся на Вику. Поддержки — вот чего она искала. Если бы подруга так же сидела, с недоуменным взглядом, не понимая, что происходит, Марго почувствовала бы себя хоть на чуточку, но лучше. Но Вика беззаботно болтала с Леной Савицкой, сидевшей от нее через проход, и совсем не предавала значению тому факту, что урок уже начался. Оно и к лучшему — меньше придется заниматься.

И когда Марго начало казаться, что она вот-вот готова закричать от панического напряжения, что связало все ее внутренности в тугой узел — Илья Валерьевич наконец вошел в класс.

Он изменился, Марго сразу это заметила. И хоть они не виделись всего несколько дней, учитель успел за это время постареть на несколько лет. Лицо подрагивала чуть ли не обморочная бледность, привычный пиджак висел на нем, словно на жерди, мальчишеская копна волос теперь больше напоминала немытую швабру, а все движения — такие плавные и элегантные раньше, — теперь стали судорожными и обрывочными, будто Илья Валерьевич не знал, за какую вещь ему взяться и что вообще делать.

Наблюдая, как он сначала сел за свой стол — написав что-то на клочке бумажки, — затем с негромким бормотанием встал, а потом уселся обратно — класс молчал.

Видимо и сам понимая, что все это никуда не годиться, Илья Валерьевич с силой сжал ладонью собственное лицо, будто надеясь, что это приведет его в тонус, или хотя бы даст нужный заряд энергии, чтобы отвести урок до конца. Получилось так себе. Но, по крайне мере, он смог окончательно встать со стула, взять в руки учебник и, поспешно отвернувшись к доске, начать молча что-то писать.

Когда же он наконец отошел в сторону, ученики увидели, что это были номера заданий. Штук десять и из самой последний части учебники — было попросту невозможно выполнить их за оставшиеся крохи урока.

— Сколько успеете — столько успеете, — нетвердым голос прервал общее роптание Илья Валерьевич, усаживаясь обратно за свой стол. — Все. Работаем.

И передвинув монитор, чтобы тот стоял прямо перед ним, он стал что-то оживленно щелкать на клавиатуре.

Пытаясь сосредоточиться на подстановке слов, сослагательном наклонении и формах глаголов, Марго все равно, то и дело, поднимала глаза и смотрела на Илью Валерьевича, в надежде встретиться с ним взглядами. Но он был словно прикован к происходящему на мониторе и не на мгновение ни отрывал от него взгляд, сколько бы Марго за ним не наблюдала. И поэтому когда прозвенел звонок и настала пора сдавать тетради — у нее едва ли было выполнено второе упражнение.

В этот раз Марго даже не стала дожидаться, когда последний ученик покинет класс. Подойдя к преподавательскому столу она произнесла негромко:

— Илья Валерьевич, можно с вам поговорить?

— Не сейчас, Ковалева, я занят, — ответил он, даже не смотря в ее сторону.

— Но это…

— Я же сказал — не сейчас, — отрезал он. А затем, секунду обдумывая это решение, встал со стула и прихватив какие-то бумаги — вышел из кабинета, едва не задев Марго плечом.

Она было выбежала за ним следом в коридор, но посмотрев в обе стороны так и смогла различить его удаляющуюся фигуру. Преподаватель словно провалился сквозь землю.

Быть может, подумала Марго, у Ильи Валерьевича случилась какая-то проблема в семье и ему сейчас попросту не до нее? Такое она могла понять. Это, конечно, не оправдывало его стальной тон и то, как он холодно назвал ее фамилию, но Марго готова была смириться с этой секундной вспышкой, если бы… если бы что? Узнала, что его мать тяжело больна и буквально вчера врачи сообщили ему, что шансов на выздоровление нет? Или, быть может, что-то случилось с его женой? «Но погодите, — перебила сама себя Марго. — Он ведь не женат, а значит — этого не может быт». В том, что преподаватель холост — Марго была уверена с более чем стопроцентной вероятностью. Слишком уж хорошо она изучила его элегантные руки. И ни в один из дней на пальцах не было ни единого кольца.

Весь остаток дня Марго провела в какой-то вялой апатии. Делать ничего не хотелось — все ее мысли были не здесь: на уроках русского, физики и истории, а словно где-то далеко — в бесконечных рассуждениях и подстановке возможных вариантов. В поисках ответов. Вот только как узнать, какой из них — правильный?

Придя домой Марго сытно и плотно поела. Бабушка даже удивилась, когда внучка, буквально за пару минут проглотив тарелку супа еще и попросила добавки.

— Правильно, правильно, кушай, — повторяла она. Но Марго не слушала. Она размышляла.

В конце концов Марго пришла к выводу, что нужно попробовать поговорить с Илье Валерьевичем еще раз. Пусть он попробует все объяснить, а она постарается понять. Марго знала, что поймет. Ей даже казалось, что по итогу все окажется так просто, скучно и даже прозаично, что останется лишь рассмеяться от того, какой глупой паникершей она была. Какой-нибудь дурацкий отчет, что нежданно-негаданно свалился на преподавательскую голову и который срочно нужно было сдать — от того и такая нервозность. О том, что никакой отчет не способен за три дня превратить элегантного и даже педантичного человека в выпотрошенную копию самого себя — Марго старалась не думать.

Сначала она хотела написать ему записку, но потом рассудила, что ее тяга к старомодному драматизму может плохо кончится, если записку прочтет кто-то другой. Поэтому решила остановится на сообщении в социальной сети.

Правда тут же Марго столкнулась с проблемой — кажется, Илья Валерьевич не был зарегистрирован ни на одном сайте, где люди могли бы отправлять друг другу сообщения.

Тогда она попыталась найти адрес его электронной почты, якобы для того, чтобы отправить на проверку задание, но и эта затея не увенчалась успехом. Марго с нервной усмешкой думала, что, конечно, так и должно было быть. Он был человеком аналоговой эпохи, слишком неприспособленным, — со всеми этими романами Гюго и французской словесностью, — к современному миру.

И когда уже, в отчаянии, Марго зашла на сайт в школы, надеясь непонятно на что, ей вдруг улыбнулась удача. В галерее улыбающихся портретов на вкладке «Педагогический состав» она отыскала фотографию Илья Валерьевича, а снизу — его номер телефона.

Набирая сообщение, — выдержанное в спокойном, но все же несколько требовательном тоне, — Марго пыталась вспомнить, когда последний раз писала кому-то СМС. И пришла к неутешительному выводу, что, похоже, до этого момента — никогда в жизни. Вот так, думала она, ставя в тексте последнюю точку, никогда не знаешь, что, когда и почему случится с тобой в первый раз. И нажала кнопку «отправить».

Сообщение успокоило Марго. Оно было наглядным свидетельством того, что она не сидела сложа руки и пыталась докопаться до истины. Оставалось лишь ждать ответа.

Но он так и не пришел. Не было ответа и на следующий день. А когда в пятницу урок французского был заменен на биологию, Марго ощутила, как вся те те тревожные мысли и чувства, что она подавляла в себе последние несколько дней — вспыхнули с новой силой, словно облитые керосином.

На какой-то момент ею даже овладело желание пойти к школьную администрацию и потребовать у них рассказать, что случилось с Ильей Валерьевичем и почему он отменяет занятия. А если бы не получилось, тогда каким-нибудь образом, — правда, Марго и сама не знала каким, — выведать у них его адрес и наведаться к преподавателю с визитом.

Все эти планы и идеи на самом деле были нужны Марго по одной простой причине — отсрочить неизбежное. Сделать так, чтобы пожирающий мрак осознания, что, возможно, все это начало происходить с ним после того субботнего вечера и именно отношения с Марго как-то изменили его жизнь — не вступал в свои права как можно дольше. Марго не могла, не хотела верить в то, что все это происходит из-за нее. Как это вообще могло быть? Что такого она сделала, раз Илья Валерьевич вынужден скрываться непонятно где и не ходить на работу?

Раз за разом Марго перебирала в памяти события того, — все еще прекрасного, хоть краски уже слегка и померкли, — дня. Там была страсть, была любовь, были два разгоряченных тела, что хотели обладать друг другом и получили это с полна. Марго со скрупулезностью детектива расследующего преступление восстанавливала каждую свою реплики, каждый жест и мало-мальское движение лица. Но так и не смогла понять, что же она такого сделала, — если все-таки сделала, — что теперь отзывалось столь неприятными последствиями.

Затем наступила субботу, а значит — ровно неделя с того самого дня, как Марго, мокрая насквозь, объявилась на пороге кабинета французского. И словно насмехаясь над этим, — а может наоборот, отдавая должное, — Вселенная преподнесла Марго то, чего она больше всего хотела.

Когда она сидела в столовой и ела булочку с капустой болтая ни о чем с Викой — телефон ее неожиданно звякнул. Марго замерла, так и не поднеся еду ко рту. Она точно знала, что именно это был за звук и что он предвещал.

Сунув руку в карман, Марго дрожащими пальцами разблокировала экран телефона. Сообщение, с того самого номера, что был указан на сайте школы, было коротким и умещалось всего в пять слов: «На углу стадиона. В четыре»

Марго перечитала сообщение несколько раз, запомнив наизусть. Ей почему-то показалось это важным. Нужно было сохранить эти куцые слова, доказательство, что Илья Валерьевич все еще думает о ней, если вдруг случится что-то непредвиденное. Марго не знала, что именно, но даже предполагать не хотела.

Она убрала телефон обратно в карман и лишь тогда заметила, что сидящая напротив Вика не сводит с нее взгляда. Но ты был вовсе не лукавый взгляд озорства, попытка угадать, кто же там написывает ее подруге; наоборот — Вика нахмурила брови и внимательно смотрела на Марго в упор.

— Что? — не поняла та, пытаясь придать своему голосу наивной беспечности. Получилось так себе.

— Ты бледная, как смерть, — ответила Вика.

— Неужели?

— Ты в порядке, Марго?

— Я… Эм… Да. Да, в полном.

— Что случилось? — Вика подалась вперед и понизила голос, словно находилась рядом с постелью умирающего. Кто тебе написал?

— Написал? Ах, ты про это? Просто какой-то спам, — пожала Марго плечами и снова взялась за булочку.

Вика не поверила. И даже не пыталась скрыть этого. Откинувшись на спинку стула она сложила руки на груди и все еще не сводя с Марго пристального взгляда покачала головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями. Марго старалась смотреть куда угодно лишь бы не на нее.

Последние два урока оказались самой настоящей пыткой. То и дело беспокойно ерзая на месте, Марго никак не могла сосредоточится, готовая хоть сейчас сорваться с места и побежать на условленное место встречи, чтобы дожидаться Илью Валерьевича там, лишь бы не сидеть в этих душных классах и не слушать занудных речей преподавателей, старательно делая вид, будто тебе не все равно. Но как? Как Марго могло быть не наплевать на эритроциты, когда уже совсем скоро она сможет увидеться с человеком, о котором думала не переставая с самой первой встречи и которой объяснит ей, что между ними произошло не что иное, как глупое недоразумение. Марго великодушно простит его, оставив обиды в прошлом и все станет как раньше.

Даже не став ничего говорить Вике, — хотя девчонки жили рядом и обычно ходили домой вместе, — Марго, едва прозвенел звонок, схватила с вешалки свою куртку и выскочила на улицу.

Она увидела его еще издалека. Узнала, чуть сутулую фигуру и копну волос, что то и дело трепал ветер. Сунув руки в карманы пальто, Илья Валерьевич сосредоточенно пинал лежавшие на земле камушки.

— Здравствуйте, — выдохнула Марго подходя, слегка вымотанная пробежкой.

Илья Валерьевич вздрогнул от неожиданности и обернулся.

— Привет, Марго.

Он снова назвал ее по имени. И для Марго это прозвучала словно музыка, взамен холодной отрешенности фамилии, тогда, в кабинете. Хороший знак.

— Я… — начала было она, но тут его ладонь взметнулась вверх и Марго замолчала.

— Позволь мне… — Илья Валерьевич вздохнул и, как всегда, запустил пальцы в волосы, но лишь для того, чтобы в следующую секунду их снова растрепал хулиганистый ветер. — Марго. Думаю, мы оба с тобой понимаем, что тот… инцидент, произошедший между нами неделю назад — не был чем-то естественным. Преподавателю и ученице… в общем, это не то чтобы в порядке вещей. Я много и упорно думал об этом, пытался понять и проанализировать собственное поведение. Тогда меня словно… как это говориться? Переклинило. Что-то случилось в голове и я не отдавал себе отчета в том, что делаю. Мною просто вдруг овладело желание и я не стал ему сопротивляться, и даже наоборот — отдалась без сожалений. Но теперь… Теперь — да, я сожалею. Мне кажется, что и ты и я, — в первую очередь конечно я, — поступили неправильно. Все это было ошибкой. Так что давай забудем о случившемся, вычеркнем эту нелепую ситуацию из нашей памяти и будем спокойно жить дальше, не возвращаясь к ней.

Несколько секунд Марго не могла произнести ни звука. Ей даже показалось, что от услышанного она навсегда потеряла дар речи. Она открывала и закрывала рот, но так и не могла найтись, что ответить на этот ужасный монолог.

— Вы… сожалеете?.. — выдавила она наконец глядя на Илью Валерьевича и чувствуя, как дрожат губы.

— Господи, прошу, только не надо этого.

— Чего?

— Устраивать сцен.

Марго всю передернуло. Она была готова броситься на него и расцарапать в кровь лицо, но руки вдруг отяжелели, стали неподъемными, словно налились свинцом.

— Как… Как я могу забыть?

— В этом нет ничего сложного, — ответил Илья Валерьевич и в голосе его снова засквозила преподавательская нотка превосходства, словно они были в классе и он объяснял Марго непонятный материал. — Ты молодая девушка и, естественно, тебе, в силу возраста, свойственно принимать глупые решения, как например…

— Замолчите! — крикнула она, не в силах слушать рассуждения о собственной несостоятельности.

— И да, — кивнул он невозмутимо, — чрезмерно бурные реакции тоже вполне себе частое явление.

— Что… что вы вообще такое говорите?

— Всего лишь научные факты.

— Я… Я люблю вас.

— Нет. Не любишь, — покачал он головой.

— Люблю!

— Марго, ты просто…

— Откуда вам знать?! Откуда вам знать, что у меня на душе? Как можете вы утверждать, что мои чувства — это неправда?

— Потому что ты всего лишь глупая девчонка! — вышел из себя Илья Валерьевич и горячие слезы хлынули из глаз Марго.

Илья Валерьевич понял, что погорячился. Нервно оглянувшись по сторонам — как бы не было свидетелей, — он попробовал было коснуться плечо Марго, надеясь, что получится ее успокоить, но она тут же отшатнулась всем телом.

— Марго, — произнес он уже более спокойно, — скажи мне одну простую вещь. Чего ты хочешь?

Марго тихо всхлипнула. Она сама не знала. Ей просто хотелось любить. И быть любимой.

— Я л-люблю вас, — повторила она дрожащим голосом, глядя себе под ноги на серый грязный асфальт. Слезы скатывались по ее щекам и падали на землю темными звездочками.

— Это не любовь. В твоей голове не существует настоящего меня. Есть лишь идеализированный образ, который ты сама придумала и в который упорно веришь, отказываясь разочаровываться. Ты не способна посмотреть на меня, как личность, как на человека, а значит и никакой настоящей любви здесь быть не может, — он помолчал, словно обдумывая, стоит ли ему говорить следующие слова. Решил, что должен: — Я не люблю тебя Марго. Вот и вся разница. Ты уверовала в фантом, но не способна разглядеть за ним реального человека, который на самом деле не испытывает к тебе ровно никаких чувств. Тебе нужно просто смириться с этим фактом и жить дальше. Поверь — еще появится в твоей жизни парни и мужчины, которых ты сможешь оценить по достоинству и которые смогут по-настоящему полюбить тебя. И то, что между нами было — сквозь года покажется тебе лишь мимолетной глупостью, ошибкой молодости, не такой уж и фатальной, чтобы о ней горевать, но и не такой, чтобы называть это Великой Любовью. Было и было. Так ты будешь думать. И пускай сейчас ты считаешь, что я — злодей, что я не прав и говорю тебе ужасные вещи, но поверь — повзрослевшая Марго, твоя будущая ипостась, я уверен, со мной бы согласилась.

И с этими словами он вновь коснулся плеча Марго, но на этот раз она никак на это не отреагировала, лишь продолжила стоять, склонив голову, словно грешница на небесном суде.

Только когда послышались удаляющиеся вдаль шаги, Марго разрешила себе поднять взгляд. Илья Валерьевич уже успел превратится в небольшую фигурку, что с каждой секундой становилась все меньше и меньше, а потом и исчезла вовсе, скрывшись за поворотом.

А Марго продолжала стоять на месте. Дорожки слез успели обсохнуть, и теперь, при каждом дуновении ветра щеки ее неприятно покалывало. Но она ничего не собиралась с этим делать. Быть может, Марго и хотелось кричать, рвать на себе волосы, заламывать руки и резать ногтями кожу, — но вместо этого она продолжала стоять без единого движения, словно превратилась в статую.

Она не могла сказать сколько точно прошло времени. Лишь когда окончательно стемнело Марго нашла в себе силы, чтобы оторвать ноги от земли и начать шевелить коленями, превращая движения в шаги. Так, неуверенно переступая с пятки на носок, она поплелась домой, готовая поклясться, что вместо души у нее теперь зияло пустое пространство, которое вряд ли удастся чем-то заполнить.