Больше, чем портрет (гет)

Прошла уже целая неделя, в течение которой Гермиона практически не встречалась с Северусом Снейпом, что было крайне удивительно. Но за кучей бумажной работы, которую могла сделать только она, у Гермионы не было времени поразмышлять о неуловимом и остром на язык волшебнике. Она так сильно погрузилась в работу, что не заметила, как он появился в своей раме в директорском кабинете. Он негромко кашлянул.

Гермиона подняла удивленный взгляд. Ее несколько позабавило то, что он хотел привлечь ее внимание. Однако, присмотревшись, она обнаружила, что он смотрит вовсе не на нее, а увлеченно читает какую-то книгу.

— Ты что-то хотел? — спросила она.

Он оторвался от страниц книги и лениво скользнул взглядом по ее лицу.

— Нет.

— Просто… Ты кашлянул, и я подумала…

Но он снова уткнулся в книгу, полностью ее игнорируя. Гермиона нахмурилась и зыркнула на него исподлобья. Затем тоже откашлялась. Но Снейп и ухом не повел, не поднимая от книги взгляда. Она шумно выдохнула и вновь вернулась к своим бумагам. Она писала прошение в Совет попечителей о том, чтобы те выделили средства на новые метлы для квиддичных команд. Те метлы, что имелись на сегодняшний день, были не то чтобы в очень плохом состоянии, но, согласно отчетам Минервы, их не обновляли уже целых восемь лет. Безусловно, сейчас для этого было самое время.

Но буквы словно разбегались, мешая прочесть слова, а цифры сливались друг с другом. Гермиона, в очередной раз почувствовав досаду от грубого поведения Снейпа, напряженно прищурилась. Его безразличие — это все, о чем она могла сейчас думать, и другие дела мигом отошли на второй план.

Как он смеет проявлять к ней такое явное неуважение?

Поняв, что больше не в силах ничего поделать со своим негодованием, она повернулась лицом к его портрету.

— Знаешь… — начала она. — Ты мог хотя бы попытаться быть более дружелюбным.

— Нет, не мог бы.

— Мог бы.

— Заставь меня.

Гермиона хмуро свела брови.

— Что ты сказал?

Снейп подался вперед и посмотрел прямо на нее.

— Я сказал, заставь меня.

Гермиона ощетинилась.

— Ты ведь понимаешь, что ты всего лишь портрет? Твой хмурый взгляд и попытки запугать не работают и вполовину также хорошо, как раньше.

— Да, но ведь работают, Гермиона, не так ли? — устрашающим шепотом спросил он.

От этого шепота Гермиона почувствовала странный озноб, что прошел от макушки до кончиков пальцев на ногах, а по спине пробежал табун мурашек. Но она понимала, что это была всего лишь провокация, ничего более. Она прищурилась.

— Северус, похоже, ты забыл, что у меня есть волшебная палочка, а у тебя ее нет.

— Возможно, но я по-прежнему владею беспалочковой магией, — хрипло произнес он, вызывая новую волну мурашек вдоль ее позвоночника.

«Мерлин, держи себя в руках!», — подумала Гермиона.

Немного придя в себя, она снова прищурилась и взглянула на Снейпа.

— Ты будешь вести себя так, как подобает, или пожалеешь, — в ее голосе послышалась явная угроза.

Он по-прежнему вальяжно сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, и не спускал с нее насмешливого взгляда.

— Я могу делать все, что захочу, — он ухмыльнулся. — Я ведь уже мертв и не обязан никому подчиняться, особенно выскочке вроде тебя!

Ладони Гермионы сами собой сжались в кулаки, и она поднялась с места.

— Теперь это мой кабинет, сэр, и в этих стенах вы будете меня уважать! Oratio innuo confuto!

С кончика ее палочки сорвался ярко-синий луч и ударил в грудь Северуса. Его отбросило на спинку кресла, но уже через секунду он вновь вернулся в прежнее положение.

— Зачем ты р… — Его рот резко закрылся. — Ты… — Все повторилось вновь после очередной попытки заговорить. Его губы растянулись в усмешке, и он оскалился, обнажив кривоватые зубы. — Что ты со мной сделала?

Она бросила на него самодовольный взгляд.

— Просто несложное заклинание для того, чтобы ты был вежлив в разговоре со мной.

Он так резко вскочил на ноги, что ударился о невидимую стену, которая была границей холста с изображением его портрета.

— Сними его! — зарычал он.

Гермиона чуть наклонила голову.

— И не подумаю.

С этими словами она развернулась и вышла из кабинета.

— Грейнджер! — крикнул он ей вслед. — Грейнджер, вернись сюда и отмени заклинание, иначе я…

Но Гермиона лишь весело хихикала, удаляясь прочь от кабинета. Было в этом что-то невероятное — одержать победу над упрямством Северуса Снейпа.

* * *

Задерживаться надолго Гермиона не стала. Во-первых, ее все еще ждала кипа бумаг, с которыми ей предстояло разобраться, а во-вторых, она хотела знать, что скажет ей Северус Снейп после того, как она оставила его одного, немного подумать над своим поведением. Она вошла в кабинет и уселась на кресло, одарив портрет широкой улыбкой.

Северус окинул ее хмурым взглядом.

— Немедленно отмените это заклинание, профессор Грейнджер.

Улыбка Гермионы резко исчезла.

— Прости, Северус, но я не собираюсь этого делать. Я явно тебе не нравлюсь, но, как уже говорила, не позволю оскорблять меня в собственном кабинете.

Она перевела взгляд на портрет Финеаса Найджеллуса Блэка.

— То же самое касается и вас, профессор Блэк. Никаких воплей о грязнокровках до тех пор, пока я являюсь директором школы. Иначе вас постигнет та же участь, что и профессора Снейпа.

Блэк глухо проворчал что-то нечленораздельное и покинул раму. Дамблдор сдавленно захихикал в своем углу, за что получил уничижительный взгляд Снейпа в свой адрес.

— Ты — м-м-ф! — мрачно проговорил Северус.

Гермиона не смогла сдержать злорадный смешок. Он был в ярости, но его неспособность обозвать ее выглядела комично.

— Я сниму заклятье только после того, как ты убедишь меня, что больше не будешь грубить, — сказала она Северусу.

— М-м-ф, профессор, м-м-ф, Грейнджер!

Но Гермиона лишь с притворным сочувствием покачала головой.

— Я бы очень хотела посмотреть на твои попытки оскорбить меня, Северус, но у меня очень много дел.

Она отвернулась и продолжила разбирать бумаги. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, которую нарушал только скрип пера по пергаменту.

— Над чем ты работаешь? — спросил Северус через некоторое время.

Гермиона повернулась вполоборота так, чтобы видеть его и, немного поерзав в кресле, уселась поудобнее.

— Это финансовый отчет для Совета попечителей. Я пытаюсь убедить их, что детям необходимы новые метлы для игры в квиддич.

Северус фыркнул.

— Они никогда на это не пойдут. Попечители становятся невероятно скупыми, когда речь заходит о средствах для Хогвартса. Несмотря на то, что многие из них поклонники квиддича, они не могут одобрить растрату средств на что-то, не относящееся к изучению науки, на что-то вроде спорта.

Гермиона пожевала перо.

— Так было двадцать лет назад. Как ты думаешь, нынешние попечители так же категоричны в вопросах распределения средств?

— Хорошо ли зарабатывают члены Совета? — спросил Северус.

Гермиона кивнула.

— Большинство из них — чистокровные, выходцы из старинных богатых семейств.

Северус поймал ее взгляд.

— Если бы они легкомысленно тратили деньги, то не смогли бы сохранить свое богатство в течение стольких лет. Они все скряги. Тебе понадобятся очень веские доводы, чтобы убедить их.

Гермиона невесело хмыкнула и, опустив голову, посмотрела на исписанный пергамент.

— Думаю, тот факт, что старым метлам уже более восьми лет, не растопит их сердца.

Северус негромко хрипло засмеялся, и Гермиона снова подняла на него удивленный взгляд. Она была уверена, что смех этого человека слышала впервые в жизни. Он звучал довольно приятно.

— У попечителей нет сердца. Ты должна воззвать к их самолюбию.

— И как же мне это сделать? — растерянно спросила Гермиона.

— У скольких из них дети или внуки учатся здесь?

Гермиона на мгновение задумалась.

— У всех.

— Вот и ответ.

Гермиона заговорщически усмехнулась.

— Если их драгоценные дети проиграют на очередном квиддичном турнире только лишь из-за старых метел, ученики и их семьи будут опозорены. Члены Совета — выходцы со всех факультетов, поэтому они не допустят, чтобы на одном факультете оборудование было лучше, чем на другом. Северус, это блестяще!

Быстро отвернувшись, Гермиона взяла чистый пергамент и начала заново писать письмо для Совета попечителей. Она совсем не обратила внимания на изумленное выражение, которое застыло на его лице, когда Северус услышал ее последнее восклицание.

* * *

Северус вновь сидел под деревом и читал. Ему нравился пейзаж вокруг него, поэтому именно эта картина стала его любимым местом в замке. Все здесь дышало спокойствием и безмятежностью даже несмотря на то, что снаружи коридоры Хогвартса были почти всегда заполнены гомоном студентов, картина, казалось, не пропускала посторонние звуки внутрь, и Северус мог сосредоточиться на своих мыслях. Сейчас он сидел и, прислонившись спиной к стволу ивы и согнув ноги в коленях, читал книгу. Справа от него журчал небольшой ручей, который впадал в пруд. Это журчание навевало на Северуса умиротворение. Он поднял голову и, улыбнувшись уголками губ, посмотрел на лебедей, грациозно плывущих вдоль пруда.

— Ах, вот ты где! — воскликнула Гермиона. — Я искала тебя наверху, но твоя рама пуста. Я хотела сообщить, что Совет попечителей одобрил мое прошение о новых метлах, и поблагодарить тебя. — Она внимательно вгляделась в пейзаж, изображенный на холсте. — Тебе нравится эта картина?

Северус закатил глаза, раздражаясь оттого, что Гермиона нарушила его покой.

— Это очевидно, что она мне нравится, ты, м-м-м-ф-м-ф-м-ф!

Он злился из-за того, что не мог выразить словами то, что чувствовал в данный момент. Вскинув бровь, он бросил на Гермиону обвиняющий взгляд.

— О, нет! — проговорила она предостерегающе. — Я ни за что не сниму с тебя заклинание до тех пор, пока ты не станешь вежливым и любезным.

— Но ведь оно действовало в твоем кабинете! — раздраженно выпалил он.

Гермиона пожала плечами.

— Для этого заклинания не важно место, только отношение.

— Ты — ин… м-м-м! Ну, хватит, женщина, это же просто смешно.

Гермиона кивнула.

— Я знаю, профессор Снейп, — тон ее неожиданно стал очень серьезным, и в нем отчетливо послышались нотки… сарказма. — Можно подумать, что вы вели себя по-взрослому, когда оскорбляли меня в моем же кабинете. — Она снова пожала плечами. — Сколько вам лет? Ах, да, тридцать восемь, верно?

Северус поднялся и отбросил книгу в сторону. Он обошел пруд и оказался прямо на краю картины, возле рамы. Он так сильно стиснул кулаки, что костяшки пальцев, и без того бледные, стали белыми, как мел. Весь его вид говорил о том, что, если бы он мог, то ударил ее.

— Кем ты себя возомнила? Как ты смеешь говорить со мной подобным образом?

Она окинула его взглядом с головы до ног.

— Я знаю, кто я, Северус Снейп. Я — директор этой школы, а не ребенок, который готов выпрыгнуть из своих ботинок, стоит только тебе бросить взгляд в его сторону. Я женщина твоего возраста, и я заслуживаю хоть толику уважения с твоей стороны. Если ты отказываешься дать мне его, то я вынуждена прибегнуть к помощи заклинания. А тебе пора бы уже повзрослеть!

— Я тоже не ребенок! И не нужно разговаривать со мной как с ребенком! — отрезал Северус.

— Я подумаю о снятии заклятья только тогда, когда ты прекратишь вести себя как испорченный подросток, и вспомнишь, наконец, о том, что ты взрослый мужчина.

Северус почувствовал, как его переполняет ярость, а кончики пальцев начали мелко подрагивать.

Как она смеет так с ним разговаривать?

— Знаешь, — продолжала она, не обращая внимания на его все нарастающий гнев, — раньше я думала, что твой суровый нрав как-то связан с войной. Для меня ты был кем-то вроде романтичного героя, непонятого и непринятого, который просто великолепно играл свою роль, но я ошиблась. Оказывается, ты просто мерзавец!

— Как ты смеешь дерзить мне, м-м-м! — Он потянулся к ней и, схватив за край мантии, дернул на себя, столкнувшись нос к носу. Его яростный взгляд говорил о том, что настроен он вполне серьезно. — Как ты смеешь судить меня? — зарычал он ей в лицо.

Гермиона с трудом вырвалась из его хватки, испуганно озираясь по сторонам. Глаза ее стали огромными. Северус проследил за ее взглядом, гадая, с чем связан ее испуг. И наконец понял. Она стояла прямо перед ним… в картине.