Больше, чем портрет (гет)

Гермиона вошла в кабинет директрисы и огляделась. Взгляд ее наконец остановился на Минерве Макгонагалл, которая, улыбаясь, стояла несколько поодаль.

— Добро пожаловать в теперь уже твой кабинет! — радостно провозгласила Минерва.

Гермиона сдержанно улыбнулась.

— Он станет моим лишь завтра утром, когда вы отправитесь в кругосветное путешествие.

Минерва усмехнулась.

— О, да, я ждала этого столько лет. Мерлин, сколько времени ушло на планирование этой поездки!

Гермиона с тоской посмотрела на нее.

— Как же я вам завидую. Это великолепная возможность посмотреть мир, встретиться с самыми выдающимися мастерами трансфигурации нашего времени. Это прекрасное времяпрепровождение, особенно в вашем возрасте.

Минерва нахмурилась.

— Я не хочу думать об этом как об отставке или выходе на пенсию, Гермиона. Тогда мне начинает казаться, что я уже совсем старая и отжившая свой век ведьма. Давай представим, что это просто смена рода занятий.

Гермиона кивнула.

— Вы вовсе не старая. И это станет для вас идеальной сменой деятельности. В путешествии вы сохраните бодрость духа, активность разума и тело в форме. Подумать только, сколько новых знакомств вы сможете завести, — мечтательно размышляла Гермиона.

— Ты готова взять на себя полное управление школой, дорогая? — добродушно спросила Минерва.

Гермиона кивнула вновь.

— Да. Насколько вообще можно быть готовой к этому. Хочу поблагодарить вас за то, что рекомендовали меня в качестве вашего заместителя. Это отличный шанс попробовать себя в новой должности.

Минерва улыбнулась.

— А я боялась, что ты откажешься от этого предложения.

Гермиона бросила на нее непонимающий взгляд.

— Почему вы так решили?

Минерва лишь небрежно отмахнулась.

— Ты теперь на хорошем счету в министерстве. Я подумала, что, возможно, ты очень любишь свою работу, поэтому откажешься от моего предложения.

— О, вовсе нет. Мне действительно нравится работать в отделе магического правопорядка, но ваше предложение стало очень своевременным. Мне кажется, что сейчас настало время перемен, и перспектива работать здесь оказалась как нельзя кстати.

— Как на этот счет отреагировали Гарри и Рон? Они рады за тебя?

Она кивнула.

— Сказать по правде, с тех пор, как Гарри ушел из министерства несколько месяцев назад, я мало что о нем слышала. — Она подалась вперед всем телом и тихим заговорщицким шепотом продолжила: — Но в любом случае будет здорово некоторое время провести без них. Не поймите меня неправильно, я их очень люблю. Но вот уже несколько лет они задались целью выдать меня замуж и при каждом удобном случае изображают сватов. Это все довольно неприятно. Я надеюсь, что расстояние и время поможет нам снова стать друзьями, которые могут друг друга поддержать, а не играть в назойливых купидонов.

— Гермиона, они просто хотят, чтобы ты была счастлива.

Гермиона несколько натянуто улыбнулась.

— Я и так счастлива. А они просто не в силах этого понять. Да, не спорю, было бы здорово, если бы в моей жизни появился кто-то особенный. Но я не собираюсь плакать в подушку только лишь потому, что сейчас не состою ни с кем в романтических отношениях.

— Но это ведь не означает, что у тебя совсем никогда не было таких отношений, — кивнула Минерва. — Что случилось с тем милым парнем, с которым ты встречалась… Полом Стерлингом?

Гермиона отвернулась и с тоской посмотрела вдаль.

— Какое-то время он казался мне идеальным, но в итоге это оказалось совсем не так. Он был очень выдающимся волшебником, и это мне безумно нравилось. Но при этом был совершенно неэмоционален и флегматичен — что невероятно раздражало. — Она вновь взглянула на Минерву. — Я понимаю, что Гарри и Рон обо мне заботятся. Но всякий раз, когда они напоминают мне о том, что я не становлюсь моложе, я хочу расквасить им носы!

Минерва прыснула со смеху.

— Ох, Гермиона, тебе всего тридцать восемь! По меркам волшебников ты еще совсем дитя. — Хитро улыбаясь, она продолжила: — Невероятно трудно найти того человека, который будет отвечать всем твоим требованиям. Но когда ты его найдешь, то поймешь, что ожидание того стоило. Когда придет время, держись за него изо всех сил.

Гермиона улыбнулась.

— Если я когда-нибудь его найду, то обязательно так и сделаю.

— Думай о хорошем, моя дорогая, думай о хорошем.

Гермиона удобно устроилась в кресле и медленно обвела комнату внимательным взглядом. Бывшие директора школы замерли на своих холстах. Некоторые дремали, другие же с любопытством смотрели на нее. Некоторые рамы пустовали. Взгляд ее упал на портрет Финеаса Найджеллуса Блэка. Он сверлил ее пристальным суровым взглядом. Гермиона удивленно вскинула брови.

— Я вас чем-то обидела, профессор Блэк?

Он нахмурился и, тихонько фыркнув, отвернулся.

— О, он по обыкновению расстроен. Это обычное явление, — пояснила Дилис Дервент.

Гермиона взглянула на красивую статную даму в портретной раме.

— А чем он обычно расстроен? — спросила она.

Блэк обернулся. Он был взбешен настолько, что Гермионе на миг показалось, что она видит пар, вырывающийся из его ушей.

— Нам не хватает нашего коллеги.

Гермиона обвела взглядом каждый портрет, но ничего необычного не увидела. Она задумалась, мысленно прокручивая историю Хогвартса. Но все были на месте.

— Вы имеете в виду профессора Макгонагалл? Но она всего лишь отправилась в заслуженный отпуск. Ее портрет будет здесь только после ее смерти.

Блэк выругался себе под нос.

— Я прекрасно об этом осведомлен! И вовсе не имел в виду кого-то из живых.

Гермиона еще раз обвела комнату взглядом и ахнула. Все было настолько очевидным, что она не могла взять в толк, как ее мозг смог просто проигнорировать это.

— Профессора Снейпа нет, — прошептала она.

Блэк неприятно ухмыльнулся.

— Долго же вы думали над этим.

— Почему здесь нет его портрета?

— Ваша предшественница так и не смогла заставить себя заказать его портрет.

Гермиона нахмурилась.

— Минерва очень сожалеет о том, как отзывалась о нем.

Блэк презрительно фыркнул.

— Видимо, не настолько сильно, чтобы отвести ему законное место на одной из стен в этом кабинете.

Гермиона задумчиво покачала головой.

— Нет, должна быть какая-то другая причина.

Она достала пергамент, быстро написала небольшое послание и, кликнув сову, вручила ей конверт. Сова, хлопнув крыльями, улетела по назначенному адресу, а Гермиона откинулась на спинку кресла и глубоко задумалась, покусывая кончик пера.

Минерва ответила на письмо лишь спустя несколько дней. Получив наконец долгожданный ответ, Гермиона была вне себя от радости. Она в нетерпении развернула пергамент и прочла следующее:

Дорогая Гермиона,

Дело в том, что профессор Блэк отчасти прав. Я долго не решалась заказывать портрет. А к тому времени, как я все-таки решилась это сделать, мой знакомый, который пишет такие портреты, к сожалению, скончался. Повседневные проблемы занимали почти все мое время, и я так и не нашла никого другого, кто смог бы это сделать. Полагаю, тебе самой придется этим заняться. К тому же я не буду жить вечно и не ровен час, как мне самой понадобится, чтобы кто-то увековечил мое изображение на стене кабинета. Прошу тебя, закажи портрет Северуса как можно скорее. Мне очень неловко, что я так долго откладывала это.

Минерва.

Гермиона сердито посмотрела на письмо. Как так получилось, что Минерва не вспоминала о портрете Снейпа целых двадцать лет? Впрочем, теперь это неважно. Уж она-то позаботится о том, чтобы у Северуса Снейпа был портрет.

* * *

Перед Гермионой лежал список имен, который она внимательно изучала. Всего семь человек. Это были имена самых выдающихся художников в волшебном мире, и двое из них находились в Лондоне. Гермиона снова внимательно прочла их имена и краткие резюме, пытаясь для себя вычислить, кто лучше всего подойдет для написания портрета бывшего директора школы.

Первого художника звали Франко ДиГрегорио. Он родился в Италии, но обучался в Хогвартсе, а после окончания так и остался в Британии, посвятив свою жизнь искусству. Он был уже довольно стар… сто двадцать пять лет, и в основном специализировался на рисунках старинных реликвий, передаваемых в чистокровных семьях из поколения в поколение.

Другого художника звали Якоб Фишер. Он был сравнительно молод — всего пятьдесят лет. Его специальностью были портреты, которые он писал с живых людей. К сожалению, он не совсем подходил, потому что портрет предполагалось писать с колдографии бывшего директора.

Некоторое время Гермиона потратила на поиски колдографий. Она обшарила весь замок, но нашла только две. А еще у нее была карточка из шоколадной лягушки, которая появилась через год после окончания войны. Именно тогда Северуса наконец признали героем. Наведавшись в дом Денниса Криви, Гермиона нашла еще одну колдографию, на которой Северус был изображен сидящим за преподавательским столом в Большом зале и грозно взирающим на учеников.

Она достала из ящика стола все колдографии и в очередной раз внимательно изучила каждую из них. Перелистывая их, ее руки замерли на карточке из шоколадной лягушки. Сказать по правде, эта колдография получилась очень даже удачной, если не принимать во внимание хмурый мрачный взгляд, который он с презрением бросил в ее сторону. Гермиона задумалась о том, что те черты, которые в детстве казались ей грубыми, сейчас выглядят привлекательно. Да, несомненно, его суровый взгляд по-прежнему подмечает все детали и придает ему сходство с ястребом, но тем не менее резкие черты его лица казались ей выразительными, а не пугающими, как в те времена, когда она сама училась в Хогвартсе. Она задумалась, было ли это связано с тем, что сейчас ей столько же лет, сколько и ему на этой колдографии. Гермиона покачала головой и перешла к следующему снимку. Снейп окинул ее высокомерным взглядом, а потом, горделиво вздернув подбородок, отвернулся. Она не смогла сдержать усмешки.

— Вам придется смотреть прямо, если вы не хотите доставить лишних хлопот, — проговорила она, глядя на колдографию.

Но Снейп не шелохнулся.

Гермиона взяла следующий колдоснимок… тот самый, сделанный Колином Криви… и увидела, как профессор Снейп хмурым взглядом окинул Большой зал. Казалось, он чувствовал глубочайшее отчаяние. Она вновь задумалась.

Должно быть, ему было невероятно трудно шпионить и при этом так безупречно играть свою роль.

На короткое мгновение отчаяние с его лица исчезло, и он грозно сверкнул глазами.

Гермиона вздохнула. Никто так и не разгадал Северуса Снейпа за всю его жизнь. Ей было чрезмерно жаль, что он не выжил в Финальной битве.

Интересно, смог бы он жить спокойной и полноценной жизнью, если бы остался жив?

Собрав все колдографии, она покинула кабинет и направилась к границе антиаппарационного барьера. Единственный способ узнать, сможет ли Франко ДиГрегорио нарисовать портрет Снейпа — это поговорить с ним лично.

* * *

Гермиона аппарировала в Косую аллею и огляделась. Она сразу заметила маленькую лавку. Ее витрина была втиснута между Гринготсом с одной стороны и магазином «Мантии на все случаи жизни» мадам Малкин — с другой, и держалась вполне себе достойно, несмотря на бешеную популярность своих соседей. Над дверью большими буквами было написано «Студия ДиГрегорио», а за стеклом витрины висело несколько портретов. На одном из них была изображена молодая женщина в длинном платье викторианской эпохи. Ее лицо обрамляли пряди черных вьющихся волос, а над головой она держала зонтик. Едва завидев Гермиону, она улыбнулась, подняла изящную руку, облаченную в перчатку, и помахала ей. Гермиона улыбнулась в ответ, отметив, насколько реалистичным был портрет.

Она открыла входную дверь и вошла в мастерскую. Колокольчик, висевший над дверью, приветливо звякнул, оповещая мастера о посетителе. Гермиона осмотрелась и увидела, что по всему помещению стояли портреты, которые с любопытством взирали на нее. Она улыбнулась им несколько неуверенной улыбкой. В это время послышались шаги, и из двери, ведущей в подсобное помещение, вышел пожилой лысеющий мужчина в очках. При виде ее лицо его расплылось в широкой улыбке.

— Чем я могу вам помочь, синьорина? — спросил он с глубоким итальянским акцентом.

Его речь звучала по-отечески тепло.

Она подошла к нему ближе и протянула руку для рукопожатия.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер. Недавно меня назначили директором Хогвартса.

Глаза старика заискрились.

— Профессор Грейнджер, ваша слава бежит впереди вас. — Он принял ее протянутую руку и, почтительно склонившись, поцеловал. — Я Франко ДиГрегорио. Что я могу для вас сделать? — спросил он.

— У меня к вам просьба, сэр. В директорском кабинете школы нет портрета Северуса Снейпа, и я хотела бы исправить эту несправедливость.

В глазах старика отразилось волнение.

— Вы хотите, чтобы я нарисовал для вас Северуса Снейпа?

Гермиона кивнула.

— У меня есть несколько колдографий. Надеюсь, этого хватит.

— Дайте мне взглянуть на них, — попросил Франко.

Она достала из складок мантии сложенные в стопку колдоснимки и протянула их Франко. Он быстро просмотрел их. Тот Снейп, который высокомерно отвернулся от Гермионы, не желая на нее смотреть, теперь с любопытством разглядывал художника. Франко улыбнулся, отчего Снейп тут же нахмурил брови.

— А с вами будет трудно, я уже вижу это! — проговорил он изображению на колдоснимке и, повернувшись к Гермионе, кивнул. — Эти колдографии вполне подойдут. Они дают ясное представление о силуэте и чертах его лица, причем с разных ракурсов. Думаю, с этим сложностей не возникнет.

Гермиона улыбнулась.

— Сколько времени вам понадобится для этого, мистер ДиГрегорио?

— Ах, пожалуйста, зовите меня Франко, — отозвался он. — Это займет не более шести недель.

— И прошу вас, не жалейте средств. Портреты бывших директоров — это гордость Хогвартса. Я хочу, чтобы этот портрет стал таким же особенным, если не самым особенным из всех его предшественников.

Франко протянул руку и снова взял ладонь Гермионы в свою.

— Не беспокойтесь, синьорина. Я нарисую для вас такой портрет, что все будут в восхищении. В конце концов, это то, чем я занимаюсь всю жизнь!

Гермиона снова кивнула и тепло улыбнулась ему.

— Глядя на ваши работы, сомнений в этом не остается, мистер… э-э-э… Франко. Один взгляд на портрет дамы в витрине вашей лавки дал понять, что это именно то место, которое мне нужно.

Франко кивал, продолжая сжимать ее руку.

— Я вижу, вы разбираетесь в качественной живописи. Сегодня же я начну работать над портретом. И как я уже говорил, он должен быть готов не позднее, чем через шесть недель.

— Благодарю. Когда портрет будет готов, отправьте мне сову, и я распоряжусь, чтобы его доставили в Хогвартс.

Франко наконец отпустил ее руку, но стоило ей развернуться и сделать шаг к выходу, тут же потянулся к ее плечу.

— Не нужно. Я сам повешу его в вашем кабинете.

— Еще раз спасибо.

С этими словами Гермиона покинула маленькую студию, с нетерпением ожидая, что же получится создать у Франко ДиГрегорио.

Примечания:

Все только начинается! (прим. автора)

Франко ДиГрегорио писал картины уже более ста лет и с почетом носил титул мастера. Он прекрасно понимал, что значит вдохнуть жизнь в портрет. Он внимательно вгляделся в колдографию Северуса Снейпа, который все так же хмурился, а затем снова придирчиво посмотрел на собственную проделанную работу. Он взял в руки кисть и сделал несколько легких штрихов в том месте, где располагался довольно выдающийся нос Снейпа. Сделав пару шагов назад, он вновь критично осмотрел работу и одобрительно кивнул. Портрет был почти закончен. С большого холста прямо на него своими черными глазами задумчиво смотрел Северус Снейп, а его хмурое лицо, по обыкновению, было чуть сокрыто завесой черных волос. На проделанную работу ушло шесть недель. Теперь осталось сделать лишь несколько финальных мазков кистью, и картина будет закончена. После этого Франко произнесет заклинание, и изображенный на портрете волшебник сможет двигаться.

Его взгляд опять вернулся к колдографии хмурой физиономии Снейпа. Он усмехнулся.

— Послушайте, профессор, — проговорил он с характерным итальянским акцентом, обращаясь к Снейпу на колдографии, — вам придется показать мне больше, если вы хотите, чтобы я смог точно написать ваш портрет. Мне нужно видеть больше ваших эмоций, а не только то раздражение, что вы демонстрируете.

Снейп насупился и сложил руки на груди, на что Франко лишь пожал плечами.

— Что ж, дело ваше. Если вы хотите, чтобы ваш портрет отражал вашу истинную сущность, то вам волей-неволей придется показать мне, какой вы на самом деле. В противном случае магия создаст лишь искаженное подобие. Вы же не хотите этого, правда?

Северус поднял взгляд и хмуро посмотрел на него.

— Да, я знаю. Вы не слишком часто улыбались в реальной жизни. Я также знаю, что вы были шпионом и, вероятно, не могли вести себя иначе. В противном случае вас бы раскрыли и убили. Но! Если вы улыбнетесь или покажете мне другие положительные эмоции, это вовсе не будет означать, что ваш портрет будет улыбаться всем и каждому до скончания веков. Это лишь даст более полное представление о том, какой вы на самом деле… то есть, каким были на самом деле.

Еще мгновение Снейп хмуро взирал на него, а потом его губы медленно, словно нехотя изогнулись в подобие того, что Франко принял за улыбку. Выглядела она натянуто и неестественно.

— Хорошее начало. Как насчет того, чтобы посмеяться?

Лицо Северуса вновь стало хмурым.

— Давайте, я расскажу вам анекдот. Почему профессор Снейп стоит посередине дороги?

Северус прищурился.

— Чтобы никто не догадался, на чьей он стороне.

Это вызвало у него настоящую улыбку.

— Очень хорошо. А вот еще один. Как назвать хаффлпаффца с одной извилиной?

Северус вопросительно изогнул бровь.

— Подарком!

На этот раз шутка определенно удалась, и Франко ошеломленно наблюдал, как Северус Снейп разразился беззвучным живым смехом. Он был поражен тем, как это нехитрое действие преобразило его лицо. Не теряя времени, он принялся орудовать кистью, кое-где добавляя штрихи к своей работе.

Спустя полчаса художник вновь окинул портрет изучающим взглядом, сравнивая его с изображением на колдографиях. Он поочередно подносил их к холсту и внимательно разглядывал. Взгляд метался от портрета к колдоснимку и обратно. Проделав это со всеми четырьмя изображениями, он удовлетворенно кивнул самому себе.

— Готово.

Он подошел к книжной полке и выудил из стопки книг нужную. Заклинание, что использовалось для того, чтобы придать изображению на портрете имитацию жизни, было чрезвычайно сложным и должно было выполняться в точности. Всякий раз зачаровывая портреты, Франко цитировал его прямо из книги, и результат всегда был впечатляющим.

Несмотря на то, что он уже сотни раз использовал это заклинание и даже знал его наизусть, он, тем не менее, нашел время еще раз перечитать весь раздел:

«Для того, чтобы заколдовать портрет, нужно в точности произнести слова заклинания. Даже малейшая ошибка в произношении заклинания может привести к необратимым последствиям или полному провалу. Во избежание этого тщательно отработайте заклинание…»

Dare vita at non cor ad hic effigies — Дай этому портрету жизнь, но не душу.

Франко достал свою палочку и, не произнося ни слова, выполнил нужную комбинацию пассов и взмахов несколько раз в качестве подготовки. Отработав движения палочкой, он посмотрел на портрет Снейпа.

— Вы готовы, синьор? — спросил он, обращаясь к нему на итальянский манер. — Надеюсь, что да, потому что я готов.

Он поднял палочку и взмахнул ею.

— Dare vita at…

Но именно в этот момент в окно комнаты влетела большая сова. От неожиданности и испуга он сбился с мысли, и движение его палочки на миг замедлилось. Но уже в следующее мгновение он пришел в себя и закончил заклинание.

— Cor ad hic effigies! — громко произнес он.

С кончика его палочки сорвалось золотое свечение и окутало холст. Франко опустил палочку и сосредоточенно свел брови. Он знал, что во время зачаровывания портретов нельзя оставлять дверь и окно открытыми, чтобы ничто не помешало мастеру. Противная сова отвлекла его, и он очень надеялся, что все-таки ему удалось правильно применить чары. В противном случае ему придется начать все с начала: ведь если заклинание сработает неправильно, портрет уже никогда не удастся зачаровать.

Франко ближе подошел к портрету и с волнением вглядывался в него. Магия заклинания все еще окутывала картину, медленно впитываясь в краски на холсте. Наконец, весь золотой свет исчез внутри портрета, и Северус моргнул и удивленно повернул голову.

— Что происходит? — растягивая слова, произнес он.

— Ах! Я думал, что совершил ошибку, профессор! Но похоже, все так, как и должно быть! Добро пожаловать обратно в волшебный мир!

Глаза Северуса опасно сузились.

— Что вы имеете в виду?

— Я нарисовал вас. Теперь вы — портрет, который в скором времени повесят на стену в кабинете директора Хогвартса.

— Но… Только что я сидел под деревом и… читал. Что вы сделали?

Франко удивленно посмотрел на портрет. Прежде он никогда не слышал, чтобы маг, изображенный на портрете, рассказывал, чем занимался после смерти.

— Я лично зачаровал ваш портрет и вдохнул в него жизнь. Вы говорите, что сидели под деревом? Возможно, это было воспоминанием из вашей прошлой жизни?

Северус сверкнул глазами.

— Нет, идиот. Я просто читал под деревом. Я занимался этим с тех пор, как умер. Это очень расслабляет, к тому же не нужно ни с кем общаться. А теперь благодаря вам я снова здесь, где мне придется… разговаривать… с людьми.

Франко с беспокойством поглядывал на картину. Возможно, когда он произнес заклинание, что-то пошло не так — странное стечение обстоятельств, которое дало этому портрету немного больше сознания, чем всем остальным, которые он создавал до этого. Тем не менее, картина на первый взгляд была в полном порядке и отображала именно то, что обычно делал Северус Снейп.

— Немного больше сознания, чем нужно, наверное, все же не повредит, — пробормотал себе под нос Франко.

— Немедленно отправьте меня обратно, — потребовал Снейп.

— Мне очень жаль, профессор. Но я не могу этого сделать. Когда на портрете проявляются элементы вашей личности, их уже нельзя удалить.

Северус стиснул ладони в кулаки.

— Вы хотите сказать, что я теперь навсегда застрял в этой крошечной раме?

— Ну, она совсем не крошечная. Ее размеры три фута на четыре…

— Мне все равно, насколько она велика, вы, жалкое подобие художника. Я хочу выбраться отсюда!

Франко улыбнулся.

— О, как только я повешу ваш портрет на ваше законное место в Хогвартсе, вы сможете ходить по всему замку от одного портрета к другому.

— И смогу вновь читать, сидя под деревом? — едко спросил Северус.

Франко пожал плечами.

— Я уверен, что на одной из картин вы сможете найти себе дерево. В том, что там определенно есть книги, я и не сомневаюсь. На многих картинах изображены полки с книгами. А в библиотеке Хогвартса висит картина, на которой изображена ее точная уменьшенная копия.

— Меня не интересуют воображаемые книги! Я хочу читать настоящие.

Франко снова пожал плечами.

— Для вас они станут настоящими. Вы сможете брать и читать их, как те, что читали при жизни.

Северус немного успокоился.

— Сколько времени прошло со дня моей смерти? — спросил он.

— Прошло уже двадцать лет, профессор.

Глаза его распахнулись, и он прошептал:

— Двадцать лет? Макгонагалл решила увековечить меня лишь спустя двадцать лет?

— Но директор Хогвартса не профессор Макгонагалл, синьор.

— А кто же теперь директор? — сквозь стиснутые зубы процедил он.

Он поднял руку к лицу и сжал двумя пальцами переносицу.

Похоже, его ожидают плохие новости.

— Гермиона Грейнджер, синьор.

Северус замотал головой, все сильнее и сильнее сжимая переносицу.

— Вы вытащили меня из рая и отправили в ад, — пробормотал наконец он.

Гермиона Грейнджер стояла перед закрытой дверью своего кабинета и только что не подпрыгивала от нетерпения. Франко ДиГрегорио, как и обещал, пришел сам лично повесить портрет профессора Снейпа, и ей лишь оставалось ждать, когда он закончит. Это заняло не слишком много времени, и вскоре он уже спустился по лестнице и широко улыбнулся.

— Все готово, синьорина Грейнджер. Правда, он не в духе, что, собственно, продолжается с тех пор, как он ожил. Я бы на вашем месте проявил осторожность, прежде чем разговаривать с ним о чем-либо.

Гермиона одарила Франко ответной улыбкой и протянула ему руку.

— Спасибо, Франко. Я очень ценю ваш труд. Но мне не терпится его увидеть.

Франко крепко пожал ее протянутую руку и поцеловал в щеку.

— Помните, профессор, если вам понадобится еще один портрет в Хогвартс или для своих личных нужд, вам стоит лишь позвать меня, и я к вашим услугам.

Гермиона кивнула, и Франко, отпустив ее руку, развернулся и двинулся по коридору в сторону выхода. Махнув ей напоследок рукой, он скрылся за ближайшим поворотом. Гермиона тем временем встала на нижнюю ступеньку лестницы, которая тут же пришла в движение, поднимая ее в кабинет. Весь путь до кабинета для Гермионы прошел как в тумане, настолько сильно она была взволнована.

Войдя в кабинет, она тут же окинула взглядом стену позади своего кресла. Он был там. Стоило ей лишь мельком взглянуть на портрет, как у нее перехватило дыхание. Это был он, вплоть до горбинки на переносице и прядей черных волос, скрывающих лицо. Франко действительно был мастером своего дела, так точно ему удалось запечатлеть Северуса Снейпа. Даже хмурый взгляд был подобран идеально.

— И чего вы уставились? — раздраженно прошипел Северус.

— С возвращением, профессор, — с благоговением пролепетала Гермиона.

Северус лишь фыркнул.

— С чего вдруг такие почести, Грейнджер? Разве вы не отплясывали на моей могиле вместе с остальными после войны?

Удивленная и возмущенная его словами, Гермиона ошеломленно уставилась на него, приоткрыв рот.

— Конечно, нет! — выпалила она, придя в себя. — Я одна из тех, кто оплакивал вас на похоронах. И до сих пор в каждый ваш день рождения я возлагаю цветы на вашу могилу!

На бледном лице Снейпа отразилось такое изумление, что сомнений не было — эти слова повергли его в шок. Но тут же он вновь нахмурился.

— Может быть, и так. Но, несмотря на это, я не настроен с вами любезничать, — огрызнулся он.

Гермиона поразилась тем, насколько реальным был человек, изображенный на портрете. Если бы она не знала, что он — всего лишь портрет, то могла бы поклясться, что Северус Снейп собственной персоной материализовался перед ней, все такой же ворчливый и язвительный, как раньше. Мысль об этом заставила ее улыбнуться.

— Я сказал что-то смешное? — требовательно спросил Северус, смерив ее высокомерным взглядом.

— Простите, я смеюсь не над вами. Просто мистер ДиГрегорио проделал потрясающую работу, и если бы я не знала наверняка, то подумала, что вы еще живы.

Северус на это невесело усмехнулся и проговорил:

— Жаль вас разочаровывать, но, насколько я понял, я мертв уже на протяжении двадцати лет.

Улыбка Гермионы медленно померкла.

— Да, верно, — тихо произнесла она.

— Мисс Грейнджер…

— Теперь я являюсь директрисой школы, так же, как и вы. Поэтому прошу вас, обращайтесь ко мне как к профессору или называйте по имени.

— Вы действительно думаете, что я буду использовать ваше труднопроизносимое имя всякий раз, когда мне нужно будет обратиться к вам?

— И это мне говорит человек с подобным прозвищем?

— Touché, Гермиона.

Брови ее удивленно приподнялись.

— Могу и я называть вас Северус, или вы предпочитаете, чтобы я обращалась к вам «профессор»?

Северус некоторое время смотрел на нее изучающим взглядом, и, казалось, был удивлен тем, что она предоставила ему выбор.

— Сколько тебе лет, Гермиона? Определенно ты больше не маленькая девочка с вечно поднятой рукой, которую я помню.

Щеки Гермионы залились румянцем.

— Мне тридцать восемь.

Он коротко кивнул и продолжил:

— И ты больше не моя ученица, верно? — Она покачала головой. — Тогда можешь звать меня Северус.

Ее лицо тут же озарилось сияющей улыбкой.

— Благодарю. Как я уже сказала ранее… С возвращением, Северус. Мне жаль, что прошло столько времени, прежде чем ты снова здесь. За управлением школой у Минервы совершенно не было времени сделать твой портрет. К тому же она… Э-э-э… Художник, который…

— Не стоит… Гермиона. Не нужно ее оправдывать. Она все еще не простила меня. Я ее понимаю.

Гермиона энергично затрясла головой и упрямо продолжила:

— Нет, дело не в этом.

— Профессор Грейнджер, я не дурак. Если вы уже закончили рассказывать мне о том, как рады меня здесь видеть, то прошу меня извинить, но я должен откланяться. Я и так достаточно просидел в этой тесной раме. Мне необходимо как можно скорее выбраться из этой проклятой тюрьмы.

Гермиона недоуменно уставилась на него.

— Проклятой тюрьмы? — повторила она.

Северус обвел рукой пространство вокруг себя.

— Эта рама и тесное помещение позади меня. — Он указал рукой позади себя на кресло с широкой мягкой спинкой, в котором он еще недавно сидел, облокотившись на стол, и читал одну-единственную изображенную здесь книгу. — Этот идиот, который рисовал портрет, не подумал, что, возможно, мне наскучит сидеть в этом кресле, а слишком маленькое помещение покажется до тошноты душным. Ему не пришло в голову чуть больше разнообразить интерьер комнаты… нет. Только это чертово кресло и книга, которую я прочел уже три раза с тех пор, как попал в этот портрет.

Гермиона не знала, что на это ответить.

— И фон… темно-зеленый. Почему я должен до скончания веков смотреть на темно-зеленый фон?

— Я могу попросить его перекрасить все в красный, — проворчала Гермиона.

Северус оскалился.

— Очень смешно. Держу пари, ты считаешь остроумным просто перекрасить картину. Я ожидал большего от самой умной ведьмы ее возраста.

Его слова были такими же хлесткими, как в прошлом, и жалили так же сильно. Голос, пропитанный ядом, казалось, просочился в ее кровь и остудил всю ее доброжелательность по отношению к этому человеку. Она прищурилась.

— Хорошо. Если тебе так сильно противен твой портрет, то ты можешь незамедлительно его оставить. Ты прекрасно знаешь, что можешь свободно перемещаться по Хогвартсу, используя другие портреты. — Ее голос вмиг стал резким, а взгляд ледяным.

Северус неверяще моргнул. Он коротко кивнул ей напоследок, затем повернулся и исчез. Гермиона растеряно смотрела на пустующее кожаное кресло и темно-зеленый фон. Она подумала о том, как скажется на ее спокойной жизни решение оказать честь Северусу Снейпу за его заслуги перед Магической Британией. Возможно, позже она пожалеет об этом.

Покачав головой, она прошла к своему столу и устало опустилась в кресло. Сейчас у нее совершенно не было времени как следует обдумать это. Школьный семестр только начался, и у нее было много дел.

* * *

Покинув свою раму, Северус оказался возле дверей, ведущих в директорский кабинет напротив горгульи. Он огляделся и увидел пруд, по которому величественно проплывали три лебедя. На левом берегу пруда росла большая ива.

— Ну, наконец-то, — пробормотал он себе под нос. Это дерево вполне подходило для того, чтобы читать под ним. — Интересно, почему я раньше не замечал этой картины? — Продолжая думать в этом направлении, Северус изучал глазами ствол дерева. — Видимо, оттого, что я все время был сосредоточен на предстоящей встрече с Дамблдором, либо на той информации, что он сообщал.

Далее его мысли прервались. У него не было никакого желания вспоминать о том ужасном времени, когда он сам был директором Хогвартса, и выяснять, почему он и тогда не замечал эту картину.

Он спустился к берегу и обошел пруд. Подойдя к дереву, он провел ладонью по его стволу. На ощупь его было не отличить от настоящего. Подняв руку, он коснулся листвы одной из свисающих лоз, которые образовали густую крону дерева и тоже казались настоящими.

— Если у меня будет то, что кажется настолько реальным, то этот ад может быть не так уж и плох, — пробормотал он и, снова осмотревшись, заметил, как где-то вдалеке парит птица. Это оказалось приятным сюрпризом. — Мне нужно что-нибудь почитать. Пойду-ка я в библиотеку.

Это казалось странным, но Северус инстинктивно знал, как переходить из картины в картину. Он подумал о том, что, наверное, заклинание ДиГрегорио дало ему это знание. Он был несказанно рад этому новому навыку, потому что у него совершенно не было настроения посещать некоторые картины. При мысли о Полной Даме его пробрала дрожь, и он от всей души пожелал никогда не столкнуться с ней в этой вечности, которую теперь вынужден провести в тюрьме, именуемой портретом. Если в реальном мире его пугала встреча с Трелони, то встреча с Толстой Дамой здесь была в десятки раз хуже. Среди портретов ходило много слухов о ее игривой натуре, любящей кокетничать и флиртовать. Многие портреты даже перешептывались о том, что она не пропускает ни одного нарисованного мужчину.

Северус быстро добрался до картины с изображением библиотеки. Он никогда не понимал, с какой целью она здесь нарисована, но сейчас был безмерно рад тому, что она существует. Возможно, причина была в том, чтобы у портретов было какое-то занятие.

Он ухмыльнулся и, оглядевшись, направился к запретной секции. Казалось, здесь было гораздо больше книг, чем в запретной секции настоящей библиотеки Хогвартса. Он провел кончиками пальцев по пыльным корешкам, и его внезапно осенила мысль. Здесь были собраны все книги, которые когда-либо находились в библиотеке. Даже те, что впоследствии были изъяты по каким-то причинам. Его рука остановилась на одном из пыльных фолиантов: «Зелья и заклинания до времен Мерлина». Он с интересом изогнул бровь и, взяв книгу с полки, стал осторожно перелистывать потрепанные ветхие страницы. Закрыв книгу, Северус провел пальцем по обложке и исчез, вновь устремившись к дереву у пруда.

Прошла уже целая неделя, в течение которой Гермиона практически не встречалась с Северусом Снейпом, что было крайне удивительно. Но за кучей бумажной работы, которую могла сделать только она, у Гермионы не было времени поразмышлять о неуловимом и остром на язык волшебнике. Она так сильно погрузилась в работу, что не заметила, как он появился в своей раме в директорском кабинете. Он негромко кашлянул.

Гермиона подняла удивленный взгляд. Ее несколько позабавило то, что он хотел привлечь ее внимание. Однако, присмотревшись, она обнаружила, что он смотрит вовсе не на нее, а увлеченно читает какую-то книгу.

— Ты что-то хотел? — спросила она.

Он оторвался от страниц книги и лениво скользнул взглядом по ее лицу.

— Нет.

— Просто… Ты кашлянул, и я подумала…

Но он снова уткнулся в книгу, полностью ее игнорируя. Гермиона нахмурилась и зыркнула на него исподлобья. Затем тоже откашлялась. Но Снейп и ухом не повел, не поднимая от книги взгляда. Она шумно выдохнула и вновь вернулась к своим бумагам. Она писала прошение в Совет попечителей о том, чтобы те выделили средства на новые метлы для квиддичных команд. Те метлы, что имелись на сегодняшний день, были не то чтобы в очень плохом состоянии, но, согласно отчетам Минервы, их не обновляли уже целых восемь лет. Безусловно, сейчас для этого было самое время.

Но буквы словно разбегались, мешая прочесть слова, а цифры сливались друг с другом. Гермиона, в очередной раз почувствовав досаду от грубого поведения Снейпа, напряженно прищурилась. Его безразличие — это все, о чем она могла сейчас думать, и другие дела мигом отошли на второй план.

Как он смеет проявлять к ней такое явное неуважение?

Поняв, что больше не в силах ничего поделать со своим негодованием, она повернулась лицом к его портрету.

— Знаешь… — начала она. — Ты мог хотя бы попытаться быть более дружелюбным.

— Нет, не мог бы.

— Мог бы.

— Заставь меня.

Гермиона хмуро свела брови.

— Что ты сказал?

Снейп подался вперед и посмотрел прямо на нее.

— Я сказал, заставь меня.

Гермиона ощетинилась.

— Ты ведь понимаешь, что ты всего лишь портрет? Твой хмурый взгляд и попытки запугать не работают и вполовину также хорошо, как раньше.

— Да, но ведь работают, Гермиона, не так ли? — устрашающим шепотом спросил он.

От этого шепота Гермиона почувствовала странный озноб, что прошел от макушки до кончиков пальцев на ногах, а по спине пробежал табун мурашек. Но она понимала, что это была всего лишь провокация, ничего более. Она прищурилась.

— Северус, похоже, ты забыл, что у меня есть волшебная палочка, а у тебя ее нет.

— Возможно, но я по-прежнему владею беспалочковой магией, — хрипло произнес он, вызывая новую волну мурашек вдоль ее позвоночника.

«Мерлин, держи себя в руках!», — подумала Гермиона.

Немного придя в себя, она снова прищурилась и взглянула на Снейпа.

— Ты будешь вести себя так, как подобает, или пожалеешь, — в ее голосе послышалась явная угроза.

Он по-прежнему вальяжно сидел в своем кресле, откинувшись на спинку, и не спускал с нее насмешливого взгляда.

— Я могу делать все, что захочу, — он ухмыльнулся. — Я ведь уже мертв и не обязан никому подчиняться, особенно выскочке вроде тебя!

Ладони Гермионы сами собой сжались в кулаки, и она поднялась с места.

— Теперь это мой кабинет, сэр, и в этих стенах вы будете меня уважать! Oratio innuo confuto!

С кончика ее палочки сорвался ярко-синий луч и ударил в грудь Северуса. Его отбросило на спинку кресла, но уже через секунду он вновь вернулся в прежнее положение.

— Зачем ты р… — Его рот резко закрылся. — Ты… — Все повторилось вновь после очередной попытки заговорить. Его губы растянулись в усмешке, и он оскалился, обнажив кривоватые зубы. — Что ты со мной сделала?

Она бросила на него самодовольный взгляд.

— Просто несложное заклинание для того, чтобы ты был вежлив в разговоре со мной.

Он так резко вскочил на ноги, что ударился о невидимую стену, которая была границей холста с изображением его портрета.

— Сними его! — зарычал он.

Гермиона чуть наклонила голову.

— И не подумаю.

С этими словами она развернулась и вышла из кабинета.

— Грейнджер! — крикнул он ей вслед. — Грейнджер, вернись сюда и отмени заклинание, иначе я…

Но Гермиона лишь весело хихикала, удаляясь прочь от кабинета. Было в этом что-то невероятное — одержать победу над упрямством Северуса Снейпа.

* * *

Задерживаться надолго Гермиона не стала. Во-первых, ее все еще ждала кипа бумаг, с которыми ей предстояло разобраться, а во-вторых, она хотела знать, что скажет ей Северус Снейп после того, как она оставила его одного, немного подумать над своим поведением. Она вошла в кабинет и уселась на кресло, одарив портрет широкой улыбкой.

Северус окинул ее хмурым взглядом.

— Немедленно отмените это заклинание, профессор Грейнджер.

Улыбка Гермионы резко исчезла.

— Прости, Северус, но я не собираюсь этого делать. Я явно тебе не нравлюсь, но, как уже говорила, не позволю оскорблять меня в собственном кабинете.

Она перевела взгляд на портрет Финеаса Найджеллуса Блэка.

— То же самое касается и вас, профессор Блэк. Никаких воплей о грязнокровках до тех пор, пока я являюсь директором школы. Иначе вас постигнет та же участь, что и профессора Снейпа.

Блэк глухо проворчал что-то нечленораздельное и покинул раму. Дамблдор сдавленно захихикал в своем углу, за что получил уничижительный взгляд Снейпа в свой адрес.

— Ты — м-м-ф! — мрачно проговорил Северус.

Гермиона не смогла сдержать злорадный смешок. Он был в ярости, но его неспособность обозвать ее выглядела комично.

— Я сниму заклятье только после того, как ты убедишь меня, что больше не будешь грубить, — сказала она Северусу.

— М-м-ф, профессор, м-м-ф, Грейнджер!

Но Гермиона лишь с притворным сочувствием покачала головой.

— Я бы очень хотела посмотреть на твои попытки оскорбить меня, Северус, но у меня очень много дел.

Она отвернулась и продолжила разбирать бумаги. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, которую нарушал только скрип пера по пергаменту.

— Над чем ты работаешь? — спросил Северус через некоторое время.

Гермиона повернулась вполоборота так, чтобы видеть его и, немного поерзав в кресле, уселась поудобнее.

— Это финансовый отчет для Совета попечителей. Я пытаюсь убедить их, что детям необходимы новые метлы для игры в квиддич.

Северус фыркнул.

— Они никогда на это не пойдут. Попечители становятся невероятно скупыми, когда речь заходит о средствах для Хогвартса. Несмотря на то, что многие из них поклонники квиддича, они не могут одобрить растрату средств на что-то, не относящееся к изучению науки, на что-то вроде спорта.

Гермиона пожевала перо.

— Так было двадцать лет назад. Как ты думаешь, нынешние попечители так же категоричны в вопросах распределения средств?

— Хорошо ли зарабатывают члены Совета? — спросил Северус.

Гермиона кивнула.

— Большинство из них — чистокровные, выходцы из старинных богатых семейств.

Северус поймал ее взгляд.

— Если бы они легкомысленно тратили деньги, то не смогли бы сохранить свое богатство в течение стольких лет. Они все скряги. Тебе понадобятся очень веские доводы, чтобы убедить их.

Гермиона невесело хмыкнула и, опустив голову, посмотрела на исписанный пергамент.

— Думаю, тот факт, что старым метлам уже более восьми лет, не растопит их сердца.

Северус негромко хрипло засмеялся, и Гермиона снова подняла на него удивленный взгляд. Она была уверена, что смех этого человека слышала впервые в жизни. Он звучал довольно приятно.

— У попечителей нет сердца. Ты должна воззвать к их самолюбию.

— И как же мне это сделать? — растерянно спросила Гермиона.

— У скольких из них дети или внуки учатся здесь?

Гермиона на мгновение задумалась.

— У всех.

— Вот и ответ.

Гермиона заговорщически усмехнулась.

— Если их драгоценные дети проиграют на очередном квиддичном турнире только лишь из-за старых метел, ученики и их семьи будут опозорены. Члены Совета — выходцы со всех факультетов, поэтому они не допустят, чтобы на одном факультете оборудование было лучше, чем на другом. Северус, это блестяще!

Быстро отвернувшись, Гермиона взяла чистый пергамент и начала заново писать письмо для Совета попечителей. Она совсем не обратила внимания на изумленное выражение, которое застыло на его лице, когда Северус услышал ее последнее восклицание.

* * *

Северус вновь сидел под деревом и читал. Ему нравился пейзаж вокруг него, поэтому именно эта картина стала его любимым местом в замке. Все здесь дышало спокойствием и безмятежностью даже несмотря на то, что снаружи коридоры Хогвартса были почти всегда заполнены гомоном студентов, картина, казалось, не пропускала посторонние звуки внутрь, и Северус мог сосредоточиться на своих мыслях. Сейчас он сидел и, прислонившись спиной к стволу ивы и согнув ноги в коленях, читал книгу. Справа от него журчал небольшой ручей, который впадал в пруд. Это журчание навевало на Северуса умиротворение. Он поднял голову и, улыбнувшись уголками губ, посмотрел на лебедей, грациозно плывущих вдоль пруда.

— Ах, вот ты где! — воскликнула Гермиона. — Я искала тебя наверху, но твоя рама пуста. Я хотела сообщить, что Совет попечителей одобрил мое прошение о новых метлах, и поблагодарить тебя. — Она внимательно вгляделась в пейзаж, изображенный на холсте. — Тебе нравится эта картина?

Северус закатил глаза, раздражаясь оттого, что Гермиона нарушила его покой.

— Это очевидно, что она мне нравится, ты, м-м-м-ф-м-ф-м-ф!

Он злился из-за того, что не мог выразить словами то, что чувствовал в данный момент. Вскинув бровь, он бросил на Гермиону обвиняющий взгляд.

— О, нет! — проговорила она предостерегающе. — Я ни за что не сниму с тебя заклинание до тех пор, пока ты не станешь вежливым и любезным.

— Но ведь оно действовало в твоем кабинете! — раздраженно выпалил он.

Гермиона пожала плечами.

— Для этого заклинания не важно место, только отношение.

— Ты — ин… м-м-м! Ну, хватит, женщина, это же просто смешно.

Гермиона кивнула.

— Я знаю, профессор Снейп, — тон ее неожиданно стал очень серьезным, и в нем отчетливо послышались нотки… сарказма. — Можно подумать, что вы вели себя по-взрослому, когда оскорбляли меня в моем же кабинете. — Она снова пожала плечами. — Сколько вам лет? Ах, да, тридцать восемь, верно?

Северус поднялся и отбросил книгу в сторону. Он обошел пруд и оказался прямо на краю картины, возле рамы. Он так сильно стиснул кулаки, что костяшки пальцев, и без того бледные, стали белыми, как мел. Весь его вид говорил о том, что, если бы он мог, то ударил ее.

— Кем ты себя возомнила? Как ты смеешь говорить со мной подобным образом?

Она окинула его взглядом с головы до ног.

— Я знаю, кто я, Северус Снейп. Я — директор этой школы, а не ребенок, который готов выпрыгнуть из своих ботинок, стоит только тебе бросить взгляд в его сторону. Я женщина твоего возраста, и я заслуживаю хоть толику уважения с твоей стороны. Если ты отказываешься дать мне его, то я вынуждена прибегнуть к помощи заклинания. А тебе пора бы уже повзрослеть!

— Я тоже не ребенок! И не нужно разговаривать со мной как с ребенком! — отрезал Северус.

— Я подумаю о снятии заклятья только тогда, когда ты прекратишь вести себя как испорченный подросток, и вспомнишь, наконец, о том, что ты взрослый мужчина.

Северус почувствовал, как его переполняет ярость, а кончики пальцев начали мелко подрагивать.

Как она смеет так с ним разговаривать?

— Знаешь, — продолжала она, не обращая внимания на его все нарастающий гнев, — раньше я думала, что твой суровый нрав как-то связан с войной. Для меня ты был кем-то вроде романтичного героя, непонятого и непринятого, который просто великолепно играл свою роль, но я ошиблась. Оказывается, ты просто мерзавец!

— Как ты смеешь дерзить мне, м-м-м! — Он потянулся к ней и, схватив за край мантии, дернул на себя, столкнувшись нос к носу. Его яростный взгляд говорил о том, что настроен он вполне серьезно. — Как ты смеешь судить меня? — зарычал он ей в лицо.

Гермиона с трудом вырвалась из его хватки, испуганно озираясь по сторонам. Глаза ее стали огромными. Северус проследил за ее взглядом, гадая, с чем связан ее испуг. И наконец понял. Она стояла прямо перед ним… в картине.

— Отпусти меня! Что ты наделал? — закричала Гермиона, пытаясь вырваться из хватки Северуса.

Он растерянно моргнул и огляделся вокруг.

— Я… я не знаю.

Он отпустил ее, и она, развернувшись, отошла к краю картины и попыталась снова пройти сквозь нее, чтобы вернуться в свою реальность, но лишь ударилась о невидимую стену.

Она снова посмотрела на Северуса. В глазах ее застыл испуг.

— Что ты наделал? — повторила она.

— Клянусь, Грейнджер, я не знаю.

Он встал рядом с ней и протянул руку, которая, как обычно, наткнулась на невидимое препятствие.

— Я был зол на тебя. Ты привела меня в такую ярость, что я захотел встряхнуть тебя изо всех сил, чтобы сбить с тебя спесь. Я вытянул руку и схватил тебя, но сейчас у меня не выходит. Что, черт возьми, происходит?

— Верни меня обратно. Немедленно! — зашипела она.

Северус повернулся к ней.

— Ты… м-м-ф, р-г-м-н, м-м-ф! Разве ты не видела, что я только что попробовал пройти сквозь полотно? Я не могу. Я не знаю, как у меня получилось сделать это раньше, но сейчас ничего не выходит.

Гермиона отошла немного дальше и, разбежавшись, прыгнула прямо на полотно, но тут же отскочила обратно и упала прямо на Северуса, который крепко обхватил ее руками. Он внимательно посмотрел на нее сверху вниз, и ей показалось, что это его позабавило.

— Ты в любую авантюру прыгаешь с головой? — спросил он с издевкой.

Гермиона раздраженно зашипела и высвободилась из его объятий. Пройдя в противоположный край картины, она искоса посмотрела на него, затем закрыла глаза и сделала несколько глубоких размеренных вдохов. Он не сводил с нее глаз, наблюдая, до тех пор, пока она не открыла глаза и снова не взглянула на него.

— Прекрасно, теперь я спокойна, — проговорила она. — Должен быть способ выбраться отсюда, верно? Может быть, это ты должен вытолкнуть меня, тогда я снова окажусь в своем мире.

Мгновение Северус молчал, скользя по ней изучающим взглядом.

— Хорошо, давай попробуем, — согласился он наконец.

Он крепко схватил ее за мантию и с силой толкнул в ту сторону, где был Хогвартс. Гермиона со всего размаху врезалась в невидимую стену. Сила удара была такой внушительной, что ей показалось, будто она слышала, как затрещали кости ее лица. Северус вновь дернул ее за мантию на себя и повторил маневр, на этот раз применив еще большую силу. Услышав громкий протестующий возглас, он отпустил ее и сложил руки на груди.

— Ради Мерлина, вовсе не обязательно ломать мне нос, — проворчала Гермиона, потирая вышеупомянутую часть лица.

— Ты же сама хотела, чтобы я тебя вытолкнул…

— Но ведь, если мыслить логически, то становится очевидным: раз с первой попытки у тебя ничего не вышло, то не нужно продолжать меня выталкивать. Так зачем ты продолжил это делать?

— Видимо, оттого, что я, словно маленький ребенок, не знаю, как более правильно тебя выталкивать.

Какое-то время Гермиона молча смотрела на него и наконец отвела взгляд.

— Прости. Определенно ты не ребенок. Но я все-таки хотела бы, чтобы ты перестал грубить мне. То, что я не нравлюсь тебе, — это нормально. Я не прошу меня любить, я лишь прошу быть со мной вежливым!

Северус продолжал сверлить ее хмурым взглядом.

— Было бы гораздо проще, если бы меня не принуждали к этому с помощью заклинания.

Гермиона нахмурилась и достала свою палочку. Внимательно осмотрев ее, она задумчиво проговорила:

— По крайней мере, она все еще при мне. Возможно, от нее будет хоть какой-то толк. — Она взмахнула палочкой, и в грудь Северусу ударила фиолетовая вспышка. — Вот… Я сняла заклинание. — Она кривовато улыбнулась. — Мне жаль, что пришлось прибегнуть к таким методам. Думаю, мне нужно научиться сосуществовать с собой таким, какой ты есть.

— Глупая вредная всезнайка.

Гермиона прищурилась, сверкнув глазами.

— Я просто проверил вновь обретенную свободу слова, — пояснил Северус. — Впредь я постараюсь вести себя прилично, какие бы глупости ты себе не позволяла.

Гермиона со вздохом покачала головой.

— Ты неисправим.

— Я горжусь тем, что я такой.

Она поймала его взгляд и увидела в самой глубине его глаз искорки смеха. Весь ее серьезный настрой испарился, и не успел Снейп моргнуть, как она уже вовсю смеялась.

— У тебя странное чувство юмора, Северус, — проговорила она, делая глубокий вдох между приступами смеха.

Он скептически вздернул бровь.

— Это ведь ты смеешься, а не я.

Отсмеявшись, она закатила глаза.

— Неисправимый.

— Это все отлично, но тем не менее не решает нашу проблему.

Гермиона вмиг стала серьезной. Опустив голову, она взглянула на свою палочку.

— А может, аппарация?

Он кивнул в знак согласия.

Гермиона прикрыла глаза, взмахнула палочкой и крутанулась на месте. Послышался громкий треск, и она исчезла… только для того, чтобы появиться на другом берегу пруда.

— Что за черт?! — донеслось до него издалека возмущенное восклицание.

Она попробовала аппарировать снова и очутилась у ивы. В результате третьей попытки она с громким плеском плюхнулась прямо в середину пруда, подняв столько брызг, что лебеди, до этого мирно плававшие, поспешили улететь прочь. Не сдержавшись, Северус разразился хохотом.

Пруд был неглубоким. Вынырнув, Гермиона обнаружила, что вода едва доходила ей до пояса. Отплевываясь, она тряхнула головой. Ее локоны под тяжестью воды распрямились и лезли в лицо. Она провела ладонью по лицу и убрала мокрые пряди от глаз.

— У вас прекрасные волосы, миледи, — язвительно заметил Северус, и Гермиона сердито посмотрела на него. — Да ладно, ты выглядишь прекрасно, — проговорил он, давясь смехом.

Она опустила голову и развела руки в стороны, и Северус мельком заметил на ее щеках привлекательный бледно-розовый румянец. Не успел он и глазом моргнуть, как Гермиона Грейнджер, эта самая настоящая зазнайка, разразилась безудержным звонким смехом. Он никогда бы не подумал, что она может так смеяться, особенно если шутка была адресована ей. Видимо, она была не единственной, кому предстояло узнать много нового о товарище по несчастью. Он подошел к кромке воды и протянул руку.

— Давай помогу.

Гермиона добрела до берега, крепко ухватилась за его ладонь, и прежде чем он успел что-либо сообразить, ее лицо исказила хищная ухмылка, и она что есть мочи резко дернула его на себя. Северус рухнул в пруд вниз головой. Вынырнув спустя пару секунд, он крепко уперся ногами в илистое дно и злорадно оскалился. Победоносная улыбка медленно сползла с ее лица.

— О, ты за это заплатишь, — угрожающе зашипел он и, схватив ее за мантию, потянул к себе.

Гермиона так яростно сопротивлялась, что в результате они оба ненадолго погрузились под воду. Когда Северус снова вынырнул, то услышал ее надсадный кашель. Он вмиг стал серьезным и похлопал по ее спине ладонью, чтобы выгнать воду из легких.

— Что это было? Попытка меня убить? — прохрипела Гермиона.

Убедившись, что она полностью оправилась от погружения под воду, он ответил:

— Я просто пытался укротить ту буйную гриву, которую ты почему-то зовешь волосами. Она начала подсыхать, и я испугался, что она меня задушит.

Гермиона ударила его кулаком в грудь.

— Неисправимый! — воскликнула она, и нанесла еще один удар. — Сначала тебе не нравились мои зубы, теперь волосы. Есть ли во мне что-то еще, что ты считаешь уродливым?

Он крепко обхватил ее запястья, спасаясь от последующих ударов.

— Я ни разу не сказал, что считаю тебя уродливой.

На миг она замерла, перестав вырываться из его хватки, и посмотрела ему в глаза. Он нашел их чрезвычайно привлекательными, но не успел как следует обдумать это, потому что в следующий момент она высвободила руки и, отступив на некоторое расстояние, жестом показала, следовать за ней.

— Хватит дурачиться. У меня есть дела поважнее. Нам нужно выяснить, как мне отсюда выбраться.

Северус выбрался из пруда и нахмурился.

— А что, если мы ничего не сможем сделать? Что, если ты останешься здесь навсегда?

Гермиона покачала головой и, взмахнув палочкой, высушила их мокрую насквозь одежду.

— Это невозможно. Ты ведь как-то затащил меня сюда. Значит, должен быть способ вернуть меня обратно. Нужно просто его найти. Жаль, что у нас нет доступа к библиотеке.

— Нет, у нас есть доступ. В библиотеке Хогвартса висит картина с изображением библиотеки.

Гермиона кивнула.

— Точно. Как же я могла забыть о ней? Ты можешь путешествовать по замку, переходя из картины в картину. — Она посмотрела на него. — Как ты думаешь, а у меня получится?

Он пожал плечами.

— Не вижу причин, почему у тебя не должно получиться.

— Как ты это делаешь?

Он поджал губы так, что они превратились в тонкую линию, и, подумав, ответил:

— Я не совсем понимаю. Я просто делаю это и все. Для меня это так же естественно, как для тебя — дышать.

— Не думаю, что эта информация мне чем-то помогла.

Он протянул ей руку.

— Вот, возьми меня за руку. Я буду направлять тебя.

Некоторое время она обдумывала его предложение. Наконец кивнув своим мыслям, она вложила свою ладонь в его, и в ее глазах загорелся лукавый огонек.

— Ты же не собираешься снова столкнуть меня в пруд? — с вызовом спросила она.

— Мадам, как вы могли подумать такое? — спросил он и приложил вторую ладонь к груди в знак искренности.

Она покачала головой и крепче сжала его ладонь.

— Неисправимый.

И в следующее мгновение они исчезли.

Северус и Гермиона вошли в библиотеку, изображенную на картине. Сжав его руку в своей, Гермиона изумленно огляделась вокруг.

— Ах, это просто потрясающе! Здесь совсем как в настоящей библиотеке.

— Для меня это и есть настоящая библиотека.

— Ну, да, — тихо проговорила Гермиона, смутившись.

Северус смерил ее мрачным взглядом.

— Не нужно оплакивать мою смерть. Я вовсе не сожалею по этому поводу. На самом деле, я был даже вполне доволен ею, пока не появился на том дурацком портрете, что ты заказала.

Гермиона недоуменно посмотрела на него.

— О чем ты, Северус?

— О моей смерти… ну, знаешь, о том времени, когда я был мертв.

Она покачала головой.

— Я думала, что портрет — это просто отпечаток личности. Ты не должен помнить ничего, кроме того, что случилось с тобой при жизни. Я никогда не слышала, чтобы портрет помнил все, что произошло с ним после его смерти.

— Ну, теперь слышала, — огрызнулся Северус.

Он прошел в Запретную секцию библиотеки и провел пальцами по корешкам книг, считывая названия. С обеспокоенным лицом Гермиона внимательно следила за ним какое-то время, затем начала свои собственные поиски, немного поодаль от него. Она прочесывала взглядом названия книг и бормотала себе под нос:

— Я знаю, что эта книга была где-то здесь.

Северус отвлекся от поисков и скосил на нее глаза.

— Что ты ищешь?

Она задумчиво качнула головой.

— Я не могу вспомнить название, но знаю, что книга, которую я ищу, всегда была здесь, между «Смерть, где жало твое?» и «Взгляд на жизнь после смерти»

Северус подошел к ней.

— Это прозвучит странно, но я обнаружил, что на этих полках гораздо больше книг, чем в настоящей библиотеке.

— Может быть, ее взял кто-то другой?

Он покачал головой.

— Если я возьму какую-то книгу с полки, — сказал он и взял одну из книг, — на ее месте сразу же появится новая.

Гермиона кивнула, когда на месте той книги, что вытащил Северус, появилась новая.

— Значит, той книги, которую я ищу, нет на этой картине?

— Возможно, книга в библиотеке появилась гораздо позже, чем была нарисована эта картина, — предположил он.

Гермиона задумчиво нахмурила брови.

— Нет, я уверена, что это было очень старое издание. — Она указала рукой в сторону книжной полки. — Но, возможно, ее действительно приобрели уже после того, как нарисовали эту картину. Что ж, придется поискать ее, когда я вернусь в реальный мир.

Северус помрачнел и, не сказав ни слова, вернулся к полке, где искал ранее. Осознав вдруг свою оплошность, Гермиона подошла к нему и положила руку на его плечо.

— Я знаю, что для тебя это и есть реальный мир. Я не хотела тебя обидеть. Просто мой мир находится там. — Она указала рукой туда, где по другую сторону холста за столами, уткнувшись в книги, сидели дети. Северус проследил за ее рукой и покосился на сидящих в библиотеке студентов, а потом снова погрузился в свои поиски. Гермиона вздохнула. — Так, что ты ищешь? — спросила она.

— Книгу под названием «Заколдованные портреты и как они устроены».

Гермиона снова внимательно осмотрела книжный шкаф сверху донизу. На верхней полке она увидела нужную книгу и указала на нее.

— Северус, это она?

Он поднял голову и кивнул. Протянув руку, он достал ее и, жестом пригласив Гермиону следовать за ним, расположился за столом. Он положил между ними книгу и открыл ее. Пробежав по оглавлению, он нашел нужное название: «Как переходить из картины в картину».

— Мы могли бы начать с этого, — сказал он.

Гермиона открыла нужную страницу, и они оба углубились в чтение. Спустя несколько минут она взглянула на Северуса.

— Значит, это похоже на аппарацию. Ты думаешь о том, где бы хотел оказаться, и попадаешь именно туда.

— Похоже, но со временем я обнаружил, что это не обязательно должно быть какое-то конкретное место. Если ты не уверена, куда именно хочешь попасть, то можешь сконцентрироваться на общем месте. Например, подумать: «Коридор третьего этажа за лестницей», и появишься на картине там.

Она кивнула.

— Северус, могу я тебя кое о чем спросить?

Он с любопытством взглянул на нее, изогнув бровь.

— Ты знал, что умрешь?

— Все когда-то умирают, Гермиона.

— Я имею в виду… — С минуту она колебалась. — У тебя было хоть малейшее предчувствие, что Волдеморт прикажет своей змее убить тебя?

Северус невольно содрогнулся. Он посмотрел в пустоту, размышляя над ее вопросом.

— Я не ожидал, что переживу войну, нет. Вообще-то, учитывая мое прошлое, смерть была более приоритетна, нежели заключение в Азкабан. Думал ли я, что Темный Лорд натравит на меня Нагини? Думал.

— Но… разве у тебя не было какого-нибудь противоядия или чего-то подобного?

Северус задумчиво кивнул.

— Я думал и об этом. Я даже сварил антидот, использовав яд Нагини. Я все распланировал. Антидот необходимо было принимать каждый день небольшими порциями, чтобы остаться в живых. Но в итоге я решил не принимать его.

Гермиона вздохнула.

— Почему? Зачем ты позволил ему убить себя?

Северус перевел на нее удивленный взгляд. Казалось, его повергло в шок то, что ее так волнует его смерть. Он пожал плечами.

— А ради чего мне, собственно, было жить? Все считали меня убийцей. У меня не было никакого желания провести остаток дней в Азкабане. Смерть для меня была более желанной.

— С тебя сняли все обвинения, Северус. — Ее рука потянулась к его руке. — Сейчас ты был бы свободен.

Северус хмуро взглянул на ее руку.

— Я и так свободен… По крайней мере, был свободен. Провести здесь вечность не так уж и плохо.

По щеке Гермионы медленно скользнула слеза. Северус озадаченно уставился на нее.

— Я сам выбрал свою судьбу и вполне доволен ею.

— Но… — она на миг запнулась. — Подумай о том, что ты мог бы сейчас сделать. Подумай о той свободе, которая могла бы у тебя быть. — Она отвернулась, не желая показывать ему своих слез. — Это все кажется таким бессмысленным.

— Посмотри на меня, — потребовал Северус.

Гермиона смахнула слезы с ресниц и повернулась к нему.

— Почему ты плачешь? — неверяще спросил он.

— Я… Я просто… Я думаю, что это очень несправедливо. Всю свою жизнь ты посвятил борьбе с Волдемортом, но так и не узнал, каково это жить в мире, в котором его больше нет.

Северус улыбнулся.

— Я узнал. Просто не так, как ты думаешь.

Она долгим взглядом смотрела ему в глаза и наконец кивнула.

— Ты поступил бы так же? Если бы ты знал, что тебя оправдают и ты сможешь жить нормальной жизнью, ты бы все равно позволил Волдеморту убить себя?

Северус снова нахмурился и, задумавшись, уставился в пустоту. Спустя некоторое время, он ответил:

— Честно говоря, я не знаю. Возможно, жить в мире без Волдеморта и Дамблдора было бы не так уж и плохо. Но в загробной жизни я отнюдь не был несчастным. Должно было произойти что-то по-настоящему особенное, чтобы я выбрал жизнь.

Гермиона мрачно кивнула.

— Кажется, я понимаю. После войны я сама чувствовала себя потерянной. Люди, которые были мне дороги, погибли; я не была уверена, стоит ли возвращаться обратно в школу или нужно двигаться дальше; даже мои отношения с Гарри и Роном изменились в одночасье.

Северус удивленно приподнял бровь.

— То есть, ты хочешь сказать, что больше не дружишь с этими двумя идиотами?

Гермиона усмехнулась.

— О, конечно, нет. Просто… Гарри очень тяжело переживал потери, которые мы понесли в ходе войны. В одну минуту он был счастлив, что все закончилось, в другую — подавлен, потому что ему казалось, что все плохое, что случилось во время войны, произошло из-за него.

Северус резко произнес:

— Это не его вина.

Гермиона бросила на него любопытный взгляд.

— А я думала, что ты терпеть не можешь Гарри.

Он пожал плечами.

— Ненависть не вписывается в тот покой, который я ощутил после смерти. Больше ничто и никто не имели значения. Ни Гарри Поттер, ни даже…

— Лили?

Он едва заметно кивнул.

— Полагаю, после моей смерти все мои тайны перестали быть тайнами?

— Может, и не все, но многие. Особенно о твоей любви к Лили.

— Мы иногда виделись… в загробном мире. Я был так взволнован, когда увидел ее в первый раз. Не знаю, чего именно я ожидал, но это было совсем не так, как я надеялся, когда был жив. Когда мой долг перед ней был погашен, все словно встало на свои места. Я все еще чувствовал любовь к ней, но уже скорее как к близкому другу. А вся враждебность к Поттеру будто испарилась. Похоже, в загробной жизни некоторые вещи теряют всю свою важность и становятся несущественными. — Он пожал плечами. — Так что ты говорила о своем Поттере?

Тяжело вздохнув, Гермиона продолжила:

— Его настроение менялось со скоростью американских горок, ни один из моих доводов, уговоров не возымел эффекта. Так, я решила съехать из дома на площади Гриммо и жить самостоятельно. Услышав об этом, Рон был в ярости. На тот момент мы состояли в отношениях, и все было хорошо. Однако после войны мои взгляды на жизнь несколько изменились. Я наконец поняла, что для меня действительно важно. Не пойми меня неправильно, Рон и Гарри были важны. Но на роль человека, с которым можно создать семью, Рон просто не подходил. Мы расстались не очень хорошо. Но с тех пор, как он стал встречаться с девушкой из аврората, наши взаимоотношения наладились, и мы вновь общаемся как друзья. Спустя некоторое время Гарри и Джинни поженились, а я чувствовала себя несколько обделенной.

— Разумеется…

Она улыбнулась.

— Поверь, у меня были отношения. Просто все эти люди… Мне ни разу не попадался подходящий молодой человек. — Она подняла глаза и наткнулась на изучающий взгляд Северуса. — В сочетании с чувством одиночества, которое я сполна ощутила после окончания войны… Я могу понять твое отношение к жизни. Если бы я была на твоем месте, я бы тоже хотела иметь что-то стоящее, что-то, ради чего можно было остаться.

Северус кивнул и снова уткнулся в книгу. Он молчал, и Гермиона, давая ему возможность остаться наедине со своими мыслями, тоже опустила голову и стала читать. Наконец он постучал по странице.

— Какое место ты себе представляла, когда пыталась аппарировать?

— Коридор.

Он кивнул.

— Может, ты сможешь просто выйти отсюда? Точно так же, как переходить из картины в картину. Может, тебе стоит попробовать?

Гермиона прочитала абзац, где говорилось об этом, и согласно кивнула. Она поднялась с места и подошла к невидимому барьеру, за которым была библиотека Хогвартса. Северус молча последовал за ней. Обернувшись через плечо, она улыбнулась ему, а затем решительно посмотрела на невидимую преграду. Гермиона изо всех сил сконцентрировалась на полу перед картиной и двинулась к краю холста. По мере того, как она подходила все ближе и ближе, ее сердце ускоряло ритм.

Это должно сработать!

Удар!

Она снова наткнулась на барьер, не пропускающий ее дальше.

Приняв свое поражение, она опустила плечи. Повернувшись, она жалобно посмотрела на Северуса.

— Что мы будем делать? Как я смогу управлять школой с портрета?

Напряженным взглядом он рассматривал каждую ее черточку.

— Мы найдем способ, — наконец тихо сказал он. — Мы должны кого-нибудь предупредить о том, где ты. Может, Филиуса?

Она кивнула.

— В его кабинете есть картина, в которую мы сможем пробраться.

— Та, на которой нарисовано море? Ты действительно хочешь оказаться в этой лодке прямо посреди бушующих волн в самый шторм?

— Но у нас нет выбора. Я не знаю других картин поблизости. Придется воспользоваться этой.

— Я тоже не припомню, чтобы там были еще картины, — согласился Северус. — Насколько я помню, это вообще единственная картина в его кабинете.

Гермиона протянула ему руку.

— Помоги мне. После этой последней попытки я не слишком уверена в своих силах.

Он взял ее за руку и вывел из библиотеки. Секунду спустя они уже стояли в маленькой лодке, которую нещадно подбрасывало на волнах. Когда Гермиона в очередной раз врезалась в Северуса, не удержав равновесие, он крепко обхватил ее за плечи.

— Мне кажется, или вы так и норовите меня пощупать, мадам? — негромко спросил он.

Она подняла голову и наткнулась на лукавый блеск его глаз, от которого у нее перехватило дыхание. От его прикосновений по позвоночнику пробежали мурашки. Такой реакции своего тела она не ожидала. Смотреть в его глаза и тонуть в их глубине — этого не было в ее планах. Этот мрачный мужчина был мертв, а затем нарисован красками на холсте. Он совсем не должен ее привлекать!

Гермиона откашлялась и поспешила отстраниться. На мгновение он задержал на ней взгляд, и она почувствовала, как внизу живота завязывается тугой узел. Все оборачивалось весьма скверно.

Гермиона отвернулась от него и бросила рассеянный взгляд на кабинет Флитвика. На их счастье маленький профессор чар сидел за своим низеньким столом и просматривал какие-то бумаги.

— Профессор Флитвик! — позвала она.

Он резко вскинул голову, и взгляд его сконцентрировался на картине, висевшей прямо напротив него.

— Гермиона? Это ты? С… Северусом?

Он спрыгнул с миниатюрной скамеечки и поспешил к картине.

— Мерлин! Как ты там оказалась?

Гермиона почувствовала, как ее начинает тошнить от качки на волнах. Лодку снова подбросило вверх волной, и Гермиона прислонилась к Северусу, чтобы не упасть.

— О, Филиус, я так рада тебя видеть. Мы не знаем, как это случилось, — и она принялась рассказывать ему все, что произошло с ней с тех пор, как она оказалась здесь.

Филиус слушал ее, не перебивая, время от времени кивая то тут, то там, пока она наконец не закончила свое повествование.

— Позвольте мне попробовать, — пробормотал он и поднял палочку. — Hominem Extrictus, — нараспев произнес он. В картину ударил сноп искр, но ничего не произошло, и Филиус нахмурился. — Что ж, полагаю, это было бы слишком простым решением, — сказал он.

Он попробовал еще несколько заклинаний, но ни одно из них не вернуло Гермиону обратно в Хогвартс. К тому времени, как он закончил, Гермиона уже практически позеленела.

— Филиус, — сказал Снейп, — профессору Грейнджер нехорошо. Я уведу ее отсюда. Мы продолжим выяснять, как это произошло, отсюда. А ты проведи свое исследование и узнай все, что сможешь.

Филиус энергично закивал.

— Хорошо, я займусь этим, — едва успел сказать он, как две нарисованные фигуры исчезли из поля его зрения.

Примечания:

Теперь и у меня есть канал в телеграмм, посвященный саге о Гарри Поттере в целом и снейджеру, как любимому пэйрингу в частности.

https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Здесь вы найдете эстетику к моим прошлым и будущим работам, анонсы будущих работ, возможно, спойлеры и много чего интересного.

Северус усадил Гермиону на траву. После хлипкой лодки, которую то и дело подбрасывали вверх бушующие волны, он был рад почувствовать под ногами твердую почву и подумал, что Гермиону этот факт должен был просто осчастливить. Стоило им оказаться здесь, как она легла и свернулась калачиком. Северус склонился над ней, внимательно заглядывая в ее лицо.

— Жаль, что у меня нет при себе зелья от тошноты, — сказал он. — Мертвым не нужны зелья.

Его слова заставили Гермиону сдавленно засмеяться, хоть она все еще продолжала держаться за живот, будто ее вот-вот стошнит.

— Неисправимый, — тихо проговорила она.

Северус вдруг почувствовал странное ощущение где-то внутри. У него возникло почти непреодолимое желание прижать Гермиону к себе, заключив ее в крепкие объятия. Он покачал головой, пытаясь прогнать наваждение. Не стоило предаваться фантазиям о ней. Совсем скоро она вернется в реальный мир, а он навсегда останется в картине. И тем не менее, она привлекала его гораздо больше, чем можно было ожидать. Она искренне верила в свои убеждения и была им предана. А еще она проявляла трогательную заботу о нем. В его жизни было мало людей, кто заботился о нем, поэтому осознание этого факта стало для него полной неожиданностью.

Гермиона глухо застонала, и он снова окинул ее внимательным взглядом, протянув к ней руку.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — спросил Северус.

Гермиона покачала головой.

— Это скоро должно пройти.

Гермиона по-прежнему лежала на траве, закрыв глаза. Ее грудная клетка то и дело вздымалась от глубоких вдохов. Недолго думая, Северус осторожно провел ладонью по ее спине. И еще. И еще. И так до тех пор, пока через некоторое время он не почувствовал, что ее тело расслабилось под его ладонью. Наконец она смогла открыть глаза и посмотреть на него.

— Спасибо, — проговорила она.

Он сухо кивнул в ответ и поднялся, протягивая ей руку. Она, посмотрев на него с благодарностью, ухватилась за его ладонь и встала, едва заметно улыбнувшись. Теперь, когда ей стало значительно лучше, он не мог упустить шанса поддразнить ее.

— Никогда бы не подумал, что стану свидетелем того, как человек в буквальном смысле слова позеленеет от морской болезни.

Гермиона закатила глаза и усмехнулась.

— Точно неисправим.

— Значит, ты уже чувствуешь себя хорошо? — спросил он, пропустив мимо ушей ее замечание.

Гермиона кивнула и, вытащив из складок мантии книгу, кивком головы указала в сторону ивы.

— Нам нужно продолжить наше исследование, — сказал он, почувствовав некоторую неловкость под ее пристальным вниманием.

Гермиона снова кивнула и последовала за ним к дереву. Следующие два часа они провели за изучением книги, но это не дало им ничего нового. Они прочли несколько теорий, касающихся перехода от картины к картине, но ни одна из них хотя бы отдаленно не затрагивала тему перехода из реального мира в картину и обратно. Они напряженно спорили о том, можно ли совместить аппарацию с перемещением между картинами, когда Гермиона посмотрела прямо ему в глаза и со всей серьезностью заявила:

— Это не сработает. Я могу расщепиться в процессе аппарации.

Северус согласно кивнул.

— Я хочу есть, — неожиданно сказала она.

Северус с любопытством посмотрел на нее.

— Мне кажется, я тоже. И это очень странно.

— Почему?

— С тех пор, как умер, я ни разу не испытывал чувства голода.

— Значит, ты не ешь? — спросила Гермиона.

— Я мог бы, просто у меня ни разу не возникало в этом потребности.

Гермиона окинула его любопытным взглядом.

— Так где мы можем поесть?

— Как насчет той огромной картины с фруктами, что висит возле входа на кухню? — предложил Северус.

Гермиона кивнула.

— Думаю, то, что надо.

Северус поднялся и, протянув руку, помог встать Гермионе. Ее лицо на миг озарилось улыбкой, которая, впрочем, тут же пропала. Однако Северус успел заметить ее и настороженно спросил:

— Что?

Она снова улыбнулась.

— О, ничего… — Но под его хмурым взглядом ей пришлось продолжить: — Просто раньше я бы никогда не подумала, что ты такой галантный. Я привыкла к тому, что ты только рычишь на всех.

Северус с ужасом понял, что от смущения его лицо заливается румянцем, и поспешно отвернулся.

— Я просто помог тебе подняться, — пробормотал он.

Еще какое-то время он чувствовал на себе ее взгляд, все еще не решаясь повернуться, но звонкий заливистый смех заставил его посмотреть на нее. Больше она не сказала ни слова.

— Ну что, пошли? — несколько резко спросил он.

Гермиона ухмыльнулась, ее глаза блестели странным блеском, а в их глубине он разглядел непонятную ему эмоцию, словно ей вдруг открылась какая-то неведомая ему тайна.

— Да, — ответила она наконец. — Ты мне не поможешь?

Он хмуро посмотрел на ее протянутую ладонь, едва заметно кивнул и сжал ее в своей. Стоило ему лишь сомкнуть пальцы на ее кисти, как он подумал о том, что в глубине души желает не отпускать ее никогда. Разозлившись на самого себя за подобные мысли, он слишком резко дернул ее за руку на выходе из картины, поэтому, когда они оказались в картине с фруктами, Гермиона со всего маха впечаталась в его бок.

— Эй! — вскрикнула она. — Пожалуйста, не так резко!

— Прости, — пробормотал он.

В его глазах промелькнуло раздражение, когда он увидел, что она не отходит от него ни на шаг. Осмотревшись, он увидел причину. Гермиона была зажата между ним с одной стороны, и огромной грушей — с другой.

«Груша», — подумал он, глядя на нее.

Она была в несколько раз больше, чем он сам. Этакое зеленое чудовище, грозно возвышающееся прямо над Гермионой. Северус попытался отодвинуться от нее, но понял, что ему в бок упирается не менее огромное яблоко. Тогда он сделал попытку отвернуться от нее, но ничего не вышло, его грудь была тесно прижата к ее груди. Гермиона бросила на него недовольный взгляд, а затем усмехнулась.

— Полагаю, нам следовало сначала вспомнить, как выглядит эта картина, прежде чем прыгать в нее, — сказала она.

Северус откашлялся.

— Черт возьми, как нас угораздило оказаться внутри чаши с фруктами? — Он прищурился. — Твое… твое бедро…

— Ох… Прости! — воскликнула она, стараясь поменять положение своего тела так, чтобы как можно меньше прижиматься к его телу.

Но от этого стало еще хуже. Северус отклонился назад и ударился о яблоко. Оно качнулось и задело гроздь винограда позади. Ягоды задрожали, и в следующую секунду Северус с Гермионой как в замедленной съемке с ужасом увидели, что она неумолимо сползает вниз прямо на них, скатываясь по гладкой кожице огромного яблока.

Северус посоветовал бы им увернуться, но вся беда была в том, что они не могли сдвинуться с места. Действуя скорее на автомате, он обхватил Гермиону и прижал к себе, пытаясь закрыть ее своим телом. Виноградины падали, отскакивая от него, словно мячики. Одна ягода, особенно сочная, столкнувшись с его головой, от удара треснула, разбрызгивая липкий сок во все стороны. Основной удар он, конечно же, принял на себя. Когда виноградный обвал закончился, Северус отстранился, насколько позволяло пространство, и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Ты в порядке? — спросил он.

Она кивнула и, покраснев, быстро отвела взгляд, прикрыв ладонью рот, очевидно, в попытке не расхохотаться ему в лицо.

Северус провел рукой по волосам. Они были мокрыми и липкими от виноградного сока. Сок стекал по лицу маленькими ручейками, а с кончика его носа капал на некогда белую рубашку. Он обиженно нахмурился.

— Ты думаешь, это смешно? — спросил он.

Она снова кивнула, по-прежнему отказываясь встречаться с ним взглядом. Собрав свои волосы в ладонь, он склонился над ее макушкой и отжал остатки виноградного сока ей на голову.

— Ну, теперь можешь посмеяться над нами обоими, — проговорил он, довольно ухмыльнувшись.

Она подняла голову. На ее лице застыло выражение такого ужаса, что Северус не смог удержаться… и тоже разразился смехом. Виноградный сок смочил только ее макушку, и волосы сверху совсем примялись и слиплись, тогда как остальная часть ее непослушной шевелюры все еще закручивалась буйными локонами, торчащими во все стороны. Со стороны она стала похожа на не совсем промокшего пуделя.

Нахмурившись, Гермиона попыталась отодвинуться, но поняла, что не может сделать ни шагу, потому что сзади к ней все еще прижималась огромная груша теперь уже в компании винограда.

— Северус, я застряла, — пожаловалась она.

Прекратив смеяться, он взобрался на виноградную гору и, протянув ей руку, помог выбраться из придавивших ее фруктов.

— Интересно, почему мы уменьшились в размере именно на этой картине? Мы должны быть гораздо больше этих фруктов-убийц, — посетовала Гермиона.

Удерживая ее одной рукой, другой Северус потянулся и взял ягоду размером с баскетбольный мяч.

— Ужин? — спросил он.

— Мне нужно привести себя в порядок, — проговорила она. — Кроме того, я предпочла бы подкрепиться чем-нибудь другим. Гигантский виноград никогда не был моим любимым лакомством.

Бросив ягоду через плечо, он взял ее за руку.

— Я знаю, куда мы отправимся.

Потянув ее за собой, он осторожно обошел виноградную гроздь, и они покинул картину, а в следующую секунду оказались в просторной ванной комнате, выполненной в светло-желтых тонах. В самом центре картины стояла большая ванна на резных ножках, в которой, покрытая пузырьками пены, нежилась женщина. Увидев непрошенных гостей, она истошно закричала.

Северус поспешил отвернуться.

— Простите, мадам, но нам нужно воспользоваться вашей ванной.

— Но сейчас мое время принимать ванну!

Северус хмуро глянул на женщину.

— Насколько мне известно, это не ваш портрет. Это картина леди Кариллион, и, возможно, она разрешила вам принять ванну. Но мне она сказала, что я могу пользоваться ее картиной, когда пожелаю. Как видите… — Он указал на свои волосы и одежду, все еще покрытые виноградным соком, а затем на Гермиону. — …У нас чрезвычайная ситуация. Мы отвернемся, а вы, будьте добры, покиньте картину.

Задрав нос, женщина с вызовом посмотрела на него.

— Ни за что! — возмущенно воскликнула она, но тем не менее поднялась из воды. Северус и Гермиона поспешили отвернуться. — Я вернусь обратно через полчаса! — напоследок провозгласила женщина и, гордо подняв голову, с достоинством удалилась.

Поняв, что остались одни, они медленно повернулись. Гермиона озадаченно посмотрела на Северуса.

— И как мы будем это делать?

— Ну, я подумал, что мы можем принять ванну вместе, — ответил Северус, выглядя при этом абсолютно серьезным.

Гермиона ошарашенно открыла рот и от потрясения не сразу нашлась что ответить. Вдоволь позабавившись выражением ее лица, он наконец усмехнулся и сказал:

— Ты первая. Я буду неподалеку, — он указал налево, — в соседней раме. — Гермиона лишь молча кивнула, все еще пребывая в некотором оцепенении после его предыдущих слов, и посмотрела вслед его удаляющейся фигуре. Дойдя до края картины, он обернулся и, ухмыльнувшись добавил: — Просто прозови меня, когда закончишь.

Оказавшись в соседней раме, Северус с облегчением обнаружил, что она была пуста. Он огляделся. Позади него возвышались склоны гор, а небо над ним было лазурно-голубого цвета. Северус присел на траву о подножия гор и стал ждать.

Он откинул слипшиеся волосы от лица и наконец дал волю своим мыслям, которые в последнее время крутились лишь вокруг одной-единственной женщины. Его одолевало искушение заглянуть в другую раму и увидеть ее в ванне.

Мерлин! Да ты просто старый развратный покойник! Она, верно, заголосила бы пуще той старушенции, которую мы вытащили из ванной, загляни я к ней.

И все же он не смог удержать свои фантазии и попытался представить, как выглядела бы она, покрытая пузырьками пены, в ванне.

Ну, а кто бы удержался? Она красивая женщина… моего возраста… Я ведь все еще мужчина, несмотря на что, что мертв!

Он в раздражении скрипнул зубами. Подобные фантазии не имели никакого смысла. Если бы он хотел с кем-то отношений, ему следовало бы подумать о тех, кто находится на соседних портретах. А Гермиона Грейнджер была живой женщиной, дышащей полной грудью, которая скоро вернется в свой мир и оставит его позади. Северус помрачнел. Он совсем не ожидал, что мысль о ее уходе так потрясет его.

* * *

Приняв ванну и утолив наконец голод, Северус и Гермиона вновь вернулись в директорский кабинет. Их план состоял в том, чтобы попытаться выйти именно из этого портрета, так как, возможно, стены родного кабинета смогут ей помочь.

Они перепробовали все. Сначала она сама пыталась выйти из портрета. Потом он пытался ее вытолкнуть. Затем она пыталась аппарировать, и он снова пытался ее вытолкнуть, но за свои, возможно, чрезмерные усилия был награжден укоризненным взглядом. В ответ он лишь ухмыльнулся.

— Может быть, я недостаточно сильно толкал в прошлый раз? — невинно спросил он, издевательски вскинув бровь.

Она покачала головой и посмотрела в сторону своего кабинета.

— Неисправим.

— Есть другие идеи? — спросил он.

Она снова удрученно покачала головой.

— Больше нет. Я выдохлась.

Северус обеспокоенно проследил за тем, как Гермиона отвернулась от своего кабинета и с тоской вздохнула.

Примечания:

А я напоминаю вам, что в качестве эксперимента теперь и у меня есть канал в телеграмм, посвященный саге о Гарри Поттере в целом и снейджеру, как любимому пэйрингу, в частности.

https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Здесь вы найдете эстетику к моим прошлым и будущим работам, анонсы будущих работ, возможно, спойлеры и много чего интересного по вселенной Гарри Поттера.

— Филиус, собери всех учеников в коридоре. Сегодня их ожидает прогулка в Хогсмид. Профессор Доусон и Хагрид будут сопровождать их на этих выходных.

Филиус кивнул.

— Ты правда не нашел ничего нового о моей проблеме? — уже совершенно отчаявшись, спросила Гермиона.

Филиус покачал головой.

— Мне очень жаль, Гермиона. Я искал во всех книгах о волшебных портретах, которые мне только удалось найти, но ни в одной из них не было даже упоминаний о том, что такие случаи когда-либо имели место быть. Этому нет ни одного документального подтверждения.

Гермиона сложила руки на груди.

— Это будет первое, что я сделаю, когда мне удастся выбраться отсюда.

Филиус вновь кивнул, кривовато улыбнулся и, пробормотав неловкие извинения, вышел из ее кабинета. Когда Гермиона снова повернулась к Северусу, выражение ее лица лучше всяких слов говорило о том, как она подавлена.

— Он сдался. Он не верит, что мне когда-нибудь удастся отсюда выбраться.

Почувствовав, как уголки глаз защипало от непролитых слез, она поспешила опустить голову.

— Я тоже перестаю в это верить, — прошептала она. — Прошло уже три недели, а мы так и не нашли никакого решения. Мы перепробовали уже все, но ничего не сработало. — Подняв голову, она хмуро взглянула на Северуса. — Я останусь здесь навсегда?

— Я не знаю, Гермиона. Мы проверили уже все, даже самые невероятные теории. Ты права, ни одна из них не сработала, но я не верю, что ты обречена всю жизнь провести здесь. Должно быть какое-то решение, мы явно что-то упускаем. — Северус поджал губы.

Гермиона бросила на него полный безысходности взгляд.

— Что мы упускаем? — спросила она. Ее плечи опустились, а обычно горделивая осанка поникла, словно она уже смирилась со своей участью. — Я не смогу управлять школой с проклятого портрета! — Она низко опустила голову и закрыла лицо ладонями.

Вдруг она почувствовала руки Северуса вокруг своей талии. Он бережно прижал ее к своей груди, и слезы, которые она старательно сдерживала все это время, хлынули соленым потоком по ее щекам.

— Мне просто нужно смириться с этим и уйти с поста директора, — услышал Северус через какое-то время сквозь ее всхлипы.

Одной рукой он крепко держал ее за талию, в то время как другая нежно гладила ее по волосам. Гермиона не могла не признаться самой себе, что несмотря на отчаянное желание вернуться в реальный мир, какая-то часть ее была очарована этой близостью и не хотела, чтобы это заканчивалось.

— Мы все выясним, Гермиона, — в попытке ее утешить произнес он.

Она немного отстранилась и посмотрела на него снизу вверх.

— А что, если нет? — спросила она дрожащим голосом.

— У тебя все получится.

Она шумно вздохнула.

— И как же я это сделаю? — пробормотала она.

— Ты находчивая ведьма. Посмотри, каких высот тебе удалось достичь с тех пор, как ты попала в волшебный мир. Ты всегда добивалась своего. Так же будет и на этот раз, ведь у тебя есть решимость, стремление и упорство.

Ее щеки покрылись румянцем.

— Я всего лишь делаю то, чего от меня все ждут, — смущенно пробормотала она.

— Я наблюдал за тем как ты работаешь, и говорил о тебе с другими портретами. Ты делаешь намного больше, чем от тебя ждут, Гермиона Грейнджер. Я уверен, ты справишься с поставленной задачей во что бы то ни стало.

Гермиона со вздохом оттерла с лица слезы ладонью.

— Наверное, ты прав. Я обязательно найду способ выбраться отсюда. К тому же, здесь все равно больше нечем заняться. — Окончательно успокоившись, она подняла на него лукавый взгляд. — Мы ведь все еще друзья? Я уже так привыкла к твоему недовольному ворчанию.

Северус изогнул бровь, и Гермиона почувствовала, как внизу ее живота снова затягивается узел.

— С одним условием: ты сведешь к минимуму свой непрекращающийся словесный поток, — пробурчал он.

Гермиона покачала головой и с улыбкой проговорила:

— Неисправимый.

* * *

Гермиона вновь вернулась к поискам информации в книгах, но ненадолго.

— Тебе нужно отдохнуть, — услышала она подле себя голос Северуса. — С тех пор как ты оказалась здесь, ты только и делаешь, что перебираешь книги.

— Если я не…

Взмахом руки он заставил ее замолчать и повторил голосом, не терпящим возражений:

— Тебе нужно отдохнуть.

Гермиона со вздохом поставила пыльный древний фолиант, который собиралась досконально изучить, на место.

— И чем ты предлагаешь заняться?

Он вздернул бровь и поднялся с места.

— Я сейчас вернусь.

Он подошел к иве и, протянув руку за ее ствол, принялся что-то искать. Нащупав наконец то, что искал, он вытащил руку, и Гермиона с удивлением увидела корзину. Северус, тем временем, подошел к ней и протянул руку. Улыбнувшись, она ухватилась за его ладонь и позволила ему увести себя прочь.

— Когда ты успел так основательно подготовиться, да еще и втайне от меня? — спросила она.

— Я ведь уже говорил, целый день ты сидела, уткнувшись в книгу и не замечая ничего вокруг. За это время я успел обойти несколько соседних картин и вернуться, а ты не заметила.

Гермиона удивленно приподняла брови.

— Кажется, мне действительно нужно отдохнуть, — пробормотала она.

— Действительно…

Северус потянул ее за собой, и они пошли вокруг пруда к задней части картины. Он поставил корзинку на землю и, достав оттуда плед, принялся расстилать его прямо на траве. Не прошло много времени, как они уже с удовольствием ели сэндвичи, расположившись по обеим сторонам пледа.

— Где ты взял все это? — просила Гермиона.

— На третьем этаже есть картина, на которой изображена небольшая деревушка. Там же я нашел маленький деревенский паб, где и попросил собрать еды для пикника.

Гермиона рассеяно кивнула. Северус отметил, насколько грустным было выражение ее лица. Очевидно, она все еще не могла принять ситуацию, в которой оказалась, и это ее чрезвычайно расстраивало. Он не знал, что сделать, чтобы хоть на миг разогнать ее тоску. Любой разговор неизбежно напомнил бы ей о той жизни, что осталась за пределами картины, и лишь еще больше расстроил ее. Поэтому он предпочел молча есть.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец решился откашляться и заговорить.

— Несмотря на то, что ты заперта здесь, ты все еще жива.

Гермиона кисло улыбнулась.

— Ну и что? Ты же знаешь, в каком мире мы живем. Там снаружи людям плевать на то, что говорят портреты.

Северус помрачнел.

— Ты можешь заняться исследованиями.

— Возможно, — тихо отозвалась Гермиона, не отрывая взгляда от своих коленей.

Северус так же не сводил с нее задумчивого взгляда, не зная, что еще сказать, чтобы ее развеселить. Он и так сказал более чем достаточно с тех пор, как она оказалась здесь. Наконец, к своему вящему удивлению, он решился сказать то, что давно уже не выходило у него из головы.

— Несмотря на твою склонность к абсолютно неконтролируемой болтовне на любые темы, я буду скучать по тебе, когда ты наконец найдешь выход отсюда.

Как только слова прозвучали, он резко захлопнул рот и пожалел, что не может исчезнуть. Он совершенно не собирался говорить с ней об этом. Более того, он не собирался признаваться в этом даже самому себе, но тем не менее, это было правдой. Последние недели были… весьма забавными. Ему нравилось беседовать с ней и спорить на различные темы. Неожиданно для себя он обнаружил, что одиночество, к которому он так стремился еще до своей смерти, ничто по сравнению с тем временем, что они провели вместе. Она была… интересной… если не сказать большего. К тому же необычайно хороша собой.

Он зажмурился.

Не стоит позволять себе предаваться мечтам. Они могут разбить тебе сердце. Именно это обычно и происходит.

Гермиона подняла на него взгляд, заглядывая в глаза и пытаясь найти фальшь в его словах. Не найдя и намека на обман, она улыбнулась, и от этой улыбки в груди у него стало тепло, словно там билось настоящее сердце.

— Так значит, ты правда будешь скучать по мне? Я думала, ты едва выносишь мое присутствие.

— С возрастом ты стала гораздо лучше, — ответил он, отвернувшись и отчаянно пытаясь не думать о том, что сказал минутой ранее. Он совершенно не хотел, чтобы она знала, что он считает ее привлекательной, иначе она сочла бы его умалишенным.

Она негромко рассмеялась и снова пробормотала о том, что он неисправим. С ужасом Северус почувствовал, как лицо его медленно заливается краской смущения. Разговор пошел совсем не так, как он планировал.

— Я… я имею в виду, — неуверенно начал он.

— Я знаю, что ты хотел сказать. — Она потянулась к его ладони и слегка сжала ее в своей. — Я научилась ценить твои сухие, но остроумные высказывания, колкости и язвительность.

Он взглянул на нее, и она ухмыльнулась. Он нахмурился и выдернул руку из ее хватки.

— Если я настолько неприятная личность, то, возможно, тебе стоит поискать другое место для проживания.

Гермиона склонила голову, прядь каштановых волос упала ей на лицо, и Северус втайне нашел это весьма милым.

— Ну, вот один из таких примеров твоей язвительности. Я пошутила. Тебе вовсе не обязательно реагировать подобным образом на каждое мое слово.

Она снова сжала его ладонь в своей, на этот раз чуть крепче.

— Как я уже говорила раньше, я хочу, чтобы мы оставались друзьями. И мне безумно нравится проводить время вместе с тобой.

На этот раз он высвободился из ее хватки не так резко, а гораздо медленнее. Он получал истинное наслаждение от общения с ней и не хотел, чтобы оно так внезапно закончилось.

— Думаю, мне тоже нравится чувствовать себя твоим другом.

Она улыбнулась.

— Видишь, было не так уж сложно признать это, правда?

Сделав вид, что не расслышал, Северус полез в корзину, ища что-нибудь, чем можно было бы занять рот. Наконец ему удалось выудить оттуда печенье с шоколадной крошкой, и он принялся методично поглощать его.

Гермиона отвернулась, но до того, как он увидел ее затылок, до него долетело: «Неисправимый», тихо сказанное себе под нос, и он, продолжая жевать, не смог сдержать ухмылки.

— Давай попробуем вон ту, — сказала Гермиона, указывая на картину в Большом зале.

Северус с минуту внимательно ее изучал, а затем пробормотал с сомнением в голосе:

— Не знаю. Она не кажется мне безопасной. Это похоже на джунгли.

— А я всегда хотела побывать в джунглях! — с этими словами Гермиона схватила его за руку, и не успел он опомниться, как они уже оказались внутри другой картины.

Мимо них прошествовал огромный жираф, и Гермионе пришлось высоко поднять голову, чтобы увидеть его морду на самом верху, где заканчивалась длинная шея.

— Гермиона, мне кажется это плохой идеей. Я уверен, что раньше видел на этой картине хищных кошек.

Гермиона огляделась вокруг.

— Но сейчас я не вижу здесь никого, кто бы хоть отдаленно напоминал кошачьих, — ответила она, не выпуская его ладонь из своей и утягивая за собой вглубь джунглей. — Пойдем! Разве тебе не хочется приключений?

— Приключений мне хватило еще при жизни, благодарю покорно. У меня совершенно нет желания позволить моему мертвому сердцу выскочить из мертвого тела от страха.

Гермиона снова повернулась к нему и ухмыльнулась.

— Спорим, ты не сможешь меня найти!

Она взмахнула палочкой, на миг лишив его зрения. Он мог лишь слышать ее быстрые шаги, в то время как она отдалялась все дальше и дальше.

— Гермиона! Гермиона, немедленно сними с меня заклинание! — взревел Северус, но единственным ответом ему стала тишина.

Минуту спустя сквозь темноту стал пробиваться неяркий свет, затем вокруг него проявился расплывчатый силуэт пейзажа, и, наконец, еще какое-то время спустя он снова смог видеть ясно и огляделся. Не обнаружив Гермиону нигде, он яростно стиснул зубы.

Ох, и поплатится она за содеянное, когда он ее найдет. Ей придется несладко.

Он пустился на поиски. Стволы деревьев, что его окружали, были очень тонкими, поэтому возможность того, что Грейнджер спряталась за одним из них, Северус отмел сразу же. Заприметив неподалеку большой лиственный куст, он оскалился, точно заправский хищник, и решительно пошел в том направлении. Но к его вящему удивлению ее там не оказалось.

— Женщина, выходи! — требовательно прокричал он.

То, что его приказ остался проигнорированным, Северуса ничуть не удивило. Он снова осмотрелся и, заметив, что немного поодаль лес становился гуще, пошел в его чащу. Он уже собирался вступить в сражение с густо растущими ветвями кустарников и низкорослых деревьев, мешавших пройти вглубь джунглей, как вдруг услышал полный леденящего ужаса крик. Едва подняв голову, он тут же наткнулся взглядом на Гермиону, которая с обезумевшими от страха глазами неслась к нему навстречу.

— Бежим! — нисколько не замедлив бег, прокричала она.

Чего же так сильно она испугалась, думать долго не пришлось — всего в нескольких ярдах позади нее показался большой лев. Он оскалился и зарычал, пустившись за ней вприпрыжку. Гермиона поравнялась с Северусом, он пропустил ее вперед себя и устремился следом. Они побежали к краю картины так быстро, как могли, а лев все нагонял их. Когда Северус обернулся, то с ужасом увидел, что лев уже в нескольких футах от них. Оставалась надежда на то, что зверь не успеет прыгнуть на них, прежде чем они покинут картину.

Добежав до края картины, Северус подтянул Гермиону к себе и сделал рывок, падая сверху на нее, но уже в другой раме. Поднявшись, он злобно сверкнул глазами и прошипел:

— Ты с ума сошла?

Гермиона, опершись на локти, смотрела на него снизу вверх.

— Откуда мне было знать, что лев захочет слопать меня на обед?

— Я же говорил тебе, что эта картина небезопасна, но ты все равно решила по-своему. Ты скрылась куда-то одна. — Он склонился над ней и обхватил за плечи, заглядывая в лицо. — Ты хоть понимаешь, что могла погибнуть?

Гермиона бросила на него не менее яростный взгляд.

— А ты думаешь, почему я убегала?

— Ты могла погибнуть, — повторил Северус.

— Я понимаю…

— Нет, ты ничего не понимаешь! — Северус с силой встряхнул ее и, выпрямившись во весь рост, решительно зашагал прочь.

Наконец он смог внимательно осмотреться. Они находились на причале, у которого плескалась на волнах моторная лодка. Окинув ее хмурым взглядом, он залез внутрь и принялся отвязывать трос, которым она была пришвартована.

Гермиона вскочила на ноги и бросилась к нему.

— Что ты делаешь? — воскликнула она.

Он взглянул на нее и ядовито ответил:

— А на что это похоже? Хочу прокатиться на лодке.

Она казалась обескураженной.

— Северус… — начала было она.

— Нет.

Отвязав трос, он завел мотор и умчался прочь, оставив Гермиону одну на причале. Стоило лодке выйти из маленькой гавани, Северус нажал на педаль газа и повел суденышко вдоль по реке, позволяя встречному ветру трепать его волосы и развевать полы мантии. Он изо всех сил старался ни о чем не думать, но эта задача казалась почти невыполнимой. Спустя пять минут он наконец заглушил мотор и тяжело опустился в капитанское кресло.

Ему стало тяжело дышать, и казалось, что еще немного — и он взорвется. Усилием воли он поборол в себе отчаянное желание разрушить что-нибудь рядом с собой. Он уперся локтями в колени и закрыл лицо ладонями. Каких-то полчаса назад он позволил страху затопить свое сознание. Он чуть было не потерял ее… Что стало бы с ним, если бы она погибла?

Возможно, если бы ее не стало, то я смог бы нарисовать ее рядом с собой…

Он резко поднял голову и ударил кулаком по ладони. Это было не то, чего он на самом деле хотел. На самом деле он хотел бы быть живым, чтобы провести вечность с Гермионой Грейнджер. Но он проиграл… безнадежно проиграл… потому что она никогда не будет принадлежать ему, что бы она к нему ни чувствовала.

Суровая реальность диктовала свои условия. Их совместное будущее было невозможным, и позволяя себе думать о ней, он все больше обманывался.

Она просто друг… друг из плоти и крови, который в скором времени меня покинет, вновь вернувшись в свою реальность. И ничего больше… Ничего больше…

Пытаясь взять под контроль эмоции и чувства, которые сейчас были наполнены разочарованием от осознания горькой действительности, грозившим перерасти в отчаяние, он сделал несколько глубоких вдохов. Несколько успокоившись, он снова подумал о Гермионе, которую оставил на пристани, и почувствовал, как на смену разочарованию и отчаянию пришло чувство вины за столь резкий уход. Он снова завел мотор и, развернув лодку, направился к берегу.

По мере того, как лодка приближалась к причалу, маленькая точка, которую представлял собой силуэт Гермионы издалека, все увеличивалась, и вскоре Северус увидел, что она сидела на краю причала, подперев ладонями подбородок, и смотрела куда-то вниз. Услышав рев мотора, она вскинула голову.

Он загнал лодку в гавань, обмотал трос вокруг швартового крепления и спрыгнул на пристань. Гермиона смотрела на него, не двигаясь с места, чуть припухшими от недавних слез глазами.

Он подошел ближе и опустился рядом с ней, устроившись на краю причала. Она по-прежнему не спускала с него глаз, а он по-прежнему смотрел вдаль, не глядя в ее сторону. Он боялся, что если даст сам себе слабину и хоть на мгновение задержит на ней взгляд, то появится риск, что он заключит ее в объятия и никогда не отпустит. Периферийным зрением он уловил момент, когда она наконец отвернулась от него и уставилась на горизонт. Он нервно откашлялся.

— Мне не следовало сбегать. Я не хотел оставлять тебя здесь одну надолго. Мне просто нужно было проветрить голову.

Гермиона ничего не ответила, и Северус неловко поерзал на месте.

— Я рад, что ты не пострадала, — тихо продолжил он.

Она поднялась, но он так и не осмелился посмотреть на нее.

— Нет, лев не причинил мне никакого вреда, — проговорила она с упреком в голосе.

Она развернулась и пошла прочь, а Северус сидел на причале и слушал ее тяжелые удаляющиеся шаги. Все его внутренности словно скрутились в тугой узел. Обернувшись, он увидел, что она остановилась на другом конце причала, скрестив руки на груди, и смотрит куда-то вдаль. Ее спина была неестественно прямой, а вокруг витала аура гнева.

Могу ли я винить ее в этом?

Наконец он поднялся и направился к ней. По мере того, как расстояние между ними становилось все меньше, гулкий стук его собственных шагов все сильнее отдавался в ушах. Поравнявшись с ней, он положил ладони ей на плечи.

— Гермиона…

Она обернулась, гневно сверкая глазами. Ее лицо исказила гримаса обиды.

— Я же не хотела, чтобы этот лев погнался за нами! Я вообще понятия не имела, что он был там, до тех пор, пока он не выскочил на меня из-за куста.

— Но я ведь предупреждал, что эта картина опасна, — раздраженно ответил Северус, вкладывая в свои интонации все свое негодование по поводу того, что она проигнорировала его предостережение.

Выражение ее лица немного смягчилось.

— Ты оказался прав. — Плечи ее поникли. — Я сожалею, что не послушала тебя.

Она отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом, и в эту минуту казалась такой уязвимой, что он развернул ее и, заключив в кольцо своих рук, прижал к себе, несмотря на то, что разум предостерегающе кричал ему, чтобы он забыл об этом инциденте и оставил ее в покое.

— Я не должен был срываться на тебя, — прошептал он.

— Ты напугал меня, Северус. Ты был в такой ярости, кажется, до этого я никогда не видела тебя в большем бешенстве.

— Не говори глупостей. Разумеется, ты видела меня в гневе и раньше, — пробормотал он, не выпуская ее из своих объятий.

Она подняла голову и внимательно посмотрела в его лицо.

— Нет, не так. В твоих глазах было что-то такое. Я даже не могу описать это.

И прежде чем он успел остановиться, слова сами собой сорвались с его губ.

Как у нее получилось вывести его на чистую воду всего парой слов?

— Я никогда не чувствовал этого раньше. Я думал, что ты погибнешь. Ты ведь не портрет, и я даже боюсь представить, что это может означать для тебя. Одна мысль о том, что я мог тебя потерять — невыносима.

Осознав смысл сказанных ранее слов, он на мгновение замер, а потом резко отпрянул от Гермионы и, развернувшись, пошел вдоль пирса. Некоторое время спустя Гермиона пустилась вслед за ним.

— Северус, — позвала она.

Он не повернул головы, боясь встречаться с ней взглядом. Боялся, глядя на нее, понять, насколько сильно он потерял себя, и отныне все его чувства были для нее раскрытой книгой. Много лет он умело скрывал все свои самые сокровенные тайны от двух своих хозяев — сильнейших магов, а эта хрупкая женщина всего одной фразой побудила его рассказать то, что он намеревался не раскрывать и под страхом смерти.

Почувствовав, что она взяла его за руку, он все-таки повернул голову в ее сторону, по-прежнему не глядя в глаза, а отводя взгляд в сторону.

— Я не хотела тебя пугать. Мне очень жаль, что я не подумала об этом с твоей позиции. Это естественно, что ты испугался.

Он коротко кивнул, не ответив.

— В последнее время ты тоже стал мне дорог, — тихо продолжила она.

Наконец он осмелился на нее посмотреть, и это стало его погибелью. Ее лицо светилось таким теплом, что у него на миг перехватило дыхание.

— Это невозможно, — пробормотал он.

Ее губы тронула мимолетная робкая улыбка.

— И тем не менее, это именно то, что я чувствую. Нет смысла и дальше отрицать.

— Но мы не можем… — Северус попытался воззвать к голосу разума, но Гермиона покачала головой.

— Я знаю, это кажется невозможным. Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Я… привязалась к тебе, и это нечто большее, чем дружеская симпатия.

— Гермиона, я ведь всего лишь множество мазков кисти художника.

Она скривила губы в ухмылке.

— Кажется, я неоднократно говорила тебе об этом. Это совершенно не имеет значения. Мазки или нет, но у тебя есть душа, Северус Снейп.

Он не сводил с нее ошеломленного взгляда. Никогда даже в самых смелых своих мечтах он не думал, что может заслужить расположение такой ведьмы, как она. Тем временем взгляд Гермионы стал решительным, и она продолжила:

— Мне все равно, Северус, нарисован ты или нет.

Он нахмурился и ответил:

— А что будет с нами, когда ты снова вернешься туда? — Он указал пальцем в сторону картинной рамы, за которой по-прежнему находился реальный мир. — Как мы можем быть вместе? Хочешь сказать, что ты будешь поглаживать мой портрет и рассказывать, как соскучилась? А я в это время буду всем своим существом безнадежно тянуться к тебе, но при этом также оставаться на холсте? Как нам быть тогда, Гермиона?

Она пожала плечами, не сводя с него пристального взгляда.

— Я не знаю. Я знаю лишь то, что больше не буду отрицать того, что ты стал для меня больше, чем просто другом. Я не буду лгать ни тебе, ни самой себе.

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? — спросил он с сомнением в голосе.

Она сделала шаг навстречу к нему.

— Я говорю, что думаю о тебе постоянно и не могу остановиться. Я хочу быть с тобой. Я… хочу… тебя.

Встретив ее взгляд, Северус почувствовал, как глухая стена обороны, что он воздвиг вокруг себя, рушится. В конце концов, что плохого в том, чтобы признаться ей в своих чувствах и получить хоть малую толику тепла, прежде чем они найдут способ вернуть Гермиону в ее реальность? Ничего.

— Мерлин, я тоже хочу тебя, — пробормотал он и, заключив ее в горячие объятия, притянул к себе.

Его губы накрыли ее, и он замер, думая, что умер во второй раз, почувствовав чудесный вкус ее поцелуя. От ощущения ее дрожащего тела в его объятиях у него голова пошла кругом. Он погрузил пальцы в копну ее локонов, поглаживая затылок и углубляя поцелуй. Она последовала его примеру и, зарывшись пальцами в черных как смоль прядях, притягивала его все ближе и ближе, стараясь стать с ним одним целым. Весь спектр эмоций и чувств, которые ему так долго приходилось в себе подавлять, лавиной обрушился на него, захватив его сознание в водоворот любви и желания, всепоглощающей страсти и восхищения. Со всей чувственностью, на какую только была способна, Гермиона отвечала на его поцелуй, и это было сродни раю.

И вдруг он понял…

Причина, по которой он смог втащить ее внутрь картины, была до смешного очевидна и настолько проста, что он ни разу не подумал в этом направлении. Он медленно отстранился от ее манящих губ и печально улыбнулся. Внезапно он почувствовал себя опустошенным. Только что они, казалось, вновь обрели друг друга, а сейчас ему придется отправить ее обратно. Справедливости не было ни в его никчемной жизни, ни после смерти.

— В чем дело? — спросила Гермиона и посмотрела на Северуса.

Он так и не выпустил ее из объятий и теперь мрачно взирал на нее сверху вниз. Решение ее проблемы с возвращением в реальный мир было таким простым и лежало на поверхности. Поцеловав ее, он испытал такие сильные эмоции, каких не испытывал уже долгое время, и в этот момент понял, что ему нужно делать.

— Я буду по тебе скучать, Гермиона, — глухо проговорил он, взяв ее за руку, и медленно повел к краю холста.

— Что ж, — ответила Гермиона, — думаю, у нас еще есть немного времени.

Он кивнул, рассеянно глядя куда-то вдаль, когда они подошли к границе между миром реальным и нарисованным. Гермиона покорно следовала за ним и, казалось, совершенно не замечала, куда они идут. Возможно, это было к лучшему.

Когда до края холста оставалось всего каких-то несколько футов, Северус развернулся и рывком потянул ее на себя.

— Ты очень дорога мне, — сказал он, глядя ей в глаза и надеясь, что она поймет его. — Всегда помни об этом.

Он наклонил голову и вновь припал к ее губам в горячем поцелуе, чувствуя, как страсть заполняет его сознание. Он тонул в водовороте чувств, что грозились поглотить его без остатка, но все это длилось недолго. Не разрывая поцелуй, он зажмурился, покрепче ухватил ее за руки и изо всех сил оттолкнул к краю холста. Не удержав равновесие, она упала на спину, и он со странной смесью восторга и тоски смотрел, как, перелетев через картинную раму, она оказалась снаружи, в той реальности, где ему не было места.

Растянувшись на полу перед картиной, Гермиона подняла голову и недоуменно посмотрела на Северуса. Ей потребовалась целая минута, чтобы до конца осознать, что произошло. Вскочив на ноги, она подошла к картине.

— Как ты это сделал? — спросила она, с подозрением глядя на него.

Он попытался изобразить на лице подобие улыбки, чтобы не показывать, насколько сильно расстроил его ее уход, но осознавал, что попытка не удалась.

— Виной всему были мои эмоции, Гермиона. В тот момент, когда мне удалось затянуть тебя в картину, я испытывал сильный гнев. А сейчас я чувствую к тебе… симпатию, привязанность, и именно эти чувства освободили тебя из заточения.

Понимание отразилось на ее лице.

— Так значит, твои эмоции дали тебе силы переместить меня из одного мира в другой?

Он кивнул.

— Но…

— То, что я сделал, было единственно правильным решением, теперь я это понимаю.

— Северус…

— Я должен идти…

— Что нам теперь делать?

Он смотрел на нее долгим пристальным взглядом и наконец сказал:

— Мы будем жить как прежде. Все было прекрасно, но теперь закончилось.

Он отвернулся и направился к краю холста, собираясь скрыться за картинной рамой.

— Подожди, — окликнула его Гермиона.

Он остановился и взглянул на нее. Она протянула руку и погладила кончиком пальца его лицо.

— Я никогда не забуду то, что мы пережили вместе.

— Я тоже… — пробормотал он.

Внезапно выражение ее лица стало решительным. Он хотел было спросить, что она задумала, но не успел, Гермиона развернулась и рванула вдоль коридора, вверх по лестнице, прочь из его жизни. В этот момент он ощутил в груди такую тяжесть, будто его придавило кирпичной стеной. Он не мог этого больше выносить, поэтому поспешил покинуть картину, чтобы оказаться на полотне, фон которого был выкрашен черным, а в его центре стояло лишь одно-единственное кресло, повернутое внутрь комнаты, в самой глубине подземелий. Слизеринцы часто испытывали потребность в уединении, и эта картина была здесь как нельзя кстати, но сейчас кресло было занято. В нем удобно расположился Финеас Блэк.

— Уходи, мне нужно побыть одному, — проговорил Северус и угрюмо посмотрел на него.

— Но я пришел сюда раньше.

— Ты и так просидел здесь достаточно долго! Вставай!

Шумно выдохнув, Блэк поднялся.

— Тебе повезло, что я и сам уже собирался уходить, — проворчал он, прежде чем покинуть картину и оставить Снейпа в одиночестве.

Северус опустился в кресло и уронил голову на сложенные на подлокотнике руки, чувствуя, как его захлестнуло отчаяние.

Я все сделал верно… Все так, как и должно быть. И из-за этого я вновь буду страдать. Из-за того, что поступил правильно. Как же я скучаю по Гермионе и ее жизнелюбию.

Она будто стала частью меня за столь недолгое время.

Что же мне теперь делать?

Без нее чтение под ивой уже не будет казаться таким увлекательным, как раньше…

В груди, там, где у всех живых людей бьется сердце, он чувствовал пустоту и холод. Пытаясь представить, какой теперь будет для него вечность, он не видел ничего, кроме одиночества. Он не должен был идти на поводу у своих чувств. Но если бы он им не поддался, то никогда бы не догадался, как вернуть Гермиону обратно…

Нет, это все к лучшему. Я всегда был одинок, и моя вечность ничем не будет отличаться от того, каким я был при жизни.

Откинувшись на высокую спинку кресла, он невидящим взглядом уставился в пустоту черного фона картины.

Возможно, когда она проживет долгую и счастливую жизнь, ее портрет также украсит кабинет директора Хогвартса.

«Проклятье, до этого еще так долго…».

* * *

В течение следующих нескольких дней Северус не видел Гермиону. Он старался избегать ее, пока горькие воспоминания о ней были слишком свежи в памяти. Лишь когда почувствовал, что сможет смотреть на нее без сожаления и не ощущая горечь утраты, он вернулся в свой портрет в кабинете директора. Увидев, что он пуст, Северус был несколько разочарован. Оглядевшись, он увидел Финеаса Блэка, не сводившего с него недовольного взгляда. Он кивнул ему в знак приветствия.

— Где ты был? — прохрипел Финеас.

Северус неопределенно пожал плечами.

— Бродил по замку.

— Я думал, ты был с Грязнокровкой.

Северус резко вскинул голову и гневно посмотрел на Блэка.

— Помнится, я просил тебя не называть ее так.

— Ее ведь тоже не было достаточно долго, — продолжил он, не обратив на слова Снейпа внимания. — После того, как она выпала из твоего портрета, то заскочила сюда буквально на пару минут, взяла со стола какие-то вещи и ушла. С тех пор она не возвращалась.

Взгляд Северуса из гневного стал задумчивым.

— И она не сказала, куда направляется?

Блэк окинул его таким взглядом, будто разговаривал с идиотом.

— Если бы я знал, то рассказал.

Дилис Дервент прищелкнула языком.

— Финеас, прошу тебя! Мы все здесь коллеги. Прояви хоть немного уважения.

— Я проявлю уважение, как только он перестанет задавать глупые вопросы, — проворчал Блэк и, развернувшись, направился в сторону дальней стены своего портрета.

Северус не обратил никакого внимания ни на него, ни на остальные портреты. Полностью проигнорировав происходящее вокруг, он тяжело опустился в кресло, размышляя о том, куда могла исчезнуть Гермиона Грейнджер.

* * *

За несколько дней до этого.

Гермиона вошла в мастерскую и, услышав веселый перезвон колокольчика над головой, улыбнулась. Франко ДиГрегорио вышел из подсобки, и его дежурная улыбка стала шире, стоило ему увидеть директрису. Он протянул к ней руки, собираясь заключить ее в объятия в знак приветствия, но увидел, что ладони его испачканы красками разных цветов. Он поспешно схватил полотенце, висевшее у него на поясе, и принялся энергично вытирать их. Взять руку Гермионы в свою он отважился лишь тогда, когда на его коже не осталось ни единого пятнышка.

— О, профессор Грейнджер! Как замечательно видеть вас снова здесь!

Гермиона вновь улыбнулась.

— Я тоже очень рада вас видеть, сэр.

— Ах, ах, ах, — укоризненно произнес он, пригрозив ей пальцем. — Кажется, вы забыли, о чем мы с вами говорили в нашу последнюю встречу?

Улыбаясь, она покачала головой.

— Прошу прощения, Франко.

— Так-то лучше! Чем я могу вам помочь? Вам нужен еще один портрет? Я думал, что профессор МакГонагалл отправилась в путешествие. Я ничего не слышал о ее кончине.

— О нет! — поспешно воскликнула Гермиона. — С профессором МакГонагалл все в полном порядке. Я лишь хочу снова поблагодарить вас за вашу работу. Северус Снейп… невероятно реалистичен.

— Grazie, grazie! Мои чары славятся на всю магическую Британию.

— Только возникла одна проблема, Франко.

Брови старика поползли вверх, придавая его лицу недоуменное выражение.

— Он слишком сильно похож на… живого.

— Perdone? — удивился ДиГрегорио.

Быстрым движением руки она извлекла из складок мантии книгу. На обложке большими золотыми буквами было выведено название «Запертые души», а ниже он увидел изображение призрака мужчины, запертого в клетке. Франко отвел взгляд от книги и вновь посмотрел на Гермиону.

— Он часто говорит, что помнит о загробной жизни, о том времени, что провел после смерти. Он помнит, как общался с душами других умерших. Это заставило меня задуматься. И я нашла книгу в библиотеке Хогвартса.

Она подошла к стойке, что находилась в дальней части студии у стены, и водрузила на нее книгу, открыв ее на странице, отмеченной закладкой. Она провела кончиками пальцев по заголовку, гласящему: «Ловушка для портретов».

— Франко, возможно ли такое, что вы не просто зачаровали портрет, создав его образ, но при этом наделили его душой?

Франко подошел к ней и прочел строки, на которые она указывала.

— Я никогда не слышал о подобном, — задумчиво проговорил он.

Гермиона кивнула.

— Это очень странно. Я нашла эту книгу в библиотеке еще до того, как вы написали портрет, и прочитала ее. А когда Северус стал рассказывать о загробной жизни, вспомнила о ней. — Она повернулась к Франко и, глядя ему в глаза, спросила: — Когда вы произнесли заклинание, вдохнувшее в портрет жизнь, не случилось ли чего-нибудь необычного?

Франко прищурился, стараясь в подробностях вспомнить тот день. Не прошло много времени, как он широко распахнул глаза и воскликнул:

— Сова! — Его итальянский акцент стал еще заметнее. — Я вспомнил. Когда я зачаровывал портрет, в окно влетела сова. Она напугала меня так, что на миг я совершенно потерял дар речи! Но все-таки мне удалось закончить заклинание, и все казалось в порядке. Я и предположить не мог, чем это может обернуться.

— Могла ли сова испортить чары?

Тут Франко развернулся и пошел в сторону подсобки, поманив за собой Гермиону. Войдя, он тут же направился к книжным полкам, взял оттуда одну из книг с заклинаниями и принялся листать.

— Нет, сова не имеет никакого отношения к испорченному заклинанию, — бормотал он себе под нос, продолжая перелистывать страницы, пока не нашел то, что искал. Он указал на нужную запись. — Сова прервала меня, когда я произносил заклинание. Я был уверен, что все выполнил правильно. Если допустить ошибку в заклинании, то может произойти все что угодно. Обычно при ошибочно выполненных чарах портрет не оживает. Однако вполне возможны и другие последствия.

Гермиона внимательно прочитала текст заклинания и указала на словосочетание в середине.

— Dare vita at non cor ad hic effigies, — произнесла она. — Что произойдет, если вы пропустите слово «не» в этой части заклинания? Изменится весь его смысл, и получится «дай жизнь и душу этому портрету» вместо «дай жизнь, но не душу этому портрету».

Широко раскрытые от ужаса глаза Франко встретились с ее глазами.

— Вполне возможно, что именно это и произошло.

— Значит, душа Северуса Снейпа сейчас заперта в портрете? — спросила Гермиона дрожащим голосом, почувствовав, как ее переполняет восторг, смешанный со страхом.

— Santo cielo, что я наделал?

Гермиона окинула Франко строгим взглядом.

— А теперь главный вопрос: можно ли все исправить?

Франко покачал головой.

— Я понятия не имею. Этот случай не поддается никаким объяснениям. Я даже не могу предположить, каким образом возможно отправить его обратно в загробную жизнь.

Гермиона поджала губы.

— А как насчет того, чтобы вытащить его из портрета? Это можно сделать?

— Но ведь он нарисован красками. Это всего лишь мазки кистью.

Гермиона согласно кивнула.

— Я знаю. Поверьте мне, знаю.

И она принялась рассказывать о том, что происходило с ней в то время, когда она застряла в картине, опустив лишь историю о чувствах, вспыхнувших между ней и Северусом.

— Вы должны были сообщить мне, синьорина Гермиона. Я бы что-нибудь предпринял.

Гермиона пожала плечами.

— Да, должна была. Но я так увлеклась попытками решить эту проблему самостоятельно, что даже не подумала о том, чтобы посоветоваться с вами. — Она нахмурилась и задумчиво проговорила: — В конце концов, мы поняли, что именно сильные эмоции, которые испытывал Северус, смогли втянуть меня в картину, а затем освободить из нее.

Франко покачал головой.

— Невероятно. Это и навело вас на мысли о его душе?

Гермиона кивнула.

— Это был последний кусочек головоломки, который и не давал мне покоя долгое время. Он смог использовать магию. Другие портреты на такое не способны. В его портрете явно есть нечто большее, чем просто мазки кистью. — Гермиона сделала шаг вперед. — Франко, если бы мы смогли вытащить его из картины…

— Гермиона, Bella, он может исчезнуть, превратиться в ничто, если мы это сделаем.

— А что же тогда случится с его душой, пойманной в ловушку? Даже если его тело исчезнет, душа все равно вернется в загробный мир.

— Теоретически это возможно, но мы не можем быть уверены. Что, если его душа будет уничтожена, когда исчезнет тело?

— А что, если его тело вообще не исчезнет, и он вновь вернется в мир живых?! — начиная испытывать раздражение от этих препирательств, воскликнула Гермиона.

— Я… я не знаю, возможно ли это… — пробормотал Франко и опустил взгляд.

— Тогда нам лучше выяснить это, и как можно скорее.

— Профессор Грейнджер…

— Я Гермиона, помните?

— Я не хочу вселять в вас ложные надежды. Я вижу, что профессор Снейп стал дорог вам в последнее время. Я не хочу, чтобы в случае неудачи вы винили во всем себя.

Гермиона смотрела на него долгим задумчивым взглядом, пытаясь осмыслить его слова. Наконец она отрывисто кивнула.

— Конечно, вы правы. Но, к сожалению, я не понимаю, как перестать тешить себя надеждами.

Старик положил руку на ее плечо и слегка сжал его.

— Тогда давайте попробуем изучить этот феномен. Исследования помогут нам понять, что возможно, а что нет. Но на это потребуется некоторое время.

— Я взяла в школе небольшой отпуск. Филиус Флитвик, мой заместитель, отлично справлялся со всеми моими обязанностями, пока… — она запнулась, а потом продолжила: — …А когда я рассказала ему о своих соображениях, именно он настоял на том, чтобы я проверила свою теорию на практике.

Франко кивнул.

— У меня есть свободная комната прямо над мастерской. Она находится рядом с моей. Вы можете занять ее, пока мы будем проводить наши исследования.

Гермиона широко улыбнулась.

— Это было бы замечательно, — сказала она и кивнула в знак согласия.

— Тогда пройдемте за мной, я покажу вам вашу комнату, — он жестом показал ей следовать за ним, и, поднявшись вверх по лестнице, они остановились у неприметной двери. — Мы начнем, как только вы обустроитесь.

Гермиона кивнула, но Франко уже развернулся и отошел от нее, поэтому не видел этого. Она вошла в любезно предложенную ей старым художником комнату, отчаянно пытаясь затушить искру надежды, которая с каждым днем неумолимо разгоралась в ее груди все ярче и ярче. Она хотела, чтобы Северус Снейп был здесь с ней, живой. Сейчас у нее появился реальный шанс сделать для этого все возможное, и она надеялась всем сердцем, что ей удастся вернуть его к жизни.

Примечания:

Я напоминаю, что в качестве эксперимента теперь и у меня есть канал в телеграмм, посвященный саге о Гарри Поттере в целом и снейджеру, как любимому пэйрингу, в частности.

https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Здесь вы найдете эстетику к моим прошлым и будущим работам, анонсы будущих работ, возможно, спойлеры и много чего интересного по вселенной Гарри Поттера.

Северус шагал взад-вперед, заложив руки за спину. Он нашел идеальную картину, чтобы побродить. Она располагалась на седьмом этаже, и с нее открывался прекрасный вид на гриффиндорскую гостиную. Как только кто-то из гриффиндорцев замечал одетую в черные одежды фигуру прогуливающегося Северуса Снейпа, он испуганно вздрагивал и спешил по своим делам. Это приносило Северусу хоть какое-то удовлетворение. Хотя и его было недостаточно.

Он выглянул из беседки, по которой наворачивал круги уже некоторое время, и посмотрел с картины наружу, в реальный мир. Было время занятий, поэтому коридор пустовал. Северус вознес безмолвную благодарность за наступившие часы тишины, когда ничто не мешало ему поразмышлять в спокойной обстановке.

Куда она могла деться? Прошло уже две недели, а о ней никому ничего до сих пор неизвестно. Филиус знает, но не говорит. Чем она могла заниматься все это время? Конечно, она скоро вернется.

В его сознании поселился страх от мысли, что она больше никогда не вернется, но он упорно отгонял его. Гермиона Грейнджер никогда не отлынивала от своих обязанностей. Что бы ни произошло между ними, пока они были в нарисованном мире, она не могла вот так взять и навсегда покинуть Хогвартс. Тут должно быть какое-то другое объяснение.

Он помрачнел, блуждая взглядом по пустому коридору.

Почему она ушла? Неужели она так сильно расстроена из-за того, что они не могут быть вместе? Так сильно, что не смогла больше находиться здесь и ей пришлось уйти? Или дело было в другом?

Какой-то частью своей души он эгоистично желал, чтобы причина ее ухода состояла именно в том, что они не могут быть вместе. Однако умом он понимал, что она не оставит свой пост ради чего-то несущественного.

— Между нами все кончено… — тихо пробормотал он. — Вбей наконец это себе в голову, приятель.

Его вновь охватило чувство одиночества, которое он ощутил, едва вытолкнув ее из картины.

Уйдет ли когда-нибудь это чувство потери?

Он снова принялся вышагивать по беседке. В голове его навязчивой идеей крутились мысли о Гермионе. Он хотел увидеть ее вновь, даже несмотря на то, что больше никогда не сможет коснуться ее руки или провести кончиками пальцев по ее волосам. Он просто хотел, чтобы она вернулась; хотел смотреть на нее и мечтать о том, что могло бы быть.

Его мрачные размышления прервал грохот, донесшийся из дальнего конца коридора. Он вскинул голову и увидел Пивза, который с шумом выскочил из-за угла. Он летал туда-сюда, напевая одну из тех гадких песен, что придумывал сам.

Хозяйка вернулась.

Она вернулась, она вернулась.

Но меня никто не в силах остановить.

Если я задумал шалость!

Полтергейст повторял свою песню снова и снова, летая мимо картины, где притаился Северус, то и дело врезаясь в картинную раму и попутно сшибая стоящие вдоль коридора доспехи. Как только до него дошел смысл слов песенки Пивза, его глаза широко распахнулись. С колотящимся в груди сердцем, предвкушающим скорую встречу с Гермионой, он спешно покинул картину.

* * *

Едва оказавшись на своем портрете, Северус увидел Гермиону, которая в недоумении озиралась по сторонам. Рядом с ней стоял старик, написавший его портрет. Северус не мог отвести от нее взгляда и чувствовал, как вновь утопает в глубокой тоске.

— Я не знаю, где его искать, — проговорила Гермиона, обращаясь к старику.

Ее взгляд вновь вернулся к портрету, и в глазах отразилось облегчение. Его сердце сжалось в груди, едва он встретился с ней взглядом. Он знал, что, увидев ее вновь, снова испытает сожаление, но не предполагал, что оно будет таким сильным.

— Северус! — воскликнула Гермиона и бросилась к портрету.

Она протянула руку и погладила его по нарисованной щеке. Он попытался дотянуться до нее, но как ни старался, не мог коснуться ее руки, хоть и чувствовал ее прикосновение на своем лице. Он разочарованно направился к креслу и тяжело опустился в него.

— Где ты была? — резко спросил он.

Он не хотел, чтобы его слова прозвучали грубо, но разочарование слишком долго терзало его, а невозможность прикоснуться к ней заставила его пожалеть о том, что он вообще появился на своем портрете. Гермиону несколько раздосадовала его резкость.

— Мы здесь, чтобы помочь вам, профессор, — начал Франко ДиГрегорио, стоявший позади Гермионы.

Франко шагнул за кресло Гермионы, встав прямо перед портретом.

— Я должен извиниться перед вами, синьор. Я не знал.

Северус переводил взгляд с ДиГрегорио на Гермиону и обратно.

— Чего вы не знали? — строго спросил он.

ДиГрегорио неуверенно посмотрел на Гермиону. Она выдавила из себя мимолетную улыбку, а затем посмотрела на Северуса.

— Вероятно, когда Франко зачаровывал твой портрет, он пропустил одно слово в заклинании.

Северус изогнул бровь.

— И…

— Вместо того, чтобы наделить портрет твоей сущностью, он наделил его душой.

— Что? — неверяще переспросил Северус.

Гермиона повторила еще раз. Слушая ее рассказ о том, как его душа оказалась в портрете словно в ловушке, он все больше и больше хмурился. Наконец гневно поджав губы, он повернулся к ДиГрегорио.

— Значит, с самого начала я был заперт в этом… — он обошел пространство вокруг своего кресла. — И должен провести в этой двухмерной тюрьме целую вечность?

Гермиона сделала шаг назад.

— Северус, я понимаю, как это нелегко…

Злобно ухмыльнувшись, он посмотрел на нее. Его вдруг одолело дикое желание оторвать ей голову, но едва взглянув на нее, он понял, что сейчас в состоянии лишь глубоко вздохнуть и кивнуть, опустив голову в знак смирения.

— Ты не представляешь, каково это — быть пленником обстоятельств. Я надеялся, что, хотя бы после смерти смогу этого избежать.

Глаза Гермионы светились сочувствием, и она продолжила:

— С того момента, как я покинула Хогвартс, мы проводили эксперименты. И, думаю, нам удалось найти решение.

Он посмотрел на нее сквозь завесу волос, спадающих на глаза и скрывающих большую часть лица.

— Решение?

Она кивнула.

— И что это за решение?

Она наконец отважилась подойти ближе к портрету и попыталась сквозь пряди волос, за которыми прятался Северус, посмотреть ему в лицо.

— Мы попытаемся вытащить тебя из портрета.

Северус резко вскинул голову и удивленно посмотрел на нее.

— Как? Разве такое возможно?

— Видите ли, профессор, — начал Франко ДиГрегорио, но Северус прервал его взмахом руки.

— Пусть она объяснит мне… не вы, — потребовал он.

ДиГрегорио кивнул и отступил на несколько шагов назад, чтобы Гермиона сама все рассказала.

— Мы разработали заклинание, которое способно вытащить твою душу и нарисованное тело из картины. Эти чары крайне сложны, и для того, чтобы правильно их наложить, нужны мы оба. Теоретически, они должны вытащить тебя из картины, и ты снова станешь живым.

— Теоретически… — тихо повторил Северус.

— Да.

— Вы проверяли свою теорию на практике?

— Мы проверили ее на домашнем питомце, который умер совсем недавно. Опыт прошел вполне неплохо.

Северус подошел к краю холста.

— Вполне неплохо? Что это значит? Где гарантии, что вместо того, чтобы спасти меня, вы не отправите мою душу в небытие после того, как произнесете заклинание?

Гермиона сокрушенно смотрела на него какое-то время, а потом ответила:

— Северус, мы не можем знать наверняка. Если ты не появишься живым в реальном мире, то ты перестанешь существовать. Что же касается твоей души, то мы также не знаем, что с ней будет, мы лишь надеемся, что она вернется в потусторонний мир. Но никаких гарантий у нас нет.

Северус нахмурился.

— Оставьте меня. Я должен обдумать возможное развитие событий, прежде чем позволю вам использовать на мне какие-то неизвестные чары. Нет никаких гарантий, что я останусь существовать в какой-либо форме, если вы это сделаете. Мне нужно все обдумать.

— Северус…

— Уходи! Возвращайся через час. И я сообщу тебе о своем решении.

Гермиона вплотную подошла к портрету и прошептала:

— Мне жаль. Это все, что нам удалось сделать. Я тоже очень боюсь, но, если мы не попробуем, ты навсегда останешься запертым в этом портрете.

Северус молча сверлил ее немигающим взглядом. Он видел, как она кивнула ему, развернулась и двинулась в сторону выхода из кабинета, увлекая за собой ДиГрегорио, крепко схватив за руку. Он хотел протянуть к ней руку, хотел прикоснуться к ней, но понимал, что в своем теперешнем состоянии никогда не сможет этого сделать.

Он опустил голову, посмотрел на свои нарисованные руки и провел ладонями по бедрам.

Могло ли заклинание, что они изобрели, сработать?

Он знал Гермиону. Она никогда не стала бы предлагать что-то, если бы не была уверена, что оно сработает. Но, к сожалению, каждое вновь изобретенное заклинание всегда имело риск не сработать так, как нужно.

Каково это — не существовать вовсе? Когда нет ни сознания, ни тела, ничего. Кануть в небытие, навечно быть запертым в нарисованной тюрьме или иметь возможность снова ходить по земле… Что выбрать?

Как только он мысленно проговорил все это, выбор показался до смешного очевидным. Если бы он перестал существовать, то никогда бы не узнал об этом. Но оставаясь запертым в портрете, словно в ловушке, он бы целую вечность сожалел о том, что не попытался выбраться. Оставаясь портретом, он бы наблюдал за тем, как постареет и умрет Гермиона Грейнджер, так и не имея возможности к ней прикоснуться. И что случится после этого? Будет ли у него возможность провести с ней вечность, когда ее портрет украсит одну из стен этого кабинета? Насколько это будет реальным, если ее собственная душа будет находиться в потустороннем мире, а ее нарисованное тело будет лишь отпечатком личности, которой она была при жизни? Как бы реалистично ни выглядел ее портрет, но это было бы фальшивкой, этого было бы недостаточно. Неужели он согласен ждать ее столько времени, чтобы потом разочароваться? Она ведь еще совсем молода. Ему придется ждать ее более ста лет, чтобы потом дотронуться до нее. Это слишком долго. Слишком. Почти вечность.

Нет, для него существовало только одно возможное решение — согласиться на использование заклинания и надеяться, что оно все-таки вернет его к жизни. К той новой жизни, о которой он и не думал во время войны. К новой жизни с прекрасной женщиной. Если заклинание Гермионы сработает, это станет для него возможным.

— Я сделаю это, — пробормотал себе под нос Северус и удобно устроился в кресле, взяв в руки книгу и ожидая возвращения своей любимой вместе с человеком, который подарил ему возможность вернуться и начать новую жизнь.

Примечания:

Я напоминаю, что в качестве эксперимента теперь и у меня есть канал в телеграмм, посвященный саге о Гарри Поттере в целом и снейджеру, как любимому пэйрингу, в частности.

https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Здесь вы найдете эстетику к моим прошлым и будущим работам, анонсы будущих работ, возможно, спойлеры и много чего интересного по вселенной Гарри Поттера.

Гермиона нерешительно вошла в свой кабинет и с трудом проглотила стоявший в горле ком. Она боялась — боялась, что он откажется, и вместе с тем боялась его согласия. Что, если после всех экспериментов он исчезнет в небытие, едва они произнесут заклинание? Ей казалось, что сердце ее этого не выдержит. Их опыт с животным, которое они вернули к жизни при помощи заклинания, прошел успешно… Но человек — это ведь совсем другое дело. Шансы были невелики.

Затаив дыхание, она посмотрела на портрет Северуса. Он сидел и читал, но стоило ей появиться в дверях, тут же поднял голову. Она улыбнулась ему и приблизилась к своему столу, встав напротив его портрета. Франко ДиГрегорио прошел следом.

— Ты принял решение? — тихо спросила Гермиона.

Северус кивнул.

— Похоже, единственное разумное решение — это позволить тебе применить свое заклинание. Во всяком случае, если оно не сработает, я никогда этого не узнаю.

Гермиона нахмурилась.

— Оно сработает, Северус.

Он положил книгу на стол рядом со своим креслом и посмотрел прямо ей в лицо.

— Что я должен делать?

Гермиона повернулась к Франко.

— Просто не двигайтесь, — ответил он. — Все остальное мы сделаем сами.

Северус поднялся, смахнул воображаемую соринку с плеча и вновь посмотрел на Гермиону.

— Я готов.

Она подошла ближе.

— Северус, если это…

Он взмахнул рукой, заставив замолчать.

— Постарайся сделать все возможное, Гермиона. И если что-то вдруг пойдет не так, то не жалей ни о чем.

Гермиона вытянула руку вперед и провела кончиками пальцев по линии его подбородка. Он подался навстречу ее руке.

— По крайней мере, тебе не придется беспокоиться о том, что я буду являться тебе в виде призрака, если меня не станет.

— Абсолютно неисправим, — тихо пробормотала Гермиона срывающимся голосом. — Всегда помни о том, что я сказала тебе, когда мы вместе были в картине.

— Я буду помнить, пока существую.

Гермиона почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и сделала над собой усилие, чтобы не дать им пролиться. Сейчас ей необходима ясная голова, чтобы выполнить заклинание без ошибки. Она прочистила горло, сделала шаг назад и кивнула Северусу. Встав рядом с Франко, она подняла палочку.

— Вы готовы? — спросила Гермиона.

Франко кивнул и тоже поднял свою палочку. Нараспев они принялись произносить слова заклинания, голоса зазвучали в унисон.

Libera te de morte aeterna

Libera anima omnia defunctorum de poenis inferni

Requem aeternum dona ea, et lux perpetua luceat ea.

С кончиков обеих палочек сорвались красные лучи и окутали портрет Северуса.

— Прощай, Гермиона, — донеслись да нее его слова перед тем, как красный свет полностью поглотил его.

Затаив дыхание, она смотрела, как заклинание делает свое дело. Не прошло и десяти секунд, как портрет полностью потонул в красном световом потоке, и Северус Снейп исчез. Она с тревогой посмотрела на пол перед рамой, но его не было и там.

— О, Мерлин, куда же он делся? — пробормотала Гермиона, обращаясь скорее к самой себе. — Он ведь должен был появиться здесь, прямо перед картиной! — Ее сердце бешено колотилось в грудной клетке. — Заклинание не сработало! Мы убили его! — воскликнула она.

Франко в полном отчаянии переводил взгляд с картины на нее.

— Мы сделали то, что должны были сделать.

— Нет! Нет, этого не может быть!

Ее охватил панический страх оттого, что его больше нет, и она собственноручно приговорила его к этой участи. Она отправила его в небытие. Гермиона громко всхлипнула. Франко наконец вышел из-за ее спины и указал на пол перед дверью. Гермиона посмотрела туда, куда указал живописец, и в рассеивающемся красном свете увидела черный силуэт, лежащий на полу, там, куда показывал Франко.

Гермиона бросилась к нему, теша себя отчаянной надеждой, что это настоящий Северус, а не фрагмент его испорченного портрета. Она протянула руку и коснулась его мантии, почувствовав мягкость ее ткани. С трудом перевернув его на спину, она внимательно вгляделась в его лицо. Он был без сознания, но выглядел вполне невредимым.

— О, слава Мерлину, — облегченно выдохнула она.

* * *

С тихим стоном Северус медленно открыл глаза. Он все еще ощущал тепло ее пальцев, оставшееся после того, как она погладила его по щеке перед тем, как произнести заклинание. Он сразу же наткнулся на ее изучающий взгляд и сжал ее ладонь в своей.

— Я чувствую тебя…

Она улыбнулась ему сквозь слезы, вновь навернувшиеся на глаза.

— И я тебя чувствую.

Северус неуверенно поднялся на ноги, по-прежнему не сводя с нее взгляда, и коснулся ее щеки.

— Не могу поверить, что все получилось. Я жив, я здесь… с тобой.

Франко неловко откашлялся в попытке привлечь внимание, но ни один из них даже не взглянул на него.

— Пожалуй я… кхм… оставлю вас наедине, — заикаясь, произнес он и тихо вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

С губ Гермионы сорвался облегченный вздох.

— Когда ты пропал… я подумала…

— Ш-ш-ш, все получилось. — Северус обхватил ее лицо двумя руками и притянул к себе. — Теперь я настоящий. Ты спасла меня.

Гермиона всхлипнула и зажмурилась, когда он нежно коснулся губами ее губ.

— Благодаря тебе у нас появился шанс быть вместе, любовь моя. Спасибо.

Она обвила его шею руками и уткнулась лбом в плечо.

— Я вела себя крайне эгоистично. Я так сильно хотела, чтобы ты был со мной, что готова была пожертвовать твоим существованием, лишь бы ты стал моим.

Северус обнял ее, крепче прижав к себе.

— Меня тоже посещали крайне эгоистичные мысли. Я бы предпочел прекратить свое существование, чем провести вечность без тебя.

Она немного отстранилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Как ты думаешь, у нас все получится? Я имею в виду, теперь, когда мы оба живые и настоящие, сможем ли мы сделать реальным то, что обрели в картине?

Северус нежно погладил пальцами ее щеку, бегло осматривая лицо.

— Мы не узнаем, пока не попробуем. Я ужасно хочу попробовать.

Она кивнула.

— Я тоже хочу попробовать и надеюсь, что все получится.

— Мои чувства к тебе, Гермиона, настоящие.

Она улыбнулась, ласково погладив его по щеке.

— Мои тоже.

— Помнишь, мы говорили о том, есть ли у меня причина держаться за свою жизнь? Кажется, я наконец нашел ее.

Продолжить Гермиона ему не позволила. Она поднялась на цыпочки и накрыла его губы своими, вовлекая в глубокий поцелуй. От переполнявших его чувств, которые разом навалились на него, закружилась голова. Ее прикосновения дарили ощущение восторга, и это было удивительно. Ему до сих пор с трудом верилось, что он действительно был здесь, в ее кабинете, в ее объятиях, и она целовала его так самозабвенно, что захватывало дух. Он осознал, что готов на все, лишь бы она была с ним… на все.

* * *

Гермиона и Северус остановились в коридоре у дверей Большого зала. Она посмотрела на него, и он, изогнув бровь, спросил:

— Ты уверена, что это лучший способ объявить всем о том, что я воскрес из мертвых?

Она улыбнулась.

— Думаю, что способа сообщить об этом и избежать всеобщего переполоха не существует. Кроме того, уж я-то знаю, как сильно ты любишь портить студентам аппетит.

Северус ухмыльнулся и взял ее за руку.

— Готов?

— Я всегда готов к представлению, — ответил Северус.

Гермиона покачала головой и пробормотала:

— Неисправимый.

Северус наклонился к ее уху и потерся носом об ушную раковину.

— Именно за это ты меня и любишь, не так ли?

По спине Гермионы пробежали мурашки. Она отодвинулась и посмотрела на него.

— Да, люблю. Но давай позволим всем пережить сначала новость о твоем возвращении. Целых два сюрприза за раз — это уж слишком. Не хочу, чтобы старшие профессора упали замертво прямо во время обеда, когда станет известно, что ты не только жив, но и то, что я безумно тебя люблю.

Северус улыбнулся.

— Будь по-твоему, — сказал он и пожал плечами.

Гермиона повернулась к двери и глубоко вздохнула. Она собиралась было войти в Большой зал, как Северус рывком потянул ее на себя, сгреб в крепкие объятия и поцеловал. На миг ей показалось, что она растворилась в нем. Наконец Северус отстранился, и с губ ее сорвался разочарованный вздох.

— Так, что мы собирались сделать? — спросила она, глядя на него расфокусированным взглядом.

— Ты собиралась объявить всем, что произошло чудо, и я вернулся в мир живых.

— Ах, да…

Гермиона поправила директорскую мантию и, толкнув двери, вошла в Большой зал. Северус последовал за ней. Она решила воспользоваться входом для студентов, чтобы они с Северусом смогли пройти через весь зал и дать возможность всем хорошенько рассмотреть открывшееся перед ними зрелище до того, как она как-то это прокомментирует.

Вилки громко звякнули по тарелкам, студенты благоговейно зашептались, а все преподаватели стали в изумлении таращиться на них из-за преподавательского стола, перестав есть. Гермиона и Северус шествовали по центральному ряду между столами студентов к преподавательскому столу. Гермиона предполагала, что Северус будет держаться по обыкновению грозно и величественно, поэтому изо всех сил старалась ему соответствовать, гордо подняв голову. Пусть никто после этого не говорит, что у нее нет способностей к эффектным выходам. Взгляды всех присутствующих были прикованы к ним, пока они быстро приближались к своей цели. Подойдя к возвышению, на котором располагался стол для преподавательского состава, Гермиона направилась к своему месту. Она взмахнула палочкой, и слева от нее появился еще один стул. Наконец Северус занял свое место рядом с ней, и она повернулась лицом к студентам. Направив кончик палочки на свою шею, она усилила громкость голоса с помощью заклинания, чтобы все присутствующие ее слышали, хотя в этом не было необходимости — в зале стояла гробовая тишина.

— Прошу вашего внимания, уважаемые профессора и студенты. Я с радостью сообщаю вам, что Северус Снейп вернулся в мир живых благодаря ошибке, которая произошла во время наложения чар на его портрет. Художнику Франко ДиГрегорио удалось воплотить в портрете не только его сущность, но и душу. С помощью месье ДиГрегорио я смогла освободить его душу из портрета. Сейчас Северус Снейп все тот же человек, каким был до своей смерти, поэтому, прошу относиться к нему с тем же почтением, как к любому другому преподавателю. И постарайтесь воздержаться от пристальных любопытных взглядов.

В абсолютной тишине Гермиона опустилась на свой стул. Казалось, никто не смел даже дышать. Наконец побледневшая Сибилла Трелони, сидя за другим концом стола, указала пальцем на Снейпа и сказала:

— Я предвидела такой исход! Разве я вам не говорила, что Темный вернется?

Внезапно в Большом зале разразилась страшная суматоха. Все студенты галдели и показывали пальцами, профессора делали то же самое. Гермиона про себя посмеивалась над словами Трелони, но потом увидела, как Филиус Флитвик спрыгнул со своего стула и бросился к Северусу, протягивая ему руку.

— Северус, как я счастлив, что ты жив!

Северус с недоверием покосился на руку Флитвика, а затем осторожно пожал ее. Филиус от радости принялся энергично трясти ее. Это послужило своеобразным толчком для остальных учителей, которые тут же повскакивали со своих мест и принялись жать ему руку и обнимать. Гермиона с удивлением смотрела, как мадам Хуч со слезами на глазах обхватила Северуса за пояс и стиснула в крепких объятиях. Обычно эта женщина не демонстрировала так открыто свои эмоции. Наконец, когда все преподаватели уселись на свои места и шум в зале поутих, все принялись за обед, и Северусу удалось сесть на свое место.

— Все прошло не так уж и плохо, — заметила Гермиона.

— Ну да, это ведь не на тебя напала толпа волшебников, пытающихся заглушить муки совести.

Гермиона покачала головой.

— Северус, мне кажется, что они все искренне рады твоему возвращению.

Северус хмыкнул и тихо проговорил:

— Они просто подхалимы.

Гермиона снова покачала головой и также тихо пробормотала себе под нос:

— Неисправимый.

Примечания:

Заклинание на латыни взято из заупокойной мессы и немного изменено:

«Спасая меня, ты избавишь меня от вечной смерти.

Избавь душу усопшего от мук ада.

Даруй ему вечный покой, и да воссияет над ним вечный свет».

Гермиона и Северус шли по коридору. Несмотря на то, что о возвращении Северуса Снейпа уже было объявлено за ужином, ученики, проходящие мимо, бросали испуганные взгляды в его сторону и спешили поскорее скрыться. Видя это, Северус лишь ухмылялся.

— Не нужно было ничего им говорить, — размышлял он вслух. — Я мог бы подкрадываться к ним со спины и пугать до чертиков. Только представь: двое ничего не подозревающих старшекурсников самозабвенно целуются за одним из гобеленов в коридоре. И тут появляюсь я. Сколько было бы крика.

Гермиона картинно закатила глаза и покачала головой.

— Неисправимый…

Северус вдруг резко остановился и, повернувшись к ней, притянул за талию к себе.

— Мне нравится, когда ты так меня называешь, — проговорил он и прильнул губами к ее губам.

Спустя мгновение Гермиона отстранилась от него. Взгляд ее затуманился от страсти, и она повторила:

— Совершенно и абсолютно неисправим. — А затем снова прильнула к нему, вовлекая в новый поцелуй.

Раздавшийся позади них удивленный вздох заставил их отпрянуть друг от друга. Неподалеку стояла ученица пятого курса и взирала на них с широко раскрытыми глазами, прикрыв рот ладошкой.

— Мисс Хартман, скоро объявят комендантский час. Вам следует как можно скорее пройти в гостиную своего факультета, — строго сказала Гермиона.

— Д-да, мэм, — заикаясь, пролепетала девочка и поспешила прочь, торопясь удалиться от них в свою комнату.

Гермиона вздохнула и проследила за ней взглядом.

— Похоже, наша тайна раскрыта. — Одарив Северуса колким взглядом, она пихнула его в грудь. — Это ты виноват.

— Что-то я не заметил, чтобы ты сопротивлялась, когда я целовал тебя.

— Разве возможно устоять перед этими губами? — вкрадчиво проговорила она и обвела вокруг его губ указательным пальцем. — Они будто созданы специально для поцелуев.

Почувствовав, что непроизвольно краснеет от ее комплимента, он откашлялся и вновь потянулся к ее губам. У нее хватило наглости немного отстраниться, но он обхватил ладонями ее голову и продолжил натиск.

— Северус! — задыхаясь, произнесла наконец Гермиона через несколько минут, когда от особенно глубокого поцелуя в легких закончился воздух, и он сам вынужден был оставить ее губы. — Пошли! — воскликнула она и, взяв его за руку, потянула за собой. — Несмотря на то, что секрет наших отношений раскрыт, вовсе нет необходимости пугать учеников.

— Моя дорогая, я живу только лишь для того, чтобы пугать учеников. Я думал, ты давно это поняла.

Гермиона остановилась и взглянула на него таким взглядом, который, казалось, проникал в самую душу. От этого взгляда Северусу сразу сделалось не по себе.

— Что? — с трудом выдавил он.

— Ты стал другим, — ответила она. Северус скептически приподнял бровь. — Я хочу сказать… Ты стал таким пылким. Раньше я бы даже представить себе не могла, что в какой-то из реальностей ты прижмешь меня к себе и будешь целовать до потери сознания прямо в коридоре Хогвартса. Ты всегда казался мне таким…

— Сдержанным? — Гермиона робко улыбнулась и кивнула. — Да, наверное, ты права. С тех пор, как я умер, я чувствую себя свободным.

Улыбка Гермионы стала шире. Она склонила голову и, посмотрев на него, задумчиво проговорила:

— Знаешь, я даже рада этому.

— А теперь, женщина, проводи меня наконец в мои комнаты, прошу тебя.

Гермиона, взяв его под руку, пошла вдоль коридора к гобелену с изображением дракона. Стоило им остановиться прямо перед ним, как дракон повернул голову, а из его ноздрей повалил дым.

— Ветерок, это Северус Снейп. Он займет комнаты, которые ты охраняешь.

Дракон открыл пасть и выдохнул столп пламени. Прищурившись, он окинул подозрительным взглядом Северуса.

— Пароль? — спросил он.

— Черное дерево.

Гермиона усмехнулась, получив ответную ухмылку Снейпа.

— Что? — спросил он.

Гермиона пожала плечами и покачала головой.

— Видимо, некоторые вещи никогда не меняются.

Гобелен исчез, а на его месте показался дверной проем. Северус открыл дверь в свои комнаты, пропуская Гермиону вперед. Оказавшись в довольно просторной гостиной, он с интересом огляделся, отметив деревянный паркет и обшивку стен, удобный, мягкий на вид диван перед камином и письменный стол у дальней стены.

— Довольно неплохо.

— Чем ты планируешь теперь заниматься? — спросила Гермиона, бросив на него неуверенный взгляд. — Ты хочешь вернуться в Хогвартс и снова преподавать?

Взгляд Северуса стал жестким, а лицо помрачнело.

— Только не это. Чем дальше я буду от этих болванов, тем лучше.

Он взял Гермиону за руку и подвел ее к дивану. Дождавшись, когда она устроится, он опустился рядом с ней.

— Это создает нам определенные проблемы. Я ведь не могу жить здесь вечно.

Взгляд Гермионы стал решительным.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ведь я директриса, забыл? А значит, могу разрешить оставаться здесь кому угодно до тех пор, пока в этом есть необходимость.

Северус нахмурил брови.

— Не хочу показаться неблагодарным, но мне нужно жить дальше. Двадцать лет я был мертв. У меня ничего нет. — Он замолчал и некоторое время вглядывался в лицо Гермионы, а потом его вдруг осенило: — Как же я буду жить без денег?

— Вообще-то, Северус, у тебя есть деньги. Все, что было на твоем личном счете в Гринготтсе, теперь переведено на счет Хогвартса. Минерва открыла его в качестве фонда специально для того, чтобы помогать детям из нуждающихся семей с покупкой принадлежностей для зельеварения.

— Наверняка там почти ничего не осталось, — ответил Северус и вздохнул.

— Напротив, Минерва весьма неплохо разбирается в инвестициях. Сейчас там гораздо больше того, что оставалось после твоей смерти. И это несмотря на то, что фонд помогал детям на протяжении многих лет.

— В любом случае эти деньги принадлежат школе.

— Это твои деньги. Если тебе угодно, ты можешь оставить определенную сумму для того, чтобы фонд продолжал свою работу, но все эти деньги принадлежат тебе.

Северус низко опустил голову, спрятав лицо за завесой длинных черных волос, и задумался о том, что будет делать теперь, когда ему удалось вернуться из мертвых.

Гермиона протянула руку и отбросила черные пряди, не отводя взгляда от его лица.

— Чем бы ты хотел заниматься?

Взгляд Северуса загорелся азартом от предвкушения новой жизни.

— Я создам линию зелий для сохранения молодости. Темный Л… Реддл был просто помешан на бессмертии, пока был жив, и я вынужден был изучить много литературы по этой теме. — Увидев обеспокоенный взгляд Гермиона, он беспечно махнул рукой: — Это не то, о чем ты думаешь. Да, возможно, я мог бы создать какой-нибудь темный эликсир, способный отогнать смерть, но я говорю о другом. Я имею в виду восстанавливающие составы для тела и разума. — Он улыбнулся. — Мы могли бы назвать эту линию «Секрет мертвеца».

— Мы? — Переспросила Гермиона, удивленно уставившись на него и не веря своим ушам. — Не слишком ли мрачное название?

— Я ведь был мертв и теперь определенно знаю секрет возвращения.

Гермиона прищурилась, с трудом сдерживая улыбку.

— Неисправимый!

Северус взял ее ладонь в свою и легонько сжал.

— Я знаю, что у вас и без того слишком много работы, госпожа директриса. Но не окажете ли мне честь, стать моим компаньоном в этом предприятии? Полагаю, ваши навыки в зельеварении за прошедшие двадцать лет улучшились.

— Спасибо вам большое, я теперь вполне компетентный зельевар.

— Возможно, для начала мне стоит проверить ваши способности на практике, чтобы убедиться в правдивости ваших слов, прежде чем вы займете место моего компаньона, — продолжил Северус, едва сдерживая улыбку.

Гермиона недовольно шикнула и резко поднялась с дивана. Взгляд ее выражал крайнюю степень возмущения.

— Идем! — с вызовом проговорила она.

Северус поднялся следом.

— Куда? Мы же только пришли.

— В лабораторию. Я не позволю тебе сомневаться в том, что я не гожусь для работы с тобой.

— Гермиона…

— Нет. Ты сам заговорил об этом, поэтому мы покончим с этим прямо сейчас. Мне бы не хотелось взорвать твою лабораторию, как только я туда войду.

Она вышла из гостиной, и Северус медленно побрел за ней.

— Я же просто пошутил, — тихо проговорил он.

— Пошли.

Северус замолчал, не сводя с нее взгляда. Ее спина была неестественно прямой под стать жесткому настроению и желанию доказать, что она тоже чего-то да стоит. Ее раздражение витало в воздухе, не оставляя сомнений в решительном настрое. Весь путь до подземелий они проделали молча. Дверь в лабораторию открылась, стоило лишь ей взмахнуть палочкой. Гермиона сразу же ринулась к полкам, где были запасы ингредиентов и необходимый инвентарь, и достала оттуда котел и палочку для помешивания зелья. Она поставила их на стол.

— Что мне для тебя приготовить?

— Может быть, зелье, которое поможет мне держать язык за зубами, чтобы не наступать на одни и те же грабли, — предположил Северус.

Взгляд Гермионы несколько смягчился. Она опустила голову и провела пальцем по ободку котла.

— Я знаю, что это была просто шутка. Но в прошлом ты ведь всегда упрекал меня в том, что моих знаний недостаточно. Наверное, из-за того, что в твоих глазах я всегда была неумехой, я стала несколько раздражительной.

Северус приблизился к ней.

— Просто ты оказалась не в то время и не в том месте, Гермиона. Признаю, я не восхищался твоими навыками и знаниями на каждом шагу, как другие профессора, но я признавал, что ты обладаешь весьма незаурядными умственными способностями. Если бы было другое время, и мне не приходилось бы играть ту роль, которую я играл, я, возможно, мог бы найти более конструктивный способ отвлечь тебя от заучивания книжных текстов.

Она посмотрела на него долгим серьезным взглядом.

— Ты считал меня ужасной ученицей.

— Ты была гриффиндоркой, дружила с Гарри Поттером, к тому же ты магглорожденная ведьма. В том положении, в котором я был, я не мог относиться к тебе по-другому. Если бы Реддл пронюхал что-то о том, что я положительно отношусь к тебе, мне пришлось бы отвечать за это по всей строгости.

Несколько мгновений Гермиона молча буравила его взглядом.

— Спасибо, — проговорила она наконец.

Он склонил голову, в глазах читался вопрос.

— За то, что все мне объяснил, — продолжила она, поняв его неозвученный вопрос. — Я думала об этом после того, как о твоей истинной роли стало известно. Но понять твои настоящие мотивы кажется невозможным.

— Если честно, я в восхищении от того, что ты вполне достойно выдержала мое обращение и не устраивала истерик.

— Да, за исключением того случая с зубами.

Северус опустил взгляд с ее глаз на губы.

— Но в итоге все обошлось.

— Ты наверняка не знал, но зубы всегда были самым излюбленным поводом для издевательств на протяжении моего детства и юности.

— Конечно, я знал. Иначе зачем бы я сказал то, что сказал?

Гермиона бросила на него взгляд, и выражение ее лица сделалось обиженным.

— Ты только что сказал…

— Я сказал, что должен был так поступать с тобой. А для этого мне нужно было точно знать, как оскорбить тебя так, чтобы затронуть самые глубинные чувства.

— Но ведь Реддл еще не возродился во время этого инцидента. Ты мог бы…

— Он вернулся уже спустя несколько месяцев. Он проверил всех Упивающихся, в том числе и меня. А когда обнаружил, что за пределами своего факультета я относился ко всем более чем ужасно, а особенно к магглорожденным, то остался крайне доволен. Это послужило некоторым доказательством того, что я оставался ему верен и ожидал возвращения, чтобы снова служить ему в качестве шпиона в Хогвартсе. Поверь мне, Гермиона, все мои слова и действия могли сыграть мне на руку или же, напротив, использоваться против меня после его возвращения. Прояви я к тебе или кому-то еще хоть каплю милосердия, и это могло стоить мне жизни.

— Я понимаю, — тихо пробормотала она.

— Гермиона…

— Нет, все в порядке, правда. Так какое зелье мне для тебя сварить?

Северус опустил взгляд на котел, который она неосознанно все еще поглаживала кончиками пальцев.

— Заживляющую пасту против ожогов. Кремы, которые мы будем разрабатывать, будут схожи с ней по составу.

Она кивнула и вновь направилась к полкам с ингредиентами. Собрав нужный набор, она вернулась к столу и принялась за дело. В лаборатории воцарилась тишина. Слышался лишь стук ножа о разделочную доску, когда она нарезала корень имбиря, да глухой звон котла, когда она погружала в него подготовленные ингредиенты. Добавив в котел семь капель алоэ вера, она засекла время — пять минут — в течение которого помешивала зелье.

Все это время Северус внимательно наблюдал за ней, отмечая, что у них будет прекрасный тандем в лаборатории. Спустя полчаса паста стала оранжевой, что означало ее готовность. Гермиона подняла взгляд от котла и посмотрела на него.

— Ваши навыки безупречны, миледи. — Он подошел к котлу и, взяв черпак, зачерпнул немного получившейся пасты и осторожно вылил обратно в котел. — Консистенция идеальна. Ваше зелье вполне приемлемо.

Гермиона кивнула и вздернула подбородок.

— И как бы вы оценили мою работу, сэр?

Северус поймал ее взгляд.

— Ты знаешь, я скуп на комплименты, но признаю, что, учитывая отсутствие у тебя степени Мастера, ты справилась более чем хорошо. Я сожалею, что в твои школьные годы мне приходилось принижать твои умения. Ты правда была прекрасной ученицей, а теперь превратилась в потрясающую женщину. Я предлагаю тебе быть моим компаньоном. Я понимаю, что мне будет тяжело удержаться от того, чтобы не язвить по поводу твоих способностей, но я обещаю, что никогда больше не буду их принижать, как это было в твоей юности.

Его слова вызвали у нее счастливую улыбку, и он облегченно выдохнул.

— Я принимаю и предложение о совместной работе, и извинения. Чем старше я становлюсь, тем меньше у меня желания выслушивать дифирамбы в свой адрес. Поэтому простого «спасибо» время от времени будет вполне достаточно для того, чтобы потешить мое самолюбие.

— Ты вовсе не старая.

— Но уже не ребенок.

— К счастью, — поспешил добавить Северус и придвинулся к ней вплотную. — Так ты больше не сердишься на меня?

— Прости за то, что я отреагировала слишком эмоционально. Я должна была сразу понять, что это была шутка, и не взрываться от твоих слов.

Северус улыбнулся.

— Возможно, есть способ загладить вину?

Гермиона провела пальцем по его подбородку.

— Ну, я даже не знаю, — загадочно прошептала она и лукаво улыбнулась. — Что мы можем сделать, чтобы загладить вину друг перед другом, мой дорогой сэр?

Стоило ее словам сорваться с губ, как их тут же накрыли его губы в требовательном поцелуе. Она ответила на его поцелуй со всей страстью, на какую только была способна, сдаваясь под натиском его желания. Когда в легких закончился воздух, она, тяжело дыша, пробормотала:

— М-м-м, да… Я думаю, это… идеальный способ… все исправить.

В ответ Северус прорычал:

— Лучше замолчи и поцелуй меня, женщина.

Примечания:

Я обитаю здесь https://t.me/+Gl-TwwxQ45BkNDEy

Спустя два дня на пороге кабинета директора школы возник Гарри Поттер. Под мышкой он держал сложенный в несколько раз свежий выпуск «Ежедневного пророка» и, стоило ему войти, развернул и бросил его на стол перед Гермионой.

— Когда ты собиралась мне об этом рассказать? — гневно сверкнув глазами, спросил он.

Гермиона взглянула на газету, приподняв брови, и невозмутимо ответила:

— Гарри, от тебя и твоей семьи вот уже несколько месяцев нет ни слуху, ни духу. Откуда мне было знать, что ты не в курсе последних новостей?

Гарри, устыдившись своего поведения, тяжело вздохнул.

— Послушай, мне жаль, что в последнее время я несколько пренебрегал нашей дружбой. Все, что случилось до того, как я покинул Министерство, вконец вымотало меня. Мне необходимо было отдохнуть от всех. Признаюсь, что время, которое я провел, полностью посвятив себя Джинни и детям, было просто упоительным. Мне до сих пор кажется, что я только проснулся после долгого сна и увидел окружающий мир. А теперь представь мое удивление, когда я узнал из газетных заметок о том, что Северус Снейп жив, здоров и находится здесь, в Хогвартсе.

— Он не задержится здесь надолго. Сейчас он как раз подыскивает подходящее жилье в Хогсмиде.

— Значит, эта статья — правда?

Гермиона опустила взгляд и вновь посмотрела на газету.

— Да.

— Правда из уст Скитер? — не унимался Гарри.

Гермиона рассмеялась.

— Ну, после того, как министр отчитал меня за то, что я объявила всем студентам Хогвартса, что нам удалось оживить портрет, мы решили, что нужна хорошая история для прикрытия. Скитер любезно согласилась нам помочь и добавить к этому делу интриги при условии, что лишь у нее будет право осветить эту новость в прессе.

— И что из всей этой писанины правда?

— Предположим, Дамблдор не накладывал на Северуса никаких заклинаний для того, чтобы «удержать его душу от перехода в мир иной» и она смогла дождаться момента, когда напишут его портрет. Однако из этого получилась неплохая история для прикрытия, благодаря которой волшебники всей Магической Британии не станут тут же колдовать над портретами своих ушедших родственников. Они все по-прежнему остаются висеть на стенах, и никто не пытается заключить их в объятия.

— На этот раз Скитер превзошла саму себя. Это так органично переплетается с основной темой, да и не лишено смысла.

Гермиона кивнула в знак согласия.

— Эта статья также подтверждает тот факт, что Дамблдор работал с Северусом в последний год его жизни и не держал на него зла за собственную смерть.

— Готов поспорить, большую часть этого материала придумала ты. — Гермиона пожала плечами и загадочно улыбнулась. — До сих пор не верится, что он и правда жив.

Гермиона вздохнула.

— Мне тоже.

— Мне так много нужно ему сказать, — продолжил Гарри.

В этот момент дверь в кабинет Гермионы резко распахнулась, и на пороге появился Северус Снейп, который, не замечая ничего вокруг себя, сразу направился к ее столу.

— Гермиона, я нашел… — он вдруг резко замолчал, оглянулся и замер, побледнев так, словно увидел призрак.

Гарри Поттер смотрел на него широко раскрытыми глазами сквозь круглые стекла очков. Несмотря на то, что Гарри уже знал о том, что Северус Снейп жив, его лицо так побледнело, будто он тоже видел перед собой призрак бывшего преподавателя.

Гермиона откашлялась, нарушив воцарившуюся тишину.

— Гарри прочитал статью в газете и захотел узнать, правда ли все, что там написано.

— Да, судя по тому, что целый день в Хогсмиде меня неотступно преследовала толпа народу, — ядовито проговорил Северус.

— Это закончится, как только люди привыкнут к тому, что ты снова жив, — ответила Гермиона.

— Возможно, мне стоило немного переждать всеобщий ажиотаж в стенах Хогвартса недельку-другую, но я нашел подходящее жилище. — Он повернулся к Поттеру и продолжил: — Вы можете наконец закрыть рот, мистер Поттер.

Гарри зажал рот рукой, но по-прежнему продолжал таращиться на него взглядом, выражавшим крайнюю степень удивления. Северус замолчал, но увидев, что ничего не изменилось, закатил глаза и нетерпеливо проговорил:

— Давайте покончим со всеми разговорами как можно скорее, прошу вас.

— Я лишь хотел сказать, что я… Я не смог по достоинству оценить всех ваших заслуг во время войны… И я очень сожалею об этом. Вы самый храбрый человек, которого я когда-либо знал. Возможно, я мог бы сказать это вашему портрету, но в последнее время мне было не до того.

Северус посмотрел на Поттера долгим тяжелым взглядом и наконец отрывисто кивнул.

— Полагаю, на этом тема закрыта? — спросил он. — С прошлым покончено.

Гарри протянул ему ладонь для рукопожатия. Несколько мгновений Северус удивленно смотрел на нее, прежде чем протянуть в ответ свою.

— Я не совсем понимаю, чего вы хотите этим добиться, Поттер. Нам не суждено стать друзьями.

Гарри кивнул в знак согласия и крепко стиснул его ладонь в своей.

— Я понимаю, сэр. Но мне бы хотелось, чтобы между нами наконец воцарился мир. Я не стану приглашать вас на чай и ждать, что мы будем вместе проводить выходные. Однако, после стольких лет надеюсь, все наши возможные последующие встречи будут более чем цивилизованными.

— С этим я могу согласиться, — ответил Северус, пожимая руку Поттера.

Мгновение спустя Гарри, неловко переминаясь с ноги на ногу, посмотрел на Гермиону и, улыбнувшись, сказал:

— Пожалуй, мне пора идти.

Гермиона поспешно поднялась и взяла его под руку.

— Давай я тебя провожу, — ответила она и, обернувшись на Северуса, добавила: — Я вернусь через пару минут, Северус. Ты можешь дождаться меня здесь, если хочешь.

Дождавшись его ответного кивка, она вновь обратила свое внимание на Гарри.

* * *

Полпути вниз по лестнице они прошли молча. Каждый пребывал в своих мыслях, пока Гермиона наконец не заговорила.

— Есть еще кое-что, что ты должен знать, Гарри. Это касается Северуса.

Гарри с нескрываемым любопытством посмотрел на нее.

— Что именно?

— Я была заперта в картине вместе с ним какое-то время. Только после этого мы смогли вытащить его душу из портрета.

— Ох! И каково же это — находиться в картине?

Гермиона улыбнулась, вспоминая.

— Это было довольно необычно. Я чувствовала себя нормально, а все, что меня окружало, казалось чем-то большим, чем просто мазки кистью. В любом случае… — она вдруг осеклась и неуверенно взглянула на Гарри.

— Продолжай…

— Мы с Северусом полюбили друг друга в то время, пока я была заперта в картине.

От неожиданности Гарри резко остановился посреди лестницы как вкопанный.

— Что, прости?

— Я влюбилась в Северуса Снейпа.

— Ты влюбилась в портрет?

Гермиона нахмурилась.

— Я знаю, это кажется невозможным. Но его душа была заперта в его портрете, и я влюбилась в нее.

— И как он к тебе относится? Он же ведет себя со всеми как настоящий подонок. Разве к тебе он относится по-другому?

— Бывают моменты, когда он ко мне очень внимателен.

— Гермиона, он может сделать тебя счастливой?

Она серьезно посмотрела на него.

— Именно это он и делает. Он делает меня счастливой. Вот поэтому я и рассказываю тебе о нас. Мне кажется, что между нами все серьезно и надолго.

Гарри, казалось, вспомнил, зачем он здесь, и продолжил спускаться по лестнице, крепко держа за руку Гермиону. Какое-то время он молчал. Гермиона не нарушала молчания, давая ему время обдумать все то, что он только что узнал.

— Если он действительно делает тебя счастливой, то кто я такой, чтобы говорить тебе, что это неправильно? Я недооценивал его все время своей учебы в Хогвартсе. А когда наконец узнал правду о нем, было уже слишком поздно. Это шанс для меня увидеть, какой на самом деле Снейп. Просто… не позволяй ему сделать тебе больно. Ты заслуживаешь самого лучшего к себе отношения.

Гермиона улыбнулась и легонько сжала его руку.

— Со мной все будет в порядке. Я уже взрослая девочка. Я надеюсь, что мы будем счастливы долго-долго.

* * *

Когда Гермиона вернулась в свой кабинет, то первое, что она увидела, был нервно расхаживающий взад и вперед Северус. Стоило ей войти, как он резко вскинул голову и с тревогой посмотрел на нее.

— Ну как? — спросил он.

Гермиона бросила на него любопытный взгляд.

— Что?

— Ты рассказала о нас Поттеру, я прав?

— Ну… да.

— Я пойму, если ты предпочтешь его мне.

— Что, прости? — озадаченно спросила Гермиона.

— Ему, конечно же, не понравилась новость о нас, и своего одобрения он не дал. Гермиона, я знаю, что ты любишь его как брата. И я не хочу быть причиной вашей с ним ссоры.

Гермиона подошла к нему вплотную и обвила руками вокруг пояса, притягивая ближе к себе.

— Если бы он повел себя именно так, то я бы посоветовала ему перестать ныть и повзрослеть наконец. Но он рад за меня.

Северус немного отстранился и удивленно посмотрел ей в глаза.

— Он… Ты уверена?

Гермиона кивнула.

— Думаю да, вне всяких сомнений.

Она улыбнулась и потянулась к его губам.

— Он уже не тот импульсивный мальчишка, которого ты помнишь. Он просто хочет, чтобы я была счастлива, и я заверила его, что так и будет.

Северус сильнее прижал ее к себе.

— Я беспокоился.

Гермиона расслабилась в его объятиях, с наслаждением вдыхая запах.

— Ты мне не веришь?

Северус зарылся носом в ее волосы и поцеловал в макушку.

— Дело не в этом. Я просто привык, что всегда все идет совсем не так, как я хочу.

Она встретилась с ним взглядом.

— Это было в той, другой жизни. А в этой у меня нет намерений оставить тебя. Если моим друзьям это не понравится, то это будут лишь их проблемы. Я так же, как и ты, хочу, чтобы все получилось.

Он улыбнулся и коротко поцеловал ее.

— Спасибо, Гермиона. Я снова тебя недооценил. Прости.

Она зарылась пальцами в его волосы и кивнула.

— Все хорошо. Мы ведь все еще узнаем друг друга. Думаю, что будь я на твоем месте, то тоже только бы и ждала от жизни какого-нибудь подвоха, что все хорошее будет ускользать от меня сквозь пальцы.

— Кстати о хорошем. Я нашел…

В глазах Гермионы загорелся огонек предвкушения.

— Ты нашел жилье?

— И не просто жилье. Я нашел небольшую лавку в Хогсмиде, над которой расположена квартира. Она идеально мне подходит. Если у тебя есть время, то мы можем посмотреть ее вместе.

Гермиона бросила взгляд на большие настенные часы, что висели над портретом Декстера Фортескью.

— У меня есть в запасе около часа. Мы можем аппарировать прямо сейчас, если хочешь.

— Отлично.

Северус подхватил ее под руку и поспешно вывел из кабинета. Наблюдая за ним, Гермиона не могла сдержать улыбки. Любому постороннему человеку, глядя на него, могло показаться, что он как всегда стремителен, но она знала, что сейчас он был в восторге от своей находки и ему не терпелось поделиться с ней. С каждым днем он открывался ей все больше и больше с разных сторон, и она радовалась каждому новому открытию обычно сдержанного мужчины, в которого ей посчастливилось влюбиться. Возможность увидеть то, что многие другие попросту не замечали, позволяла ей чувствовать себя намного ближе к нему.

* * *

Они материализовались перед большой лавкой рука об руку, и Гермиона на миг потеряла дар речи.

— Ты ведь знаешь, что это была раньше за лавка? — спросила она наконец дрожащим голосом.

Северус флегматично пожал плечами.

— Мне нет дела до полчищ распущенных подростков, которые когда-то пили здесь чай и строили друг другу глазки. Это здание мне подходит. Пойдем.

Он нетерпеливо потащил ее к двери. Оказавшись внутри, Гермиона деловито прошлась по комнате, подавив улыбку.

— Я поняла, что ты имел в виду, говоря, что это здание тебе подходит. Здесь очень много места для витрин, на которых можно было бы демонстрировать продукцию так, чтобы посетителям было удобно ее посмотреть.

— А вон там можно сделать что-то вроде стойки для тестирования продукции, — сказал он, указывая на дальнюю стену. — За ней можно будет расположить стеллажи с тестерами. Думаю, это должно сработать идеально.

— Как мы попадем в квартиру? — спросила Гермиона.

— Через заднюю дверь.

Он повел ее к двери, за которой была лестница, ведущая на второй этаж. Квартира была довольно просторной. Пол наверху был выстлан деревянными половицами. Гермиона переходила из комнаты в комнату, с интересом исследуя новую обстановку.

— Она больше, чем я себе представляла, — заметила она и подошла к двери, за которой была комната без окон. — Интересно, почему здесь нет окон? Может быть, мадам Паддифут готовила здесь какие-то секретные составы? А может, в каждую чашку чая, что подавались в кафе внизу, она добавляла что-нибудь особенное?

Северус подошел к ней и остановился за ее спиной.

— Я подумал о том же, когда впервые оказался здесь. Думаю, она унесла все свои секреты в могилу. Но однозначно комната идеальна.

— Деревянные полы, без окон… это, конечно же, идеальное помещение для лаборатории. — Гермиона повернулась к нему и улыбнулась. — Согласна, она идеальна, Северус.

— Самое главное, что покупка этого помещения вполне вписывается в мой бюджет, — произнес он.

— Ты уже говорил с владельцем? Сказал, что покупаешь его?

— Сначала я хотел узнать, что ты об этом думаешь, — несколько раздраженно сказал он. — Разве мне следовало поступить иначе?

Гермиона тут же прижалась к нему и, обвив руками за шею, поцеловала.

— Нет, конечно же, нет! Я просто подумала, что, возможно, ты был настолько рад своей находке, что решил, не откладывая, купить это здание.

— Я бы не стал принимать такое важное решение, не посоветовавшись с тобой. Это ведь совместное предприятие.

— Думаю, ты должен купить как можно скорее это помещение. Со своей стороны, я хочу оплатить половину.

Северус нахмурился.

— Гермиона, это ведь моя идея насчет бизнеса, и ты не должна…

— Ты ведь сам говорил, что мы партнеры. И я хочу внести свою долю…

— Но я не собираюсь брать у тебя деньги.

Насупившись, Гермиона хмуро взглянула на него.

— Я думала, что, когда ты просил меня стать твоим партнером, ты сделал это потому, что тебе нравится мое общество, и я могла бы принести пользу в развитии твоего бизнеса.

— Так и есть.

— Значит, как твой партнер, я хочу внести половину суммы в покупку здания.

— Здание включает в себя и квартиру. Тебе совсем не обязательно вкладывать половину суммы в мою жилплощадь.

— Хорошо. Тогда я оплачу половину стоимости лавки. Идет?

Он коротко кивнул.

— Для меня это более чем ценно, Гермиона.

Она сделала шаг в сторону.

— Ну что, пойдем разыщем владельца и скажем ему о наших условиях?

Северус вновь приблизился к ней и поцеловал, а она, чувствуя, как от его поцелуя по телу разливается расслабляющая нега, прильнула к нему.

— Тебе стоит прекратить это делать хотя бы на время, — с трудом проговорила Гермиона, пытаясь отдышаться, когда он прервал поцелуй. — Когда ты меня так целуешь, я забываю обо всем на свете.

— Мы покупаем здание для нашего бизнеса, — усмехнувшись, напомнил Северус.

— Да, точно… Тогда нам пора идти.

Северус взял ее за руку, они спустились по лестнице и вышли на улицу. Пройдя через несколько домов, они остановились у здания, которое сплошь было увешано яркими рекламными проспектами, кричащими о том, где лучше провести магам зимние каникулы, и о покупке-продаже недвижимости. Северус открыл перед Гермионой дверь и, дождавшись, когда она войдет, последовал за ней. Внутри они увидели стол, заваленный туристическими брошюрами, за которым сидел волшебник средних лет. Едва они подошли ближе, как он поднял на них взгляд и спросил:

— А, мистер Снейп, так что вы решили?

— Мистер Монтгомери, это Гермиона Грейнджер, директриса Хогвартса и мой бизнес-партнер. Мы хотели бы обговорить стоимость здания, которое я смотрел этим утром.

Сорок минут спустя, подписав все необходимые бумаги, Гермиона и Северус вышли на улицу, и она лукаво посмотрела на него.

— Что? — спросил он, покрепче взяв ее за руку и готовясь к аппарации.

— Как ты заставил его согласиться на половину той суммы, что он хотел изначально?

— Это называется слизеринской хитростью, моя дорогая, — ответил он и, крутанувшись на месте, исчез в аппарационной воронке.

Гермиона мгновение смотрела ему вслед, качая головой, а затем тоже последовала его примеру.

Шесть месяцев спустя.

Северус аккуратно расставлял по полкам новый товар. Гермиона научила его, как лучше выкладывать товар, чтобы он предстал в наиболее выгодном свете перед покупателями. Раскладывая товар, он думал о том, как провел последние месяцы.

Первые два месяца ушли на то, чтобы начать свой бизнес, но с момента открытия лавки дела его шли стабильно. Сейчас она приносила небольшую прибыль, но они с Гермионой надеялись, что по мере того, как у них будут появляться все новые и новые покупатели, прибыль будет расти в геометрической прогрессии.

Взгляд его скользнул по высоким изящным флаконам, стоявшим на полках, немного изогнутым вправо. Гермиона сама подбирала их форму. Взглянув на этикетку, Северус усмехнулся и погрузился в воспоминания.

Им потребовалось немало времени, чтобы подобрать подходящий логотип. Он настоял на том, чтобы назвать их предприятие «Секрет мертвеца», несмотря на все протесты Гермионы. Она вовсю возражала против такого названия и против логотипа с изображением скелета в шляпе, склонившегося над котлом с зельем.

— Северус, этот логотип отвратителен.

Северус встал за ее спиной и взглянул на эскизы у нее в руках.

— А мне нравится. Он вполне мне подходит.

Гермиона покачала головой.

— Он ужасен.

— Ты бы предпочла, чтобы я выбрал гигантскую летучую мышь вместо мертвеца?

Гермиона сдавленно засмеялась.

— Конечно, нет. Просто… — Она неуверенно подняла на него взгляд. — Ни одна женщина в здравом уме не купит ничего с такой устрашающей картинкой.

Северус какое-то время молчал и внимательно изучал этикетку.

— А что, если нарисовать ему широкую улыбку?

Гермиона легонько стукнула по его руке эскизом.

— Никаких скелетов! — решительно запротестовала она и оставила на его губах быстрый поцелуй. — Ты ведь хочешь, чтобы все получилось?

Северус кивнул.

— Тогда доверься мне.

В конце концов, они пришли к компромиссу и создали логотип, на который он сейчас смотрел. Теперь котел помешивал симпатичный призрак. На него были наложены чары, и время от времени он поднимал шляпу и подмигивал посетителям. Довольно неохотно, но Северус признавал, что тогда Гермиона справилась со всем блестяще. До сих пор он не переставал удивляться тому, что женщины буквально визжали от восторга, когда милый призрак начинал подмигивать. Продукция разлеталась с полок в считанные дни. Мужчины, казалось, тоже не имели ничего против подмигиваний призрака. Очевидно, они надеялись стать такими же милыми после использования продукции Северуса.

Он рассчитывал, что новый продукт будет так же популярен, как и все остальные. Это было универсальное средство для волос. Обратив внимание на непослушную гриву Гермионы, с которой так трудно было справляться, и на неухоженный внешний вид своих собственных волос, они задались целью создать средство, которое бы подошло им обоим. Поставив на полку последний флакон, Северус услышал очередной восторженный вскрик посетительницы.

Подняв взгляд в сторону шума, он увидел, что вопли принадлежали мадам Сандре Бартон. Она была постоянной клиенткой, но стоило ей увидеть подмигивания призрака, как она принималась счастливо верещать, как в первый раз. За все месяцы работы здесь Северус научился находить подход ко всем своим клиентам. Он тяжело вздохнул и двинулся к ней навстречу, потому что эта женщина всегда требовала повышенного к себе внимания. Для того, чтобы она и дальше оставалось его постоянной клиенткой, ему приходилось с ней любезничать и немного… флиртовать. Мысль об этом отзывалась в нем тошнотой, но к счастью, мадам приходила всего лишь раз в месяц. Единственным утешением, которое он находил в этом общении, несомненно был тот факт, что она никогда не уходила из лавки с пустыми руками.

— Мадам Бартон, рад вас видеть вновь, — прошелестел он глубоким чуть хрипловатым голосом.

Женщина резко развернулась, и ее лицо озарилось улыбкой.

— Мастер Снейп! Как же мне нравится этот призрак на этикетках вашей продукции! — воскликнула она в восхищении.

— Миледи, а вы видели нашу новую линию средств по уходу за волосами? — Северус мельком взглянул на ее волосы. — Хотя вы вряд ли нуждаетесь в нем, у вас прекрасные волосы.

Он внутренне кривился от собственного слащавого тона и благодарил всех богов за то, что это случалось всего лишь раз в месяц. Он подтолкнул ее к нужным полкам, куда только что поставил флаконы с новым средством.

— О, это прекрасно, — тут же заверещала она, взяв один из флаконов в руки. — А как оно работает?

— Это бальзам для волос, но не простой бальзам. Он разумный — чувствует, в чем больше всего нуждаются ваши волосы, и восполняет именно эту потребность. Я сам пользуюсь именно им, — закончил он и указал на свою голову.

— Мерлин, мастер Снейп, ваши волосы сегодня действительно выглядят роскошно, — женщина протянула руку и провела пальцами по его волосам. Стараясь скрыть отвращение, Северус прикрыл глаза, но она продолжила наступление. — Они такие приятные на ощупь. Так бы и гладила вас целый день.

Она вновь и вновь проводила ладонью по его волосам, зажмурившись от удовольствия, в то время как Северус лелеял внутри себя острое желание отстраниться от ее рук, а затем пальнуть Авадой.

Никогда не проклинать клиентов. Никогда не проклинать клиентов!

Он повторял эти слова про себя как мантру снова и снова до тех пор, пока желание выхватить палочку несколько не поутихло.

— Ну, что ж, — со вздохом произнесла она наконец, — если это средство действительно так работает, то я обязательно должна его попробовать. А еще я возьму те же средства, что и обычно.

Он отвесил ей легкий поклон, собирая все необходимое, и направился к кассе.

— Знаете, Северус… Вы не возражаете, если я буду называть вас Северус? Нам стоит как-нибудь встретиться. Может, поужинаем сегодня?

Северус замер. Она впервые зашла так далеко, что пригласила его на свидание. Он нервно прочистил горло.

— Мадам… Я сейчас кое с кем встречаюсь.

Сандра Бартон выпрямилась и отдернула край мантии.

— Ну я же не предлагала жениться на мне. Это всего лишь ужин.

Он снова прочистил горло.

— Я понимаю, мадам, но должен отказаться.

Женщина окинула его презрительным взглядом, и Северус решил, что хватит с ней любезничать.

— Даже если бы у меня никого не было, мадам Бартон, я все равно был бы вынужден отказаться. Я вовсе не такой негодяй, каким вы меня считаете. А вы замужем? Я думаю, ваш муж не был бы в восторге от подобной затеи.

Мадам Брайтон гордо вздернула нос и вышла, оставив покупки на прилавке. Северус нахмурился и принялся вновь расставлять все по местам.

В этот момент в лавку влетела Гермиона с коробкой в руках и направилась прямиком в подсобку. Северус, расставив по местам оставшиеся флаконы, последовал за ней, но стоило ему дойти до двери и заглянуть внутрь, Гермиона уже вышла оттуда и, поцеловав его в щеку, пронеслась мимо.

— Извини, я сейчас не могу остаться, — бросила она через плечо. — Через десять минут у меня встреча с Советом попечителей.

Закончив, она крутанулась на месте и исчезла. Северус мрачно посмотрел ей вслед. В последние месяцы они очень мало времени проводили вместе. Должность директора школы отнимала слишком много сил и времени, и Северус чувствовал себя несколько обделенным. Он пытался не зацикливаться на этом, сделав вид, что все идет как надо. Ведь в конце концов, это была ее работа. Но все же не мог избавиться от ощущения, что им пренебрегали, в то время как она занималась своими обычными делами, с трудом выкраивая время лишь для мимолетного поцелуя в щеку и быстрых объятий. Это беспокоило его, и он начал думать о том, не устала ли она от него.

* * *

Тем же днем, но уже гораздо позже Северус выглянул в окно и увидел, что Гермиона стояла прямо перед лавкой и о чем-то оживленно болтала с Рональдом Уизли. Лицо ее светилось, а на губах играла улыбка — такую она обычно приберегала для него. Северус почувствовал, как откуда-то из глубины его сознания поднимаются ревность и гнев. Вдруг Гермиона бросилась на шею Уизли и крепко обняла его. Чуть отстранившись, она сказала что-то, а затем крепко его поцеловала в щеку, так же, как ранее поцеловала его, Северуса.

«Так вот как, — подумал Северус, когда ревность все-таки взяла верх над разумом и всеми остальными чувствами. — Значит, ее сердце предпочло этого клоуна».

Несколько секунд спустя Гермиона вошла в лавку, и Северус окинул ее мрачным взглядом.

— Сегодня я не нуждаюсь в ваших услугах, профессор Грейнджер, — резко сказал он.

Гермиона нахмурилась.

— Северус? Что случилось?

— Ничего не случилось, просто сегодня мне не понадобится ваша помощь.

— Но я…

— Уходите! — уже гораздо громче и требовательнее произнес он.

Она казалась расстроенной.

Эта предательница и ко мне неравнодушна.

— Я просто… — она вновь сделала попытку.

— Убирайся… Прочь.

Гермиона выглядела подавленной, но тем не менее ей хватило сил, чтобы развернуться и уйти. Он смотрел, как она уходит, и думал о том, что такое поведение заставит его трезво взглянуть на ситуацию. Но стало только хуже. Понимая, что она уходит из-за него, его сердце болезненно сжалось.

Что я наделал? Она и Уизли дружат с детства, и мне было прекрасно об этом известно. Возможно, это был всего лишь знак дружеской привязанности. С чего я так разозлился?

Он подошел к двери, запер ее и повесил табличку с надписью: «Закрыто». Клиентам придется подождать до завтра, если они хотят получить желаемые зелья. У него совершенно не было настроения с ними возиться. Поднявшись в комнату, он с силой захлопнул дверь и тяжело опустился на кровать. Закинув руки за голову и уставившись в потолок, он долгое время думал о том, что же на самом деле значит для него Гермиона Грейнджер.

Я ее люблю… вот уже несколько месяцев. Люблю… Кто бы мог подумать, что я вновь испытаю это чувство? Кто бы мог подумать, что я вновь позволю ей ускользнуть? Я ведь должен был понимать, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой… Она слишком хороша, чтобы быть правдой. Ничто хорошее никогда не остается надолго в моей жизни. Второй шанс на новую жизнь… Бац… Это все та же жизнь, но еще более несчастная, потому что я вновь потерял то, чем дорожил больше всего на свете.

Очевидно приняв какое-то решение, он сел в кровати.

— Ты же слизеринец, неужели ты отпустишь ее без боя? — проговорил он самому себе.

Поднявшись, он подошел к шкафу и достал оттуда мантию. Накинув ее на плечи, он услышал негромкий стук в окно. На подоконнике сидела сова Гермионы. Он открыл окно. Впустив сову внутрь, забрал у нее конверт и дал ей совиного корма. Он теребил в руках конверт и чувствовал, как недавно обретенная решимость медленно его покидает, а на смену ей приходит глубоко запрятанный страх. Кончиками пальцев он ощупал конверт. В нем определенно было не письмо, а что-то другое более странной и объемной формы и гораздо меньшего размера. Северус осторожно открыл конверт и заглянул внутрь. На дне конверта лежал медальон — тот самый, что он подарил ей в знак своей привязанности. Сердце его упало, когда он взглянул на него. Медальон был сломан. У него не было одной створки, где была ее колдография. Другая же часть, где он улыбался ей с колдографии, была на месте. Это могло означать только одно: он разочаровал ее настолько, что она больше не хотела иметь с ним ничего общего. Он вновь оттолкнул от себя любимую женщину. Знал, что она его не простит, и все равно оттолкнул. Не помня себя от горя, он протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до медальона, а в следующее мгновение почувствовал, как его засасывает в образованную портключом воронку и уносит прочь из комнаты.

Материализовавшись в каком-то тускло освещенном помещении, Северус резко вскинул голову и тут же наткнулся взглядом на Гермиону. Она стояла прямо перед ним, и стоило ему появиться, тут же крепко схватила его за руки и с силой оттолкнула от себя. Северус с размаху приземлился на стул, предусмотрительно расположенный позади него. Гермиона с очевидным превосходством посмотрела на него сверху вниз, а потом взобралась верхом к нему на колени, осторожно придерживаясь за его плечи.

— Что все это значит? — прошипел Северус. Казалось, он уже и забыл, какие чувства испытывал всего пару минут назад. Сейчас он был потрясен тем, что снова оказался в Хогвартсе и к тому же подвергся довольно грубым нападкам со стороны женщины, которую любил.

— На стул наложено заклинание приклеивания, так что сбежать у тебя не получится. Теперь ты, Северус Снейп, уж точно выслушаешь меня. Выслушаешь все, что я хочу тебе сказать, неисправимый ты человек. Не заставляй меня применять к тебе обезъяз, чтобы заставить молчать.

От пережитого потрясения Северус не знал, что ответить, поэтому просто смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Она никогда не разговаривала с ним подобным образом, а тем более ни разу ему не угрожала. Отчего-то его пронзила уверенность в том, что самое худшее еще впереди… Но разве он это не заслужил? Его ставшее вмиг суровым лицо несколько смягчилось, стоило ему лишь посмотреть на нее. Он подумал о том, что ему будет ужасно не хватать этой прекрасной ведьмы, что сейчас сидела на нем верхом.

— Гермиона… — начал он наконец.

— Нет! Ты будешь слушать меня, Северус Снейп! — Она вдруг порывисто наклонилась к нему и крепко обняла. — Прости меня, — проговорила она.

Северус опешил от ее извинений.

— За что? — неверяще спросил он.

— В последнее время я уделяла тебе ужасно мало внимания, и я очень сожалею. — Она немного отстранилась от него, и Северус, всмотревшись в ее лицо, увидел в глазах слезы. — Сегодня, когда ты прогнал меня, я сначала была в бешенстве. Но затем я все обдумала и поняла, почему ты повел себя именно так. Мне вдруг все стало совершенно ясно. Я была так занята, что ты, должно быть, чувствовал себя обделенным. Наверняка тебе казалось, что я тобой пренебрегаю. А когда ты увидел, как мило мы общались с Роном… Северус, разве ты не знаешь, как я к тебе отношусь? Я ведь уже говорила о том, что с Роном мы близкие друзья. Это был обычный дружеский поцелуй в щеку.

Северус открыл было рот, намереваясь ответить, но не успел сказать и слова, как Гермиона накрыла его губы своими. Опомнился он лишь тогда, когда осознал, что отвечает на ее поцелуй не менее пылко. В его душе вновь затеплилась надежда на то, что их отношения не закончатся вот так, а по телу прошла волна восторга. Гермиона отстранилась и продолжила:

— Прости меня. С приближением конца года школа превратилась в сумасшедший дом, и у меня совершенно не было времени приходить к тебе так же часто, как раньше. Но сегодня я шла к тебе как раз для того, чтобы сообщить, что у меня выдался свободный вечер, и мы можем провести его вместе.

— Так что это все-таки было там с Уизли? — спросил он, желая получить более полное объяснение произошедшему.

— Ты же знаешь, как Рон к нам относится. Так вот сегодня он зашел поболтать, а когда узнал, что я собираюсь к тебе, вызвался проводить меня до Хогсмида. Сначала я немного насторожилась и подумала, что он опять примется за старое и будет отговаривать меня от отношений с тобой. Но он сказал, что видит, как я счастлива, и это все, чего он хочет. Он наконец понял, что мы вместе, Северус. Ты можешь в это поверить?

Северус запустил ладонь в ее волосы и бережно притянул к себе. Прижавшись лбом к ее лбу, он посмотрел ей в глаза.

— Прости мне мою несдержанность. Я… ты знаешь, что я…

— Ш-ш-ш… Я знаю. Мне очень жаль…

Он прервал ее поцелуем. Она тут же ответила, обнимая его за плечи и сильнее прижимая к себе. От ее близости по телу разливалось приятное тепло, а ощущение ее мягких чувственных губ приносило невероятное наслаждение. Сколько бы раз он ни целовал ее, восторг был таким же, как и впервые. С того момента, как он почувствовал ее близость, он полностью растворился в ней. Она снова отстранилась и, посмотрев ему в глаза, проговорила:

— Я тебя люблю, слышишь? И всегда буду любить.

Северус шумно выдохнул и снова притянул ее к себе, вкладывая в поцелуй все то, что чувствовал в эту минуту, но вместе с тем чувствовал, что этого недостаточно.

— Я тоже тебя люблю, — прошептал он. — Люблю с тех пор, как ты оказалась в картине. А теперь, когда мы вместе, моя любовь к тебе становится все сильнее.

— О, Северус! — воскликнула она и в порыве эмоций крепко обхватила его за шею.

— Значит, Уизли ничего не имеет против нас? — спросил он, наслаждаясь ее объятиями.

— Сначала это ему очень не понравилось, когда я впервые рассказала…

— Рассказала о чем?

— Я рассказала ему о нас, о том, что мы друг для друга значим.

Увидев, как он лукаво изогнул бровь, Гермиона стыдливо отвела взгляд, а на щеках ее заиграл румянец.

— Я хочу сказать… Я рассказала ему лишь о том, что ты значишь для меня. И предположила, что это взаимно.

— И что я значу для тебя, Гермиона?

Он поймал ее взгляд.

— Ты для меня — все. Я не смогу без тебя жить. На самом деле… мне было очень трудно описать то, что я чувствую. Нет таких слов, чтобы рассказать о том, как сильно я тебя люблю.

Не ожидавший такого ответа, Северус замер и не сразу нашелся с ответом, словно потерял дар речи. Лишь глаза его светились обожанием.

— А я для тебя? — с тревогой в голосе спросила Гермиона.

Северус нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Ради тебя я вновь вернулся в мир живых, — прошептал он. — Потому что ты — причина, чтобы жить. Я… — он немного запнулся, а когда продолжил, голос его слегка дрожал, хотя взгляд по-прежнему был полон любви. — Когда я прогнал тебя сегодня, то понял, что снова все испортил. А потом, когда я увидел этот медальон… Я подумал, что между нами все кончено, и мое сердце словно раскололось на две части, как этот медальон.

— Его можно починить, — возразила Гермиона, и Северус коротко кивнул.

— Я знаю, насколько трудно выполнять обязанности директора Хогвартса. Я и сам когда-то занимал этот пост. Но я очень ревнив и хочу, чтобы ты принадлежала только мне. — Он приложил усилия, и с трудом ему удалось поерзать на стуле. — Гермиона, пожалуйста, отмени это заклинание.

Она быстро отменила чары и освободила его. Северус бережно приподнял ее за талию и поставил на каменный пол, а в следующее мгновение, прежде чем она успела возразить, соскользнул со стула и опустился перед ней на одно колено. Взяв ее за руку, он поцеловал тыльную сторону ладони и серьезно посмотрел в глаза.

— Я хочу, чтобы каждую ночь ты возвращалась ко мне, любовь моя. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, за исключением того времени, когда ты в школе. Я хочу каждую минуту говорить тебе о том, как сильно я тебя люблю. Однажды ты сказала, что не нашла того единственного мужчину, с которым хотела бы провести всю жизнь. Надеюсь, я смогу стать для тебя таким человеком. Ты выйдешь за меня замуж?

По щеке Гермиона скатилась слеза. Дрожащие губы растянулись в робкой улыбке, она кивнула и опустилась на колени рядом с ним, порывисто обняв его за шею.

— Несомненно, ты и есть тот самый мужчина, Северус, и мне не нужен никакой другой, — ответила она и поцеловала его.

Он прижал ее к груди, несколько удивившись ее реакции. Она знала его настоящего и все равно хотела быть с ним. Это не сразу уложилось в его голове. Он поднялся и помог подняться Гермионе.

— Ты, правда, согласна выйти за меня замуж? — пытаясь скрыть удивление в голосе, спросил он.

Гермиона отрывисто кивнула.

— И даже несмотря на то, что я, по твоим словам, неисправим?

Гермиона широко улыбнулась, и Северусу в этот момент показалось, что его сердце выпрыгнет из груди от радости.

— Именно потому, что ты неисправим. Я бы ни за что не хотела, чтобы ты стал другим.

* * *

Гермиону разбудил яркий солнечный свет, проникающий в комнату через незанавешенное окно. Она несколько раз моргнула и отвернулась. С этого ракурса вид был определенно лучше. Рядом с ней мирно спал ее муж, с которым они жили вот уже два месяца. У нее тут же возникло желание провести ладонью по его лицу, но будить его она не хотела.

Гермиона, наконец, осознала, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Казалось, что и Северус был того же мнения. В первое время ей было удивительно видеть его улыбку, предназначенную только для нее. Конечно, не обошлось и без некоторых разногласий, что могли подтвердить их соседи, но в целом они были счастливы.

Не в силах сдержать свой порыв, она протянула руку и погладила его по щеке, убирая прядь волос, упавшую во сне ему на лицо. Он медленно открыл глаза.

— Я вижу, ты наконец проснулась, — проговорил он хриплым голосом.

Гермиона покачала головой.

— А я думала, что проснулась раньше тебя.

— Я ждал, чтобы позвать тебя на утреннюю прогулку, прежде чем придет время открывать лавку.

— Прогулка? Звучит неплохо. Но я подумала, что мы могли бы заняться чем-то более… интересным.

Ее глаза озорно блеснули, и Северус, приподнявшись на локте, спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… — протянула она, водя указательным пальцем по его обнаженной груди. — Вчера ты говорил, что хотел бы на целый день забыть обо всем на свете и не вылезать из постели.

Северус поморщился и серьезным взглядом посмотрел на нее.

— Сегодня суббота. Мы потеряем большую прибыль, если не откроем лавку.

Она коварно улыбнулась, и ее рука уже более уверенно отправилась в путешествие по его телу.

— Да, правильно. Но ты только подумай, чем мы могли бы заняться здесь, если бы посвятили себе… всего лишь… один… день.

Последние слова ее перемежались с поцелуями в грудь и живот, отчего глаза Северуса затуманились от разлившегося по телу желания.

— Что ты задумала, ведьма? — спросил он.

Ее рука скользнула ниже, заставив его тело задрожать от предвкушения. Он подтянул ее выше, крепко удерживая, и поцеловал.

— От такого предложения я отказаться не могу.

Он резко опрокинул ее на подушки, не разрывая поцелуй. Длинные пальцы принялись блуждать по телу, даря ласку и обещая наслаждение. Когда он углубил поцелуй, все связные мысли из головы Гермионы испарились. На мгновение отстранившись, Гермиона шепнула ему на ухо:

— Я знала, что ты правильно все поймешь.

Вместо ответа послышалось невнятное рычание, прежде чем он снова завладел ее губами, не прекращая ласкать ее тело ни на минуту.

Примечания:

Северус и Гермиона прожили вместе долгую и счастливую жизнь. У них родилась дочь, Аннализа, которую оба очень баловали. Когда она выросла, то стала полноправной хозяйкой лавки зелий, а вскоре и директрисой Хогвартса, совсем как ее родители.

Аннализа вошла в кабинет и остановилась у своего стола. Взгляд ее был прикован к большому портрету, который висел на стене позади директорского кресла. Она неспешно подошла к портрету и улыбнулась, ожидая, когда двое волшебников, изображенные на нем, обратят на нее внимание.

— Мама, папа… Надеюсь, вы довольны вашим портретом.

Несколько секунд Северус оглядывался вокруг, пока взгляд его не остановился на Гермионе, которая была рядом с ним, там, где и должна быть. Они были неразлучны уже больше ста лет. Она не отходила от него ни на шаг, когда он умирал, и последовала за ним спустя немного времени, не желая надолго оставаться без него. Его оценивающий взгляд прошелся по ней, подметив юный облик, и он удовлетворенно кивнул.

— Все прекрасно, Аннализа. Твоя мать выглядит божественно.

Гермиона, в свою очередь, рассматривала Северуса.

— Как и твой отец.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как его нарисованное сердце затрепетало. Сейчас он был уверен в том, что никакие чары не заточили его душу в портрете. Его душа отправились в мир иной, и он предполагал, что она встретила там душу Гермионы, когда пришло и ее время. Тем не менее, он не мог не предвкушать все те годы, которые им предстояло провести в качестве портретов. Не только его душа встретила свою вторую половину, чтобы провести с ней вечность, но и он сам.

Аннализа улыбнулась снова.

— Я рада, что вы оба по-прежнему счастливы. Это… это замечательно видеть вас обоих снова вместе.

Она тихо всхлипнула и украдкой вытерла слезу. Северус прищурился и спросил:

— Ты ведь понимаешь, что для того, чтобы видеться с нами, тебе вовсе необязательно было становиться директором?

Аннализа рассмеялась.

— О, папа, ты знаешь, как заставить меня смеяться. Я рада, что художнику удалось запечатлеть эту сторону твоей личности. — Она сложила руки на груди. — Думаю, вы уже знаете, чем займетесь. Можете бродить по замку так, как вам заблагорассудится.

Глаза Северуса лукаво сверкнули.

— Та картина, на которой изображена ива у пруда, все еще висит у входа в твой кабинет? — спросил он.

Аннализа кивнула.

— Прекрасно. Увидимся позже, юная леди. А сейчас у нас с твоей мамой запланирован пикник. — Он взял ладонь Гермиона в свою и поднес к губам. — Пойдем, дорогая?

Гермиона улыбнулась и поцеловала его в лоб.

— Веди нас, любовь моя.

Он с готовностью потянул ее за собой, и спустя мгновение они покинули раму, оставив позади себя дочь с застывшей на губах счастливой улыбкой.