Бузинное сердце (джен)

—Может, брежу я, Аглая, но позволь высказаться мне. Важный это разговор, не мог в другое время прийти,-Карлос стоял у порога одной из самых уважаемых ведьм городка. Пришлось явиться ночью, чтобы исключить возможность обнаружения.

Старушка, будто почувствовав, что он придёт, ещё не легла в постель.

—Карли, ненаглядный мой, проходи,-с мягкой улыбкой промолвила Аглая, отступая в дом и пропуская Топрена. Затем женщина добавила обеспокоенно-Совсем хмур! Рассказывай, Карли, да побыстрее!

—Аглая, не волнуйся, прошу. На сердце плохо скажется,-ответил Карлос, тяжело вздохнув и пройдя в домик. Он прикрыл дверь и сел на лавочку, за стол. На лице застыла странная задумчивость. Мужчина даже проигнорировал обращение, которое не слишком то и любил. Не тем были заняты мысли.

—На моём сердце не волнение сказывается, а чужие беды. Не рассказанные особенно. Говори, Карли, говори, я слушаю,-пролепетала старушка, усаживаясь рядом. Она видела, как товарищ старательно отводит взгляд и мнёт руки, словно успокаивая себя.

—С чего начать-то..- начал рассказывать Топрен. Он мялся, будто боясь подходить к теме. Однако, тот понимал: это сделать необходимо. Наконец, спустя пару минут, силы продолжить нашлись-Молва наверняка дошла до тебя о том, что сгорел Робби. Ничего ни от него, ни от его дома не осталось. Совсем! И причин этому случаю не было. Все, кто видел, твердили: с ничего загорелся! Ни поджог, ни несчастный случай. Предчувствие у меня крайне нехорошее. Колдовство в этом замешано, и опасное. Руну я видел сегодня.. Нюф, чёрт её дери! Нюф!

—Карли, спокойно, спокойно!-ведьма похлопала Карлоса по плечу, чтобы остудить его пыл. Она пыталась не допустить криков или чего похлеще. Приступы или нервные срывы от этого мужчины ничем хорошим, как правило, не кончаются.

Топрен глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, успокаивая бурю, что была готова в любой момент вырваться. Руки дровосека затряслись.

—Прости, Аглая.. Понимаешь, насколько всё серьёзно? А ведь ещё и странная вещь на пепелище нашлась. Вот она,-продолжил Карлос, достав из кармана подвеску и кулон в виде сердца. Вырезанная на нём надпись гласила: "Д. Тесс",-Это единственное, что уцелело каким-то чудом. Проверь её на предмет чар, прошу. Чем хочешь заплачу. Это важно для меня.

—Об оплате не беспокойся, Карли. Я помогу тебе, и позову, как сделаю всё. Ступай, время позднее. Уставшим дровосекам пора спать,-старушка забрала подвеску и напоследок мягко потрепала мужчину по волосам.

—Благодарю тебя, Аглая. Век должен буду. До скорой встречи,-с тёплой, но в то же время печальной улыбкой попрощался Топрен. Он ушёл, размышляя над тем, что произошло сегодня.

По приходу его ждала странная и одновременно жутковатая картина: Мэри бесцельно ходит по крыльцу без обуви и с открытыми глазами. Сперва хозяин дома напрягся, но затем вспомнил, как Роберт жаловался на то, что его жена часто лунатит. Также Карлос знал что-то про то, что лунатиков будить нельзя. Поэтому он аккуратно подошёл к женщине, развернул её к двери, и повёл Мэри внутрь.

—Пойдём, родная, твоё место в кровати,-с нежностью шептал мужчина, придерживая миссис Тесс за плечи и помогая ей избегать дверных косяков. Когда-то вместо него это делал Роберт. Но в отличии от него Топрен точно не станет жаловаться соседям по поводу таких ночных ситуаций.

После того, как он довёл Мэри до спального места, Карлос не пошёл спать. Всё равно ничего бы не вышло. Сев за письменный стол, он достал старый блокнот и ручку, стал писать свои мысли:

"Дорогой дневник. Сегодняшний день был сложным. Нутром чувствую: грядут не самые приятные времена. Но я столько всего пережил, думаю, переживу и это. Не сказать, что Робби был особенно дорогим для меня, но его смерть стала ударом. Больше всего я беспокоюсь о Мэри. Сможет ли она отпустить его и жить нормально? Сможет ли когда-нибудь вновь улыбнуться? Я отдал бы многое, лишь бы снова увидеть её счастливой. Со мной она и Джейни будут в безопасности, я об этом позабочусь. Я не могу допустить, чтобы они приняли тот же рок, что и Робби. Пусть всё разрешится.".

После того, как мужчина сказал всё, что хотел, он отложил дневник и ручку обратно в ящик. Оставшуюся ночь тот провёл без сна, любуясь ночным небом. Если сказать, что Топрен не устал, это будет наглой ложью. Но, даже несмотря на отсутствие сил, провалиться в дрёму никак не получалось. Слишком много опасений и мыслей бурлило в голове.