Антарес Блэк и ящик Пандоры (джен)

Так потянулись учебные будни. Антарес ждал выходных, чтобы официально отправиться в Хогсмид и потратить свои небольшие финансы на вещи первой необходимости. Теоретически это можно было сделать и раньше, но пришлось бы потратить слишком много времени на согласование визита, и, ко всему прочему, велик был шанс получить в качестве сопровождающего кого-то из преподавателей, а строгий надзор в таком деле Блэку претил. Самовольно же покинуть территорию школы оказалось не так просто. Вернее, уйти было легко, а вот вернуться — не очень, защита не пропустит. Он догадывался, что существует как минимум несколько тайных ходов, заколдованных так, чтобы действующие учителя и ученики Хогвартса могли все же периодически игнорировать необходимость входить лишь через главные ворота, однако их точное местоположение пока что оставалось для него загадкой.

Он предполагал, что профессор Фиг вполне резонно не посчитал нужным держать втайне их общие приключения по дороге в школу, потому директор, и, вполне возможно, его заместитель Уизли, были в курсе произошедшего. Однако Антарес был уверен, что Финеаса мало заботили бытовые проблемы племянника — он ставил на то, что тот даже не подумал об этом. Дядю явно больше устроило бы, сгинь юноша в драконьей пасти — это оказалось бы гораздо удобнее для семьи Блэк.

Загадочный футляр из гоблинского металла жег карман. Что-то внутри будто звало, жаждало именно его, Блэка, внимания. Не раз он ловил себя на желании прикоснуться к необычной вещи, ощутить жар странной и дикой магии под пальцами, вновь соприкоснуться с ней. Это было… завораживающе. Антарес вырос в доме, полным разных магических вещиц. Как безобидных, так и опасных, темных и запрещенных, и неплохо усвоил несколько важных правил, самое главное из которых гласило: будь осторожен. Не поддавайся наведенным чарам, контролируй свои мысли и желания, не активируй незнакомые артефакты без соответствующей защиты. Желательно вообще их не трогай. Но последний пункт уже был им благополучно проигнорирован, еще в тот момент, когда в атакуемой драконом карете его пальцы сомкнулись на необычном металлическом тубусе в импульсивном порыве. Так стоило ли отступать сейчас? Конечно, можно было повиниться и вернуть загадочную штуку, доверив разбираться с ней профессионалам, но… Тогда можно будет попрощаться с разгадкой.

Блэк колебался. Стоит ли оно того? С другой стороны, если быть аккуратным и соблюдать технику безопасности, скорее всего ничего ужасного не случится, ведь так? Немного изучив замок, юноша уже нашел пару мест, где ему никто не должен помешать. Лучшее из них было в часовой башне — небольшая комнатка, спрятанная за огромным механизмом, приводящим в движение безумного размера шестеренки и столь же монструозный маятник высотой в пару этажей. Судя по слою пыли, сюда не заходили студенты — действительно, что им могло тут понадобиться? И даже домашние эльфы явно заглядывали редко. Поначалу Антарес вообще думал заняться исследованиями подальше от Хогвартса, в выходные, когда ученики оказываются предоставлены сами себе и имеют гораздо большую свободу передвижений, но после все же передумал. Конечно, плохо, если вещь внутри футляра окажется темной, и его застукают с ней на руках в стенах школы. Но, с другой стороны, куда хуже выйдет, коли все пойдет наперекосяк, а рядом вообще не будет ни единой души.

В конце концов, сочтя риск приемлемым, Блэк решил, что смысла тянуть больше нет. Аккуратно избежав внимания однокурсников после урока Нумерологии, он свернул в неприметный коридорчик, ведущий к малоиспользуемой лестнице. Добравшись до места, юноша неспеша обустроил помещение: смахнул пыль заклинанием, трансфигурировал удобный стол, мягкий стул и даже диван из подручного хлама, распахнул окно, впуская в пропахшее затхлостью помещение осеннюю свежесть.

Натянув перчатки из драконьей кожи, одолженные на неопределенное время из класса зельеварения, усилив окклюментные щиты и поставив несколько известных ему барьеров против темных проклятий, Блэк наконец извлек на свет пресловутый футляр. Тот оставался все таким же, массивным, вычурным, с острыми конусами, венчающими оба конца цилиндра. В центре изображен странный пламенеющий знак. Антарес был неплох в Древних рунах, но такой не видел никогда. Пристальный взгляд на нее вызывал подспудную, странную дрожь в теле и какой-то иррационально-первобытный страх. Будто разум касался чего-то, чего не должно существовать в реальности, чего-то настолько могущественного и жуткого, что даже мимолетное соприкосновение с этим давалось тому через силу. Юноша в который раз подавил желание отбросить артефакт подальше и больше не трогать. Тайна, опасная и загадочная, манила его. Он внезапно со всей ясностью осознал: в этом цилиндре скрывается или удивительная сила, или гибельный рок. Или, возможно, и то и другое одновременно.

Когда его пальцы, затянутые в плотную кожу перчаток, попытались подцепить крышку, Блэк на миг ощутил себя на месте мифической Пандоры, отворяющей сосуд, которому лучше было бы оставаться навеки запечатанным. Антарес тряхнул головой, отбрасывая пораженческие мысли и решительно продолжил попытки. И в следующий момент артефакт, будто почувствовав его настрой, внезапно дрогнул, поддаваясь, и раскрылся, обнажив содержимое.

Антарес недоуменно уставился на него, скептически приподняв бровь. Ключ. Внутри футляра лежал ключ, явно очень старый, массивный, чуть меньше четырех дюймов в длину — таких сейчас уже больше не делают. Юноша достал палочку, на всякий случай творя все известные ему чары определения проклятий. Чисто. Ноль. Предмет явно не несет опасности. Еще удивительней…

Блэк коснулся загадочно блестящего серебристого металла, вынул ключ из бархатного ложемента и задумчиво повертел в пальцах. От чего он? Кто теперь сможет сказать, какие тайны он должен был бы открыть?..

В следующий миг мир померк в глазах. Сознание едва удержалось на грани бодрствования, тело резко дернуло где-то в районе пупка, завертело, закрутило в безумной карусели с неистовой силой. Спустя секунду, показавшуюся вечностью, его швырнуло вперед и вниз, будто неистовый смерч наконец решил избавиться от пассажира, выплюнув его, как ненужный мусор. Блэк на каких-то инстинктах успел сгруппироваться в полете, но приземление все равно оказалось неприятным.

Закашлявшись в попытке не выблевать обед из тушеных овощей, загруженный в многострадальный организм не далее, как пару часов назад, юноша наконец открыл глаза. Его взгляду предстали скалы, пара кривых сосен и бескрайняя морская гладь под свинцовым одеялом облаков…

Черт! Антарес Блэк, ты — идиот. Ключ — гребаный портал.

Но как?! Подобная магия невозможна в Хогвартсе! Если только… Антарес задумался, припоминая все, что ему известно о стационарных защитах жилищ. Антиаппарационный барьер перекрывает школу полностью и частично прилегающую территорию. Трансгрессировать невозможно. Точка. А вот порталы… Это гораздо более сложное колдовство. Хогварская защита, древняя, как и само здание, наверняка предполагает запрет на перемещения и подобным образом тоже. Однако было бы крайне недальновидно отрезать все пути отступления из замка. Так что директор и, возможно, кого-то из персонала вполне могут быть внесены в список исключений. Разумеется, заклинания, призванные повысить безопасность древнего оплота знаний, регулярно обновляются, но есть нюанс. Если кто-то когда-то, имея приоритетный доступ, уже сделал портал, он будет оставаться рабочим, пока созданную им возможность перемещения не отметят, как запрещенную. Разумеется, для того, чтобы прописать подобное условие в заклинании-ритуале, нужно знать, что запрещать…

Звучит логично. Только какого Мордреда он не вспомнил об этом до того, как хвататься за дурацкий ключ?!

Попытаться позвать Тикки? Бессмысленно. Эльф не появился, ни сразу, ни спустя десяток минут. То ли дело в расстоянии, то ли в том, что охранные чары школы каким-то образом блокируют связь…

Блэк вытряхнул сигарету из пачки и нервно закурил. Осталось всего три штуки. Паршиво… Нужно будет придумать, что с этим делать, год явно обещает быть нелегким. Горький дым ожег горло, даря успокоение. Вдох-выдох. Сейчас стоит сосредоточиться на более насущных проблемах.

Антарес огляделся, теперь уже внимательнее. Слева — гранитный утес, обветренный, почти безжизненный — лишь чахлые, пожелтевшие пучки травы да две маленьких, обтрепанных ветром сосны с выбеленными от времени перекрученными корнями с трудом цепляются за жизнь, примостившись в узких трещинах. Справа — обрыв, у подножия которого шумит море, вновь и вновь разбивая пенистые гребни волн об отвесный кусок суши. Под ногами — булыжники, большие и маленькие, поросшие сизыми, рыжими, бледно желтыми пятнами лишайника, а кое-где — пушистыми кусочками сочного мха. Блэк меланхолично пнул один из некрепко лежащих камней, сбрасывая тот вниз. Всплеска не было — прибой заглушил звук падения. Он, задумчиво прищурившись, оглядел чуть влажную выемку, оставшуюся от изъятого куска горной породы. Как интересно… Кажется, местность не совсем уж дикая — где-то там, внизу, заваленная обломками, дремлет давно позабытая рукотворная тропа. Значит, здесь можно пройти. Что ж, выбора у него все равно нет — похоже, стоит выяснить, куда она ведет, так ведь? И Антарес, встряхнувшись, решительно направился вперед, аккуратно ступая по шатким камням.

Долго идти не пришлось. Единственный возможный путь сворачивал влево, за отвесный выступ, а стоило его обогнуть — взору юноши предстала иная картина. Дорога заканчивалась мостом, зависшим над пропастью, дальним своим концом упирающемся в отдельно стоящую высокую скалу, одиноко торчащую из морских вод. На вершине ее, если присмотреться, можно было заметить руины здания непонятного назначения.

Держу пари, мне сюда…

Подойдя ближе, Блэк едва не застонал от досады. Ну конечно! С чего бы это мосту сохраниться в неизменном состоянии, если все остальное давным-давно сдалось под натиском времени? Он задумчиво прикусил губу. Поворачивать назад не хотелось, но у него оставалось не так много вариантов действий. Летать без метлы он не умел. Увы и ах. Можно было бы попытаться восстановить мост… Но это не так просто, как кажется на первый взгляд. С другой стороны, разве у него есть выбор?

Антарес вздохнул и достал палочку. Четкий взмах, заученные жесты:

— Репаро Максима!

Гора обломков задрожала, заворочалась, и с гулким звуком бьющихся друг об друга камней пришла в движение, собираясь, как паззл, в единое целое. Блэк сжал зубы, сосредоточенно контролируя процесс. Восстановить Мерлин знает когда обрушившееся сооружение — это не порванную тетрадку склеить. Репаро — прекрасное заклинание. Волшебники, привыкнув использовать его по любому поводу и почти без, совершенно не задумываются, насколько удивительной является его суть. Бытовые, обыденные чары, с легкостью играющие с такой сложной и опасной вещью, как время, сплавляя вместе «было» и «есть», буквально вытаскивая образ неповрежденного предмета из его собственного прошлого…

Спустя целых пять минут Антарес, тяжело выдохнув, опустил палочку и критически оглядел плоды своих трудов. Обвалившиеся концы моста соединяла шаткая конструкция из массивных блоков, кое-где раскрошившихся и зияющих дырами. Идти по такой не хотелось совсем, особенно учитывая, сколько футов придется лететь вниз, если что-то пойдет не так, однако выдать результат получше вряд ли представлялось возможным — слишком давно дорога была разрушена, слишком мало осталось от памяти объекта.

С некоторым внутренним трепетом юноша ступил на источенный ливнями и ветрами камень, ежесекундно ожидая подвоха. Он шел осторожно, почти нежно касаясь подошвами шершавых плит, собранных и уложенных в ломанную мозаику поверх с трудом склеенного остова. Пару раз ему приходилось опасливо замирать, когда какие-то мелкие обломки, не выдерживая веса, откалывались и срывались вниз, в пропасть. Но спустя несколько мгновений он вновь упорно, хотя и неспешно, двигался вперед — в конце концов, есть ли смысл поворачивать назад, когда прошел уже как минимум треть пути?.. Вскоре преодолена была уже половина, а дальше Блэк сам не заметил, как мост вдруг закончился. Он наконец-то добрался до острова.

Дорога, ведущая к руинам, показалась после пережитого юноше удобнейшим проспектом, выстланным лучшими столичными каменщиками. Антарес быстрым шагом буквально взлетел наверх, не обращая внимания на помехи в виде булыжников и кочек под ногами.

Развалины… впечатляли. Имея честь любоваться лишь остатками былого величия, Блэк не мог не признать, что возведено здание было не только добротно, но и со вкусом. Когда-то давно в центре постройки, видимо, располагалась просторная зала с высокими, в несколько этажей, сводами, поддерживаемыми тонкими изящными колоннами. Огромные стрельчатые окна и такой же формы арки украшали барельефы стилизованных каменных лоз, ныне выщербленных, потрескавшихся и тесно сплетенных с жесткими стеблями разросшегося плюща. Антарес подошел ближе, и, поддавшись мимолетному импульсу, завороженно коснулся ладонью полуразрушенных стен. Старый камень под подушечками пальцев потеплел, будто отзываясь на чужое внимание. Руины дышали древностью… и тайной.

Он чувствовал, смутно, инстинктивно — что-то есть здесь, в этом месте. Что-то, что хочет быть найдено. Неясные ощущения на грани сознания, зудящие, грызущие нутро, но стоит обратить на них внимание — тут же исчезающие. Юноша задумчиво обошел бывшую залу по кругу, пытаясь уловить незримое, будто ища знак, указывающий верное направление. Ничего. Пусто. Он повторил свой путь, внимательно разглядывая обветшавшее убранство. Взгляд цеплялся за искусные барельефы, изящные линии уцелевших архитектурных элементов. Каждый из них был на своем месте, каждый имел собственную функцию, помимо декоративной. Кроме вот этой фальшивой арки в ряду совершенно обычных настоящих…

Блэк прищурился, еще раз со всем тщанием осматривая подозрительный участок, и внезапно ощутил странную дрожь, на миг пробежавшую по телу. У этой стены не было тени.

— Ревелио! — заклинание проявления сокрытого показало… все те же развалины, без изменений. Странно…

Антарес подошел ближе, теперь уже ясно отмечая, как усиливается чувство чего-то неправильного, а после медленно и осторожно коснулся шершавой поверхности внутри ложной арки кончиком указательного пальца. И тут же отпрянул, когда камень пошел волнами, бледнея, истончаясь. Прозрачное стекло, словно жидкой лужей, растеклось от центра к краям, сменяя собой глухую отделку. А там, за ним…

Блэк склонил голову на бок, удивленно и чуть задумчиво. Очевидно, это — путь, ведущий совсем в иное место. Даже не заходя внутрь, легко можно было разглядеть, что по ту сторону располагалось большое помещение, совершенно лишенное каких-либо намеков на разруху. Стиль отделки прозрачно намекал на абсолютно нечеловеческое его происхождение, а сгорбленный, дряхлый, но крайне сосредоточенный и явно не замечающий каких-либо изменений в окружающей обстановке гоблин, восседающий за золоченой кафедрой по центру, и вовсе не оставлял в этом сомнений. По бокам зала, ровно напротив друг друга, располагались две невысокие двери, будто стиснутые в узких проемах массивными пилястрами.

Антарес нахмурился, колеблясь.

Похоже на залы Гринготтса, один в один. Но, черт возьми, как? И почему здесь? Это просто… нелогично! Однако, если стоять на месте в сомнениях, никогда не узнаешь ответов, ведь так?

С этими мыслями юноша решительно шагнул вперед, с абсолютной непоколебимостью игнорируя эфемерную стеклянную преграду. Расчет оказался верен — лишь на мгновение ощутив что-то холодное, склизкое, он завершил движение уже по другую строну прохода, уверенно ступив на полированные гранитные плиты пола, выложенные замысловатым узором.

Безымянный гоблин оторвался от бумаг, владевших всем его вниманием всего мгновение назад, и вперил нечитаемый взгляд в нежданного гостя. Вычурная конторка, служащая ему рабочим местом, располагалась на столь высоком пьедестале, что коротышка буквально смотрел сверху вниз на достаточно рослого для своего возраста Антареса. Сложно было понять, удивлен ли он, озадачен, рад или раздражен вторжением — темные, блестящие, будто драгоценные камни, глаза-бусинки не выражали ничего.

— Ваш ключ, уважаемый мистер?.. — Тон этого скрюченного под неумолимой тяжестью времени существа оказался таким же бесцветным.

Блэк подошел и уверенно достал из кармана закинувший его сюда артефакт-портал. Очевидно, гоблин хотел видеть именно этот ключ.

Тот молча принял из рук Антареса искомый предмет, повертел его в заскорузлых, сморщенных пальцах с длинными пожелтевшими кривыми ногтями, подслеповато щурясь, а после, отдав обратно, наконец удовлетворенно кивнул:

— Прошу следовать за мной, — и, развернувшись, заковылял еще к одной двери, ранее не замеченной Блэком — маленькой и неказистой, скромно притулившейся за высокой кафедрой.

Серьезно, он даже не спросит моего имени?

Юноша удивленно вскинул бровь, но промолчал, никак не комментируя происходящее и всем своим видом демонстрируя, что все идет так, как должно идти. Он попытался проникнуть в мысли коротышки, но нечеловеческое мышление и, внезапно, неплохая защита не дали уловить ничего существенного. Впрочем, возможно, это и не имело смысла. Когда они, пройдя по запутанным подземным коридорам, вышли к огромной скальной пещере, расчерченной тут и там полотнами рельс, поддерживаемых в воздухе высоченными сваями, гоблин заговорил сам:

— Сейф номер двенадцать был построен еще на заре основания Гринготтса. Четыре сотни лет никто не запрашивал к нему доступ… — голос собеседника был скрипуч, как сухое дерево на ветру, но в нем впервые прорезались хоть какие-то нотки эмоций, — Честно говоря, юноша, я не ожидал, что это случится на моем веку.

Четыре века назад, в эпоху Тюдоров, кто-то арендовал ячейку, чтобы сохранить… что? Вряд ли стоит задавать этот вопрос сопровождающему, если хочешь сделать вид, что имеешь право на ее содержимое, не так ли?

Коротышка, между тем, просвистел какую-то замысловатую комбинацию звуков, и по рельсам, зависшим прямо над обрывом, грохоча огромными колесами, выехала открытая тележка, остановившись точь-в-точь перед спутниками. Гоблин степенно развернулся, указывая на это чудо инженерного гения:

— Прошу Вас. Путь предстоит неблизкий, сейф расположен в самой старой части банка.

— Благодарю, — Блэк коротко кивнул и устроился на удивительно мягком сидении. Его спутник расположился спереди, тут же потянувшись к набору из непонятных рычагов, судя по всему, отвечающих за управление транспортом.

— Держитесь крепче. И советую не высовывать конечности за пределы тележки, если не хотите их лишиться.

— Разумеется, — Антарес усмехнулся, — сомневаюсь, что на свете существуют волшебники, которым пришла бы в голову подобная глупость.

Банковский служащий ощерил в жутковатой улыбке по акульи острые зубы:

— Вы удивитесь. Прецеденты случаются регулярно, однако, предупреждая о технике безопасности, мы снимаем с себя всякую ответственность за случайные травмы. Хотя иски все равно поступают. Пару месяцев назад кто-то из Совета выступил с инициативой обязать клиентов подписывать формальное согласие с четко прописанными рисками, связанными с передвижением на данном виде транспорта, дабы избежать претензий. Но, как по мне, это то же самое, что… как вы говорите? Поменять шило на мыло, точно! Работы нам меньше не станет, просто одни бумажки сменятся другими, а вы, волшебники, все равно будете возмущаться, только теперь тем, что какие-то гоблины, — тут собеседник саркастически скривился, — не дают вам выразить свое негодование.

С этими словами он дернул последний, самый большой рычаг, и тележка резко стартовала с места, за пару секунд набрав приличную скорость.

А ты не очень-то любишь людей, а, коротышка? Стоит ли мне, в свете последних событий, опасаться, что ты задумаешься о том, как бы выкинуть меня за борт, а после отправиться бороться за правое дело в рядах революционеров Ранрока?

Пока Блэк размышлял о лояльности одного конкретно взятого гоблина, их грохочущее средство передвижения, едва вписываясь в повороты и выводя немыслимые кульбиты, стремительно неслось вперед и вниз, вглубь банковских подземелий. Однако, несмотря на все финты, выполняемые повозкой, находиться в ней было на удивление комфортно (насколько это вообще возможно при такой скорости в открытом экипаже) — даже тогда, когда рельсы разворачивались, заставляя ее двигаться буквально параллельно стене, сиденье и пассажиры все так же оставались в естественном, неизменно-вертикальном положении. Особая гоблинская магия?..

Они миновали туннели, ответвления, вереницы дверей других сейфов, проехали под легендарным водопадом «Гибели воров». В какой-то миг Антаресу даже показалось, что он видит огромную тень драконьих крыльев где-то внизу, но разглядеть повнимательнее не успел — дорога свернула правее, за гигантский сталагмит, а вскоре тележка остановилась у небольшой площадки перед высокой, в пару человеческих ростов толстенной металлической дверью. Блэк выбрался из выполнившего свою функцию транспорта и аккуратно, чуть пошатываясь, прошествовал ко входу. От столь скоростной поездки у него все еще немного кружилась голова.

Его спутник, впрочем, явно не испытывал подобных неудобств. Подойдя ближе, тот неспеша вставил ключ в замочную скважину. Что-то заскрипело, заскрежетало, и многочисленные запоры, частично видимые снаружи, пришли в движение.

— Сейф номер двенадцать. Прошу вас, — гоблин отошел в сторону, освобождая проход.

Антарес, переступив высокий порог, уверенно вошел внутрь и скептически огляделся. Здесь не было... ничего. Лишь достаточно широкий коридор, освещаемый вспыхнувшими негасимым магическим огнем факелами и заканчивающийся еще одной огромной закрытой дверью под остроконечной аркой. Рядом с ней притулились еще две, но по сравнению с первой они выглядели совершенно не впечатляюще.

Любопытно…

Блэк нетерпеливо подошел ближе, желая проверить на каждой из трех наличие замка, и в этот момент его сопровождающий, так и оставшийся по ту строну входа, внезапно заговорил:

— Регламент предписывает впустить посетителя этого хранилища внутрь… и закрыть дверь.

В скрипучем голосе коротышки Антаресу почудились злорадные, издевательские нотки.

— Стоять! — Он рванулся назад, к выходу, но понял, что не успевает. Путь на волю был отрезан, проход захлопнулся буквально перед носом, снова скрежеща запирающими механизмами.

Гоблинская сволочь! Мысли самому превентивно выкинуть тебя из тележки уже не кажутся такими уж идиотскими!

Блэк тяжело прислонился к стене и глубоко вдохнул, пытаясь обуздать гнев. Выдохнул сквозь сжатые зубы. Что, черт возьми, происходит? Служащий банка принял его за вора — даже при наличии ключа? Или он выполнял указания, оставленные тем, кто арендовал эту ячейку? В любом случае, ситуация паршивая. Антарес сомневался, что именно сейчас внезапно сможет обнаружить в себе талант гениального взломщика и вскрыть изнутри максимально хорошо защищенный сейф. Он вздрогнул, тревожно передернув плечами. От мысли о том, что его жизнь окончится вот так, глубоко под землей, где никто не найдет тихо истлевшие кости, по спине пробежали холодные мурашки.

Юноша с трудом попытался задавить панику и подумать. Стоит еще раз осмотреть остальные двери. Вряд ли они ведут на свободу — это оказалось бы слишком фантастической удачей. Однако, возможно, открыв их, он изменит что-то в сложившейся ситуации? Или хотя бы узнает, что именно привело его к столь нелепой смерти.

Блэк встряхнулся, отступил от стены и подошел поближе. Левая — закрыто. На любые известные заклинания отпирания не реагирует. Ну, ладно, кто сказал, что все будет так просто? Правая, буквально ее близнец… Тоже глуха к любым попыткам открыть ее. Единственное, чего смог добиться юноша после получаса непрерывного наложения диагностических чар и усиленного мозгового штурма — понимания двух вещей. Во-первых, каждая из них — это своеобразный портал, работающий по странному, пока не понятному принципу и запирающий сдвиг пространства. То есть вести они могут буквально куда угодно, и совершенно не обязательно в гоблинское подземелье, что находится рядом. Причем левая, скорее всего, работает только на вход, а правая — на выход. А во-вторых… С текущими навыками и пониманием теории пространственной магии нет смысла даже пытаться открыть их. Более того, на каждую было наложено… что-то вроде запрета. Пропускающего лишь тех, что смогут выполнить некие условия. Что это были за условия — он, конечно, не знал. А вот третья, центральная и самая большая… Она отличалась от остальных.

Антарес стоял перед ней почти вплотную, теперь осматривая более внимательно. Высокая, ажурная, острая. Тот же стиль, что и в руинах… Замка нет. Запирающих и преграждающих путь заклинаний, в отличии от остальных двух, тоже. Ничего, что мешало бы просто пройти внутрь. Под сводом портала витиеватым каллиграфическим шрифтом выведена короткая фраза на латыни. Он прищурился, разглядывая выбитые в камне старинные буквы. «Отдай в уплату сокровище, что тебе дорого». Антарес невольно горько усмехнулся. Значит ли это, что в конце пути его ждет волшебный фонтан? Было бы неплохо… Взгляд его скользнул вниз, под строки, и он сморгнул, отворачиваясь. Тот же самый пламенеющий символ, что и на футляре с ключом, от созерцания которого неприятно сосет под ложечкой и холодный комок тревоги встает в горле.

Смысл надписи настораживал. В мире магии с такими вещами не принято шутить. Блэк невольно задумался. «То, что дорого» — что это может быть? Вещь или абстрактное понятие? Он не имел при себе каких-либо ценных предметов. Что еще? Магия? Близко, но нет. За годы своей вынужденной инвалидности он научился обходиться и без нее, хоть и питал к ней необъяснимую страсть. Жизнь? Было бы иронично. Она ценна, однако есть моменты, когда не стоит и гроша, и смерть может дать гораздо больше. Яркий, эффектный конец иногда предпочтительнее мучительного или абсолютно бессмысленного существования.

Однако Антарес привык отдавать лишь то, с чем готов был легко расстаться. Если же цена его не устраивала, он без раздумий брал то, что хотел, силой. Сейчас же… Сейчас он не был уверен, что подобный подход сработает. Но кто мешает хотя бы попытаться? В любом случае, иных вариантов нет.

С этими мыслями он без дальнейших колебаний толкнул тяжелые створки, в смутной надежде, что самое простое решение окажется самым верным. На мгновение мир в глазах потемнел, сознание будто мигнуло, на краткий миг приостановив течение мыслей, и в следующую секунду Блэк обнаружил себя стоящим в абсолютной темноте. Вязкой, почти липкой, первобытно-жуткой. Цепляющейся острыми когтями кошмара за самые глубинные человеческие страхи, легко пробирающейся под кожу холодом подсознательной, неконтролируемой и беспричинной тревоги. Тяжелая тишина давила на плечи, оглушающая, всеобъемлющая. Равнодушная. Настолько абсолютная, что казалось, ей буквально можно дышать…

Потому тонкий, на грани слышимости, шипяще-шелестящий звук, странной щекоткой, будто минуя органы слуха, ввинтившийся в разум и царапающий нутро, внезапно показался оглушительным. Антарес спешно наощупь достал палочку.

— Люмос!

Яркий светлячок, вспыхнув на кончике волшебного инструмента, взмыл вверх, освещая небольшой пятачок пространства посреди высокой залы.

— Юмос… мос… юс… ос.. — Голос отразился эхом, дробящимся, искаженным, гротескным. Звуки, сталкиваясь друг с другом, перемешивались, возвращаясь к своему создателю искалеченными пародиями. Ударяясь о стены, они разбивались с жалобным звоном, сыпались вниз бессмысленными осколками. Блэк почувствовал, как дрогнула поверхность под ногами, увидел, как ближайшая колонна, поддерживающая свод, пошла трещинами. Он замер, боясь шевельнуться, и спустя пару секунд окружающая действительность снова замерла в безмолвии. Лишь едва слышный шорох на грани сознания снова тревожно скребся о стенки черепа. Блэк постарался закрыться окклюменцией, выстраивая настолько глухую стену вокруг собственного разума, насколько вообще был способен, но это, внезапно, не дало особого облегчения. Паршиво…

Он помотал головой, встряхнулся и с трудом заставил себя оглядеться. Границы огромного помещения терялись во тьме, но даже видимая его часть поражала воображение. Каждый архитектурный элемент, каждая деталь, выполненные из тончайшего, даже на вид безумно хрупкого хрусталя, будто впитывала свет заклинания, мерцая и переливаясь холодными бликами. Антарес перевел взгляд вниз и удивленно моргнул. Пола не было. Он стоял на зеркальной глади черного озера. От малейшего движения субстанция, похожая на воду, шла рябью, кругами распространяясь от источника возмущений. Внизу, где-то вдали, скользили еле заметные неясные тени. Настолько смутные, что сложно было понять, реальны они, или являются лишь игрой воображения.

Что это за место? И что за странный способ перемещения… совсем иные ощущения, по сравнению с порталами и аппарацией. Будто мир на мгновение сместился, поворачиваясь другой стороной…

Блэк осторожно шагнул вперед, стараясь ступать максимально мягко, и тут же понял, что это было ошибкой. С тихим плеском волны разошлись в стороны, вновь потревоженные стены и арки жалобно треснули, сверху посыпались мелкие острые осколки, царапая кожу. Фантомные силуэты, внезапно обретя очертания, беззвучно всплыли на поверхность и стремительно бросились по направлению к возмутителю спокойствия.

Антарес рефлекторно угостил ближайшего невербальным отталкивающим заклинанием. Черное, скользкое и длинное тело, извернувшись в полете, упало, уйдя под воду без малейшего шума. Ему на смену тут же рванули несколько следующих. Едва уклонившись от ощеренных пастей и стараясь при этом не двигаться с места, чтобы вновь не потревожить опасно-хрупкую конструкцию помещения, Блэк молча перерубил неведомых тварей пополам мощным диффиндо. Крови не было, не было даже чего-то частично аналогичного. Неведомых существ, похожих на змей, ни на секунду не остановила смерть собратьев. Их туши, сплетаясь друг с другом в уродливые узлы, будто на миг теряли материальность, сочась вязкой тьмой, и тут же вновь обретали телесную завершенность. Чешуйки гибких тел блестели темным глянцем под светом люмоса, странно-гипнотически, неестественно, отвратительно и вместе с тем прекрасно.

Они трансфигурированы? Или, может быть, это големы? Нет, не то… Что вы такое?!

Змеиные тени множились, сплетаясь в многоголовую гидру, заставляя Антареса взвинчивать темп, творить магию буквально на пределе скорости. Он вынужденно перешел на заклинания, бьющие по площади — таких в его арсенале, увы, было немного. Замораживающее и гораздо более сложное по сравнению с ним Арресто Моментум, останавливающее время для избранных объектов, лишь ненадолго сковывало их, но не решало проблему. Инсендио, кратковременно вызывающее круг пламени, неплохо жгло тварей, однако обладало малым радиусом действия. Модифицированное взрывное, Конфринго, могло поразить до четырех врагов одновременно, но в данном случае это была капля в море. Что-то из списка, не одобренного Министерством? Крайне эффективные (и оттого, разумеется, запрещенные) чары, подчиняющие заклинателю чужую кровь? Сразу нет, у чертовых змеюк нет крови.

Никто из них, сражаясь, не смел нарушить оглушающую, звенящую тишину ни шумом движений, ни словами заклинаний. Казалось, будто весь звук, существующий в мире, просто выключили, отрезали, и лишь неестественное, колючее шипение все билось о стенки черепа, усиливаясь.

Может, чары против нематериальных сущностей? Это уже что-то из области некромантии… Сможет ли он применить их невербально? Блэк сосредоточился, с трудом визуализируя в голове громоздкий конструкт и пропуская сквозь себя поток отравленной магии. Проклятие, стремительным росчерком сорвавшееся с кончика палочки, не причинило противнику не малейшего вреда, в то время как Антарес, занятый воспроизведением сложной формулы, чуть не пропустил следующую атаку, едва успев отпрыгнуть в сторону. Ближайшая колона, не выдержав столь громкого звука, треснула, раскалываясь, и бесшумно рухнула, лишь по счастливой случайности не задев юношу. Блестящие осколки, большие и маленькие, осыпались на спешно наколдованный купол заклинания колючим дождем, сверкая отраженным светом.

Твою же мать! Это было бы безумно красиво, если не было б так страшно…

Поначалу он еще пытался поставить щиты, но толку от этого оказалось немного — те, что были от магических атак, странные создания игнорировали, а от физических проходили, на краткий миг обращаясь тенью. И, похоже, для них совершенно не были помехой даже оба, наложенных одновременно. В этот момент Блэк остро пожалел о том, что так и не нашел формулу проклятия, известного как Протего Дьяболика и ныне считающегося темным, лишь более-менее точное его описание. Как сильно сейчас пригодилось бы что-то подобное… Впрочем, далеко не факт, что у него хватило бы знаний и умения его применить.

На размышления времени не было. Не было времени и на страх. На боль. Ни на что, кроме того, чтобы постараться не умереть… Спустя еще секунду, когда одна из тварей вцепилась ему в плечо сзади огромными антрацитовыми клыками, Антарес едва не заорал, и с трудом смог сосредоточиться, чтобы с максимально возможной в такой ситуации точностью заклинания разорвать чертового агрессора и не повредить самого себя. Творить невербальные чары, не все из которых были простыми, с такой скоростью оказалось безумно тяжело — разум едва справлялся с потоком необходимых образов и формул. Держать его чистым, спокойным и собранным, прикрывая окклюменцией, было сложнее вдвойне. За несколько минут сражения, показавшимися вечностью, он успел проклясть все: собственное дурное любопытство, чертового гоблина, неизвестного создателя странного места, оказавшегося ловушкой.

В какой-то момент Блэк понял, что не справляется. Море блестящих змеиных тел, сочащихся тьмой и первобытным ужасом, накатывало волнами, будто неумолимая стихия, безжалостная в своем непоколебимом желании уничтожить одного маленького человека, вторгшегося в ее вотчину. С каждым разом атаки становились все яростнее, и уже невозможно было отбивать их, не двигаясь с места. От любого шага, прыжка или резкого движения, сиюминутно спасающих от неминуемых травм, не совместимых с жизнью, прозрачный хрусталь сводов и колонн беспомощно шел мелкими трещинами и осыпался в пугающем своей неестественностью безмолвии. Осколки, залитые тонким слоем черной воды, напоминали россыпь звезд на перевернутом ночном небе. Антарес едва нашел в себе силы горько усмехнуться. Трепетная любовь к прекрасному, смешанная с отчаянием на пороге смерти. Что может быть более странно?

Тревожный шепот утратил свои вкрадчивые интонации. Занятый боем, Блэк не сразу обратил на это внимание — поначалу тот глушило стуком крови в ушах, и он пропустил момент, когда щиты, окружающие разум, рухнули под напором тысячи безумных голосов, пытающихся разорвать сознание на части. Тембр их пронизывал до костей, сочась безотчетной жутью, кошмаром, что сложно описать — лишь почувствовать. Они просили, умоляли, требовали. Остановиться, бороться, сражаться, смириться, отдать. Отдать, отдать, отдать…

Голова взорвалась яркой болью, пульсирующей, громкой, и Антарес с огромным трудом подавил желание зажмуриться и рухнуть в холодную воду, свернувшись в позу эмбриона. Он, насилу собрав последние ошметки собственных сил, попытался вновь закрыть разум непроницаемой стеной расчетливого спокойствия, но было поздно. Все его попытки, казалось, выглядели абсурдно в своей ничтожности. Черные склизкие тела неведомых созданий, будто почуяв слабость, взвились в стремительном прыжке, вновь резко сокращая дистанцию. Блэк ударил в ответ и рефлекторно отскочил назад, с шумным плеском поднимая море брызг, тут же смешивающихся с дождем крупных обломков. Он с ужасом поднял быстрый взгляд наверх, едва осознавая, что наделал. Теряющийся во тьме потолок раскололся, все-таки не выдержав подобного варварства. Небо беззвучно рушилось на землю. Это был конец.

Антарес, с трудом преодолевая боль, почти бездумно создал слабую, слишком тонкую пленку щита, готового через несколько секунд рассыпаться от падения очередной стеклянной глыбы, и заученным росчерком палочки вновь сжег огненной волной несколько змеиных тел. Какая бессмыслица! Он закричал, не в силах остановить безрассудный порыв и уже не обращая внимания на последствия.

Не все ли теперь равно?! Смерть так или иначе берет свое, какая ирония! Не тихое угасание от голода в запертом хранилище — так гибель от клыков жутких тварей или под обломками фантастически-прекрасного дворца. И ни в одном подобном исходе нет ни красоты, ни смысла…

Соблюдать тишину больше не было никакого резона. Кисти рук наполнились ватным зудом, став будто чужими, невесомыми и легкими. Отчаяние, вполне физически ощутимое, рвалось наружу, скручивая внутренности в тугой клубок. Антарес, с неимоверным усилием заставляя собственную магию подчиниться, швырнул новое взрывное заклятье, слабое и бесполезное. Он рассмеялся, совершенно безумно, и внезапно для самого себя запел, в попытке успокоить страх и подавить подступающее чувство безысходности. Собственный голос показался ему хриплым, чужим, уродливым. Он отражался нереальным гулким эхом, совершенно гротескно коверкающим простецкие слова старой детской песни о маленькой звезде, освещающей путь.

Какая чушь лезет в голову…

Давным-давно, больше, чем вечность назад, она звучали под крышей дома номер двенадцать на площади Гриммо. Антарес знал ее наизусть — когда-то, когда не было ни мыслей о возможной магической инвалидности сына, ни непробиваемой стены предубеждения, Элладора пела ему каждую ночь в попытке успокоить слишком непоседливого мальчишку. Почему он вспомнил это именно теперь, когда жить остается считанные секунды? Разве есть в этом польза? Смысл? Приговоренные к смерти надрывно зовут мамочку, но трижды проклятая леди Блэк никак не тянула на это звание. Нет, нет. Не столько она, сколь чуть ли не единственное связанное с ней теплое воспоминание… Губы все еще машинально складывали слова в предложения, горло сдавило. Бесполезная глупость.

Умирать, так с музыкой, не так ли?

Он на секунду прикрыл глаза, вкладывая остатки собственной воли, все немногое, что еще осталось от него самого, в последнее, самое сильное из пришедших в голову проклятий. Увидеть результат ему уже не будет суждено.

Сверкай, звезда, сияй, Антарес, ярче всех светил, что есть на ночном небосводе. В черной, загадочной пустоте ты не один…

Уже готовый отпустить жгущее разум колдовство на волю и встретить смерть лицом к лицу, прямо сейчас, не откладывая ни на мгновение, Блэк внезапно осознал, что что атаки прекратились. Черные длинные тела, ранее копошившиеся живым ковром чуть в отдалении, замерли, все как один уставившись на него тяжелым, гипнотизирующим взглядом блестящих глаз. Антарес вздрогнул. На мгновение ему показалось, что через них на него смотрит сама бездна, тревожная и непознаваемая в своей безграничности. Он сморгнул, тряхнув головой, и удивленно замер. Хрустальный зал, почти разрушенный, секунду назад готовый погрести под собой незваного гостя, застыл в хрупком равновесии, словно кто-то неведомый и могущественный остановил для него время… А потом повернул его вспять. Обломки и стеклянная крошка, медленно взмывая в воздух, соединялись, срастались, возвращаясь к собственному исходному положению.

Плата принята.

Шелест-шорох, как сквозняк, пронесся по помещению. Слова, столь тяжело различимые, что их легко принять за мираж, плод разыгравшегося воображения. Но Антарес был почти уверен, что ему не почудилось. Он ощущал себя странно: никакого облегчения, лишь тянущее чувство в груди и неожиданная, ошеломляющая и болезненная пустота — таков оказался вкус победы… Ужасное, тревожное чувство потери, будто кто-то забрал у него нечто важное, что-то настолько очевидное, о чем не задумываешься, пока оно у тебя есть. Вырвал с корнем, жестоко, не считаясь с последствиями.

Блэк, внезапно осознав, что ему не хватает воздуха, рухнул на колени от накатившей слабости. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, комок тошноты подкатил к горлу. На миг он почувствовал себя не собой, утратив всякое представление о собственной идентичности, наблюдая ее со стороны с тысячи различных точек зрения, кроме своей собственной. А в следующий момент в брешь в его сознании хлынуло нечто, холодными ручейками просачиваясь сквозь новообразованные трещины. Не злое. Не доброе. Пугающе равнодушное — столь всепоглощающе и абсолютно, что могло бы поспорить с бесконечно огромной бездной космоса. Несущее суть всех вещей и явлений, квинтэссенцию мироздания, обнаженное естество вселенной. Это было столь же прекрасно, сколь и мучительно — хрупкий человеческий разум с трудом мог вместить это… Антаресу хотелось одновременно разрыдаться и закричать от восторга. Он с огромным трудом цеплялся за ускользающие идеи, концепции, факты, но чем дальше, тем слабее становилась связь.

Спустя несколько секунд? Минут? Часов? Понимание схлынуло, неведомая сила отступила, оставив после себя лишь малую часть того, чем она являлась. Еще одно мгновение вечности, и юноша обнаружил себя валяющимся в нелепой позе на водной глади условного пола. Кровь стучала в ушах, тело было ватным и чужим, руки предательски дрожали, желудок скрутило спазмом, но Блэк против воли расхохотался, громко, почти истерично. Разве подобные мелочи имеют значение перед ужасающей красотой вселенной?! Он не знал, сколько так пролежал, обратив невидящий взор в пространство и дыша в унисон с целым миром. Это было удивительное чувство. Откуда-то Антарес знал, что оно останется с ним навсегда, смешанное с невозможно-щемящей пустотой.

Наконец он через силу поднялся на ноги. Постоял, будто вновь привыкая к ощущению себя в пространстве. И осторожно, словно боясь, что каждый шаг может стать последним, двинулся вперед, прихрамывая. Тело болело. В пылу схватки он и не заметил, что нанесенных ему ран больше, чем одна. Самая серьезная из них, впрочем, похоже, все еще оставалась та, что в районе левого плеча, но после перенесенного экзистенциального опыта это казалось таким несущественным…

Змеи, точно только и ожидавшие, когда он сдвинется с места, зашевелились, отползая и образуя неширокий свободный коридор, проход… Мерлин, а он и забыл про них! Впрочем, сейчас эти порождения магии явно присмирели, потому Блэк шагал по водной глади спокойно, хотя и не убирая палочки. Спустя целую минуту его путь неожиданно окончился у прозрачных раскрошившихся ступеней, ведущих к точно такой же двери, как две капли воды похожей на ту, через которую он вошел в зал. Перед ней возвышался поразительно хорошо сохранившийся постамент с расположившейся на нем огромной чашей. И лишь поднявшись наверх, он осознал, что именно она из себя представляет.

Омут памяти. Серьезно?! Дорогая игрушка, что не стоит борьбы не на жизнь, а на смерть…

Только приглядевшись внимательно, юноша заметил, что за артефактом, на небольшой подставке, есть кое-что еще. Красивый тонкий флакон, будто наполненный серебристым светом, странный медальон с уже знакомым пламенеющим символом и ключ — точь-в-точь такой же, как тот, что был спрятан в кармане — аккуратно лежали, ожидая своего часа. С четким ощущением бессмысленности своих действий Блэк взмахнул палочкой, творя известные ему чары диагностики и определения проклятий, закономерно не отобразившие ничего опасного. И то хлеб… Что из себя представлял второй, еще предстояло понять, а первый явно походил на хранилище воспоминаний. Это было крайне логично, учитывая наличие рядом омута памяти. А вот ключ… Антарес нервно рассмеялся. Ключ снова оказался чертовым порталом.

Примечание автора: "Волшебный фонтан" — одна из сказок Барда Бидля