Неоконченные сказания о попаданцах (джен)

— Гэндальф, я бы не хотел, чтобы ты шестнадцать лет где-то пропадал, поэтому лучше я открою тебе нужную информацию.

— Откуда она у тебя? — спросил Гэндальф.

— Я видел, — ответил я, процитировав Сарумана. Затем я извлёк из кармана пустой лист бумаги, взятый из дома Бильбо, и притворился, будто вчитываюсь во что-то написанное. — Я тоже интересовался этой темой.

— Буду рад узнать, что там написано. — Гэндальф в ожидании сложил руки на коленях.

— «Оно досталось мне — Единое Кольцо, — по памяти начал цитировать я записи Исильдура. — Оно должно стать реликвией моего королевства. Судьба всех моих наследников будет связана с его судьбой, ибо я страшусь причинить кольцу вред. Я нахожу в нём необъяснимую прелесть, хоть и заплатил за него великой болью. Надпись на ободке начинает пропадать. Письмена, которые поначалу горели как пламя, почти исчезли. Теперь эту тайну может поведать только огонь».

Через секунду мы вломились в дом Бильбо. Пришедший от моих слов в неописуемое волнение Гэндальф схватил Фродо за плечи.

— Оно спрятано? Надёжно?

— Конечно, — кивнул Фродо, отдавая конверт с кольцом. — Вы с мистером Мэллоном всего на полчаса отлучились, куда оно могло деться?

Гэндальф подошёл к камину и бросил конверт в огонь.

На недовольный возглас Фродо он взял колечко щипцами и положил его в ладонь хоббита.

— Оно холодное. Что ты видишь?

— Ничего. — пробормотал Фродо, крутя кольцо в пальцах.

Гэндальф облегчённо выдохнул и посмотрел на меня: дескать, ложная тревога.

— Погоди, — добавил Фродо. — Здесь надпись. Что-то на эльфийском, не могу прочесть.

— Мало кто может, — волшебник стал темнее тучи. — Это тёмное наречие, язык Мордора.

— Интересно, что Саурон написал надпись на чёрном наречии, используя эльфийский алфавит, — добавил я.

— Мордора? Саурона? — переспросил Фродо.

— Налей нам лучше чайку, это долгий разговор, — устало проговорил Гэндальф.

За столом, потягивая ароматный чай, мы начали просвещать Фродо насчёт кольца.

Я всё больше убеждаюсь в мысли, что Гэндальф, зная уникальные качества хоббитов по своему опыту, заранее выбрал Фродо «избранным» и заранее начал потчевать его необходимой информацией, а поэтому выступление Фродо в качестве добровольца на совете в Ривенделле, скорее всего, было спланировано Гэндальфом, и Фродо изначально играл по его сценарию. Этим Гэндальф напоминает мне другого бородатого мага, который тоже любил ради высшей цели использовать незрелых юнцов в своих планах. Кольцо Всевластия очень похоже на крестраж Саурона.

— А что написано на кольце?

— Одно кольцо — чтобы править всеми, одно кольцо — чтобы найти их, одно кольцо — чтобы привести их всех и в тьме связать их, — сказал Гэндальф.

— Аш назг дурбатулк, — я решил козырнуть знанием Чёрного наречия. — Аш назг гимбатул, аш назг тракаталук, агх бурзум иши кримпатул.

Пока я говорил, в комнате как будто потемнело в несколько раз, атмосфера стала давящей, но стоило мне замолчать, как дневной свет вновь полился в окна.

— Лучше не говорить на этом языке попусту, а то накликаешь беду, — нахмурился Гэндальф.

— Я бы хотел знать его, — честно сказал я. — А то я даже эльфийского не знаю, только общий язык. Где ты видел Майа, который не знает квенью или синдарин?

— Но ведь Саурон был уничтожен? — спросил Фродо.

— Нет, дух Саурона уцелел, — возразил старый маг. — Его жизненная сила заключена в кольце, а кольцо сохранилось. Саурон вернулся. Он ищет его, ищет. На нём сосредоточены все его помыслы, а кольцо больше всего на свете стремится вернуться к хозяину. Он не должен найти его.

— Хорошо. — Фродо вскочил на ноги. — Мы спрячем его и забудем. Никто ведь не знает о нем, кроме нас, верно? — он обеспокоенно посмотрел на волшебника. — Ведь так, Гэндальф?

— Ещё одно существо знает об этом, — скорбно начал тот. — Я искал эту тварь, Голлума, везде, но, похоже, враг нашёл его раньше. Как ты думаешь, что он скажет ему?

Вообще сейчас Голлум пытается к Чёрным Вратам добраться, но схватят его действительно со дня на день. Ещё и не забываем, что Саруман уже попался в ментальную ловушку Саурона, когда пытался посмотреть в палантир. И ему уже давно доложили о следопытах, охраняющих границы Шира.

— Те слова, которые Бильбо сказал при знакомстве, — я ответил вместо Фродо, отхлебнув чай. — «Бэггинс, Шир».

Фродо совсем отчаялся. Он бросался то к Гэндальфу, то ко мне, протягивая кольцо.

— Возьмите! Возьмите!

— Нет! — сорвался на крик Гэндальф. — Не искушай меня! Не надо… я не смею его брать. Пойми, Фродо, даже если я стану использовать кольцо в благих целях, через меня оно обретёт ужасающую силу, которую и представить нельзя.

Действительно. Если ты, Гэндальф, да любой другой Майа смог бы поначалу подчинить кольцо себе и уничтожить Саурона, то воцарился бы мир, но он бы не был долгим. Даже если Гэндальф подчинит себе Единое Кольцо, он ничего не сможет сделать с темной сутью этого артефакта, который является сосредоточием зла. Со временем, возможно, пройдут десятки лет, Гэндальф изменится. Он сохранит добрые помыслы о всеобщем благе, вот только он перестанет искать истину и станет уверен, что он и есть истина. Граница между добром и злом в его представлении размоется, он будет постепенно превращаться в диктатора с мыслью, что только он знает, как должно быть правильно.

В итоге он станет ничем не лучше Саурона, с одним лишь отличием. Саурон был олицетворением зла, а Гэндальф под влиянием кольца смешает добро со злом, и настанет эра лицемерия и хаоса.

Так что хорошо, что он все же поручил нести кольцо Фродо.

И всё то же действует и по отношению ко мне. Кольцо Всевластия — зло, которое невозможно контролировать. Всё. Точка. Это условность мира Толкина, и надо с нею мириться, а не подаваться соблазну.

— Собирайся, Фродо, — сказал Гэндальф, и хоббит ломанулся собирать походные вещи. — Встретимся в таверне «Гарцующий пони» в Бри, отправляйся туда. Я поеду за советом к мудрейшему из моего ордена — Саруману Белому.

— Бри, хорошо, — кивнул Фродо, наполняя рюкзак едой.

Когда Фродо наконец собрался, Гэндальф отдалился от него и с умилением разглядывал.

— Можно узнать о них всё что можно за месяц, а через сто лет они всё-таки удивят тебя.

— Не хочу прерывать ваши нежности, но нас подслушивают, — сказал я и, резко выкинув руку в сторону кустов под окном, словно фокусник, достающий кролика из шляпы, вытащил оттуда Сэмуайза Гэмджи. — Поздновато для того, чтобы подстригать орхидеи, не находишь?

— Что ты слышал? — прогрохотал Гэндальф, нависая над толстым хоббитом.

— Ничего! Слышал что-то про тёмного властелина, про кольцо, про конец света, — залепетал Сэм. — Прошу вас, мистер Гэндальф, не наказывайте меня…

— Пойдешь с Фродо, — коварно улыбнулся Гэндальф, радуясь, что его избранный получит верного напарника.

— Олорин, я с тобой к Саруману съезжу? — полуутвердительно спросил я.

— Хорошо, — кивнул Гэндальф, — Саруман должен узнать о появлении нового Истари.

На рассвете, прячась от лучей солнца, мы выехали из Шира и вышли на широкий тракт. Гэндальф дал Фродо напутствия и отправил их с Сэмом тащиться до Бри по полям, оврагам и лесам, тогда как мы с ним с комфортом поехали к Саруману на лошадях, смеясь над глупыми хоббитами. Ладно, последнего не было, но ведь, как говорил Бильбо, всякую хорошую историю не грех приукрасить, не так ли?