Ты действительно здесь (гет)

После какого-то времени медленно открылась дверь к покоям Джинши и тихо зашла пожилая дама.

— Сяомао! Все в порядке? Тебе нужна помощь с молодым господином? — поинтересовалась она, стараясь не сильно повышать голос, чтобы нечаянно не разбудить вышеупомянутого молодого господина.

Никакого ответа. Слегка растерянная Суйрен сделала пару шагов в сторону кровати и моментально узрела перевернутый стул, поднимая его, не думая дважды.

— Сяомао?

Затем ее взгляд упал на саму кровать, и она с удивлением подняла руку ко рту.

— О, надо же!

Слабо освещенные лунным светом, заходившим через окно, а также до сих пор горевшими свечами, Джинши и Маомао оба лежали в кровати молодого дворянина и крепко спали. Она на спине, а он на животе, держа голову на груди девушки, чьи руки находились на его плечах. Сцена была настолько мирной, что было достаточно просто взглянуть на нее, чтобы почувствовать тепло в сердце.

Главная служанка подарила им ласковую улыбку.

— Я так и знала, что было хорошей идеей оставить детей одних.

Она подошла поближе и положила руку на лоб Джинши, довольно кивая, когда почувствовала, что его температура немного снизилась и что он почти перестал дрожать.

Затем она осторожно вытерла ему нос платком, поправила одеяло, которое сползло немного, принесла свежую воду и наконец снова ушла, чтобы молодые люди могли продолжать спать спокойно.

— Маомао… — пробормотал Джинши во сне, пока дверь закрывалась за Суйрен.

* * *

Маомао скривилась, когда ее ушей достигло чье-то шмыганье. На верхней части ее тела лежало что-то теплое и тяжелое. Она начала шевелиться и медленно открыла глаза, сонно оглядываясь по сторонам, будто не совсем соображала, где вообще находилась.

Судя по темноте, была еще глубокая ночь.

Травница потерла глаза и слегка подняла голову. Увидев Джинши, который с открытым ртом спал на ней, она наконец вспомнила все, что случилось.

Самое первое, что она сделала, это положила ему голову на лоб и проверить его температуру, почти словно рефлекс. И вскоре после этого вздохнула от облегчения.

«Фух, наконец его температура немного снизилась, — подумала она и положила голову обратно на подушку. — Какое счастье… значит, мое лекарство все-таки подействовало. Наверняка первая доза просто была слишком маленькой».

Молодой дворянин лежал в той же позиции как когда она заснула: с головой у нее на груди и обнимая ее за талию, будто она на самом деле была всего лишь большой подушкой.

Маомао нахмурилась, вспоминая при каких обстоятельствах она попала в эту более или менее неудачную ситуацию.

«Очень надеюсь, что утром он меня отпустит. А то точно дам ему оплеуху. Пусть наказывает меня за это, если хочет, мне все равно. С меня хватит».

Как будто Джинши кое-как почувствовал ее мысли, он вздрогнул и немного скривился во сне, а затем обнял ее еще немного покрепче.

Маомао фыркнула и начала гладить его по волосам, двигая одну из прядей за его ухо.

«Ладно, ладно, поняла. Никаких оплеух. Но вместо этого я вас хорошенько отругаю, Джинши-сама, вы у меня не останетесь безнаказанным, ясно?»

В этот же момент она заметила, что из его рта текли слюни, а из носа снова капали сопли. И что верхняя часть ее тела была какой-то влажной. Она даже не хотела знать, как наверняка выглядела ее одежда. Следующим утром после возвращения в собственную комнату, она сразу переоденется и бросит испачканные вещи к грязному белью. Их надо будет как можно скорее постирать, прежде чем кто-нибудь успеет заразиться простудой Джинши.

Но в ее случае вообще-то было наверняка уже слишком поздно, поскольку она имела и все еще продолжала иметь весьма близкий контакт к нему.

Во всяком случае она на следующий день собиралась приготовить ему горячую имбирную воду и также выпить ее сама, чтобы повысить себе иммунитет. А, и также стоит дать ее Гаошуну и Суйрен, которые тоже прикасались к больному.

«Просто отлично. Сначала он сделал меня своей подушкой, а теперь еще и носовым платком. Опять», — подумала она с раздражением, вспоминая, как он обнимал ее тогда в коридоре, прижимая к ее плечу свое лицо, испачканное слезами и соплями. Но затем она вздохнула и с некоторыми усилиями вытянула из рукава платок, чтобы в сотый раз вытереть ему лицо.

Ну, вообще-то она даже не очень-то и сердилась. Ведь она все-таки была травницей и много лет ассистенткой отца, поэтому это был далеко не первый случай, что на нее попали телесные жидкости пациента. На ее одежде и руках за все это время находилось уже все что угодно — от крови до рвотной массы — поэтому она считала, что слезы, сопли и слюни были почти ничего по сравнению с этим.

«А, и не стоит забывать об ингаляции, ведь судя по его дыханию, у него до сих пор плотно забитый нос. И еще нужно будет сделать что-нибудь с его кашлем, прежде чем тот на самом деле успеет перерасти в пневмонию».

Все равно где бы она ни была и какое было время, Маомао была и навсегда будет травницей, которая обдумывает, как лучше всего лечить своих пациентов. И да, она уже давно смирилась с тем, что именно этот конкретный пациент был ей немного (или можно даже сказать, слегка побольше чем «немного») важнее чем остальные. Самым лучшим доказательством для этого был факт, что она сейчас лежала в его кровати и позволяла ему, парню с сопливым носом и температурой, спать на себе. И, честно говоря и к ее собственному удивлению, ее даже и не очень тревожило находиться в такой позиции.

Хотя она до сих пор точно не понимала, почему это ее так мало тревожило, ведь в самом начале она его считала — ой, какая ирония! — таким противным и мерзким, что даже не хотела подходить близко к нему.

Может это потому что она его знала уже намного лучше и убедилась в том, что, несмотря на его раздражающий, навязчивый и часто инфантильный характер, у него все-таки было доброе сердце. Естественно, он, также как и она, далеко не был святым, но она была вынуждена признать, что хорошие стороны у него были.

Ну, а может и ее усталость была во всем виновата. Хах, но на самом деле у нее не было никакого желания ломать себе над этим вопросом голову. Какая вообще разница? Самое главное было сейчас, чтобы молодой господин как можно быстрее поправился.

«Его кашель был довольно тяжелым, пока я вела его обратно в кровать, — продолжала невозмутимо размышлять она. — Когда он проснется, надо будет обязательно снова послушать его легкие. Среди трав, которые я вчера собрала, находится тимьян. Чай, сделанный из его листьев — очень хорошее средство от кашля и также имеет противовоспалительное действие».

И пока все эти мысли проносились у нее в голове, Маомао почувствовала очередную волну усталости и зевнула, собираясь снова заснуть. Все-таки осталось еще время до рассвета, поэтому было бы весьма глупо не использовать его для отдыха.

«Ладно, по крайней мере он пока спокойно спит…» — подумала она.

Однако…

— М-м… М-Маомао… — услышала она вдруг голос Джинши, а после этого тихое хныканье. Травница на мгновение застыла. Она посмотрела на Джинши и заметила, что у него снова текли слезы по лицу и ей на одежду. Кроме этого, его дрожь опять немного усилилась.

Травница чуть не выдала громкий стон, но как раз вовремя смогла держать себя в руках.

«Черт! Я слишком рано обрадовалась… Нет… пожалуйста, не надо… — чуть ли не умоляла она в мыслях. — Неужели это никогда не закончится?»

Чтобы температура Джинши только не начала снова подниматься! Ведь поскольку она ему споила все лекарство, у нее уже ничего не осталось, поэтому, если понадобится, ей придется встать и пойти делать еще. Но если она уйдет, будет риск, что он во время ее отсутствия снова покинет кровать и забредет черт знает куда, а потом она опять будет вынуждена тащить его обратно. И хотя ей удалось немного поспать и уже стало лучше, на такое у нее сил все равно пока не было.

Даже не говоря о том, что она все равно не сможет встать, даже если хотела бы, потому что он держал ее так крепко, что она еле могла двигаться…

Поэтому у нее не осталось другого выбора, чем постараться успокоить его.

Маомао в очередной раз фыркнула. О да, Джинши на самом деле был самым утомительным пациентом, который когда-либо был у нее.

Она обняла его за шею и прижала его голову еще немного покрепче к себе.

— Я здесь, Джинши-сама. Не плачьте, пожалуйста… — устало пробормотала она и начало нежно гладить его одной рукой по плечу, а второй — по щеке. — Я здесь, я действительно здесь… Я ведь обещала вам…

После какого-то времени он наконец перестал хныкать.

Маомао выдала глубокий вздох облегчения и принялась молча наблюдать за снова мирно спящим Джинши, не прекращая гладить его. На всякий случай, чтобы он оставался спокойным.

У нее возник вопрос, видели ли Суйрен и Гаошунь своего господина когда-нибудь в столь беспомощном и жалком состоянии.

«Уверена, что видели, — подумала она. — Они знают его все-таки намного дольше чем я.»

Она не верила, что могла действительно быть единственной, кому он так открыто показывал свою истинную природу. Но, а кто знает?

Однако для нее это был на самом деле первый раз.

Или нет, не совсем.

Травница приблизила руку к его глазу и поймала указательным пальцем слезу, оставшуюся у края его глаза. А затем подняла блестящий от влажности палец и кратко осмотрела его при лунном свете.

Неосознанно вспоминая ту ночь, когда впервые увидела слезы Джинши.

* * *

Была звездная ночь. Маомао сидела на улице и задумчиво глядела на луну, которая сияла на нее в темноте. Вид был просто потрясающим, будто специально создан, чтобы сидеть у окна с бокалом вина в руке и сочинять стихи о красоте природы.

Травница зевнула. Она вышла на улицу потому что не могла уснуть, но сейчас все-таки начинала чувствовать свою усталость. Хах, как бы ей хотелось встать и вернуться к себе в комнату. И она это давно бы уже сделала…

…если не сидела бы на коленях пьяного Джинши, который крепко обхватил ее и отказывался отпускать. Она злобно зыркнула на него, но он не увидел это, ведь закрыл глаза, прижимая нижнюю часть лица к ее плечу.

Поскольку он до сих пор проливал слезы, она решила пока ничего больше не говорить и просто дождаться, пока он успокоится. Она могла быть почти какой угодно, но никак не бессердечной.

«Но ему серьезно не стоит сидеть здесь очень долго, — подумала она. — Сейчас для этого просто слишком холодно. Все равно, держит ли он меня на коленях или нет».

Хотя она понятия не имела, что было не так с молодым господином, она инстинктивно ощущала, что прямо сейчас он показывал ей одну из самых ранимых сторон своего характера. Маомао не очень хорошо разбиралась в чувствах, но она серьезно сомневалась, что много людей видели его слезы. Дворянин не мог просто взять и заплакать на публике, это было очевидно даже для нее.

Удивилась ли она, когда увидела его слезы? Естественно, но одновременно и не совсем.

«В конце концов он всего лишь человек. А люди плачут».

Однако она до сих пор не понимала, почему он плакал. Неужели только потому что был пьян? Или может, у него была совсем другая причина?

Маомао снова подняла взгляд к небу и вздохнула. Какая разница. Что происходило у него в жизни, было все равно не ее делом, и она даже не была уверена, хотела ли она это вообще знать или нет.

Но один вопрос у нее все-таки остался.

— Почему именно я, Джинши-сама? — шепнула она про себя. — Почему вы мне так сильно доверяете?

Вот это она уж точно никак не могла понять, ведь не видела совершенно ничего особенного в себе. Она была всего лишь простой служанкой, чья жизнь так мало стоила, что один единственный приказ более высоко поставленного человека мог отнять ее у нее в любое время. Приказ человека вроде Джинши.

Не говоря уже о том, что это был самый первый раз, что кто-то обращался к ней в поисках утешения, и она честное слово не знала, как справляться с этим. У нее совсем не было опыта в этой сфере, ведь ей никогда прежде не приходилось успокаивать другого человека, дарить тепло. Именно поэтому она не могла пока ничего делать, кроме как сидеть у Джинши на коленях, позволять ему обнимать ее и надеяться, что он сам как-нибудь успокоится.

И пока Маомао продолжала так сидеть, она пыталась вспомнить, когда сама в последний раз плакала. И не смогла.

Но это было совсем неудивительно. Ведь прежде чем Ломень удочерил ее, она, будучи младенцем, была почти постоянно оставлена одна, поскольку ее сестры куртизанки хотя и любили ее, но не могли просто так оставить свою работу, чтобы заботиться о ней. Никто к ней не приходил, когда она плакала, поэтому она однажды вообще перестала это делать.

По крайней мере ей так рассказали. И Маомао знала, что это была чистая правда. Но она, естественно, не обижалась на сестер, ведь отлично понимала, что у тех не было другого выбора.

А ее мать… Маомао тяжело сглотнула. Нет, об этой женщине она никак не хотела думать.

Ломень был очень мягким человеком, который держал ее на руках, когда она была маленькой, и тоже любил ее, но даже ему не удалось загладить ее травмы, пережитые в детстве. Поэтому большинство ее эмоций были до сих пор спрятаны внутри нее и еле показывались. Или не показывались вообще.

«На самом деле плакать совершенно бесполезно. От этого все равно ничего не станет лучше», — подумала она, все еще чувствуя, как слезы Джинши падали ей на шею и плечо. Даже не замечая, что делала, она положила обе руки на его, которые до сих пор находились у нее на животе.

— Поэтому прекратите, пожалуйста, Джинши-сама… — добавила она тихо вслух.

А после некоторых мгновений выпучила глаза, заметив, что его тело слегка дрожало.

«Черт, он мерзнет! Так он точно еще заболеет!» — подумала она и снова попыталась ослабить его хватку. Напрасно.

— Джинши-сама! Отпустите меня! Вам нужно вернуться внутрь! Сейчас слишком холодно, чтобы сидеть на улице без пальто!

— Тогда просто согрей меня еще, — пьяно выдал он, прижал нос к ее плечу и обнял ее еще крепче.

Маомао фыркнула. О, как она ненавидела иметь дело с пьяными людьми!

— Ты такая теплая… — пробормотал он ей еще на ухо, а после этого затих.

Травница повернула к нему голову и заметила, что он уснул.

— Просто отлично. Как раз то, чего мне еще не хватало, — проворчала она.

* * *

Покидая свои воспоминания, Маомао неосознанно прижала Джинши еще немного сильнее к себе, будто они находились не в теплой кровати, а все еще на улице под открытым небом, где она старалась выполнить его просьбу и защитить его от холода, как только могла.

— Плакать до сих пор бесполезно… — устало шепнула она. — Поэтому прошу вас не тратить вашу энергию на это, Джинши-сама, а лучше на выздоровление.

Поднимая взгляд к потолку, травница в конце концов вздохнула.

«Ладно, на этот раз он хоть не пьяный, — подумала она и тут же поправила себя, прислушиваясь к его до сих пор слегка тяжелому дыханию. — Нет. Лучше пьяный, чем больной».

Да, ей действительно было жаль его. После всего, что случилось, это было уже невозможно отрицать. Видеть как он страдает, на самом деле затрагивало ее.

Будучи все еще погруженной в размышления, Маомао внезапно почувствовала, что Джинши снова начал дергаться. Она с легким раздражением надула щеки и принялась готовиться к тому, что ей снова придется успокаивать его, задавая себе вопрос, получит ли она до утра еще возможность немного поспать или нет.

Но слова, которые он вскоре пробормотал во сне, стали для нее таким шоком, что она почти целую минуту не могла двигаться.

— М-м… т-ты единственная… единственная женщина для меня…

Маомао раскрыла глаза так широко как только могла, чувствуя, как у нее на секунду останавливается дыхание. Она выглядела так, будто кто-то сжег все ее лекарственные растения прямо у нее на глазах. Хотя Джинши, к счастью, не произнес то страшное слово, начинающее с буквой «л», интуиция травницы, которая часто включалась, когда приближалась опасность, говорила ей, что он наверняка именно это имел в виду. У нее сжался желудок. Она бы сейчас с удовольствием убежала и спряталась под собственным одеялом, но, поскольку до сих пор находилась под молодым господином, к сожалению, не могла.

Травница сильно покачала головой. Нужно было успокоиться, а то она еще разбудит Джинши! Даже если она услышала эти слова от него, у нее не было никаких доказательств, что он говорил именно о ней! Так точно! Наверняка он имел в виду совсем другую женщину!

Удобно игнорируя факт, что он всю ночь звал только одну ее. Но это же не обязательно должно быть связано, верно? Верно?!

— Е-Единственная для меня… Маомао…

Черт!

Тяжело дыша от паники и отчаяния, травница пыталась найти другое логичное объяснение. Температура! Во всем виновата была его температура! Он до сих пор бредил! Да, это наверняка оно!

Удобно игнорируя факт, что его температура даже уже не была такой высокой.

Но после какого-то времени ей с некоторыми усилиями все-таки удалось успокоиться, и она выпустила глубокий вздох, вытирая рукой пот со лба.

— Пожалуйста, не заморачивайтесь со мной, Джинши-сама, — слабо пробормотала она. — Вы выбрали не ту женщину…

Снова кладя ему руки на плечи, она повернула голову в сторону и уставилась в стену, не двигаясь и не делая ни одного звука.

— Почему я? Почему именно я? — шепнула она наконец в темноту. — Есть столько других женщин, которых вы могли бы иметь…

Она чувствовала себя, будто кто-то запер ее в клетке и выбросил ключ.

На краткий момент в ее взгляде находилось что-то вроде меланхолии, можно даже сказать, печали. Она выглядела, будто думала обо всем на свете и одновременно не о чем вообще.

Пока внезапно не шлепнула себя обеими руками по щекам и пришла снова в себя. Ее дыхание тоже вернулось к норме.

Не совсем зная, что ей делать, она в очередной раз начала гладить Джинши по волосам, мысленно умоляя его больше не произносить такие вещи. Он тихо вздохнул во сне, но, к счастью, промолчал.

А Маомао до сих пор размышляла, что ей делать с его уже сказанными словами. Стоит ли вообще принимать его всерьез, это бормотание спящего и больного типа?

Травница сглотнула. Может, ей просто притворяться, что она ничего не услышала. Чтобы избежать лишние неприятности.

Да, это будет к лучшему.

Она была рада, что он сказал эти слова во сне, поскольку с большой вероятностью не будет помнить их позже. По крайней мере, она так надеялась.

Думая обо всем этом, Маомао ощутила, что снова скоро поддастся усталости.

«Сначала он пренебрегает своим здоровьем и заболевает… а теперь еще и это… с ним на самом деле… так сложно…» — подумала она, прежде чем сжать руки в кулаки и снова погрузиться в сон.