Ни о чём и обо всём. Миниатюры (джен)

Ночь в июле полна соблазнов.

М. Пушкина

Стояла теплая звёздная июльская ночь. Звезды мерцали на черном бархате неба, как драгоценные камни.

Гоэмон, по своему обыкновению, сидел на балконе и пытался медитировать. Но звезды мешали ему. Они завораживали, притягивали взгляд, отвлекали.

На балкон вышел Люпен. Был он в трусах и майке, в каждой руке держал по небольшой подушечке. У них с Дзигеном тоже было свое обыкновение — курить на балконе перед сном. Но сейчас Дзиген замешкался в доме, а Люпен не хотел начинать без него. Увидев, что Гоэмон не погружен в медитацию, он решил скоротать ожидание беседой.

— Гоэмон, сядь-ка ты, лучше на подушечку, а то отморозишь себе чего-нибудь, как мы потом тебе жену найдем?

— Не отморожу, балкон деревянный, теплый.— серьезно ответил Гоэмон. — А кто это «мы» и зачем искать жену?

— Мы — это я и Дзиген. Как твои старшие товарищи, мы обязаны о тебе позаботиться. Вот выйдем на пенсию, удалимся от дел и будем искать тебе жену.

— Себе ищите, — не слишком вежливо отбрил Люпена самурай.

— Ой, да мне искать-то и не надо, я давно уже нашел. А Дзигену жена без надобности.

— Это еще почему? — обиделся за друга Гоэмон. — А мне, может, тоже не надо!

— Ой, да тут ведь дело в чем, — взволнованно затарахтел Люпен, — в продолжении рода, династии можно сказать. Вот ты Гоэмон Тринадцатый, за тобой целая вереница славных предков. Род Исикав восходит к знаменитому разбойнику Гоэмону Исикаве. Не можешь же ты позволить, чтоб столь славный род прервался? Ты просто обязан оставить наследника. Со мной та же история. Я всего лишь Третий, но не могу подвести династию Люпенов. Мой сын будет Люпеном Четвертым. А Дзиген — он никто. Никаких знаменитых предков, нечего ему продолжать. Да он и фамилию, я подозреваю, сам себе придумал. Вот поэтому ему о наследниках можно не беспокоиться. Да и не переживай ты о Дзигене. Нашему стрелку стоит только свистнуть и женщины за его рукой и сердцем в очередь выстроятся. А вот нам с тобой попотеть придеться. Особенно для тебя невесту тяжело найти. Надо чтоб родовитая была, скромная, красивая, и японка, конечно.

Гоэмон чуть нахмурился. Спорить с Люпеном не хотелось. Да он, скорее всего, просто шутит и прикалывается.

А ночь была чудо как хороша.

— Люпен, посмотри лучше на звезды.

Люпен прищурил один глаз, глянул на небо, потом на Гоэмона, что-то быстро просчитал в уме и принял решение.

Он улегся на спину, подложив одну подушечку под нее, а вторую под попу. Голову пристроил у Гоэмона на коленях. И тут же послушно уставился на звезды.

Через некоторое время глаза Люпена закрылись, дыхание выровнялось.

Гоэмон присмотрелся — Люпен спал. Было странно, что он вот так быстро уснул, но аура Гоэмона всегда смиряла и успокаивала неугомонного вора. Гоэмон осторожно коснулся пальцем носа Люпена, тот не шелохнулся. Похоже, он действительно крепко спал. Гоэмон слегка потер Люпенов нос. Вор не реагировал. Ах, этот вздернутый нос Люпена, он давно привлекал Гоэмона. Привлекал не в каком-то там смысле, а просто казался Гоэмону весьма забавным и милым. Чаще всего Гоэмону хотелось щелкнуть по нему, но это было бы не слишком вежливо. С другой стороны, когда Люпен начинал вести себя непозволительно, такой щелчок выглядел бы чересчур легкомысленно и лишь поощрил бы Люпена к продолжению непозволительных действий. Но сейчас, когда вор спал… Гоэмон сильно, но осторожно нажал на кончик носа Люпена, как на кнопочку.

«Ничего особенного, нос, как нос, и чего это я себе придумал», — мысленно пожал плечами Гоэмон.

Но было еще то, что давно хотелось сделать. Ну, просто любопытно было. Гоэмон прислушался: Дзиген был в комнате. Никто не увидит, а Люпен спит.

Осторожно, подушечкой указательного пальца, Гоэмон провел по левой бакенбарде Люпена. Затем, не менее осторожно провел тыльной стороной ладони по правой бакенбарде. Додумать мысль, что и здесь ничего особенного, Гоэмон не успел. И среагировать не успел. Словно спущенная пружина, Люпен извернулся и с громким воплем:

— Я тоже тебя люблю, Гоэ-чан! — повис у Гоэмона на шее.

И тут на балкон вышел Дзиген.

— Упс! — Дзиген поправил шляпу. — А чем это вы тут занимаетесь?

— О, Дзиген, мы очень важными вещами занимаемся, думаем о продолжениии династии Исикавы и Люпена, а так же о наших наследниках — Гоэмоне Четырнадцатом и Люпене Четвертом, — важно ответил Люпен, не выпуская Гоэмона из объятий.

— Ну, если вы ТАК думаете, то наследников вам точно не видать.

Гоэмон густо покраснел, благо в темноте этого было не видно, а Люпен наконец-то выпустил шею самурая, упал к нему на колени и захохотал.

Гоэмон испытал искушение врезать Люпену кулаком в нос. Но ночь была такая чудная, что ссориться совсем не хотелось. Поэтому Гоэмон даже сбрасывать Люпена с колен не стал, а позволил тому насмеяться в волю. Отсмеявшись, вор уселся рядом с самураем на подушечку, а вторую протянул Дзигену:

— Дзиген, садись, будем смотреть на звезды.

— Ну, если у вас тут не сюдо, — с некоторым сомнением протянул Дзиген, принимая меж тем из рук Люпена подушечку.

— Ах, Дзиген, все сюдо исключительно в наших душах, ибо мы вечно юные странники на звездном пути.

— Эк загнул, — хмыкнул Дзиген.

— Ага! И чтобы этот путь не прервался, мы должны оставить после себя наследников.

— Ну, это не моя забота, — ухмыльнулся Дзиген. — Куда уж мне, псу беспородному, с вами тягаться. Это ведь у вас — династия!

— Никогда не поздно начать, — успокоил стрелка Люпен, — и…

— И стать первым, — закончил за него Гоэмон.

— Решено, — Люпен легонько шлепнул стрелка по шляпе. — Отныне ты у нас Дзиген Первый! Не подкачай, родоначальник!