Простой диагноз — смерть | A Simple Case of Death (гет)

Примечания:

Уже суббота, да :)

— Чьей идиотской идеей было выйти наружу в эту хреновую погоду? — с горечью проорал Хаус между порывами ледяного ветра. — Ах да! Это была твоя идиотская идея!

— Мы почти на месте, — сквозь сжатые зубы ответил Снейп, ещё сильнее запахивая мантию в попытках противостоять стуже. 

Северус Снейп никогда не перебирал с выпивкой, особенно после детства, проведённого в одном доме с заядлым алкоголиком, но сейчас он чувствовал подступающее желание опрокинуть стопку огневиски. Может, даже две, если этот маггловский докторишка продолжит нести пургу. И конечно — конечно — он просто обязан был быть американцем и потому неспособным держать рот закрытым дольше пары минут кряду. Голова уже начинала болеть, а они ещё не преодолели и половины пути до Хогсмида. 

Северус не хотел прибегать к таким крайним мерам, особенно после того как магглам было отказано в знаниях о мире магов, а похищения в магическом обществе порицались так же сильно, как и в любом другом, но прошло больше полугода с появления первого случая, и более пяти десятков человек уже погибли, довольно жёстко очерчивая периоды прогрессирующего заболевания и давая куда больше пищи для размышлений помимо этого. Многие попали к ним слишком поздно, чтобы зелья могли им помочь, другие — кого он всё же мог спасти — получили лишь отсрочку неизбежного. Он экспериментировал и жил практически без сна месяцами, но так и не продвинулся в поиске эффективного лечения. Заболевшие министр и директриса стали последней каплей, и теперь не имело значения, сколько ему придётся заплатить и какие правила нарушить — он обязан был найти что-то, что угодно, что было в его силах. 

— Так, раз уж я твоей милостью морожу себе задницу, не хочешь ли поделиться ещё кое-чем об этой болезни, которую я должен диагностировать? — раздражённо пробормотал Хаус. — Может, я даже смогу забыть, что приходится тащить этого Сэра Вонючку через метель. 

— Мне казалось, вы будете более терпимы к холоду с учётом того, что вы живёте там, где бывает снег. Знаете, могло быть и хуже — благодарите бога. Сейчас ещё неплохо для ранней весны, — ответил Снейп, благодаря длинным ногам резво обгоняя взбешённого собеседника. — Дурной запах, конечно, чувствуется даже отсюда, зато вам не приходится больше слушать вопли.

— Да похер, даже если бы мы были на Луне, а задница этого младенца пахла розами и единорогами, было бы так же паршиво. И я имею право жаловаться на то, что я отморозил задницу! То, что ты бесишься с этого, даже круче. А теперь насчёт болезни. Поражает какие-то определённые возрастные группы? Мужчин или женщин? Выглядит заразной? Влияют ли какие-то факторы среды? Какие… магические тесты вы уже сделали?

Мужчина впервые с момента встречи звучал серьёзно. Переборов себя, Снейп обернулся и заметил, что Хаус остановился посреди тёмной дороги и его голубые глаза пристально смотрят на Снейпа в жёлтом свете фонаря. Это могло бы быть пугающее зрелище, если бы он не держал спящего и пускающего слюну ребёнка в одной руке, второй осторожно растирая ногу. 

— Снова начинает болеть, — мягко объяснил он с горечью в голосе. 

— Если ты сможешь придумать лекарство, которое спасёт их, тогда я, вероятно, могу предложить что-то более… постоянное, чем обезболивающие чары, которые надо регулярно обновлять, — ровно проговорил Снейп, подмечая мелкие бисеринки пота на висках мужчины. 

— Это не только боль в ноге, — прошипел Хаус, отводя взгляд, как будто ему было стыдно за то, что он сейчас скажет, — это таблетки, викодин. Он даёт мне работать, но если я не принимаю его больше пары часов…

— Я понял, — с каменным лицом бросил ему Снейп, отвернулся и продолжил путь. 

— Мне нужно их принять, или я буду мерзким… ну… ещё более мерзким, чем обычно, — продолжил Хаус, с натужным ворчанием ковыляя следом за развевающимися полами мантии Снейпа. — Мне нужна помощь, ясно?! Боль возвращается, а я не могу нормально соображать, когда мою ногу как будто пронзают ледяной глыбой каждую грёбаную секунду! И ещё отходняк от обезболов как сраная вишенка на этом сраном торте, который я жру каждый день. Мне не нужно твоё понимание, мне нужно, чтобы ты это прекратил!

Снейп ступил на полянку, которая переходила в небольшую улицу. Череда магазинов и офисов с тёмными окнами уходила вдаль. 

— Я мог бы удовлетворить вашу просьбу, — сказал Снейп, когда Хаус догнал его и остановился рядом, тяжело дыша и морщась от боли. — Но только если вы дадите слово, что далее вы будете больше внимания уделять решению нашей проблемы и меньше — словесному унижению всех, кто встречается вам на пути. 

— Ладно! — буркнул Хаус. — Не мог бы ты наконец уже снова починить мою ногу? Пожалуйста-препожалуйста?

— Очень хорошо, — ответил Снейп, легко приподнимая одну бровь и доставая палочку, чтобы снова невербально наложить заклинание, — но помните, кто отделяет вас от боли. 

— Самодовольный ублюдок, — пробормотал Хаус, наконец выпрямляясь. 

— Я подозреваю, что то же можно сказать и о вас, — ответил Снейп. — А теперь идёмте. Нам всё ещё нужно позвонить. 

«Три метлы» напоминали Хаусу популярные бары-рестораны в стиле старых пабов, которые открывались в центре города рядом с его домом, хотя те, судя по интерьеру, неоднократно перестраивались. Здесь же было заметно, что здание старое, но оно всё ещё казалось уютным, несмотря на табличку «ЗАКРЫТО» на двери. 

Снейп постучал по стеклу костяшками пальцев, и Хаус уже было открыл рот, чтобы выдать остроту, когда дверь наконец открылась, являя им женщину, груди которой могла бы позавидовать любая барменша Окторберфеста. Она держала палочку наизготовке, её кудрявые светлые волосы были подёрнуты сединой, что каким-то образом делало её более утончённой и по-дикому красивой. Хаус лениво подумал, красились ли ведьмы обычным способом или у них были заклинания и для этого. Скорее всего, это не важно, даже если бы он спросил. Да и она бы в любом случае соврала. 

Женщина неверяще моргнула, плотнее накидывая на плечи шаль, чтобы скрыться от холодного ветра, проникающего через дверь. Она опустила руку с палочкой, и на её лице отразилось раздражение. 

— Северус? Это ещё кто? Ты вообще знаешь, который час? И чем это пахнет? Это… ребёнок?

— Розмерта, я надеялся попасть в тепло до того, как мы сыграем в «Двадцать вопросов», — кисло ответил Снейп, когда упомянутый ребёнок завозился и тихо агукнул, перед тем как снова уснуть, убаюканный теплом согревающих чар Снейпа.

— Святой боже, это и правда ребёнок! Ладно, быстрее заходите, — как будто не слыша их, зачастила Розмерта. — Вы двое садитесь. Я посмотрю, остались ли у нас подгузники и прочее с последнего приезда моей сестры к племяннику. 

— Мы воспользуемся телефоном, когда у тебя появится минутка, — хмыкнул Снейп, одним слитным движением запуская руку за бар и вытаскивая пару бокалов и зелёный декантер.

Хаус глянул на плещущуюся в нём жидкость и затем — на Снейпа, вопросительно изогнув бровь. 

— Не слышу, что ты сказал! Будьте как дома и подождите, пока я вернусь! — послышался крик Розмерты, копающейся в левом от бара шкафу в конце зала.

— Это называется огневиски, — ровно произнёс Снейп, наливая понемногу им обоим. Он позабавленно усмехнулся, наблюдая, как Хаус залпом пьёт свою порцию и щурится от боли, когда жидкость обожгла язык и горло. — Возможно, мне стоило предупредить, что это имя дано не просто так…

— А я уже хотел спросить, чего это ты так со мной любезен, хотя я вёл себя по-скотски, а ты очевидно не производишь впечатления сентиментального придурка, — грубо бросил ему Хаус, после того как опустошил целый кувшин воды из-под крана. — Теперь буду знать, что ты решил мне слегка отплатить. И правильно. 

Снейп молча усмехнулся в ответ. 

Они медленно потягивали огневиски в удивительно дружелюбной тишине, пока Хаус менял руку, в которой тащил ребёнка, и перемещал его вес на другой бок. 

— Ну, хотя бы мелкий вонючка не проявлял пока никаких симптомов, — наконец проговорил Хаус, покачивая в руке бокал с напитком на дне. — Давай всё же поговорим о болезни? Ну, типа сейчас, пока все не умерли?

Снейп фыркнул в стакан, несмотря на то, что был всё ещё видимо огорчён, а затем запустил руку в карман пальто и вытащил сложенный фрагмент желтоватой бумаги, аккуратно расправляя её на блестящей поверхности натёртой воском стойки. 

— Это пергамент? Как в средневековье, — хмыкнул Хаус с иронией, — хотя, должен сказать, не то чтобы очень удивительно после замка и всего остального. Только не говори, что мне придётся работать с пиявками и людьми, которые думают, что болезни вызваны соотношением четырёх жизненных соков. Хотя нет, я передумал. Ставить пиявок даже звучит весело. 

Снейп собирался заговорить снова, когда кто-то со всей силы стукнул рукой по стойке, так что даже жидкость в декантере слегка плеснула на его стенки. 

— Ты привёл маггла в Хогвартс?! Плохо даже, что ты привёл его сюда! — воскликнула Розмерта за ними, и оба еле заметно подпрыгнули. — Северус Снейп! Чем ты думал?

— Ага, чем ты думал? — ругнулся Хаус, приходя в себя первым. — Ну конечно! Медицинская загадка, которую никто не может отгадать! Как свежо, правда? Нам точно нужно обсуждать ваши секретные правила знакомства вместо, ну не знаю, умирающих?

Розмерта дёрнулась, как будто ей влепили пощёчину. 

— Из всех магглов, очевидно, ты должен был притащить того, кто наиболее точно отражает твоё мироощущение, верно? — пронзительно вопросила она, указывая на Хауса. — Нет, правда, чем ты думал?

Снейп попросту небрежно пожал плечами, отпивая из бокала, но в его глазах сверкнуло тихое озорство. 

Розмерта повернулась к Хаусу, уперев руки в боки. 

— А вы! Пришли сюда и ведёте себя так, как будто вы божий дар миру! Отдайте ребёнка, пока не пропитался вашим ядом!

С малышом на руках она резко повернулась и направилась обратно по коридору.

Выглянула в проём справа и вдохнула свежего воздуха. 

— Вы же знаете, что это так не работает, да? — крикнул ей Хаус. Он встряхнул наконец освободившуюся руку и повернулся к Снейпу с похабной ухмылкой, сложив ладони рупором, чтобы их точно было слышно в холле: — Я не знаю, как тебе, но если она хотя бы наполовину такая в постели, то я в деле! Уху-у-у! Скажешь ей, что она мне понравилась? Мне кажется, я недостаточно хорошо дал ей понять. 

Вздох отвращения долетел в ответ из холла.

— Ну, теперь она нескоро вернётся, — сказал Хаус, посерьёзнев на глазах. — Так можем мы поговорить о том, ради чего я здесь наконец? Ваша великая загадка. Моё дело. 

— Как ты думаешь, ты мог бы просто помолчать больше пары секунд подряд? — кисло ответил Снейп. — А то я надеялся хотя бы допить виски. 

— Без проблем, — цокнул языком Хаус, поворачиваясь к своему угрюмому собеседнику. — И чё, как тебе «Медведи»?

— Прошу прощения? — пренебрежительно ответил Снейп. 

— Бейсбольная команда. Ну, знаешь, «Быки» и «Медведи»? Нет? Ладно, тогда к делу. 

Хаус схватил край пергамента и потянул его к себе. Снейп сжал бокал в тисках ладоней, добавил в него ещё немного огневиски и с безразличным видом уставился на Хауса. Хаус ещё немного поизучал пергамент и затем вернул Снейпу его взгляд. 

— Обрисуй мне симптомы.

— Сначала пациенты обращаются с одышкой и последующим головокружением. После они быстро теряют различные чувства, обычно начиная со зрения, затем слух, обоняние, вкус и осязание в конце, — протянул Снейп, — это всё отражено в отчёте, если ты нашёл бы время в своём охренительно занятом графике невыносимой занозы и прочитал его. 

— Ну, знаешь, я не могу задавать вопросы отчёту, поэтому читать его бесполезно. Ох, как жаль, как жаль, что ты тут со мной застрял. Дальше! Вы подтвердили, что пациент теряет вкус до осязания? — спросил Хаус со скепсисом. 

— Нет, не совсем, — ответил Снейп. — Но одна из жертв перекусывала ночью, когда симптом проявился, и, по словам жены, он пожаловался на то, что печенье потеряло запах. Поскольку запах тесно связан с вкусом, мы смогли раз или два разбудить пациента, пока не проявились более тяжёлые симптомы, так что я предположил, что дело в этом. 

— Звучит логично, — прищурился Хаус, читая отчёт. — Здесь сказано, что тело становится ригидным ещё до того, как угнетены дыхание и пульс. Не складывается. 

— Мы тоже зашли в тупик, — задумчиво проговорил Снейп, делая следующий глоток. — В норме, когда человек умирает, на окоченение требуется некоторое время, но у пациентов ригидность проявляется первой, затем останавливается дыхание, и только потом замедляется пульс, пока не происходит полная остановка сердца. Весь процесс занимает около двух часов, после того как проявились первые симптомы, причём это происходит быстрее у стариков и детей. 

— Есть список жертв? — спросил Хаус у пергамента, как будто тот магически сразу же даст ему ответ.

— Да, но мы не смогли пока внести всех. 

— Ну и?

Снейп закатил глаза и порылся в другом кармане пиджака. 

— Терпение, доктор, — сказал он, будто рефлекторно слегка скривив губы. 

Наконец он извлёк из глубин пиджака свиток пергамента и передал его Хаусу. 

— Этот свёрнут, поскольку сильно длиннее предыдущего. Смертельные случаи наверху, текущие пациенты в стазисе — внизу, — объяснил он. 

Хаус глухо присвистнул, разворачивая пергамент. Конец скатился со стола и практически достиг пола. 

— Да ты времени зря не терял. Так, ты в курсе, что мне нужно будет провести несколько тестов и для этого потребуется моя команда… ну, Форман как минимум. Он из этих, на «н», — съязвил Хаус, — ну, неврологов. А ещё он будет крайне полезен, если нам надо будет куда-нибудь вломиться, если ты понимаешь, о чём я. Нет? Ну, тебя тогда не арестуют как укрывателя преступника, раз ты не в курсе, верно? Как будто мы снова поняли, что надо позвонить. 

Снейп с подозрением оглядел его. 

— Ты понял, что это, после нескольких вопросов?

Хаус хмуро посмотрел на профессора, прежде чем ответить. 

— У меня есть пара идей. К тому же, это вообще не весело, когда я раскрываю потенциально интересное дело в первые же пять минут. 

Это для Снейпа оказалось уже слишком, и на его лице появилась гримаса тихого гнева. 

— Вы собираетесь играть с жизнями страдающих людей? — прошипел он сквозь зубы. — Что вы за чудовище?

— Чудовище, которое хочет наконец позвонить, раз уж ты так любезно украл его без мобильника и бросил посреди сраной Нарнии! — заорал Хаус в ответ. — Я в курсе! Ты зол на меня, что я могу пролить свет на ваших больных и немощных, а я зол, потому что у меня уже было дело, когда ты влез в мою жизнь, и я до сих пор не уверен, что она переживёт это. И нет никаких гарантий, что я выясню, от чего страдают ваши лидеры! Иногда мы находим ответ, когда уже слишком поздно! Доктора ошибаются и люди умирают! Суть в том, что никто не понимает, что мы не боги. Мы не достаём ответы из воздуха. Я человек науки, чёрт возьми, а не фокусник. А теперь ты говоришь мне, что магия реальна, а я ошибался во всём, во что верил. Не кажется ли тебе, что я могу быть слегка на грани, независимо от того, насколько я классный умный мизантроп?! В чем я уверен, так это в том, что эта штука не лечится, во всяком случае не теми методами, о которых я хоть что-то знаю на текущий момент. А может, это вообще не болезнь! Поэтому я хочу использовать свои связи и позвонить кому-то, кто может помочь мне помочь тебе, чтобы мы с тобой — к превеликому удовольствию — никогда больше не виделись!

На целое мгновение ему показалось, что Снейп сейчас откроет рот и заорёт в ответ, но тот лишь глубоко вздохнул и зевнул так, как будто Хаус утомил его до смерти. Конечно же, взбешённый врач не смог не зевнуть рефлекторно через минуту или около того, но это не помешало ему всеми силами пытаться отсрочить неизбежное. 

— А теперь, если ты наконец выпустил пар, — медленно произнёс Снейп, поднимаясь во весь рост и нависая над Хаусом тёмным призраком, — я скоро вернусь с тем, что тебе требуется. 

Он молча проследовал через бар, затем через холл и вышел в хозяйские комнаты таверны, действительно вскоре вернувшись с чем-то крайне похожим на древний круговой телефон. Странным в нём было то, что к нему не шло ни одного провода, а на крутящемся колесе вместо чисел были нанесены странные знаки. 

Хаус с сомнением поморщился при взгляде на это изобретение. 

— И как это используют? — спросил он, скрестив руки. — У меня нет палочки, и я не понимаю по-эльфийски. 

Снейп безнадёжно зыркнул на него и сжал пальцами переносицу.

— Это не эльфийский, у них другой алфавит. Это, чтоб ты знал, руны. Даже не жду, что ты запомнишь. Поднимаешь трубку, нажимаешь кнопку сброса под держателем, кладёшь руку на колесо и, закрыв глаза, представляешь того, с кем хочешь связаться. Остальное сделает телефон. Всё понятно?

— Побыстрее тебя буду, — ответил Хаус, проигнорировав насмешку в голосе Снейпа. Он схватил трубку, нажал на нужную кнопку, широко раскрыв глаза, когда из неё послышался совершенно обычный гудок телефонной линии. 

Розмерта выбрала этот момент, чтобы вернуться с вполне себе бодрствующим и очень беспокойным ребёнком. 

— Что вы… ох! Вижу, что вы нашли эту штуку-дрюку. Не понимаю, почему Гермиона оставила её здесь. Всё равно никто, кроме вас двоих, ей не пользуется. 

Снейп фыркнул и снова скрестил руки на груди, когда хозяйка бара попыталась передать ему ребёнка. 

— Розмерта, я тысячу раз объяснял тебе, что чары и щиты Хогвартса взаимодействуют с этим устройством. Это самое близкое к школе место, откуда мы можем нормально звонить и не звучать, как из колодца, или надышавшимися гелием. 

— Я вам не мешаю? — громко прервал их Хаус. — Довольно трудно сосредоточиться на звонке, когда я думаю о том, как же здесь скучно! 

Ровно в этот момент на линии пошли соединительные гудки и оглушили его, и, когда на том конце сняли трубку, Хаус без задней мысли дьявольски усмехнулся. 

— Привет, Уилсон, мой старый друг, — сказал он, проигнорировав заспанный стон по ту сторону трубки, — угадай, откуда я звоню?