Простой диагноз — смерть | A Simple Case of Death (гет)

Высокий человек в чёрной шерстяной мантии стремительно двигался к зданию с острыми шпилями, не обращая внимания на порывы ледяного ветра. Он шепнул под нос пару слов около двери, и та открылась, сопровождаемая металлическим звуком проворачивающихся замков. Внутри никого не было. Он скользнул во тьму ещё до того, как дверь полностью открылась, и та с глухим обречённым звуком захлопнулась за его спиной.

Он шагал мягко и размеренно, целенаправленно пересекая пустой тёмный зал. Лёгкость перемещений очевидно выдавала в нём постоянного обитателя этих стен. Резко остановившись, он одним слитным движением нащупал дверную ручку так, как если бы его тёмные глаза были привычны к этому недостатку света. Внутри освещение было приглушено, но даже его хватило, чтобы заставить мужчину слегка скривиться, пока он закрывал за собой дверь.

— Как они? — спросил он негромко. Его голос был спокойным, а лицо сохраняло нейтральное выражение.

— Настолько в порядке, насколько возможно, — ответила женщина, сидящая у стены с открытой книгой в руках. Её кудрявые волосы торчали во все стороны так, как будто её недавно ударило током.

— А где ваши?..

— Их вызвали через камин час назад.

— Что за вызов?

— Такой, что превалирует даже над тонким режимом варки.

— И почему же они оба понадобились на одном вызове? Если вы несерьёзно относитесь к получению звания Мастера, то, вероятно, планируете попросту тратить моё драгоценное время?

Она тяжело посмотрела на собеседника поверх книги, яростно встречая его взгляд в полумраке.

— Один вызов. Жертвы две, — тихо процедила она сквозь зубы, и он заметил, что девушка поёрзала в кресле — и вовсе не от страха. И как он мог не замечать раньше?

Он повернул голову, осматривая тёмную комнату в поисках признаков того, что всё это было просто шуткой, затем извлёк тёмное длинное древко и взмахнул им в причудливом жесте, едва заметно удовлетворённо кивнув в результате. Никто не прятался в помещении, готовый выскочить и заорать «попались!». Обеспокоенность девушки была справедливой, и он на мгновение возненавидел себя за то, что сомневался в ней.

— Кто? — спросил он, сокращая дистанцию одним плавным движением и изящно опускаясь на колено, чтобы быть на одном уровне. Его рука крепко схватила плечо девушки.

— Мы сделали всё… всё, чтобы предотвратить распространение… — дрожащим голосом сказала она, склоняя голову в сторону комнаты, полной бурлящих котлов. — И думали, что это сможет замедлить развитие симптомов…

— Гермиона, посмотрите на меня, — сказал он, и, подняв на него красноватые опухшие глаза, полные непролитых слёз, она заметила, насколько устало он взглянул в ответ. — Вы сделали всё возможное, столько, сколько можно было ожидать от кого-либо.

— Это не важно! — ответила она в слезах. — Этого недостаточно, чтобы спасти их, чтобы они выздоровели!

— Решение должно существовать. Я занимаюсь некоторыми исследованиями за пределами… наших обычных методов, — ответил он, большим пальцем потирая круговыми движениями её плечо, чтобы успокоить.

— Вы говорите о маггловской медицине? — ахнула она, зажмурившись. — Почему же я об этом не подумала? Это же так просто, а мне даже не пришло в голову. Я такая…

— Вы можете пожалеть себя позже, — оборвал он. — Сейчас нужно, чтобы вы сосредоточились. Кто. Это. Был?

— Профессор… — мягко сказала она, уставившись в пол, — это Шеклболт. И… и Макгонагалл.

— …что? — он говорил тихо, но в голосе звучал гнев.

— Кингсли Шеклболт и профессор Минерва Макгонагалл, — пробормотала Гермиона спустя мгновение.

Он открыл рот, как будто собирался что-то сказать, но его прервал громкий треск за дверью.

— Смотрите за котлами! Это приказ! — рявкнул он, обернувшись. Тёмная мантия взвилась за спиной, когда мужчина подошёл к двери и резко распахнул её, с грохотом захлопывая за собой.

Двое молодых авроров с постными выражениями лиц ждали его снаружи.

— Их стабилизировали на Гриммо, но если мы скоро что-нибудь не придумаем… — начал тёмноволосый лохматый молодой человек в очках. В его широко открытых глазах плескалось беспокойство.

— Действительно, мистер Поттер? А я-то думал, мы здесь хернёй страдаем, — последовал язвительный ответ.

— Эй, Снейп! Не смейте разговаривать с нами так! — рыкнул высокий рыжий парень, стоявший рядом с другом. — Мы выросли, и то, что мы закреплены за вами до сдачи экзаменов на мастерскую степень, не значит, что вы можете шпынять нас так же, как в Хогвартсе.

— Если Вы пытаетесь угрожать, Уизли, — насмешливо хмыкнул Снейп, — тогда вам следовало бы стараться получше. Идите внутрь и помогите мисс Грейнджер.

Рон вернул усмешку высокому мужчине с крючковатым носом, проскользнув мимо него в комнату. Гарри молча последовал за ним, не отрывая взгляда от пола.

Северус Снейп нахмурился, выуживая обрезок газеты из кармана мантии, и в неярком свете посмотрел на фото с именем под ним. Всё ещё хмурясь, он вытащил небольшой грязный шнурок и крепко зажал его в ладони.

— Я скоро вернусь, — сказал он Гермионе, которая подошла, чтобы закрыть за друзьями дверь.

— Пожалуйста, поспешите, — шепнула она, бросая взгляд в комнату, где двое её друзей, ворча, занялись котлами.

Даже если он её услышал, то не подал вида. Мужчина развернулся и исчез в темноте коридора. Он не сбился с шага, когда миновал дверь наружу, а затем беззвучно испарился.

Грегори Хаус присел на жёсткую деревянную скамейку за роялем, легко проводя пальцами по клавишам. Он свёл брови, о чём-то задумавшись, а пальцы покалывало от желания наиграть мелодию, которая прочно засела в голове. Было поздно. Он не мог заснуть, но это не имело значения. Он взглянул поверх небольшого тумблера⁽¹⁾, частично заполненного насыщенного цвета виски, и порылся в кармане в поисках рыжего пузырька, который поможет успокоить ноющую, скручивающую внутренности боль в ноге.

Он не заметил высокую тёмную фигуру, материализовавшуюся по ту сторону дороги от его дома.

Первый тихий стук в дверь он проигнорировал. Вторая попытка была громче, и он заглотил парочку белых продолговатых таблеток, запивая их янтарной жидкостью. На третий раз стук начал его бесить. 

Смесь алкоголя и викодина не особенно помогала преодолеть растущее раздражение от чьего-то появления спустя десять минут, как он вернулся домой после длинного кошмарного дня, который весь пошёл наперекосяк. Во-первых, в аптеке куда-то дели его рецепт, из-за чего ему пришлось обходиться без таблеток восемь часов, похожих на агонию. Поэтому он уже был злым, когда появилась пациентка, которая давала кровотечения, когда ожидались тромбы, и тромбы, когда должна была истекать кровью. О, и у неё был инсульт без тромбоза, что окончательно поставило его в тупик. Это была загадка, но он не мог насладиться ей в полной мере, как обычно. Всё шло к тому, что он начнёт кидать дерьмом в стену, надеясь, что что-то прилипнет. 

Его лакеи были заняты скучными анализами их текущего пациента и пока не нашли ничего определённого, поэтому он мало что мог поделать и совершенно не собирался проводить весь вечер в лаборатории. Не помогало и то, что на него повесили несколько унылых незначительных пациентов из клиники, в то время как он планировал улизнуть. Чёртова Кадди нашла его секретный маршрут побега через морг. Было крайне иронично использовать именно этот путь только потому, что никто из его обычных обитателей не мог говорить.

И наконец, когда он вернулся домой к тишине, кто-то уже стучался в его дверь. Для распространителей подписок на журналы уже было поздновато, а для ночных бабочек — ещё рано «появляться на его пороге» (кстати, он никого не вызывал, а Уилсон был слишком пай-мальчиком, чтобы даже подумать о таком). Грабители же, насколько он знал, не имели привычки стучать. 

Стук прекратился в тот момент, когда Хаус был готов крикнуть что-то оскорбительное в сторону двери. Он вернулся к роялю, сжимая и разжимая пальцы с негромким облегчающим хрустом. Он прислушался к движениям за дверью ещё пару секунд, и, удовлетворённый последовавшей тишиной, кисло усмехнулся. 

Мелочи жизни. 

Он уже почти положил пальцы на клавиши, когда услышал звук открывающихся замков. 

Мгновенно. 

«Дерьмо, я ошибся. Это всё-таки грабители. Как они смогли открыть оба замка одновременно?»

— У меня есть трость, и я не побоюсь ей воспользоваться, — крикнул он хрипло — горло слегка горело от последнего глотка виски. Мужчина развернулся на скамейке и нырнул за диван, как будто ожидая стрельбы. — И я врач и контактирую с ужасными заразными болячками ежедневно. Если не хотите, чтобы вас заживо сожрала бубонная чума или плотоядная бактерия, подумайте дважды, к кому ломиться!

Ему никто не ответил, но он различил шорох осторожно приоткрываемой двери, как будто человек за ней прекрасно знал, как быть бесшумным. 

«Дерьмо. Я что, разозлил кого-то настолько, что меня заказали?»

Вероятно, такая мысль показалась бы смешной простому обывателю, тем более обычному доктору. Но Грегори Хаус не был обычным ни в одном смысле этого слова. И у него была привычка выбешивать опасных людей. К сожалению, он частенько говорил, прежде чем думал. И поэтому он вполне мог рисковать быть поколоченным одним из своих пациентов, независимо от того, помогло бы это постановке диагноза или нет. 

— Если вы хотите меня убить, давайте побыстрее. Мне может в любой момент пейджернуть моя тупоголовая команда, а я не хочу проводить последние секунды жизни, слушая их нытьё, — выдал он с обычным сарказмом, прежде чем подумал, что именно и в каком тоне слетает с его языка. 

В ответ он услышал лишь шелест ткани, когда неизвестный убийца миновал дверной проём в прихожую и тихо притворил дверь, с громким щелчком закрывая замок.

— О, я понял, ты из этих, сильных и загадочных? — продолжил с пола за диваном Хаус, пытаясь придумать, как спровоцировать мужчину (судя по мягкой поступи, это мог быть либо мужчина, либо очень тяжёлая женщина, но почему-то это даже не пугало) на следующий шаг. В конце концов, люди, ведомые гневом или раздражением, чаще делали ошибки, что было бы крайне полезно, если он не хотел умереть от рук какого-то маньяка. 

— Доктор Хаус, я полагаю?

К его удивлению, в ответ прозвучал резкий баритон с каким-то явно британским акцентом, хоть Хаус и не имел ни малейшего понятия о том, откуда родом тот человек. В конце концов, было гораздо более странным то, что кто-то таинственный вломился к нему в дом поздно ночью. 

— Ну, ты хотя бы не австралиец. Было бы крайне неловко быть убитым австралийцем, особенно с учётом того, что Чейз, скорее всего, попробует как-то использовать мою смерть как способ клеить цыпочек. 

— В мои планы не входит убивать вас.

Послышались осторожные мягкие шаги незнакомца, входящего в комнату, и, как только

Хаус взглянул наверх, бледные пальцы обхватили спинку дивана, а затем из-за неё показался незнакомый мужчина и посмотрел вниз на главу диагностического отдела, сидящего на одной ноге с тростью наперевес. 

— Моя палка побольше твоей, — сказал Хаус, указывая на палкообразное чёрное приспособление в другой руке мужчины. 

— Я хотел бы поговорить с вами об одном чрезвычайно важном деле, — сурово продолжил мужчина.

— Без проблем, — ответил Хаус, — не то чтобы я собирался этим чудным вечером отдохнуть дома в одиночестве. 

Его собеседник скривился, когда на лицо упала завеса сальных чёрных волос, выделяя длинный крючковатый нос и делая вид довольно пугающим — таким, как будто этот человек много практиковался в наведении страха. 

— Я могу понять Вашу любовь к одиночеству, однако мое… вторжение… к сожалению, было неизбежно. Я прочитал достаточно статей о Вас и, изучив все возможные альтернативы, пришёл к выводу, что Ваш опыт — это всё, что стоит между потерей сотен жизней, включая жизни нашего министра и директрисы наиболее известного образовательного учреждения, и возможностью лечения. 

— И почему я должен тебе поверить? — раздражённо ворчал Хаус, поднимаясь на ноги с помощью трости. — Я без понятия, как тебя зовут, ты вламываешься в моё святилище, как обычный бандит, и предполагаешь, что я поверю в твою мольбу о помощи, как будто я какой-то невинный ребёнок из пустынь Татуина?

Высокий бледный мужчина одарил его озадаченным взглядом, а затем уголки его губ дрогнули вверх в иронической усмешке. 

— Хоть я и не знаком с вами лично, поговаривают, что вам трудно угодить. Но есть кое-что, перед чем вы не можете устоять. Что-то, дарующее уникальное удовольствие, что-то, в чём не получается отказать себе, как бы ни пытались.

— О, да я польщён, правда, — иронично ответил Хаус. — Вообще-то я предпочитаю всё-таки сначала ухаживания, а потом уже предложение руки и сердца, просто чтоб ты знал. Цветы — хорошая идея. Розы — мои любимые. Не забудь дюжину белых, когда в следующий раз здесь появишься. А теперь — пока-пока!

— Снейп, — сказал мужчина. — Северус Снейп.

— Кто, где?

— Меня так зовут. Или вы действительно ожидали предложение? Вы спросили, я ответил, — саркастично хмыкнул Снейп. — Прошу извинить меня за недостаток терпения для подобных юморесок. Не имею настроения шутить, пока дорогие мне люди умирают. 

— Я думаю, ты попал не по адресу, — ответил Хаус. — Похоже, у тебя сложилось ложное впечатление, что это больница. 

— Мне не нужна больница, — угрюмо сказал Снейп. — Мне нужны… вы. 

— А мне нужно, чтобы ты прекратил утомлять меня этой лестью! — рявкнул Хаус, устало хромая к двери позади мужчины и открывая её. — А теперь выметайся или дай мне что-нибудь, что действительно могло бы меня заинтересовать!

— Я думаю, вы не совсем верно меня поняли. Я не спрашивал, согласны ли вы пойти со мной. Я сказал, что вы идёте со мной. 

— Попробуй-ка. Многие пробовали, немногим удалось. Знаешь, я быстрее, чем я выгляжу, — ответил Хаус, слегка высовываясь из проёма. — НА ПОМОЩЬ! ХРОМЫХ БЬЮТ! ОН ОТОБРАЛ ТРОСТЬ!

Он обернулся с улыбкой. 

— Тебе лучше бежать, мистер Стрёмный Фанат. У меня такие соседи, что вызывают копов на громкий кашель.

— О, во имя… — прорычал Снейп, разворачиваясь. — Дайте же мне хотя бы минуту, чтобы всё объяснить!

— Прекрасно! Вот твоя минута! Надеюсь, из тебя вышел неплохой бегун. — Хаус захромал в сторону тротуара, не оглядываясь, чтобы убедиться, что собеседник последовал за ним. 

— У нас эпидемия. Ничего подобного раньше не происходило. Ни одно наше лекарство не работает. Пациенты появляются с отказом сердца, лёгких и полиорганной недостаточностью.

— Я думаю, что диагноз, который вам нужен, это смерть. Я врач, а не чудотворец, Джим. 

— Меня зовут не Джим, и я в курсе разницы между болезнью и смертью, — сказал Снейп, скрестив руки на груди. — В любом случае, существует причина, по которой я называю это эпидемией, а не массовым врачебным заговором. Они перестают дышать, их сердца останавливаются. По всем признакам они умирают, но они не мертвы. Они не разлагаются, мозг остаётся абсолютно неповреждённым, даже если лёгкие и сердце не функционируют. Их тела, если выражаться грубо, застывают. 

Голубые глаза Хауса распахнулись. Он резко развернулся и уставился на усталое лицо следующего за ним, словно тёмный призрак, мужчины.

— Продолжай, — сказал он тихо, опираясь на трость.

— Мы испробовали некоторое количество… традиционных методов… для лечения этой проблемы, и ни один не помог. Мы с трудом удерживаем их в стазисе неделю, прежде чем они умирают по-настоящему. 

— Что, я предполагаю, плохо, так?

— Вы — врач. Я уверен, до этого вы можете дойти сами. 

— Хорошо, — пожал плечами Хаус. — Допустим, я беру это дело. Мне нужно, чтобы ты привёз своих людей, моя команда их осмотрела.

— С этим могут возникнуть проблемы.

— О, это будет забавно. И что ты сделаешь? Стукнешь меня своей палкой?

— Нет, но я могу сделать это, — Снейп выпрямился во весь свой рост и вытащил тёмную палочку из складок одежд, как и раньше. 

Вспышка света сорвалась с тёмной палочки («Волшебной палочки? Полный бред!»), направленной точно ему в грудь, и Грегори Хаус почувствовал, как камнем падает на землю. Он усомнился в собственных ощущениях, когда Снейп схватил его за руку, а затем Хаус испытал то, что назвать иначе, чем «выворачиванием наизнанку», было невозможно.

«А теперь это становится интересным… А что, если…»

Но его мысли оборвались, когда мир вокруг погрузился во тьму.

1) прим. переводчика: барный низкий стакан цилиндрической формы

Вернуться к тексту

Примечания:

От автора: С того самого момента, как эта идея пришла мне в голову, я ждала случая, когда этим двоим — самым язвительным персонажам, которых я знаю, — придется поговорить друг с другом. Так и родилась эта глава. Она напомнила мне бессмертные строки They Might Be Giants:

“A woman came up to me and said “I’d like to poison your mind.

With wrong ideas that appeal to me though I am not unkind.”

She looked at me, I looked at something written across her scalp.

And these are the words that she faintly said as I was trying to call for help

There’s only one thing that I know how to do well

And I’ve often been told that you only can do what you know how to do well

And that’s be you

Be what you’re like.

Be like yourself!

And though I’m having a wonderful time I would rather be whistling in the dark.”

Надеюсь, часть вам понравится!

От переводчика: Whistle in the dark — стараться оставаться оптимистичным и убеждать себя, что всё не так плохо.

— Тех, кто путешествует подобным способом впервые, нередко рвёт, — сказал Снейп, и Хаус почувствовал, как его онемение спало. Он согнулся пополам в попытке не блевануть. — Не считайте признаком слабости подобную необходимость. Хотя я буду благодарен, если при этом мои туфли не пострадают. 

— Я не собираюсь блевать, — ответил Хаус между тяжёлыми вдохами. — Я только принял свои чудо-таблетки и не расстанусь с ними, пока они, чёрт побери, не сделают своё дело. 

Снейп остался не впечатлённым.

— Окей, я солгал — да ладно, все так делают. По правде говоря, мне больно. Таблетки помогают мне с этим справляться. Следовательно, они должны остаться у меня в желудке, чтобы сделать свою работу, иначе я не смогу делать свою, — громко пробурчал Хаус, когда волны тошноты немного спали. 

— Вы несколько более ершисты, чем я предполагал, — пробормотал Снейп на грани слышимости, скрещивая руки на груди в ожидании, пока его компаньон полностью придёт в себя. 

— Да ты и сам не солнечный лучик, Влад, — саркастично ответил Хаус. — Где ты вообще взял этот шмот? Мне казалось, все крутые детишки перестали закупаться в «Хот Топик»⁽¹⁾, когда осознали, что нет никаких причин жаловаться на судьбу и изображать готов. 

— Если бы мне захотелось оскорблений, доктор Хаус, я нашёл бы их и здесь, а не тащился через океан, — раздражённо рявкнул Снейп. — И вам, вероятно, не следует смеяться над чужими именами, когда ваше собственное в сочетании со степенью звучит как диджейское погоняло из какого-то маггловского клуба…

Он неожиданно замолчал, прервав тираду, и перевёл взгляд на Хауса, пробующего тростью покрытый травой холм.

— Здесь уже поздно, — сказал тот просто, махнув рукой в сторону огромной растущей луны на горизонте. Звёзды на тёмном небосклоне ярко мерцали, а воздух был наполнен ароматом мокрой травы. — Я, может, и не так хорошо знаю королевский английский, но «маггл» не из лексикона Её Величества, так? Вообще-то, меня не мешало просветить по многим вопросам. 

Высокий худой мужчина снова невыразительно взглянул на Хауса и начал рыться в карманах мантии. Наконец он извлёк старый фонарь, который выглядел так, будто ещё совсем недавно ржавел где-то в амбаре. После недолгого щёлканья выключателем и пары ударов ладонью по боку фонаря свет включился и пару раз моргнул, прежде чем озарить пространство впереди тусклым жёлтым лучом. 

— Нам недалеко, — отрезал Снейп. — Постарайтесь не отставать. 

— Алло? Здесь хромые! Ты же не ждёшь, что я понесусь за тобой в темноте посреди чего-то, крайне похожего на лес, особенно с учётом того, что ты только что парализовал и перенёс меня… по положению звезд… Погоди. Да не может быть. Как ты?.. Это какой-то бред. 

— Вам непременно нужна эта болтовня? — прошипел Снейп сквозь зубы. — То, что живёт здесь, на порядок больше и голоднее, чем соседские голуби и белки. 

— Что ж поделать? Болтать — это моё призвание. Можно даже сказать, дар! — последнее слово Хаус буквально прооорал, с вызовом глядя на собеседника. 

— Довольно! — Снейп вытащил палочку и лёгким взмахом направил её на ногу Хауса.

— Мне кажется, ты забыл сказать «Абракадабра!» — сорвался Хаус, наклоняясь, чтобы потереть бедро. — И что должно было произойти? Я доктор, а не пятилетка, и прекрасно знаком с плацебо-эффектом. 

— Ваше поведение говорит о том, что у вас больше общего с пятилетками, чем вам кажется. Сейчас не в этом суть. Если вы уверены, что ничего не произошло, попробуйте обойтись без трости и увидите, — ровно ответил Снейп, протянув руку за тростью. — Я обещаю, что верну её, если она снова понадобится. 

Хаус закатил глаза, но трость всё же отдал.

— С тем же успехом я мог бы доказать обратное. Вы только посмотрите: ни стыда ни совести, — пошутил он, с преувеличением охая и театрально прикрывая рот ладонью. 

— Руки в ноги и вперёд, — Снейп скрестил на груди руки, держа в одной фонарь, а трость устроив под мышкой второй.

— Да ладно, хорошо, но если я подверну ногу, несёшь меня ты, — раздражённо ответил Хаус, делая пару шагов на пробу. Его рука инстинктивно нашла точку, которая регулярно третировала его бесконечной режущей болью. 

Ничего. 

Он сделал ещё шаг к высокому худому мужчине в жёлтом свете фонаря. 

Боли не было. 

— Что ты?.. — он поднял взгляд, его глаза расширились в шоке. — Эта палка… она сначала ударила меня током… нет… нет, заморозила. Электрический ток не влияет на людей так, если только…

— Если только что?

— Это полное безумие, но опять же, я люблю странности… пока они осмыслены. Единственное, что имеет смысл, это…

Пока Хаус бормотал и задавал риторические вопросы, они преодолели небольшой подъём. Внезапно Снейп вытянул руку в останавливающем жесте, обрывая болтовню.

— Похоже, мы не одни, — сказал он опасно тихим голосом.

— Профессор? Это вы?! Слава богу, вы здесь! — из-за холма донёсся незнакомый, но несомненно женский голос, и Хаус подозрительно воззрился на вытянутую перед ним руку, преграждающую дорогу. 

— Профессор? — одними губами шепнул Хаус в сторону тёмной сальной завесы волос, и Снейп слегка кивнул в ответ, обозначая, что услышал вопрос, даже если сам был обращён в сторону голоса. 

— Кто это? — женщина достигла вершины холма и сбежала пониже, слегка наклоняясь и упираясь руками в бёдра, чтобы поймать сбитое дыхание. 

Она была одета в некое подобие тёмно-фиолетового плаща, как будто только что с ярмарки времён Ренессанса — только без корсета и более практичное. Ложбинка между грудей также была скрыта. Волосы женщины завивались вокруг её головы крупными кудрями и локонами, как будто имели своё собственное сознание, но взор её был мягким настолько, насколько её волосы — дикими, а выражение лица казалось агрессивным и серьёзным. Её взгляд выражал восхищение и нечто еще… Хаус почувствовал лёгкий укол дискомфорта, когда осознал, что Кэмерон когда-то давно смотрела на него так же, и тихо понадеялся, что эта девушка не будет устраивать душещипательных сцен и признаваться в чувствах, пока он рядом. 

— Мне пришлось приложить усилия… чтобы убедить его помочь нам, — отмахнулся Снейп, не оборачиваясь, но слегка замедляя шаг, чтобы поравняться с отстающим доктором, которого практически тащил на себе последние полмили. 

— Это же… Бог мой! Я вас узнала! Вы доктор Грегори Хаус! Я читала ваши статьи! — женщина обернулась и тепло улыбнулась ему. — Забавно, мне всегда казалось, что вы выше. 

— А я по вашему голосу думал, что у вас грудь побольше, — съязвил Хаус в ответ, — и подозреваю, что нам обоим придётся жить с этим разочарованием. 

Женщина одарила его скептическим непроницаемым взглядом, который практически заставил Хауса пожалеть, что рядом не было Кадди, чтобы сравнить их выражения лица. Он был уверен, что они окажутся до ужаса похожи, хоть и женщина перед ним, скорее всего, ещё не перешагнула тридцатилетний рубеж. Она подняла руку, и Хаус автоматически отшатнулся, предполагая, что она влепит ему пощёчину, но девушка лишь предлагала рукопожатие. 

— Я Грейнджер, Гермиона Грейнджер, — сказала она, — и я хотела сказать, что рада с вами познакомиться, но теперь уже в этом не уверена. Не знаю, как принято относиться к женщинам в Штатах, но здесь подобные комментарии по поводу внешности, несомненно, считаются крайне грубыми. 

— Мне жаль, — извинился Хаус через мгновение, — но у меня была не самая приятная ночь, так что прошу простить, что мне тяжеловато даётся моё обычное обаяние. Сначала меня похищает Бэтмен, парализует, каким-то чудом транспортирует сюда, минуя кучу часовых поясов, а затем я должен переться по холмам и грязище в темноте. Полагаю, вы могли бы счесть, что у меня сенсорная перегрузка, поэтому я реагирую несколько более… резко, чем обычно. 

Гермиона усмехнулась на его пассаже про «Бэтмена», а этот Снейп видимо напрягся, как будто его оскорбило сравнение, но он пытался не подать вида. 

— Так что, — продолжил Хаус, пристально глядя на Гермиону, — раз к нам присоединился кто-то менее невыносимо угрюмый, страдающий и загадочный, то есть вы, не просветите ли меня, почему мы здесь и когда я могу наконец увидеть так называемых пациентов? Потому как я устал, чувствую, как по затылку шибануло похмельем, и вдобавок день был наидерьмовейшим. 

— Конечно, — ответила Гермиона, обернувшись, чтобы кинуть взгляд на скрытого в темноте мужчину, похожего на мрачную тень. Она сверкнула глазами в свете фонаря, а затем дерзко встретила взгляд Хауса. — Сюда, мы почти на месте. 

Она вытащила палочку другого цвета и что-то пробормотала на грани слышимости, заставив её кончик ярко зажечься. 

— Гер… Мисс Грейнджер! — раздался рык позади них, и сначала она в испуге распахнула глаза, а затем стыдливо замерла, как будто не понимала, что делает, но вскоре расслабилась и легко пожала плечами. 

— Вау, они реально суют лампочки куда попало, — пошутил Хаус, и Гермиона тряхнула головой, легко улыбаясь, несмотря на всё ещё напряжённое выражение лица. 

— Знаете, должна сказать, что это не совсем то, чего я ожидала от доктора, — мягко заметила Гермиона, скорее для себя, чем для него. 

— Ваш друг Чёрный Плащ просто подловил меня вне смены. Честно, у меня есть стетоскоп, белый халат и даже диплом… где-то… — умолк он, подмигивая. Затем Хаус посерьёзнел и сфокусировался на стабильном свечении на кончике палочки в руках Гермионы. — Знаете, не будь я так уверен, я бы сказал, что это…

Они достигли вершины холма, и Хаус потерял дар речи. 

Правда, не из-за боли в ноге. Впервые за последний год боль не беспокоила, и он до сих пор не мог поверить, что это не сон. 

По крайней мере, он думал, что не спит, хотя и начинал сомневаться, глядя перед собой. 

Громада каменного замка возвышалась в темноте, в сотнях окон горели факелы, и Хаус медленно моргнул, будучи абсолютно уверенным, что секунду назад здесь не было ничего. 

— …магия? — закончил он, шокированный настолько, что голос взлетел на пару октав. Это слово повисло в воздухе, пока он стоял с упавшей челюстью парой секунд дольше, чем следовало бы. Правда, стоило услышать рядом смешок Снейпа — вероятно, над его потешным выражением лица, — как удивление и шок слегка померкли. 

— Вы правы, доктор Хаус, — сказала Гермиона, взмахивая рукой в направлении замка. — Добро пожаловать в Хогвартс.

1) прим. переводчика: американская розничная сеть, специализирующаяся на неконформной одежде и аксессуарах

Вернуться к тексту

— Ну, и как вы, любезные товарищи-похитители, вообще придумали этот «Свинвартс»? — резко спросил Хаус, когда они миновали двойные двери. Его голос взлетел на октаву, паршиво имитируя британский акцент. — «Жабвартс» был уже занят? Основатель этого… сомнительного заведения просто пошёл, что ли, на прогулку, нашёл дикого кабана и такой: «Ну привет, дружище! Давай-ка назовём школу в честь торчащих прыщей вокруг морды этой животины!»

Позади них усмехнулся Снейп. 

— Как вы узнали, что это школа? — изумлённо спросила Гермиона. 

— Ну, после того, как ты назвала этого хмыря профессором, стало довольно очевидно, знаешь ли, — язвительно ответил Хаус. — Потому как я вижу единственную причину называть мистера Мрак профессором, и, судя по твоему ответу на предыдущий комментарий о размере лифчика, это не про ваши предпочтения в постели… ну, или пока не про них.

Сложное выражение лица Гермионы сменилось глубоким смущением от подобного предположения, и её щёки приняли насыщенный красный оттенок. Хаус бросил короткий взгляд назад и с тихим восторгом отметил, что упомянутый профессор также покраснел, хоть Гермиона этого и не заметила. 

— Профессор Снейп. У него есть имя, знаете ли, — ответила она наконец спустя несколько мгновений, в которые молча пыталась вернуть себе спокойствие. — Если вы так ведёте себя со всеми пациентами, доктор, то я, честно, не понимаю, как вы смогли опубликоваться, не говоря уже о том, чтобы сохранить работу. Каким бы светилом вы ни были. 

Хаус уже почти нашёлся с новой подколкой, когда Снейп проскользнул мимо него к Гермионе и аккуратно положил руку ей на плечо.

— Мисс Грейнджер, — сказал он негромко, — вам следует пойти в больничное крыло и помочь там. Я… присмотрю за ним. 

Резким движением головы он указал на Хауса и презрительно усмехнулся. 

— Да, профессор, — согласилась Гермиона, благодарно глядя на высокого угловатого мужчину широко распахнутыми глазами. На её лице Хаус видел всё то невысказанное, что она сдерживала в ожидании ответа. 

Интересно. Абсолютно не связано с делом, но интересно. 

— Мы вскоре присоединимся к вам в больничном крыле. А теперь, если вас ничто больше не задерживает… — коротко ответил Снейп, разрешая себе немного опустить глаза, чтобы встретить её взгляд. Мгновение спустя он резко отвернулся, натягивая на лицо наиболее кислое выражение и возвращаясь к Хаусу.

— Конечно, сэр, я мигом. 

Гермиона тоже отвернулась и начала было уходить, но профессор внезапно повернулся на сто восемьдесят градусов и прочистил горло, останавливая девушку на следующем же шаге. 

— Да, и, Гер — кхм — Грейнджер, — сказал он угрожающе спокойно, — спасибо, что встретили нас. На улице холодно и мерзко, и не только из-за погоды.

Хаус уверенно помахал Гермионе. 

— Это он, конечно, обо мне! — театрально крикнул Хаус, тыча на себя пальцем. — Хорошо, что он не украл меня до того, как я принял свои чудо-пилюли, хотя это, вероятно, не лучший термин, я же не…

— Да заткнёшься ты или нет?! — ядовито прошипел Снейп, разворачиваясь к нему с диким взглядом. 

Хаус внезапно осознал, что температура вокруг резко упала. 

— А если да, то ты её наконец поцелуешь, или мне придётся наблюдать ваши переглядки и страдания всё оставшееся время? — отбрил Хаус, победно улыбаясь, пока Снейп угрожающе навис над ним, а лицо его плавно приняло фиолетовый от злости оттенок. 

Гермиона начала медленно отступать с очевидным выражением дискомфорта на лице, но, когда она услышала слова Хауса, её пальцы взлетели ко рту. Из её груди вырвался резкий сдавленный крик, а затем девушка отвернулась, бегом поднялась по ступеням и исчезла из поля зрения. 

— Посмотрите, что вы наделали! — заорал Снейп, всё же теряя самообладание. — Вам вообще знакомо слово «такт»?

Он достал палку («Палочку, — поправил себя Хаус, — это волшебная, блядь, палочка») и направил её на врача. 

— Вы не оставили мне выбора, — рыкнул он, и из кончика палочки выстрелил розовый луч, угодив Хаусу в шею.

Ощущения от него были такие, как будто в глотке взрывались пузырьки содовой. Это оказалось странно, но не неприятно, однако, когда Хаус открыл рот, чтобы ещё разочек подразнить Снейпа, он обнаружил, что не произнёс ни звука. Он попробовал ещё раз — громче — а потом ещё и ещё, пока не сорвался на крик. Но звука всё ещё не было. 

Хаус не понимал, зол он или впечатлён. И некая его часть была крайне благодарна тому, что у Кадди палочки не было, хотя его мозг пока что пытался просто осмыслить идею существования магии в этом мире. Он пораскинул мозгами в поисках лучшего объяснения всем странностям, которые испытал сам (мгновенное перемещение через несколько часовых поясов, например, для затравки), но не нашёл и решил принять пока то, что видел, за истину… по крайней мере, пока он не найдёт объяснение получше. 

«Вполне реально, что это всё может быть плохим приходом из-за той сомнительной такерии, в которой я был после работы, но даже если так, то я не уверен, что паршивый буррито может стать разумным оправданием этой занозы в заднице. Ну и если это вызванная отравлением галлюцинация, то где стриптизёрши?»

Попытки саркастично думать не давали того же эффекта, и Хаус скривился, сильнее хмурясь, когда Снейп мерзко оскалился в ответ. 

— Вы можете винить в этом только себя, доктор. Это были крайние меры, — уничтожающе зыркнув на него, сказал Снейп. — Вы совершенно не знаете, когда стоит заткнуться, не так ли? Увы, мне нужны ваши мозги, поэтому я намерен оставить вас в этом состоянии, пока вы не научитесь… вести себя прилично. 

Хаус молча показал ему два средних пальца. 

— Вы же знаете, что здесь этот жест не имеет того же значения, что и в Штатах, — ровно ответил Снейп, практически восстановив потерянное ранее самообладание. 

Чтобы подкрепить эффект, Хаус показал ему язык. 

— Как капризный двухлетка, — усмехнулся Снейп. 

Хаус пожал плечами, как будто говоря «а чего ты ждал?»

— Понятия не имею, с чего меня это волнует. Идёмте. Следуйте за мной и постарайтесь не отставать. Последующие попытки ставить палки в колёса будут иметь серьёзные последствия. 

После этого Снейп развернулся и направился по коридору прочь от той лестницы, по которой поднялась Гермиона. 

«Если мы не идём в больничное крыло, то куда?..»

Размышления Хауса прервал Снейп, остановившийся перед огромными двойными дверями. 

— Мы держим их здесь, в Большом зале, — объяснил он. — Пациентов слишком много, чтобы больничное крыло вместило всех, поэтому эта комната используется в качестве палат. Сент-Мунго тоже переполнен, поэтому школу на время закрыли, чтобы использовать это пространство. Директрису и министра перевезут, как только они будут стабильны. Мы разместим их в… более надёжном месте в целях безопасности. Я попрошу вас не раскрывать их местоположение, хотя вы, скорее всего, и не сможете в вашем текущем состоянии. 

Он угрюмо хохотнул, пытаясь притвориться, что не заметил подкрепляемую жестами беззвучную тираду Хауса, идущего позади. 

После этого дверь со скрипом отворилась, и Хаус почувствовал лёгкий кисловатый запах болезни, который было ни с чем не спутать. В огромном старомодном зале, как будто предназначенном для месс, стояли ряды белых кроватей. Большая часть из них была занята, и около многих, если не всех, собрались заплаканные члены семьи и друзья.

Парочка женщин в белых одеждах с маленькими белыми шляпками в волосах курсировала в узких проходах меж постелей, проверяя пациентов. 

Хаус сразу же отметил, что больные, как и говорил Снейп, не дышали и казались мёртвыми. Но запаха разложения не было — даже от тех, кто пробыл здесь больше недели. Хаус нахмурился, изучая историю болезни, прикреплённую к ножке ближайшей к нему кровати. 

«Ранее утром пациент жаловался на боль в животе, выпил чаю и через час был найден женой на полу в кабинете. Не реагирует на стимулы и любые восстанавливающие зелья. На текущий момент принимает Питательное и Укрепляющее зелья в целях предотвращения атрофии внутренних органов».

Хаус схватил ручку, прикреплённую к верхней части планшета и начёркал записку на пустой части страницы. Закончив, он потыкал Снейпа в спину, настойчиво указывая на выведенные им на бумаге слова. 

«МНЕ НУЖНА МОЯ КОМАНДА. НУЖНО ВЗЯТЬ КРОВЬ. НУЖЕН НАУЧНЫЙ ПОДХОД, А НЕ ЭТИ ШИРЛИ-МЫРЛИ». 

Снейп глянул на раздражённое лицо Хауса и закатил глаза. 

— Я прекрасно знаю, что вам нужно. Позже мы сходим до «Трёх мётел» и позвоним вашим коллегам по телефону, чтобы они могли собрать всё необходимое. В замке техника не работает, — сухо ответил он. 

Внезапно позади них раздался звук распахивающихся настежь дверей. 

— ЭЙ! Где Снейп? Миона сказала, он тут, — заорал высокий раздражённый парень с ярко-рыжими волосами. Заметив обалдевшего Хауса рядом с искомым мужчиной, он подошёл к ним и приподнял бровь, глядя на джинсы и футболку на Хаусе, а затем развернулся к Снейпу и продолжил уже нормально: — У нас тут ситуёвина. 

Они проследовали за ним обратно в коридор, закрыв за собой двери Большого зала с глухим хлопком. Здесь, в коридоре, их ждал лохматый черноволосый мужчина, шевелюра которого торчала так, будто он хватанул провод под напряжением. Его круглые очки скрадывали возраст, но серьёзное выражение лица сводило этот эффект к нулю. 

— Мы разместили их в кабинете директора согласно вашим указаниям, — сказал он, — но есть кое-что ещё…

— Не тяните, Поттер, — нетерпеливо рявкнул Снейп. 

Из-за спины мужчины выглянула тонкая невысокая рыжая девушка, держа в руках небольшой свёрток. 

— Он был с ними, когда они… — умолкла она, глядя на свёрток, который скинул с себя белую ткань с тихим гулением, и…

— Ребёнок, Уизли? — недоверчиво спросил Снейп. — Ваша семья, конечно, известна способностью подвергать детей опасности, но это уже перебор. Что именно заставило вас притащить ребёнка в замок, а?

Хаус не особенно любил детей. Единственное, что их оправдывало, так это то, что они были тупыми и не умели лгать (это не особо помогало, потому что родители частенько лгали за них). Детишки, помимо этого, бывали шумными, шебутными и неспособными к коммуникации — то есть обладали ровно теми качествами, в которых Хаус не терпел конкуренции. 

— Он не мой, — рявкнула женщина в ответ, стреляя глазами в Снейпа, от чего тот даже слегка попятился. — Он их. И я уже давно не Уизли. 

— Да вы шутите. 

Он постарался сохранить бесстрастный тон, но для всех удивление Снейпа было очевидным. 

— Джинни не шутит, — громко сказал парень в очках (Поттс? Поттли? Хаус не успевал за событиями), уверенно приобнимая её. — Директор Макгонагалл и министр Бруствер держали это в секрете, с учётом последних нападений. 

— Невозможно! Я бы знал!

Хауса прямо подмывало выдать что-нибудь особенно остроумное насчёт совершенно ошеломлённого выражения, которое приняло лицо Снейпа, но другой парень, который рыжий, опередил его (конечно, только потому что он мог говорить).

— Да ну? И вы так удивляетесь? Вы хотите сказать, что мы с Гарри носились с взмыленными задницами весь месяц и просто так притаскивали вам больных людей на лечение, а на самом деле у нас супер-простой случай с актёрами, которые очень, очень хорошо притворяются мёртвыми, и всё это — огромный заговор, чтобы не дать вам узнать о тайном ребёнке?

Снейп мгновенно перестал выглядеть шокированным, и теперь походил на человека, заглотившего бутылочку дёгтя с лаймовой долькой на закуску.

— Насколько ваши причудливые идеи забавны, мистер Уизли, настолько же они неуместны и тратят драгоценное время, — пророкотал он угрожающе, пока упомянутый парень на грани слышимости буркнул что-то про сальноволосого урода. — А вы, Джиневра… Поттер, судя по всему, нашли себе новую работу, в частности, заботиться об… этом. 

Он ткнул длинным костлявым пальцем в вертящегося младенца, который начал упорно жевать свой кулачок. 

— Ох, насчёт этого… Я бы хотела, но не могу, — девушка всучила свёрток Гарри, — у меня через час практика, и я по контракту обязана появиться на поле, или же на меня обрушится гнев тренера и многочисленных фанатов команды. 

— Какого ляда вы в такое время думаете о чёртовом квиддиче? Любой из вашей семейки может быть следующим, даже ваш собственный ребёнок! Мало родственников потеряли? — ледяным тоном ответил Снейп, на ходу меняя тактику. 

Это сработало. Лицо Джинни побелело от гнева, и она сжала ладони в кулаки, двинувшись на высокого профессора настолько угрожающе, насколько она могла, учитывая то, что девушка была ниже него более чем на фут⁽¹⁾. Оба парня: и брюнет, и рыжий — попятились и инстинктивно зажмурились. Хаус намёк уловил и сделал то же самое. 

— Не смейте говорить со мной так, Северус Снейп! — озлобленно завопила она, указывая на парней позади себя пальцем, трясущимся от гнева так же, как и её голос. — Вы можете быть их профессором, но не моим, и я скорее пошлю вас в самые глубины ада, чем стану выполнять приказы! А ещё — вы реально хотите быть ответственным за гнев всей магической Британии из-за того, что моя команда не смогла выступить из-за нехватки игрока? Потому что, поверьте мне, я не погнушаюсь дать им ваш домашний адрес, чтобы они могли вам этот гнев продемонстрировать. 

Снейп побледнел, что было удивительно, учитывая его и без того мертвенный цвет лица.

— Вы не посмеете! — наконец выдал он. 

— Не заставляйте меня это доказывать, — прошипела девушка в ответ, и стало ясно, что победа осталась за ней. 

— Но… но что насчёт?…

Вопрос повис в воздухе не заданным, но каждый понимал, что он имел в виду. 

— Почему бы вам не присмотреть за этой булочкой? — В её глазах плясали черти. — И не смейте называть меня прирождённой нянькой только из-за того, что я женщина!

Она развернулась и пулей вылетела из Хогвартса, захлопывая за собой двери так, будто они ничего не весили. 

Снейп вопросительно посмотрел на двоих парней, но тёмненький просто застенчиво передал ему свёрток, пока Уизли выдал отмазку:

— Мы могли бы, но должны возвращаться в Аврорат. Через полчаса обязательное совещание для всего персонала. 

Через пару сочащихся напряжением секунд они также отвернулись и покинули здание. И Хаус уже знал, что мрачный профессор собрался делать, ещё до того, как тот начал двигаться. 

И вот Хаус уже обнаружил себя держащим ребёнка под мышки подальше от себя и скривившимся, как будто это был какой-то особо вонючий мешок с мусором. 

«Ты мог бы хотя бы вернуть мне голос», — сказал он одними губами, указывая на горло. 

Снейп фрустрировано застонал, сжимая пальцами переносицу. 

— Ладно, — сказал он устало, махнув рукой в контрзаклятии, — но вы несёте мелкого паршивца в Хогсмид, чтобы мы могли позвонить. 

— Снаружи холодно! Я… имею в виду, он замёрзнет! — саркастично выдал Хаус, не преминув воспользоваться новообретённым голосом. 

— Я наложу на него согревающие чары. Вы же… переживёте.

— Обломщик, — глухо пробормотал Хаус. 

— Невыносимый мудак! — отбрил Снейп.

— Похититель! — продолжил Хаус громче. 

— Отвратительный болтливый мизантроп, усложняющий всем жизнь!

— Ты — да, но я?

Снейп ничего не ответил, постукивая ногой, но жестами весьма доходчиво объяснил, какие именно нецензурные слова пришли ему в голову. 

— Знаешь, когда ты так делаешь, ты здорово напоминаешь мне Формана! Я понимаю, что в это будет трудно поверить, но он куда чернее тебя. Его цвет кожи и всё такое. По сравнению с ним ты просто позёр. 

Хаус продолжал лыбиться закипающему Снейпу, пока внезапно не заметил, что ребёнок начал вонять. 

Дерьмо. 

— Святой боже, что это?! — воскликнул он, на мгновение забыв, в чьей компании находится. 

— А это, доктор Хаус, — сказал Снейп, открыв дверь в холодную тёмную наружность, — карма. 

— Я всегда знал, что карма — та ещё сука, но это перебор, — заворчал Хаус, когда ребёнок, сделав своё вонючее дело, улыбнулся и начал клевать носом. 

— С моей точки зрения, должен сказать, полностью, от всего сердца, не согласен, — ответил Снейп, ухмыляясь краешком рта, и пошёл впереди, указывая путь к Хогсмиду.

1) прим. переводчика: около 30 см

Вернуться к тексту

Примечания:

Уже суббота, да :)

— Чьей идиотской идеей было выйти наружу в эту хреновую погоду? — с горечью проорал Хаус между порывами ледяного ветра. — Ах да! Это была твоя идиотская идея!

— Мы почти на месте, — сквозь сжатые зубы ответил Снейп, ещё сильнее запахивая мантию в попытках противостоять стуже. 

Северус Снейп никогда не перебирал с выпивкой, особенно после детства, проведённого в одном доме с заядлым алкоголиком, но сейчас он чувствовал подступающее желание опрокинуть стопку огневиски. Может, даже две, если этот маггловский докторишка продолжит нести пургу. И конечно — конечно — он просто обязан был быть американцем и потому неспособным держать рот закрытым дольше пары минут кряду. Голова уже начинала болеть, а они ещё не преодолели и половины пути до Хогсмида. 

Северус не хотел прибегать к таким крайним мерам, особенно после того как магглам было отказано в знаниях о мире магов, а похищения в магическом обществе порицались так же сильно, как и в любом другом, но прошло больше полугода с появления первого случая, и более пяти десятков человек уже погибли, довольно жёстко очерчивая периоды прогрессирующего заболевания и давая куда больше пищи для размышлений помимо этого. Многие попали к ним слишком поздно, чтобы зелья могли им помочь, другие — кого он всё же мог спасти — получили лишь отсрочку неизбежного. Он экспериментировал и жил практически без сна месяцами, но так и не продвинулся в поиске эффективного лечения. Заболевшие министр и директриса стали последней каплей, и теперь не имело значения, сколько ему придётся заплатить и какие правила нарушить — он обязан был найти что-то, что угодно, что было в его силах. 

— Так, раз уж я твоей милостью морожу себе задницу, не хочешь ли поделиться ещё кое-чем об этой болезни, которую я должен диагностировать? — раздражённо пробормотал Хаус. — Может, я даже смогу забыть, что приходится тащить этого Сэра Вонючку через метель. 

— Мне казалось, вы будете более терпимы к холоду с учётом того, что вы живёте там, где бывает снег. Знаете, могло быть и хуже — благодарите бога. Сейчас ещё неплохо для ранней весны, — ответил Снейп, благодаря длинным ногам резво обгоняя взбешённого собеседника. — Дурной запах, конечно, чувствуется даже отсюда, зато вам не приходится больше слушать вопли.

— Да похер, даже если бы мы были на Луне, а задница этого младенца пахла розами и единорогами, было бы так же паршиво. И я имею право жаловаться на то, что я отморозил задницу! То, что ты бесишься с этого, даже круче. А теперь насчёт болезни. Поражает какие-то определённые возрастные группы? Мужчин или женщин? Выглядит заразной? Влияют ли какие-то факторы среды? Какие… магические тесты вы уже сделали?

Мужчина впервые с момента встречи звучал серьёзно. Переборов себя, Снейп обернулся и заметил, что Хаус остановился посреди тёмной дороги и его голубые глаза пристально смотрят на Снейпа в жёлтом свете фонаря. Это могло бы быть пугающее зрелище, если бы он не держал спящего и пускающего слюну ребёнка в одной руке, второй осторожно растирая ногу. 

— Снова начинает болеть, — мягко объяснил он с горечью в голосе. 

— Если ты сможешь придумать лекарство, которое спасёт их, тогда я, вероятно, могу предложить что-то более… постоянное, чем обезболивающие чары, которые надо регулярно обновлять, — ровно проговорил Снейп, подмечая мелкие бисеринки пота на висках мужчины. 

— Это не только боль в ноге, — прошипел Хаус, отводя взгляд, как будто ему было стыдно за то, что он сейчас скажет, — это таблетки, викодин. Он даёт мне работать, но если я не принимаю его больше пары часов…

— Я понял, — с каменным лицом бросил ему Снейп, отвернулся и продолжил путь. 

— Мне нужно их принять, или я буду мерзким… ну… ещё более мерзким, чем обычно, — продолжил Хаус, с натужным ворчанием ковыляя следом за развевающимися полами мантии Снейпа. — Мне нужна помощь, ясно?! Боль возвращается, а я не могу нормально соображать, когда мою ногу как будто пронзают ледяной глыбой каждую грёбаную секунду! И ещё отходняк от обезболов как сраная вишенка на этом сраном торте, который я жру каждый день. Мне не нужно твоё понимание, мне нужно, чтобы ты это прекратил!

Снейп ступил на полянку, которая переходила в небольшую улицу. Череда магазинов и офисов с тёмными окнами уходила вдаль. 

— Я мог бы удовлетворить вашу просьбу, — сказал Снейп, когда Хаус догнал его и остановился рядом, тяжело дыша и морщась от боли. — Но только если вы дадите слово, что далее вы будете больше внимания уделять решению нашей проблемы и меньше — словесному унижению всех, кто встречается вам на пути. 

— Ладно! — буркнул Хаус. — Не мог бы ты наконец уже снова починить мою ногу? Пожалуйста-препожалуйста?

— Очень хорошо, — ответил Снейп, легко приподнимая одну бровь и доставая палочку, чтобы снова невербально наложить заклинание, — но помните, кто отделяет вас от боли. 

— Самодовольный ублюдок, — пробормотал Хаус, наконец выпрямляясь. 

— Я подозреваю, что то же можно сказать и о вас, — ответил Снейп. — А теперь идёмте. Нам всё ещё нужно позвонить. 

«Три метлы» напоминали Хаусу популярные бары-рестораны в стиле старых пабов, которые открывались в центре города рядом с его домом, хотя те, судя по интерьеру, неоднократно перестраивались. Здесь же было заметно, что здание старое, но оно всё ещё казалось уютным, несмотря на табличку «ЗАКРЫТО» на двери. 

Снейп постучал по стеклу костяшками пальцев, и Хаус уже было открыл рот, чтобы выдать остроту, когда дверь наконец открылась, являя им женщину, груди которой могла бы позавидовать любая барменша Окторберфеста. Она держала палочку наизготовке, её кудрявые светлые волосы были подёрнуты сединой, что каким-то образом делало её более утончённой и по-дикому красивой. Хаус лениво подумал, красились ли ведьмы обычным способом или у них были заклинания и для этого. Скорее всего, это не важно, даже если бы он спросил. Да и она бы в любом случае соврала. 

Женщина неверяще моргнула, плотнее накидывая на плечи шаль, чтобы скрыться от холодного ветра, проникающего через дверь. Она опустила руку с палочкой, и на её лице отразилось раздражение. 

— Северус? Это ещё кто? Ты вообще знаешь, который час? И чем это пахнет? Это… ребёнок?

— Розмерта, я надеялся попасть в тепло до того, как мы сыграем в «Двадцать вопросов», — кисло ответил Снейп, когда упомянутый ребёнок завозился и тихо агукнул, перед тем как снова уснуть, убаюканный теплом согревающих чар Снейпа.

— Святой боже, это и правда ребёнок! Ладно, быстрее заходите, — как будто не слыша их, зачастила Розмерта. — Вы двое садитесь. Я посмотрю, остались ли у нас подгузники и прочее с последнего приезда моей сестры к племяннику. 

— Мы воспользуемся телефоном, когда у тебя появится минутка, — хмыкнул Снейп, одним слитным движением запуская руку за бар и вытаскивая пару бокалов и зелёный декантер.

Хаус глянул на плещущуюся в нём жидкость и затем — на Снейпа, вопросительно изогнув бровь. 

— Не слышу, что ты сказал! Будьте как дома и подождите, пока я вернусь! — послышался крик Розмерты, копающейся в левом от бара шкафу в конце зала.

— Это называется огневиски, — ровно произнёс Снейп, наливая понемногу им обоим. Он позабавленно усмехнулся, наблюдая, как Хаус залпом пьёт свою порцию и щурится от боли, когда жидкость обожгла язык и горло. — Возможно, мне стоило предупредить, что это имя дано не просто так…

— А я уже хотел спросить, чего это ты так со мной любезен, хотя я вёл себя по-скотски, а ты очевидно не производишь впечатления сентиментального придурка, — грубо бросил ему Хаус, после того как опустошил целый кувшин воды из-под крана. — Теперь буду знать, что ты решил мне слегка отплатить. И правильно. 

Снейп молча усмехнулся в ответ. 

Они медленно потягивали огневиски в удивительно дружелюбной тишине, пока Хаус менял руку, в которой тащил ребёнка, и перемещал его вес на другой бок. 

— Ну, хотя бы мелкий вонючка не проявлял пока никаких симптомов, — наконец проговорил Хаус, покачивая в руке бокал с напитком на дне. — Давай всё же поговорим о болезни? Ну, типа сейчас, пока все не умерли?

Снейп фыркнул в стакан, несмотря на то, что был всё ещё видимо огорчён, а затем запустил руку в карман пальто и вытащил сложенный фрагмент желтоватой бумаги, аккуратно расправляя её на блестящей поверхности натёртой воском стойки. 

— Это пергамент? Как в средневековье, — хмыкнул Хаус с иронией, — хотя, должен сказать, не то чтобы очень удивительно после замка и всего остального. Только не говори, что мне придётся работать с пиявками и людьми, которые думают, что болезни вызваны соотношением четырёх жизненных соков. Хотя нет, я передумал. Ставить пиявок даже звучит весело. 

Снейп собирался заговорить снова, когда кто-то со всей силы стукнул рукой по стойке, так что даже жидкость в декантере слегка плеснула на его стенки. 

— Ты привёл маггла в Хогвартс?! Плохо даже, что ты привёл его сюда! — воскликнула Розмерта за ними, и оба еле заметно подпрыгнули. — Северус Снейп! Чем ты думал?

— Ага, чем ты думал? — ругнулся Хаус, приходя в себя первым. — Ну конечно! Медицинская загадка, которую никто не может отгадать! Как свежо, правда? Нам точно нужно обсуждать ваши секретные правила знакомства вместо, ну не знаю, умирающих?

Розмерта дёрнулась, как будто ей влепили пощёчину. 

— Из всех магглов, очевидно, ты должен был притащить того, кто наиболее точно отражает твоё мироощущение, верно? — пронзительно вопросила она, указывая на Хауса. — Нет, правда, чем ты думал?

Снейп попросту небрежно пожал плечами, отпивая из бокала, но в его глазах сверкнуло тихое озорство. 

Розмерта повернулась к Хаусу, уперев руки в боки. 

— А вы! Пришли сюда и ведёте себя так, как будто вы божий дар миру! Отдайте ребёнка, пока не пропитался вашим ядом!

С малышом на руках она резко повернулась и направилась обратно по коридору.

Выглянула в проём справа и вдохнула свежего воздуха. 

— Вы же знаете, что это так не работает, да? — крикнул ей Хаус. Он встряхнул наконец освободившуюся руку и повернулся к Снейпу с похабной ухмылкой, сложив ладони рупором, чтобы их точно было слышно в холле: — Я не знаю, как тебе, но если она хотя бы наполовину такая в постели, то я в деле! Уху-у-у! Скажешь ей, что она мне понравилась? Мне кажется, я недостаточно хорошо дал ей понять. 

Вздох отвращения долетел в ответ из холла.

— Ну, теперь она нескоро вернётся, — сказал Хаус, посерьёзнев на глазах. — Так можем мы поговорить о том, ради чего я здесь наконец? Ваша великая загадка. Моё дело. 

— Как ты думаешь, ты мог бы просто помолчать больше пары секунд подряд? — кисло ответил Снейп. — А то я надеялся хотя бы допить виски. 

— Без проблем, — цокнул языком Хаус, поворачиваясь к своему угрюмому собеседнику. — И чё, как тебе «Медведи»?

— Прошу прощения? — пренебрежительно ответил Снейп. 

— Бейсбольная команда. Ну, знаешь, «Быки» и «Медведи»? Нет? Ладно, тогда к делу. 

Хаус схватил край пергамента и потянул его к себе. Снейп сжал бокал в тисках ладоней, добавил в него ещё немного огневиски и с безразличным видом уставился на Хауса. Хаус ещё немного поизучал пергамент и затем вернул Снейпу его взгляд. 

— Обрисуй мне симптомы.

— Сначала пациенты обращаются с одышкой и последующим головокружением. После они быстро теряют различные чувства, обычно начиная со зрения, затем слух, обоняние, вкус и осязание в конце, — протянул Снейп, — это всё отражено в отчёте, если ты нашёл бы время в своём охренительно занятом графике невыносимой занозы и прочитал его. 

— Ну, знаешь, я не могу задавать вопросы отчёту, поэтому читать его бесполезно. Ох, как жаль, как жаль, что ты тут со мной застрял. Дальше! Вы подтвердили, что пациент теряет вкус до осязания? — спросил Хаус со скепсисом. 

— Нет, не совсем, — ответил Снейп. — Но одна из жертв перекусывала ночью, когда симптом проявился, и, по словам жены, он пожаловался на то, что печенье потеряло запах. Поскольку запах тесно связан с вкусом, мы смогли раз или два разбудить пациента, пока не проявились более тяжёлые симптомы, так что я предположил, что дело в этом. 

— Звучит логично, — прищурился Хаус, читая отчёт. — Здесь сказано, что тело становится ригидным ещё до того, как угнетены дыхание и пульс. Не складывается. 

— Мы тоже зашли в тупик, — задумчиво проговорил Снейп, делая следующий глоток. — В норме, когда человек умирает, на окоченение требуется некоторое время, но у пациентов ригидность проявляется первой, затем останавливается дыхание, и только потом замедляется пульс, пока не происходит полная остановка сердца. Весь процесс занимает около двух часов, после того как проявились первые симптомы, причём это происходит быстрее у стариков и детей. 

— Есть список жертв? — спросил Хаус у пергамента, как будто тот магически сразу же даст ему ответ.

— Да, но мы не смогли пока внести всех. 

— Ну и?

Снейп закатил глаза и порылся в другом кармане пиджака. 

— Терпение, доктор, — сказал он, будто рефлекторно слегка скривив губы. 

Наконец он извлёк из глубин пиджака свиток пергамента и передал его Хаусу. 

— Этот свёрнут, поскольку сильно длиннее предыдущего. Смертельные случаи наверху, текущие пациенты в стазисе — внизу, — объяснил он. 

Хаус глухо присвистнул, разворачивая пергамент. Конец скатился со стола и практически достиг пола. 

— Да ты времени зря не терял. Так, ты в курсе, что мне нужно будет провести несколько тестов и для этого потребуется моя команда… ну, Форман как минимум. Он из этих, на «н», — съязвил Хаус, — ну, неврологов. А ещё он будет крайне полезен, если нам надо будет куда-нибудь вломиться, если ты понимаешь, о чём я. Нет? Ну, тебя тогда не арестуют как укрывателя преступника, раз ты не в курсе, верно? Как будто мы снова поняли, что надо позвонить. 

Снейп с подозрением оглядел его. 

— Ты понял, что это, после нескольких вопросов?

Хаус хмуро посмотрел на профессора, прежде чем ответить. 

— У меня есть пара идей. К тому же, это вообще не весело, когда я раскрываю потенциально интересное дело в первые же пять минут. 

Это для Снейпа оказалось уже слишком, и на его лице появилась гримаса тихого гнева. 

— Вы собираетесь играть с жизнями страдающих людей? — прошипел он сквозь зубы. — Что вы за чудовище?

— Чудовище, которое хочет наконец позвонить, раз уж ты так любезно украл его без мобильника и бросил посреди сраной Нарнии! — заорал Хаус в ответ. — Я в курсе! Ты зол на меня, что я могу пролить свет на ваших больных и немощных, а я зол, потому что у меня уже было дело, когда ты влез в мою жизнь, и я до сих пор не уверен, что она переживёт это. И нет никаких гарантий, что я выясню, от чего страдают ваши лидеры! Иногда мы находим ответ, когда уже слишком поздно! Доктора ошибаются и люди умирают! Суть в том, что никто не понимает, что мы не боги. Мы не достаём ответы из воздуха. Я человек науки, чёрт возьми, а не фокусник. А теперь ты говоришь мне, что магия реальна, а я ошибался во всём, во что верил. Не кажется ли тебе, что я могу быть слегка на грани, независимо от того, насколько я классный умный мизантроп?! В чем я уверен, так это в том, что эта штука не лечится, во всяком случае не теми методами, о которых я хоть что-то знаю на текущий момент. А может, это вообще не болезнь! Поэтому я хочу использовать свои связи и позвонить кому-то, кто может помочь мне помочь тебе, чтобы мы с тобой — к превеликому удовольствию — никогда больше не виделись!

На целое мгновение ему показалось, что Снейп сейчас откроет рот и заорёт в ответ, но тот лишь глубоко вздохнул и зевнул так, как будто Хаус утомил его до смерти. Конечно же, взбешённый врач не смог не зевнуть рефлекторно через минуту или около того, но это не помешало ему всеми силами пытаться отсрочить неизбежное. 

— А теперь, если ты наконец выпустил пар, — медленно произнёс Снейп, поднимаясь во весь рост и нависая над Хаусом тёмным призраком, — я скоро вернусь с тем, что тебе требуется. 

Он молча проследовал через бар, затем через холл и вышел в хозяйские комнаты таверны, действительно вскоре вернувшись с чем-то крайне похожим на древний круговой телефон. Странным в нём было то, что к нему не шло ни одного провода, а на крутящемся колесе вместо чисел были нанесены странные знаки. 

Хаус с сомнением поморщился при взгляде на это изобретение. 

— И как это используют? — спросил он, скрестив руки. — У меня нет палочки, и я не понимаю по-эльфийски. 

Снейп безнадёжно зыркнул на него и сжал пальцами переносицу.

— Это не эльфийский, у них другой алфавит. Это, чтоб ты знал, руны. Даже не жду, что ты запомнишь. Поднимаешь трубку, нажимаешь кнопку сброса под держателем, кладёшь руку на колесо и, закрыв глаза, представляешь того, с кем хочешь связаться. Остальное сделает телефон. Всё понятно?

— Побыстрее тебя буду, — ответил Хаус, проигнорировав насмешку в голосе Снейпа. Он схватил трубку, нажал на нужную кнопку, широко раскрыв глаза, когда из неё послышался совершенно обычный гудок телефонной линии. 

Розмерта выбрала этот момент, чтобы вернуться с вполне себе бодрствующим и очень беспокойным ребёнком. 

— Что вы… ох! Вижу, что вы нашли эту штуку-дрюку. Не понимаю, почему Гермиона оставила её здесь. Всё равно никто, кроме вас двоих, ей не пользуется. 

Снейп фыркнул и снова скрестил руки на груди, когда хозяйка бара попыталась передать ему ребёнка. 

— Розмерта, я тысячу раз объяснял тебе, что чары и щиты Хогвартса взаимодействуют с этим устройством. Это самое близкое к школе место, откуда мы можем нормально звонить и не звучать, как из колодца, или надышавшимися гелием. 

— Я вам не мешаю? — громко прервал их Хаус. — Довольно трудно сосредоточиться на звонке, когда я думаю о том, как же здесь скучно! 

Ровно в этот момент на линии пошли соединительные гудки и оглушили его, и, когда на том конце сняли трубку, Хаус без задней мысли дьявольски усмехнулся. 

— Привет, Уилсон, мой старый друг, — сказал он, проигнорировав заспанный стон по ту сторону трубки, — угадай, откуда я звоню?

— Хаус. Конечно, кто же ещё, — ответил хриплый со сна голос. — Ты вообще в курсе, который час, или ты звонишь мне ровно потому, что сейчас несусветная рань? Только не говори, что ты опять угодил в тюрьму, потому что я не собираюсь вносить за тебя залог. Пять секунд на объяснения, а потом я повешу трубку и вернусь в постель.

— Я бы не позвонил, если бы меня арестовали не за убийство. Это ж не интересно. Но нет, меня не арестовали. Как насчёт того, что меня похитили? Такое тебя заинтересует? — непринуждённо проговорил Хаус.

— Хаус, ты же не звонишь мне так поздно… рано… чтобы разыграть, так что тебе надо? — сказал Уилсон, начиная раздражаться.

— Я просто спущу тебе с рук то, что ты проигнорировал, что меня похитила кучка аборигенов загадочной магической Нарнии. Не важно. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Это супер-пупер-сверхсекретно, поэтому я подожду, пока ты найдёшь, чем записать, — бегло продолжил Хаус. — О, и надо будет позвонить Форману. Можно и Чейзу с Кэмерон, если тебе прямо захочется.

— Позвони ему сам! И я не собираюсь мотаться по твоим поручениям в эту безбожную рань. Прости, Хаус, ты недооцениваешь моё желание поспать и злость на тебя. Это может подождать до утра.

Хаус глянул на Снейпа, предупреждающе уставившегося в ответ.

— Им можно открыть лишь самую малость, — угрюмо сказал он. — Будет так неловко, если тебе придётся снова терпеть мучительную боль в ноге только потому, что ты не способен держать рот на замке, когда нужно. Боюсь, чем больше меня кто-то бесит, тем меньше вероятность, что я буду помнить крайне важные обезболивающие заклинания.

— Уилсон, послушай, — продолжил Хаус, отворачиваясь и понижая голос до минимума, — они угрожают мне физической расправой, если я не решу это дело. Я позвонил, потому что ты мой друг и мне нужна твоя помощь.

Уилсон тихо фыркнул.

— Я, может, и устал как собака, но не тупой. Ты забыл взять свой телефон, и ты знаешь, что я не менял номер с девяносто восьмого.

— Ты только наполовину прав, — смущённо ответил Хаус, — я не забывал телефон. Меня, блин, похитили до того, как я успел забрать его с кухни. И я никогда не говорил, что ты тупой. Немного наивный и чрезмерно доверчивый. Что, поверь мне, не так уж и плохо.

— Ну, не всем нам быть прожжёнными мизантропами, — выдал Уилсон с раздражением, и Хаус знал, что скоро тот сдастся. Надо было лишь ещё капельку надавить.

— Да? И?

— Ладно, ладно, если это так для тебя важно, — буркнул Уилсон, рыская в поисках бумаги и ручки, и Хаус вполне мог представить, как усталый онколог всплеснул руками. — Окей, я готов. Что тебе нужно?

— Скажи ребятам прошерстить всё о коматозных состояниях, факторах среды и реагентах, которые могут вызывать отложенный летальный исход. Смерть наступает на пятый-седьмой день после первых проявлений. Может быть, это вирус или бактерия, но я ставлю на неврологию. Поэтому мне нужен Форман.

— Воу, воу, погоди минутку. Ты хочешь сказать, что у тебя реально есть дело? С летальным исходом? Хаус, что если оно не лечится? Что если ты заболеешь?

— Я уже контактировал, слишком поздно, но я не особо уверен, что оно прямо такое заразное, иначе бы заболевших и умерших было сильно больше. Поехали дальше! Ещё пусть посмотрят известные грибковые, бактериальные и вирусные заболевания, особое внимание тем, что выживают в суровом северном климате. Если эта дрянь обитает на экваторе или в тропических лесах, не интересно. Пусть подготовят краткий список подозреваемых, пока я не выйду на связь.

— Что по образцам? Кровь? Им что-то поисследовать?

— Не получится. Всё как в средневековье. Мне даже пообещали дать пустить кровь старыми добрыми пиявками и всё такое! — усмехнулся Хаус на гневный взгляд Снейпа.

— Я надеюсь, ты шутишь! — ужаснулся Уилсон.

— Видя всё это, я не могу быть уверен, что шучу, — всё-таки съюморил Хаус, оглядывая бутылки с алкоголем на полках позади стойки и подмечая, что в одной из них плавают глазные яблоки. — Я дам знать, если нужно будет что-то ещё. На связи!

— Погоди! Хаус! Дай номер телефона, чтобы мы могли позвонить в случае чего! — теперь Уилсон звучал обеспокоенно, что было плохим знаком. Беспокоящийся Уилсон был куда менее полезен, чем взбешённый.

— Прости, не могу остаться и поболтать! Похитителям тоже нужен телефон сейчас. Хотят заказать парочку забойных бит. Я слышал, они предназначены специально для того, чтобы издавать восхитительный хруст, когда стыкуются с предполагаемой целью.

Хаус заметил гневную гримасу Снейпа и одними губами произнёс: «Что?»

— Хаус, кончай ломать комедию и скажи нормально, — голос Уилсона звучал на удивление ровно, что означало, что тот на грани срыва. Хаус про себя чертыхнулся на абсолютно бесполезную необходимость друга быть в курсе состояния других людей, особенно его, Хауса, состояния.

— Как ещё упростить-то? Мне приходится играть по их правилам, либо мне сделают больно. Я скоро позвоню, если ты ошибся и оно не настолько заразно.

— А если нет?

— Тогда я, вероятно, буду мёртв. Но не парься, пока этого не случилось.

— Я знаю этот тон. Ты так говоришь, только когда не имеешь ни малейшего понятия, с чем связался.

— Ну и? Ты мне не мамочка! Диагностирую что хочу! — саркастично вспылил Хаус.

— Ты же знаешь, Хаус, это тоже не помогает.

— Пусть команда займётся пациентами, — пробормотал Хаус, опуская руку на бедро и легко потирая мёртвую мышцу, которая пока ещё не начала снова болеть. — Я скоро позвоню. Чао!

Он положил трубку на держатель и молча напряжённо воззрился на телефон. Мысли роились в голове, пытаясь сложить картину загадочной болезни из того, что он знал на текущий момент, но обнаруживалось всё больше пробелов. Ему нужна была информация.

— Эй! Снейк! — недовольно бросил Хаус, поворачиваясь к хмурому профессору.

— Снейп. Через «п». Я понимаю, что твой мелкий американский умишко может испытывать затруднения с усвоением базовых вещей по типу имён, но я жду, что ты хотя бы попытаешься использовать верные, — сухо ответил Снейп.

Розмерта испарилась вместе с ребёнком в какой-то момент, скорее всего, чтобы уложить эту мелкую егозу спать. И хотя Хаус прекрасно знал, насколько разрушительным бывает крик разбуженного дитяти для барабанных перепонок, он не мог сдержать закипающего внутри гнева, который отразился и в глазах.

— Окей, ты всё-таки перебрал! Возьми свои слова обратно! — вызверился он. — Можешь ржать над моей тростью, ногой, да хоть над перманентной утренней щетиной, но ты не посмеешь ставить под сомнение мой интеллект! Или ты сам напрочь лишён мозгов, чтобы нанять некомпетентного врача лечить ваших пациентов? Давай, спроси себя, ты что, настолько тупой?

Бледное лицо мужчины напротив на мгновение потемнело, прежде чем превратилось в непроницаемую маску, как будто все эмоции моментально изгнали из головы. Хаус ждал воплей. Хаус ждал гнева.

Чего он не ждал, так это того, что Снейп пригвоздит его тяжёлым серьёзным взглядом и просто скажет:

— Возможно, я ошибся.

Хаус почувствовал, как глаза поползли на лоб без его ведома, и встал, взвинченно делая несколько шагов к Снейпу, пока между ними не осталось не более фута. Это не дало никакого эффекта, кроме того что Снейп стал доминировать за счёт высокого роста, и теперь зрелище, которое должно было казаться пугающим, было порядком подпорчено.

— Что ты сказал?! — проорал Хаус, обвиняюще тыкая пальцем вверх, прямо в крючковатый нос Снейпа. — Ты притащил меня сюда, дал мне самое интересное дело за последние несколько лет, а теперь говоришь, что мог ошибаться? Дерьмо собачье!

Снейп глубоко вздохнул и припечатал Хауса выражением абсолютного отвращения.

— Я надеялся, что выразился достаточно ясно ранее, — бесстрастно ответил он, глядя вниз на собеседника и собственный нос. — Ты можешь не нравиться мне как человек, и я, несомненно, в курсе, что и сам не подарок, и, как не прискорбно это признавать, всё равно считаю, что ты лучшее, на что мы можем рассчитывать, говоря о поиске подходящего лечения для этой… беды.

Он остановился, и его тёмные глаза сверкнули в свете факела. Хаус открыл было рот, чтобы перебить, но устрашающий эффект, оказываемый высоким профессором, заставил его передумать, и он попросту молча злобно воззрился в ответ.

— Однако, — продолжил Снейп, добавляя в голос предупреждение, о котором и так говорило всё его тело, — ты перешёл все границы, испытывая моё терпение. И как же ты представляешь работу над твоим драгоценным случаем, если рушишь любую попытку кооперации? Может, ты не заметил, но ты не в своей больнице. Ты в нашем мире, и, раз так, тебе следует вести себя соответственно. А сейчас… предпочтёшь, чтобы я вернул тебя под дверь твоего дома, стёр память и вернул боль или поведёшь себя, чёрт побери, как взрослый пару часов и спасёшь моих людей?

Хаус действительно на миг потерял дар речи, что, кажется, удивило их обоих. Когда он наконец пришёл в себя, то заметил, что с отсутствующим видом ерошит волосы и хмурится, уставившись в пол. Затем он поднял серьёзный и полный решимости взгляд.

— Это был длинный вечер. Для нас обоих. Во имя всего святого, я хотел бы поспать хотя бы пару часов. Не могу обещать, что буду воплощением дружелюбия после этого, но мне станет проще функционировать без попыток оторвать кому-то башку каждые пять секунд, особенно если боли не будет благодаря твоему… заклинанию. И если это тебя устроит, мы могли бы достичь некоторого рода взаимопонимания. Я думаю, Уилсон и моя команда уже начали работу над этой загадкой. Будет глупо сейчас остановиться. Идёт?

Хаус медленно протянул ему руку. Снейп сначала подозрительно её осмотрел, а затем принял неожиданно гладкую сухую ладонь и крепко пожал.

— В замке есть несколько свободных комнат, — сказал он, возвращаясь к своему обычному нейтральному выражению. — Я распоряжусь приготовить одну для тебя. Завтрак подают в одной из классных комнат наверху ровно в восемь утра, поскольку Большой зал используется как лазарет. Обычно это происходит раньше, но поскольку школа закрыта на карантин, мы сдвинули завтрак на час. Утром я первым делом пришлю домового эльфа.

Хаус понятия не имел, как реагировать на упоминание домовых эльфов, поэтому он просто последовал за первой логичной мыслью, пришедшей ему в голову.

— Я думал, директриса среди пациентов, — с подозрением ответил Хаус. — Судя по твоему тону, ты знаешь о школе куда больше обычного профессора.

— Ты прав в своём предположении, — вернул ему Снейп, так и не продемонстрировав ни одной эмоции. — Я был директором Хогвартса немногим меньше десяти лет назад, но не буду утомлять тебя деталями. Сейчас, когда Минерва больна, эти обязанности легли на меня, и я намерен вернуть ей эти полномочия, когда всё завершится. Тебе следует поспать, и после тебе предоставят всю необходимую информацию, которая может помочь в работе над… загадкой. Я также направлю в твою комнату некоторые книги, которые могут оказаться полезными в диагностике наших пациентов. Магическое сообщество не всегда страдает теми же болезнями, что и маг… не маги, да.

— Прекрасно, тогда всё в ажуре, — бодро сказал Хаус, с сомнением глядя в морозную темень за окнами паба. — Похоже, здесь больше нечего делать, так что пора на выход.

Кто-то прочистил горло позади них, и оба мужчины обернулись, заметив, что в начале коридора стояла Розмерта, вытирая руки об повязанный вокруг талии и от того ещё больше выделяющий её прелести передник. Хаус попытался не пялиться и с треском провалился.

— Малыш быстро уснул, — сказала она мягко. — Пришлось побеспокоить Аберфорта из-за козьего молока, но когда его подогрели и налили в бутылочку, парень поел как чемпион и сразу утих.

— И молодец, — скривился Хаус, кивая на хмурого профессора, — но это только лишний раз напоминает мне о том, что я не доспал из-за мистера Острый Шнобель.

Снейп одарил его предупреждающим взглядом, и Хаус закатил глаза, прежде чем продолжить.

— Прошу прощения, я раздражён. Профессор сказал мне, что нужно вернуться в замок, так что увидимся позже, я подозреваю. Может, в следующий раз вам даже понравится, что я скажу.

— Сомнительно, — преувеличенно сильно закатила глаза Розмерта.

— Ни в чём нельзя быть уверенным, может сыграть дурную шутку, — так же театрально подмигнул ей Хаус, на что она только скрестила руки и фыркнула.

— Розмерта, я был бы крайне вам признателен, если бы вы позаботились о ребёнке по крайней мере до завтрашнего утра, — мягко и обволакивающе попросил Снейп — так непохоже на тот тон, который Хаус слышал в его исполнении до текущего момента. — Было бы так неловко нести его обратно в замок по холоду. Вполне возможно, что он проснулся бы и безутешно заплакал. К тому же, вы упомянули, что Аберфорт позаботился о козьем молоке для него, пока его мать… не в состоянии. Пожалуйста, если не ради меня, то ради Минервы и Кингсли.

Глаза Розмерты слегка остекленели, пока она внимала тембру его голоса, и она аккуратно кивнула в ответ.

— Я сделаю это, — сказала она наконец, — но только потому, что манер даже у твоего пальца больше, чем у этого человека. И мне до сих пор с трудом верится, что этот маленький ангел… ты уверен, что он Минервы? Она… такая зрелая! В том смысле, что я знаю, что ведьмы могут позволить себе заводить семью позже магглок, но…

Снейп фрустрировано сжал пальцами переносицу и строго посмотрел на неё так, что та мигом прервала свой поток сознания. Хаус глянул на него с одобрением. Он определённо уважал человека, способного молча заткнуть кого угодно, пока эти таланты не были направлены на него самого.

— Я благодарен за вашу помощь, Розмерта, но мы все крайне устали, и нам необходимо немедленно отправиться в Хогвартс, чтобы продолжить работу над лекарством для несчастных, пострадавших от болезни. У вас будет некоторое время, чтобы задать Минерве все интересующие вопросы, когда она выздоровеет. Помните, важна каждая секунда. У наших пациентов не так много времени, и в некоторых случаях болезнь прогрессирует быстрее.

Розмерта помрачнела от беспокойства.

— Конечно, ты абсолютно прав. Я позабочусь о ребёнке как о своём, пока вы заняты, — запальчиво сказала она. — А теперь на выход, вы оба! Выметайтесь и идите к несчастным! Мы все на вас рассчитываем!

Она снова с сомнением взглянула на Хауса.

— Даже если одному из вас требуется небольшая коррекция поведения, — продолжила женщина.

— Я знал, что нравился тебе только из-за роскошного тела, — сострил Хаус, прежде чем отвернуться и проследовать на выход.

— Не обращайте на него внимания, — раздражённо перебил Снейп. — Я вернусь ещё завтра, когда удостоверюсь, что всё в порядке. Если у мальчика проявятся симптомы, пошлите патронуса немедленно.

— Спокойной ночи, профессор, — попрощалась с ним Розмерта и повысила голос, чтобы Хаус тоже услышал: — И вам спокойной ночи, доктор Ворчун. Надеюсь, что вы действительно настолько хороши, как он говорит, раз приносите столько проблем.

— Я не хорош, — самодовольно сказал Хаус, повернув дверную ручку и выйдя в морозную ночь. — Я лучше.

И без лишних слов оба мужчины растворились во тьме, направляясь к замку. Под давящими порывами пронизывающего холодного ветра они дошли до границы леса и скрылись из поля зрения.