Наказал так наказал (джен)

Ни живой ни мёртвый Римус стоял в больничном крыле и держал в ледяных руках мантию-невидимку друга. Сам Джеймс лежал на койке и мадам Помфри тихо ворчала, крутясь возле него. На соседней койке лежал Северус, возле которого стоял Альбус Дамблдор.

— И вы считаете, мистер Снейп, что шантаж — это действенный метод в данной ситуации? — был слышен его голос.

Стоявшая в стороне профессор МакГонагалл хмурилась. Снейп что-то ответил, но Римус так задумался, что не расслышал. Два года тому назад, когда друзья поняли, кто он такой, вернуться домой из Хогвартса ему казалось настоящей трагедией, а сейчас чем-то неизбежным. И на что он, оборотень, только надеялся? С каждым годом он становится всё сильнее, а значит, и волк в нём тоже. Теша себя глупой надеждой, он, конечно, старался не накидываться на еду, как друзья, чтобы хоть как-то отомстить зверю в себе за то, что тот не уходит, но разве это помогало? Худоба не мешала зверю возвращаться на круглую луну снова и снова.

Римус погрузился в свои размышления так сильно, что непроизвольно дёрнулся, когда его холодной руки осторожно коснулась нежная и тёплая ладонь.

— Что ж, в таком случае я тоже буду вынужден обратиться в Министерство магии, — тем временем говорил Дамблдор. — Как вы полагаете, какое наказание они могут избрать для того, кто чуть не убил человека?

— Думаю, они не только исключат вас из школы, мистер Снейп, но и переломают вашу палочку, — холодно заметила профессор МакГонагалл.

— Но… но вы не можете… — испуганно отозвался Северус, — я не виноват, они первые начали… они…

— Это не даёт вам право на убийство, Северус, — заметил директор. — Вы могли подойти ко мне, а если не ко мне, то к вашему декану, но вы ведь этого не сделали, не так ли?

Что бы Северус ни ответил, а он ответил очень тихо, Римус это пропустил. Он очень медленно повернул голову и настороженно посмотрел на Лили, стоявшую рядом с ним. В её лице не было страха или презрения, только грусть. Она снова приложила свою тёплую руку к его холодным и напряжённым пальцам, сжимавшим мантию, и Римус шумно вздохнул и наконец-то расслабился.

— Я надеюсь, мы друг друга поняли? — строго спросил профессор Дамблдор.

— Да… — сдавленно ответил Снейп.

— Ваша мать скоро будет, — предупредил его директор и повернул голову. — Мистер Поттер, вы тоже понесёте наказание за неуместные розыгрыши и унижение ученика, но вам, в отличие от мистера Снейпа, я разрешаю вернуться на следующий учебный год в школу.

На этом он повернулся и посмотрел на Римуса с Лили.

— Мисс Эванс, могу ли я рассчитывать на ваше благоразумие?

— Конечно же, профессор, я вас не подведу, — с готовностью ответила Лили.

Дамблдор кивнул и покинул больничное крыло. Джеймс, несмотря на травму, сиял, Северус в ожидании матери был крайне бледен и почему-то дрожал. Мадам Помфри опять ворчала и велела покинуть её покои тем, кто не нуждается в помощи. Римус и Лили шли по коридору и какое-то время хранили молчание.

— Северус не будет болтать, — первой нарушила его Лили, — да, он очень обижен на вас и на то, что в Хогвартсе ему больше нет места, но он же не глупый. Он понимает, что профессор Дамблдор приведёт свою угрозу в действие, если хоть что-то про тебя всплывёт.

— Да, профессор Дамблдор очень… справедливый и добрый человек, — согласился потерянный Римус и повернул вместе с ней за угол.

Они ещё немного прошлись. Римус несколько раз посматривал на Лили, но по её лицу сложно было понять, что она думает и почему вдруг так к нему добра.

— Я догадывалась, — сказала Лили, когда они встали на движущуюся лестницу. Римус лишь успел повернуть голову, как она пояснила: — Твой болезненный внешний вид… исчезновения, раны… Раньше не обращала на это внимание, но теперь, когда мы чаще видимся и ходим в патрули…

— О… так вот в чём дело. Так ты… Понятно, — растерянно отозвался он, помолчал и настороженно спросил: — Тебе не страшно?

— А должно быть? — вопросом ответила она. — За эти годы не было ни одного нападения, ты… Ты ведь это как-то контролируешь, так?

— Скорее прячу в одном надёжном месте…

— И Поттер, Блэк, Петтигрю это место знают, — скорее утвердила, чем спросила Лили и сошла вместе с ним на нужном этаже.

— Да, — не стал отпираться Римус, прошёл немного и назвал Полной даме пароль. — Они… хранят мой секрет и… часто повторяют, что я не монстр.

— Благородно с их стороны, — пройдя с ним в гостиную, заметила Лили и приложила ладонь к его предплечью. — Я тоже не считаю, что ты монстр, Римус.

Её сочувствие и желание хоть как-то его поддержать пробудили в груди приятное чувство тепла, и Римус улыбнулся.

— Друзья зовут меня Лунатик.

Лили тоже улыбнулась и убрала с его предплечья руку.

— Хорошо… Лунатик, — сказала она и двинулась к спальне для девочек.

Римус едва успел повернуть, как натолкнулся на Питера, имеющего такой скорбный вид, как будто он потерял кого-то близкого.

— Мне будет очень тебя не хватать, Лунатик, — сказал он, похлопав последнего по плечу. — Ты был таким хорошим другом…

— Что? Чего? — растерявшись, спросил Римус.

— Сохатый тебе не простит заигрывания с Лили, — трагично произнёс Питер. — Ты уверен, что настолько сильно не хочешь жить?

— Я… Ой, да ну тебя! Нашёл время шутить…

Римус отмахнулся и поспешил скрыться, но от Питера отделаться так просто было нельзя. Друг был обижен, что его оставили не у дел и Римусу стало немного неловко. Когда он уговорил Джеймса не соваться в подземелье и повёл к декану, ему некогда было думать ещё и о Питере, который старательно избегал разборок. Сейчас, когда всё вроде наладилось, он улёгся на постель и рассказал, как ещё раз был на волосок от того, чтобы его тайна стала известна всей школе.

— Теперь Лили тоже знает мой секрет, мы с ней друзья, понятно? — бросил Римус Питеру. — И перед Джеймсом я точно ни в чём не виноват.

— Ну-ну, — с улыбкой лишь ответил ему друг.

* * *

— Полгода?! Да вы, должно быть, шутите! — возмущался Джеймс, уходя из больничного крыла.

А ведь какие-то минуты назад он испытывал настоящее наслаждение. Не каждый день ему доводилось видеть разгневанную Эйлин Принц.

— Ах ты гадёныш! — кричала она, размахивая мантией, словно недовольная уборщица половой тряпкой.

— Мама, не надо! — умолял Снейп, двигаясь к выходу и вздрагивая от очередного удара.

Бам! Бам! Бам! — хлестала его по голове, спине и даже по заду мантия.

— Так я и знала, что ты пойдёшь в этого тупого маггла! — кричала разгневанная мать. — Такой же наглый, заносчивый, высокомерный!..

На такое избиение недруга Джеймс бы, конечно, мог смотреть вечно, да и даже заплатил бы за это зрелище, но очень скоро ему стало не до веселья. Профессор МакГонагалл назначила ему наказание за унижение Снейпа. Римус ведь уговорил Джеймса признаться о том, что произошло у озера, и декан оценила его храбрость и решила помочь в попытке разоблачения виновника. Теперь, когда сам директор указал на то, что предшествующее травме ученика деяние тоже не может остаться без внимания, Джеймса захлестнула волна негодования.

— Да лучше бы я котлы отмывал или что ещё! — твердил он, идя следом за профессором МакГонагалл. — Вы не можете лишить меня квиддича на полгода! Это же неразумно! Это… это…

— Вы уверены, что хотите оспорить моё решение, мистер Поттер? — остановившись, сухо спросила декан.

— Но… это несправедливо… — чуть тише подметил Джеймс. — Это…

— А когда вы измывались вместе с мистером Блэком над мистером Снейпом — это было справедливо и разумно? — уточнила профессор МакГонагалл.

Джеймс раскрыл было губы, но декан шагнула ближе и от её строгого взгляда ему вдруг захотелось втянуть голову в плечи как детстве.

— Вы унизили человека, лишили его чести и достоинства перед другими, — сурово сказала профессор МакГонагалл. — Может, вам сейчас это кажется несправедливым, мистер Поттер, но я считаю, что вам будет полезно лишиться чего-то крайне дорогого и почувствовать себя в шкуре своей жертвы. И да, признаться, я не ожидала от вас подобного поступка. Вы меня очень… очень огорчили. Думаю, с командой ничего не случится за полгода, а вам не помешает побыть простым учеником, а не звездой квиддича или кем вы себя там возомнили.

На этом она развернулась и ушла в другую сторону, а Джеймс поплёлся к башне. Ему казалось, словно ему отрезали крылья. Не играть полгода… не участвовать в тренировках… не летать. Да он бы лучше полы мыть вручную согласился в классе или коридоре, чем это. Джеймс вернулся в спальню с самым хмурым видом, уселся на постель и рассказал друзьям обо всём.

— Это ужасно, это…

— А Лунатик с Эванс подружился, — вдруг перебил его Питер.

— Чего? — переспросил Джеймс.

— Она сказала, ты благородный, — бросил со своего места Римус.

БАМ!

Упавший с кровати Джеймс быстро поднялся с пола и пятернёй взъерошил без того непослушные волосы.

— ЧТО ОНА СКАЗАЛА?!

— Ну… в контексте с другими, конечно… — осторожно уточнил Римус, но было уже поздно.

Не прошло и двух секунд, как Джеймс уселся на его кровать и выдернул из-под головы друга подушку.

— А как именно она это сказала? — оживлённо спрашивал он. — Как обычно ворчливо, типа: «Этот противный Поттер корчит из себя благородного», или нейтрально, типа: «А Поттер-то оказывается благородный парень», или…

— Мерлин, зачем я это сказал… — пожалел Римус и накрыл ладонью лицо.

От пересказа друга, как Лили была добра, Джеймс очень быстро повеселел и стал обнимать отобранную подушку. Эванс считает его благородным! Да если бы она только знала, на что он способен… если бы она только дала ему шанс… Джеймс забыл о невзгодах и вернулся на свою кровать невероятно счастливым. Он перестал улыбаться, лишь когда взглянул на пустую кровать в стороне и понял, что не может поделиться самым важным с лучшим другом.

— Интересно, как там Сириус… — проговорил он вслух и подумал, что надо бы, наверное, забрать его любимые журналы и заодно всякие безделушки, которые вредный Регулус не взял.

— Я ему коробку шоколадных лягушек отправил, — сообщил Питер.

— А я открытку и шоколадку, — сообщил Римус. — Наверное, он отдыхает… приходит в себя.

— Наверное… — пробормотал Джеймс, опустившись на подушку.

В день отправки он собирал вещи и хлопнул себя ладонью по лбу, найдя в кармане сквозное зеркальце.

— Сириус! Эй, Сириус, ты слышишь? Сириус! — звал Джеймс, но видел лишь своё отражение.

В поезде ему и вовсе было невероятно тоскливо. Римус как староста где-то пропадал, а Питер не решался вдруг взять и начать бросать в друга драже или же пнуть его, или же при помощи палочки убрать стекло в купе, высунуться и взять Джеймса на слабо. С ним не удавалось от души повеселиться. Вернувшись домой, Джеймс стал слать лучшему другу одно письмо за другим, но ответа не было и он недоумевал. Неужели Дамблдор не сообщил Блэкам, что виновник травмы их сына найден? Такого не могло быть. Наверняка сообщил. Но почему же тогда Сириус не отвечает? Обиделся, что друг его не удержал в воздухе? А если и обиделся, то почему тогда не написал об этом? Сириус же не имел привычки себя сдерживать, если бы он хотел сказать, что обижен, так от всей души бы высказался.

Поразмыслив, Джеймс пришёл только к одному печальному выводу. Наверное, Сириусу всё ещё плохо. Возможно, у него и впрямь нервный срыв или же на почве травмы проблемы с координацией. Возможно, он так слаб, что даже перо не может в пальцах удержать не то что зеркальце. Надо бы его проведать. Джеймс передумал писать новое письмо и отправился в гостиную, взял летучий порох из горшка на каминной полке и кинул за решётку.

— Гриммо двенадцать! — сказал он и шагнул в изумрудное пламя.

Через какие-то минуты Джеймс вылетел обратно в собственную гостиную и упал на ковёр.

— Да что за вредные люди эти Блэки! — возмутился он, поднимаясь с пола.

Камин, куда он хотел попасть, был закрыт. Сириус не очень хорошо отзывался о родных и поэтому редко звал друга к себе в гости, но охотно приходил к нему и иногда оставался на ночь. Будь Джеймсу семнадцать, он бы освоил трансгрессию и получил на неё лицензию, но в шестнадцать приходилось полагаться на других. Джеймс отряхнулся и прошёл по дому до кабинета отца.

— Пап, а может в Лондон сходим? — спросил он с порога.

— В Лондон? — глядя в бумаги, отозвался Флимонт из-за стола.

— Да, погуляем, может, купим что и… заодно к Блэкам заглянем.

Пожилой отец оторвал взгляд от бумаг и всё прекрасно понял. В доме Поттеров ценили всех друзей сына и тепло к ним относились. Того же бледного и покрытого очередными царапинами Римуса миссис Поттер периодически расспрашивала, не обижает ли его кто, пыталась накормить побольше и дать с собой сдобную булочку или кекс.

— Сириус всё ещё не отвечает?

Джеймс покачал головой, и отец окинул взглядом гору бумаг на столе.

— Давай после полудня, хорошо? А то мне ещё столько всего нужно сделать…

— Хорошо. Спасибо, пап.

Джеймс ушёл к себе и со вздохом развалился на постели. Впервые его лето было скучным и тоскливым. Ни тебе посидеть на крыше и тайком от родителей покурить, ни попить пиво, ни полетать на мётлах, ни побродить по окрестностям. А ведь он намеревался купить баллончик с краской и написать на стене некоего здания, какая именно девушка самая прекрасная на свете. Вот только с кем теперь совершать подобные действия и веселиться? Правильный Римус или нерешительный Питер вряд ли поддержат его идеи и предложат что-то ещё. Джеймс повернул голову и посмотрел на колдографии, расклеенные по стене. На одной из них он сидел у Сириуса на плечах и держал в руках золотой кубок. Он улыбался, Сириус улыбался, другие члены команды улыбались, а стоявшая рядом профессор МакГонагалл утирала слёзы. Гриффиндор всех уделал.

Джеймс ещё немного полежал и поднялся. Надо сделать другу подарок, решил он. Если Сириус лежит в постели и киснет, пусть хоть у него будет что-то, что будет его радовать и согревать. Выложив из ящика стола всё содержимое, Джеймс достал волшебную палочку и взялся за дело.

* * *

Дурные наклонности в Сириусе снова дали о себе знать, едва только прошла неделя со дня его возвращения домой. За ужином, когда ему наконец-то представили несравненную кузину, Сириус поначалу хмурился, смотря на улыбающуюся Беллатрису, неохотно отвечал на её вопросы, а потом и вовсе перестал стараться быть приветливым и не смог немного потерпеть во время проверки его разума. Кузина всего лишь направила на него волшебную палочку, как Сириус весь скривился и запустил в неё первое, что попалось ему под руку, а именно грязное блюдце из-под десерта.

— Сириус!!! — воскликнула мать.

Благо, что у Беллатрисы была хорошая реакция: лёгким движением руки она отбила блюдце в сторону, где оно и разбилось.

— Сириус! — грозно сказал отец, поднявшись на ноги. — Это недостойное для наследника рода поведение!

— Она первая начала! — возразил было Сириус. — Она…

— Не смей мне перечить, паршивец! — грубо оборвал отец и махнул рукой в сторону выхода. — Сейчас же иди к себе в комнату!

Насупившись, точно малое дитя, Сириус поднялся из-за стола и стремительно покинул столовую. Регулус же, не знавший, стоит ли ему идти за братом или же лучше остаться, растерянно посмотрел на мать. Она кивнула на его вопросительный взгляд, и он тоже покинул столовую. Поднявшись по лестнице, Регулус добрался до четвёртого этажа и зашёл в комнату брата. Сириус сидел у стены, обнимая руками колени, и хмурился.

— Зря ты так с Беллатрисой… — осторожно заметил Регулус, двинувшись к нему, и уселся рядом на пол. — Она же не сделала тебе ничего плохого.

— «Не сделала»?! — повернув голову, злобно подхватил Сириус. — Да она надсмехалась надо мной!

— Да брось, она просто улыбалась, должно быть, ты ей показался милым, да ты и раньше ей нравился…

— Да она мне в башку залезла, а это больно!

— Да ладно тебе, не так уж это и больно…

— «Не так уж»?! Попробовал бы сам тогда!

— Я пробовал… не с Беллатрисой, конечно, так… с ребятами в школе… Ну, нам интересно было, и мы… тренировались, вот.

Сириус перестал повышать голос, но продолжил хмуриться.

— Значит, у тебя башка крепче, — после паузы заметил он и, скривившись, приложил ладонь к бинтам на голове. — Такое чувство, как будто она мне мозг прожгла… Она ненормальная! У нас что, нет других талантливых родственников, кроме неё?

— Есть, конечно, но она же лучшая из всех, — поспешил его заверить Регулус. — Ты не представляешь, как тебе повезло!

— Она мне не нравится, брат, я не хочу с ней заниматься! — горячо возразил ему Сириус.

— А чего же ты хочешь? В Хогвартс вернуться и терпеть насмешки Поттера? Забыл, что он с тобой сделал?

Удар попал точно в цель. Сириус растерялся. Не так давно Дамблдор прислал Блэкам письмо, в котором изложил, что виновник травмы их старшего сына найден и наказан по всей строгости. Директор писал, что подобного поведения он в своей школе не потерпит. Также он указывал, что не так давно Сириус и сам чуть не угробил того виновника, возможно, этим он пытался намекнуть на причину и следствие, но его излияния не были восприняты должным образом и родители решили использовать данное письмо в воспитательных целях. Его текст немного подправили и показали письмо Сириусу. Теперь он знал, что это Поттер его столкнул и что этот инцидент был замят только потому, что Поттер якобы признал вину и искренне сожалел о своём поступке.

— Поганый Поттер, — злобно сказал Сириус сейчас. — Как такое могло сойти ему с рук? Из-за него я чувствую себя таким тупым и бесполезным…

— Это всё Дамблдор, — напомнил ему Регулус. — Старикан понимает, что его первым могут снять с должности, если будет известно хоть об одном грубом нарушении, поэтому он охотно скрывает то одно, то другое, а людям говорит, что верит в доброту и порядочность учеников. Мама с папой хотели бы с ним разобраться... Но как это сделать? У хитрого старика кругом связи... в Министерстве, в Визенгамоте, в МКМ… Он выставит нас в худшем свете и ещё немалые деньги сорвёт за якобы клевету...

— Мерлин, кругом одни уроды...

— Вот-вот, будь Лорд Волан-де-Морт у власти, он бы такого произвола не допустил. Он бы всех покарал за таких, как мы.

Братья немного помолчали, и Регулус приобнял Сириуса за плечи.

— Вот поэтому тебе стоит заниматься с Беллатрисой, брат, — подчеркнул он, — она многому тебя научит, чтобы противостоять врагам. Дай ей шанс. В конце концов, тебе же не придётся на ней жениться.

Сириус тяжко вздохнул и наконец-то сдался.

— Ладно, я с ней позанимаюсь, — нехотя сказал он, положил голову брату на плечо и мрачно прибавил: — Научусь разным приёмчикам, и больше никакой Поттер не тронет ни меня, ни тебя. Я ему сам наваляю, если он только к нам сунется!

— Э-э... да, конечно, — согласился Регулус, не ожидавший, что их разговор может закончиться так хорошо аж с первого раза: раньше Сириуса заставить что-то сделать можно было только многочисленными угрозами или обещаниями оставить без кната в кармане. — Уверен, так и будет.