Правила Хэллоуина (гет)

За все прошедшие годы площадь Гриммо не стала привлекательнее. Закопченные дома, невывезенный мусор, чахлая трава на пятачке посредине. Северус на мгновение зажмурился, борясь с воспоминаниями, убеждая свои чувства, что он не пришел сюда после рандеву с маньяком, что ему не нужно будет давать Альбусу отчет под издевки Псины Блэка, подавляя тремор от свежеполученного Пыточного проклятия.

Все кончилось. Это в прошлом. В прошлом.

Он повернулся к Алисе, которая с брезгливым выражением оглядывала округу.

— Мой сын бывает в таких местах?

— Тут живет цвет волшебного общества, — хмыкнул Северус. — Жди здесь. И не трогай ничего.

Обнаружить, что у него есть доступ к обновленным чарам дома Поттера, было… неожиданно. Северус счастливо бы прожил всю жизнь, так и не узнав этого факта, но, видимо, мальчишка оставался его проклятием даже после уплаты Снейпом своего главного долга.

Оглянувшись и убедившись, что покойница никуда не делась, — Алиса с выражением полной сосредоточенности рассматривала первый защитный контур чар, хоть бы ковырять не начала, — Северус поднялся по обновленным ступенькам крыльца, оглядел с легким отвращением блестящую темно-вишневой краской дверь с отполированным дверным молотком в форме лапы льва, подивился в очередной раз банальности Поттера и постучал. Щелкнул замок. Он надеялся, что ему хоть капельку повезет впервые за ночь и откроет не мальчишка. В идеальном мире ему бы открыла Грейнджер.

Мир, увы, был не идеальным, но небольшую каплю везения для Снейпа отжалел: на него огромными глазищами, обильно подведенными чернильного цвета тенями, мечтательно вытаращилась Луна Лавгуд. В слабом свете она напоминала обитателя тифозного барака.

Следом из-за двери высунулась порозовевшая мордашка Грейнджер.

— Профессор, — поприветствовала его Луна в своей обычной немного сонной манере. Потом медленно моргнула и поправилась: — А, вы сегодня Анку. Не думаю, что здесь есть для вас работа.

— Мисс Лавгуд, — процедил Северус. — Мисс Грейнджер. Воздержитесь от комментариев и, будьте любезны, позовите Лонгботтома на два слова.

Он ни на мгновение не усомнился в том, что Гермиона сохранила его тайну. Девчонка Ксенофилиуса частенько замечала то, что не видел никто другой. Да и про статью в «Придире» он не забыл, потратил немало времени, пытаясь понять, чем мог себя выдать. Ответа не нашел, что бесило ужасно.

Луна пару секунд оглядывала его, словно решая, стоит ли ему доверять, и Снейп изо всех сил боролся с желанием посмотреть ей в глаза попристальнее, хотя это и было бы очень глупо. Наконец она увидела что хотела, перевела взгляд на Гермиону, словно безмолвно спрашивая у нее что-то, кивнула, так и не услышав ничего в ответ, и пошла вглубь дома.

Северус упрямо остался стоять на пороге: он не сомневался, что это своего рода тест. До него доносились смех и громкие, явно нетрезвые голоса — встреча друзей продолжалась.

Гермиона, одетая в пальто, улыбалась Северусу так, словно рада его видеть.

Учитывая, что все это время Снейп настраивался на встречу со своим самым нелюбимым учеником номер два, контраст «ожидание — реальность» был ошеломляющим.

Снейп заметил, что глаза ее стали как-то больше и выразительнее, и на мгновение задумался, накрасилась ли она, а потом еще пару секунд презирал себя за то, что вообще обращает на это внимание. Лампы в коридоре подсвечивали волосы Гермионы сзади, добавляя ее гриве золотистый ореол.

Грейнджер, должно быть, что-то заметила на его лице, потому что ее радостное выражение сменилось хмурым.

— Северус, что у вас с носом?

Усилием воли Снейп не дал своей руке подняться к голове. Неужели он забыл убрать кровь?

Гермиона шагнула за порог и бесцеремонно посветила ему люмосом в лицо.

— Я прекрасно вижу не до конца залеченный перелом! Эпискеи тут мало, надо еще кое-что, иначе будет искривление носовой перегородки… Голова не кружится, не тошнит?

— Грейнджер, у меня нет сотрясения, — процедил он, упрямо жмурясь и не давая ей проверить его глаза. — Это не первый мой перелом, так что я представляю себе последствия. И я точно здесь не ради ваших целительских навыков, я для них староват.

Гермиона фыркнула, но палочку от его лица не убрала. Битва воль завершилась в пользу будущего целителя, но это только потому, что у Снейпа не было времени на пререкания с упрямой девицей.

Сотворив несколько заклинаний, — в носу ощутимо щелкнуло, и дышать и правда стало легче, но он не собирался ей об этом говорить, — Гермиона умерила свой лекарский пыл и наконец позволила перейти к делу.

 

_________________________________

 

Вечер проходил очень душевно, в этом согласились все. Они уже давненько не собирались, как выражался Рон, «всей кучей»: ритм взрослой жизни оказался беспощаден. И пусть жизнь растащила их по континентам, полушариям и даже обменяться весточками стало непросто: то одна месяцами пропадает в пустынях, куда птицы не летают, то у другого операция под прикрытием, никаких контактов; но узы между ними были прочнее всех обстоятельств. Гермиона гордилась тем, как отчаянно они все старались выкроить в своих чрезвычайно загруженных расписаниях вечерок, чтобы собраться. Гарри в шутку называл их компанию Братством В Том Числе Кольца, и на самом деле так казалось. Все же вместе пройти через невыразимое помогает сковать практически нерушимую дружбу.

Печалило то, что не у всех причина задержаться в Англии была светлой.

Невилл осиротел в этом году вторично, теперь уже по-настоящему, и очень тяжело переживал утрату матери. Говорить о своем горе он отказывался, тема родителей всегда была для него чрезвычайно болезненной.

Но первый тост из крепкого алкоголя они подняли за ушедших. Отпивая налитый на палец огневиски, Гермиона задумалась о том, кто сегодня ночью ведет за вуаль заблудших, и пожелала ему добра.

Потом сливочное пиво и тыквенный сок потекли рекой, Гарри с Роном начали травить завиральные аврорские байки, Луна — рассказывать не менее абсурдные истории из путешествий, Джинни — делиться сплетнями о подковерной спортивной возне, а Невилл — хвалиться шрамами, которые приобрел, когда его чуть не сожрала пузырчатка гигантская.

Гермиона слушала, хихикала в кулачок, но желания опровергнуть явные бредни и доказать неправоту у нее не возникало, она уже давно научилась смотреть на мир проще. Ее немного развезло от непривычки к алкоголю, постоянного недосыпа и обильной еды.

Пирог с говядиной и элем произвел фурор, хоть Кричер и жутко ревновал, когда в доме появлялась чужая еда, видимо, опасался, что лишится места.

Время летело, щеки чуть зарумянились, голоса стали громче, байки — нереальнее.

Девушка с улыбкой взирала на стоящую в центре стола композицию из тыквенного фонаря, окруженного крохотными фонариками из турнепса, наверняка ехидному комплименту ее прошлогодним рассказам об истории светильника Джека. Навыки резчика у Гарри за год лучше не стали. «Интересно, что бы он сказал, узнав, что Северус вырезает тыквы куда красивее?» — подумала она. Наверное, какую-нибудь гадость. Гарри и Снейп в итоге избрали стратегию крупных хищников: поделили территорию и старательно не нарушали границ чужих земель, а если такое и случалось, то, фигурально выражаясь, вздыбливали шерсть и расходились, не поворачиваясь спиной друг к другу. Поэтому Северус никогда и признаков жизни не подавал, случись Гарри оказаться в Хелстоне.

Фонарь Джека бросал на стол и стены мрачноватой, что не исправил даже ремонт, кухни на Гриммо причудливые тени, и часть Гермионы тихо радовалась, что в этом году общество украшателей ее жилища свою деятельность прекратило.

Мальчишки завершили декораторскую эпопею триумфальным Рождеством, о котором она старалась не вспоминать, потому что Джордж умудрился подсунуть в пакет с украшениями крохотных, с наперсток, снеговичков, распевавших неожиданными басами «God rest ye, merry Gentlemen» день и ночь напролет. Проняло даже Снейпа, который сначала решил, что соседка сошла с ума и слушает один и тот же гимн раз за разом, а потом уже поймал у себя дома одного из певцов. Немного поспорив, они объединили усилия по поимке «колядующих». Оказалось, что совместная охота на снеговиков способствует развитию взаимоотношений, и Гермиона узнала множество дивных ругательств на латыни, которыми при случае можно было щегольнуть в больнице.

Опыт в итоге оказался забавный, и Северус капельку к ней оттаял после всего, но повторять не хотелось.

— И тут соседний сарай просто взрывается, щепки во все стороны, и на его месте стоит огромный такой, футов пятнадцать высотой, индюк! Огнедышащий! И командир такой: «Пожалуй, на это Рождество я ростбифом обойдусь».

Все захохотали, даже Луна, задумчиво следившая за тенями на потолке и порой невпопад кивавшая, в этот раз улыбнулась вовремя.

Ближе к десяти Невилл засобирался, он обещал встретить после смены и проводить домой Ханну. Эти двое не состояли в отношениях на расстоянии, а скорее поставили все на паузу, ожидая, пока оба доучатся. Ханна тоже готовилась стать целителем, выбрав акушерство. Поэтому Гермиона сумела неплохо ее узнать. Аббот была славной, располагающей к себе, и Грейнджер считала, что из девушки выйдет отличный специалист.

Невилл на прощание стиснул Гермиону в медвежьих объятиях, и она в очередной раз поразилась про себя, как из того круглощекого неловкого мальчишки вымахал огромный мужик.

После ухода Лонгботтома компания начала разбиваться на кучки. Гарри пошел принести еще сливочного пива, Джинни вызвалась ему помочь, и, судя по тому, сколько времени они уже пропадали, выпивку Поттер хранил где-то в Тайной комнате.

Рон с Гермионой обменялись полными неловкости понимающими взглядами. Друг так и не одолел до конца рефлекс старшего брата, поэтому Гарри порой получал нагоняй за неподобающее обращение с маленькой сестричкой Уизли, а следом не очень-то искренние извинения. Частенько за этим следовал уже без всяких извинений нагоняй брату от «маленькой сестрички», но на попятную Рон идти был не готов.

Рон прочистил горло:

— А ты, Гермиона, пошла в итоге на второе свидание с тем парнем из совета по торговле? Или откуда он там?

Она со стоном сползла по стулу ниже, так что над столешницей возвышалась только ее голова. После того как между ней и Роном еще четыре года назад произошло то, что они согласились называть Отношениями-Которые-Мы-Не-Обсуждаем, парень как будто чувствовал себя виноватым за Гермионины неуспехи на любовных фронтах. Он давал ей советы, удивительно разумные, поощрял ее не опускать руки, ходить на свидания, просто «чтобы не киснуть дома», и вообще жить, потому что сколько можно торчать в больнице, если ты молода, симпатична и умна.

Нагрузки в Мунго действительно были ужасные, и мало кто из будущих целителей умудрялся оставлять хоть немного времени на себя, но Гермиона правда пыталась. Но как-то все было не то.

— Настолько плохо? — с сочувствием спросил друг.

— Филиппики Перси о толщине котлов — просто авантюрные романы на фоне историй Дилана о том, как импорт драконьего навоза влияет на нашу экономику, — она села чуть ровнее, опершись локтем о столешницу. — И он из совета по выработке международных торговых стандартов.

Луна задумчиво склонила голову к плечу, словно прикидывая, прав ли Дилан. Или подсчитывая роящихся вокруг Гермионы мозгошмыгов, с Луной никогда нельзя было сказать наверняка.

— И это даже не главная проблема, — продолжила Гермиона. — Я понимаю, когда кто-то очень увлечен своим делом, вы тоже устали слушать от меня про всякие болячки.

— Ну, если про какие-нибудь забавные, вроде той истории про мужика с зубастой геранью, вцепившейся ему в…

— Ага, особенно когда его спящего потом попыталась поцеловать жена, а он с перепугу наложил на нее какую-то смесь сглазов, потому что решил, что это герань пришла его доедать. Мужчину мы лечили пару часов, а жена у нас три недели пролежала. — Гермиона со вздохом вернулась к описанию свидания: — И Дилан все время смотрел в стол, ни разу глаз не поднял. А я надела блузку с вырезом! — она покраснела, сообразив, что захмелела сильнее, чем полагала.

Рон цокнул языком, глядя на нее с тем выражением «ты очень умная, но порой такая глупая». Она просто ненавидела этот взгляд.

— Гермиона, он испугался.

— Моих си… то есть меня?

— Ну, не твоей внешности, — Рон поболтал в бутылке остатки сливочного пива, с сомнением заглянул в горлышко, но все же допил. — Твоей личности. Ты порой своим присутствием подавляешь, наверняка бедолага растерялся и замямлил, как Невилл на зельеварении.

Гермиона со стоном стукнулась лбом о столешницу.

— И что ты предлагаешь? — пробурчала она в скатерть. — Улыбаться, кивать и думать об Англии, даже если он несет полную ерунду?

— Еще чего, — фыркнул друг. — Я предлагаю искать себе не такого трусоватого кавалера. Чтобы он был уверенный, но не самовлюбленный, как Локонс. — Все трое скривились.

— Чтобы ты рядом с ним чувствовала себя собой, Гермиона, — вмешалась Луна. — Чтобы он восхищался тобой, без разницы, какая на тебе блузка.

— И чтобы у него был хороший метаболизм, — добавил Рон, забирая предпоследний тыквенный маффин с блюда и надкусывая со счастливым вздохом. — Ты ж его раскормишь своими пирогами. — Он быстро поджал ноги, спасаясь от пинка в лодыжку ботинком Гермионы. — И хватит стол бодать, вышивка со скатерти на лбу отпечатается, поверь моему опыту.

Разговор перетек на другие темы, вернулись Гарри с Джинни, старательно прячущей засос на шее, и Гермионе пришлось пнуть Рона снова, чтобы он опять не рванул защищать семейную честь.

Они обсудили планы на Рождество — «Лежать под елкой, я тот еще подарочек», — посочувствовали Гермионе, которой поставили дежурство на День Подарков, — «Все шишки от новых игрушек тебе!» — посплетничали про одноклассников — «С кем-с кем встречается Паркинсон? Фу, мне дурно» — и, в конце концов, просто помолчали, наслаждаясь теплом очага и чувством принадлежности.

Когда время приблизилось к одиннадцати, засобиралась и сама Гермиона. Все же завтра в ночь, и надо и отоспаться, и поделать дела, и, если успеет, навестить родителей.

Попрощавшись с ребятами, Грейнджер в компании Луны — у них в последнюю минуту завязалась увлекательнейшая дискуссия о лирном корне в народной волшебной медицине, в этой области Лавгуд была настоящим докой, давая фору даже Невиллу, — двинулась к выходу.

Они поравнялись с занявшим место портрета Вальбурги Блэк коллажем «Нежелательные лица», стилизованным под поисковые плакаты военных времен изображением Гарри, Рона, Гермионы, Джинни, Луны и Невилла, застигнутых за кражей с противня легендарных пирожков Молли с клубничным вареньем — подарком Гарри к новоселью. У Рона щека была перемазана вареньем, Невилл держал пирожок в зубах и еще два в руках, Луна засунула свою добычу целиком в рот, напоминая глазастого хомяка, у Джинни стояли дыбом волосы и лицо было все в муке, Гермиона собрала кудри в огромный пучок, из которого торчали хвостики четырех пирожков, и Гарри смачно откусывал по очереди от двух пирожков, которые держал в руках. Они все обожали коллаж с его нарочитой глупостью, от него так и веяло молодостью, бесшабашностью, жизнью. Победой.

Тут в дверь постучали.

Девушки переглянулись и отправились открывать. Кричеру было запрещено встречать гостей потому, что он предпочитал в качестве приветствия какое-нибудь оскорбление, а к Гарри порой ходили люди, которым сложно было объяснить, почему домовик победителя Волдеморта звучит как худший из чистокровных пуристов. Во избежание имиджевых потерь, по ехидному замечанию Джинни, Кричера пришлось лишить удовольствия хамить гостям с порога. Однако старый эльф все равно порой умудрялся наверстать. Кричер был невероятно хорош в поиске лазеек в обещаниях.

Луна распахнула дверь, и Гермиона, заглянув в щель между дверью и плечом подруги, увидела стоящую за порогом темную высокую неестественно прямую тень. Северус.

Уголки губ сами по себе приподнялись в улыбке. Непонятно почему, но она была рада его видеть. И непонятно почему, обрадовалась сильнее, когда Луна оставила ее саму разбираться с гостем.

Северус стоял на пороге, не входя в дом. Увидев его гордо расправленные плечи и надменно задранный нос, девушка невольно заулыбалась шире. Цел, уже хорошо.

Присмотревшись, она заметила, что с лицом у него что-то не так. Гермионин наметанный глаз углядел наспех вправленный перелом.

Конечно, Северус попытался сопротивляться лечению. Но у Грейнджер за поясом была уже немалая практика обращения и с капризными детишками, и с их порой куда более капризными родителями, так что победа была за ней.

Снейп сердито сопел гораздо более здоро́во, судя по звуку, дышащим носом.

Гермиона убрала палочку, закрыла дверь дома номер двенадцать и оперлась на нее спиной.

— У вас дело к Невиллу, Северус? — прозвучало ну совсем идиотски, девушка внутренне отругала себя за глупые вопросы.

Он хмыкнул как-то очень по-профессорски. Похоже, на Хэллоуин он становился не только Мрачным Жнецом, но и воплощением прошлого себя.

— Нет, это всего лишь повод наведаться на Гриммо и повидаться с вами, Поттером и Уизли. — Она почувствовала, как розовеют ее щеки.

— О, — выдала Гермиона, только бы не молчать. — А Невилл ушел.

Снейп пробормотал под нос латинское ругательство, за произнесение которого в Мунго куратор Грейнджер выбранил ее для вида за непрофессионализм, а потом полушепотом попросил повторить, а то он не запомнил.

— Вы знаете куда?

— Провожать Ханну Аббот домой, они… дружат.

— Мне абсолютно безразлична личная жизнь Лонгботтома, мне нужно с ним встретиться, — раздраженно сказал Северус.

Гермиону так и подмывало спросить зачем, но тут она заметила движение за спиной соседа, и все сложилось.

— Миссис Лонгботтом? — прошептала она.

Снейп утвердительно промычал и тоже шепотом добавил:

— Не может найти его сама, полагаю, из-за… случившегося с ней. — Девушка понимающе закивала. — Гермиона… Я вынужден просить вас. — Было видно, насколько ему некомфортно вовлекать ее в свои похождения в Канун, но ситуация выбором не баловала.

— Да, разумеется, как я могу помочь?

— О это непреодолимое стремление причинять добро, — поддел он ее. — Дослушайте сперва. Отправьте Лонгботтому патронуса с просьбой о встрече, поскольку я сомневаюсь, что он ответит на мой.

— Ты обещал, что приведешь меня к сыну, а вместо этого любезничаешь с девицей! — раздалось из-за спины Северуса.

 

_________________________________

 

Снейп мгновенно развернулся, закрывая собой девушку. Дьявол и Стигийское болото, как же она его достала! Он бы сменял одну «хорошую» Лонгботтом на одного очень плохого Амикуса, потому что с ним хотя бы можно было не церемониться.

— Алиса, — процедил он. — Это одноклассница твоего сына, я пытаюсь узнать у нее, где он.

— Ты сказал, что он будет тут! — голос ее стал еще выше, приобретая истерические нотки.

— Я сказал «возможно», — прошипел Северус в ответ. — И не смей ставить мне условия. Ты балансируешь на тонкой грани, не забывайся.

Грейнджер приподнялась на носочки, пытаясь выглянуть из-за его плеча, но Снейп, почуяв движение, задвинул ее поглубже себе за спину. Он совсем не хотел, чтобы она видела, какой стала Лонгботтом в посмертии.

Покойница звездочкой распласталась на куполе чар и угрожающе потрясала кулаком.

— А откуда мне знать, что ты не врешь? Вдруг ты просто протаскаешь меня до рассвета по разным городишкам, а потом оставишь, и я стану частью вуали? Вдруг это такая месть Невиллу? Ты же его ненавидишь!

Прямо в ухо ему возмущенно ахнула Гермиона. Снейпу показалось, что от нее повеяло алкоголем.

— Вы заблуждаетесь! — ввязалась в спор его непрошеная защитница. — Да, у них с Невиллом сложные отношения, но Северус никогда не поступил бы так! Он выполняет свой долг честно!

В порыве эмоций она высунулась из-за него и начала надвигаться на насупившуюся у границ чар Алису.

— Я понимаю, что вы обижены и взволнованы, но не сомневайтесь, Северус действительно хочет только помочь.

Северус хотел только сгрести Грейнджер за шкирку и хорошенько встряхнуть. Чертова неугомонная девица!

Схлопнув окклюментные щиты так сильно, что аж в висках заныло, Снейп приготовился к очень опасному и рискованному делу — встревать в бабский спор.

— Грейнджер! Лонгботтом! — Таким тоном директор Хогвартса вел свой первый педсовет. Сивилле Трелони после оного потребовалась дополнительная успокоительная бутылка хереса. — Прекратить балаган.

Обе застыли, глядя на Северуса. Гермиона чуть обиженно — она же за него заступалась. Алиса с явным недоверием.

— Я держу свое слово, — не меняя тона уведомил он покойную. — И пока ты не представляешь угрозы и не нарушаешь правил, я помогу тебе с твоей просьбой.

Северус переключился на девчонку.

— Не сражайтесь в моих битвах за меня, — видимо, прозвучало куда мягче, чем он планировал, потому что соседка залилась румянцем и смущенно кивнула.

— Дальше, — непререкаемо продолжил Снейп. — Гермиона, не пересекая границы чар, пошлите Лонгботтому патронуса с просьбой прийти сюда.

Алиса ойкнула.

— Так ты Гермиона Грейнджер? Невилл так хорошо о тебе отзывался!

Девчонка, явно обеспокоенная скачками настроения покойницы, медленно кивнула, натягивая на лицо профессиональную нейтральную улыбку целителя.

Снейп невольно восхитился ее силой воли.

— Доброй ночи, миссис Лонгботтом, мне жаль, что мы с вами вот так познакомились.

— О, мне тоже, но что сделаешь, — Алиса прижалась, расплющив нос, к невидимой стене чар, радостно, чуть маниакально улыбаясь. — Невилл говорил, что ты очень помогала ему с учебой…

— Гермиона, — окликнул Снейп, опасаясь, что сейчас начнется вечер воспоминаний, только без показа стыдных детских фото. — Патронус.

Девушка потянулась за палочкой, как вдруг Лонгботтом воскликнула:

— Стойте!

Еще немного, и он готов будет на четвертую сделку, лишь бы получить шанс придушить эту чокнутую лично.

— Что опять? — прорычал он.

— У меня же нет конфет.

Снейп и Гермиона переглянулись с недоумением.

— В «сладость или гадость» тут играть не с кем, — съязвил он. — Какие тебе еще конфеты?

— Для Невилла… — Лонгботтом смотрела на них с легким недоумением, словно ее просили объяснить, почему два плюс два — четыре.

— А ему они зачем? — вкрадчиво продолжил допрос Снейп.

— В них вся суть, — вздохнула покойная, обнимая себя за плечи, будто мерзла. — Это… словно проснуться от кошмара, словно заново научиться видеть, слышать и понимать. Понимать, что затюканный подросток с загнанным взглядом, который тебе снился и которому ты постоянно из жалости давала конфеты, — это твой малыш-Невилл. Что молчаливая тень за твоим плечом — Фрэнк. Понимать, почему все время повторялся тот сон, в котором грустный подросток приводил с собой бабку и они говорили, говорили, но ты, таковы уж правила сна, различаешь не слова, а только интонации, и там, за фальшивой жизнерадостностью, скрывались горе, боль и одиночество. И все, что ты можешь, — дать конфету, — по щекам Алисы текли непрерывным потоком слезы, но она, не замечая их, горько хохотнула. — Только конфет нет, одни фантики. Двадцать лет… Двадцать лет мой ребенок видел материнскую заботу и поддержку в обертках от конфет.

Снейп прикрыл глаза, запрещая себе даже намек на сочувствие. Его милосердие не в этом, не в похлопывании по плечу и «мне так жаль». Оно в легком шаге туда, где горести уходят навсегда.

— Есть еще кое-что, — продолжала Алиса. — Мой малыш Невилл очень любил все яркое и блестящее. Все дети, наверное, любят, я не проверяла. А Фрэнк — ужасный сладкоежка, но мать ему никогда ничего не позволяла, поэтому у нас по всему дому были какие-то заначки сладостей. Невилл начал ползать, находить повсюду конфеты и тянуть в рот. Стыдно вспомнить, — она улыбнулась невесело, — как я орала на мужа, чтобы он убирал и зачаровывал конфеты, я боялась, что Невилл подавится. Мы с Фрэнком все мечтали, что, когда победим, когда наш мальчик подрастет, мы втроем пойдем гулять по Косому переулку и купим всех-всех сладостей, каких только пожелаем, так объедимся мороженым у Фортескью, что аж живот заболит, а на Рождество подарим Невиллу целый мешок жвачек «Друбблс». Надуем так много пузырей, что завалим ими весь дом. И ничего из этого не случилось. Ничего. Они все украли у меня. — Голос ее становился все ниже, все сильнее нарастало ощущение грядущего шторма. — Они. Все. У меня. Украли, — процедила она сквозь зубы. — Доживи хоть один из них до сего дня, я бы пришла за ним, клянусь Мэб и Морганой. И ты бы меня не остановил, Снейп.

Маленькая, тощенькая фигурка Алисы сейчас не то чтобы стала выше или внушительнее, но повеяло от нее некой силой, очень по своей природе нехорошей. Тьма вокруг них будто стала глубже, и казалось, что в ней что-то есть.

Северус припомнил, как Грюм когда-то называл мать Невилла одной из лучших учениц. И подумал, что, пожалуй, не хотел бы проверять, насколько опасным противником она может быть.

Стоящая рядом Грейнджер чуть сменила позу, становясь более «открыто», держа руки на виду. Да уж, подумал Северус, кому-то сейчас пригодятся навыки из курса по колдопсихиатрии.

— Миссис Лонгботтом, — мягко позвала девушка. — Алиса. Вы хотите подарить Невиллу конфет по-настоящему, да?

Грейнджер говорила негромко и ласково, словно приманивая жеребенка единорога. И сработало, покойница подуспокоилась, закивала, гнетущая аура вокруг нее ослабла, а тьма стала простой ночной темнотой.

— Я хочу подарить ему много-много конфет, как мы с Фрэнком обещали.

— Ну, дело за малым, — ровно заметил Снейп. — Нам надо достать мешок волшебных сладостей в одиннадцать вечера. Или устроят магловские? — добавил он с затаенной надеждой.

Тут, буквально за углом, был круглосуточный супермаркет, Северус в нем частенько покупал сэндвичи и бисквиты, потому что столоваться у Псины считал ниже своего достоинства. А жрать после выматывающих душу собраний хотелось будь здоров.

Лонгботтом яростно помотала головой. Ага, значит, как родственники мужа снобствуют, нам не нравится, а как самой настаивать на волшебных вещах, так нормально. Хотя вся школа знала, что Алиса — полукровка и что отец ее — магловский полицейский инспектор.

В глазах Грейнджер загорелся огонек идеи, и Северус, пользуясь тем, что покойница отвлеклась на какие-то свои мысли, которым она тепло улыбалась, прошипел:

— Только попробуйте сказать что-то про лаз в «Сладкое королевство», отлучу от своей библиотеки.

Гермиона похлопала ресницами, изображая невинность.

— Не понимаю, о чем вы. Но, — тут она сделала паузу, хитро щурясь. — Если я найду способ вам помочь, вы дадите мне Хильдегарду?

Снейп едва сдержал ошарашенный смешок. Маленькая нахалка давно облизывалась на когда-то подаренный Тонксами трактат, но он все отказывал.

— Вот вам и гриффиндорский альтруизм, — протянул он.

Девушка порозовела, но выдержала его взгляд. Она бы помогла бескорыстно, Северус прекрасно знал, а книгу упомянула скорее желая поддразнить. Они уже давно притворялись, что оказывают друг другу услуги, за которые расплачиваются доступом к книжным сокровищам, а не просто приходят на помощь. Это тоже было частью их игры.

— Ладно, — милостиво согласился он. — Но только под присмотром.

Гермиона фыркнула.

— Но нам все равно придется посетить Хогсмид.

Снейп застонал в голос.

 

_________________________________

 

Гермиона знала, что Северус, услышь ее идею, взбунтуется. Однако он просто страдальчески прикрыл глаза, изобразил, что умывает руки, и полностью перенес ответственность на Гермиону.

Не то чтобы она была против.

Они аппарировали к железнодорожной станции Хогсмида — деревенька за послевоенные годы прилично разрослась и теперь начиналась практически за путями.

Нужный им дом как раз был из новых, с высокой увенчанной часами башенкой. Каждый час дверцы на башенке открывались, появлялся какой-нибудь популярный персонаж, кто угодно, от лепрекона до Микки Мауса, и выкидывал забавный трюк, каждый раз новый. Некоторые специально следили за часами дни напролет, пытаясь засечь повторы, но усилия их оборачивались ничем.

В угловой комнате на первом этаже ярко светились окна.

Жили в этом необычном доме Джордж Уизли с женой. Оставшись один, Джордж не нашел в себе сил вернуться в их с братом квартиру над «Вредилками» и сначала снимал комнатенку над «Сладким королевством», отказываясь возвращаться в «Нору», потому что там было слишком много воспоминаний.

Постепенно он вновь стал походить на прежнего себя, хоть и менее беззаботного, менее отвязного, менее… целого. Но он жил дальше, держал на плаву бизнес, открыл филиал в Хогсмиде, влюбился и вступил в брак.

Жена Джорджа, Мэйв, была наследницей кондитерской Шугарплама, и все друзья нещадно дразнили Уизли за коварный план создать монополию на детские радости в Волшебном мире.

И, что самое важное, Мэйв была жуткой совой, предпочитая работать ночи напролет.

Фактически у них с Джорджем получился гостевой брак: они нормально видели друг друга в свои выходные, когда можно было урвать наконец пару часиков в обществе супруга.

Гермиона посмотрела на спутников: кислолицый Северус, погруженная в себя Алиса. Нужно было спешить, время близилось к полуночи, не хотелось выдергивать Невилла из постели, да и запасы терпения у его покойной матери, как оказалось, были еще беднее Снейповых.

— Я быстро, — уверила соседа Гермиона, получив в ответ недовольно поджатые губы.

По дорожке, вымощенной желтым кирпичом, — молодая миссис Уизли была огромной поклонницей магловских сказок — девушка подошла к двери, полюбовалась на приветственно сведшую в кучу глаза тыкву и постучала.

Спустя минуту на пороге появилась Мэйв, свежая, бодрая, в фартуке с Вилли Вонкой и сногсшибательно пахнущая лакрицей.

— Сладость или гадость? — улыбнулась Гермиона.

Круглолицая хохотушка Мэйв расплылась в ответной улыбке, обняла Грейнджер и пригласила в дом.

Почему-то жена Джорджа никогда не удивлялась незваным гостям, явившимся в неурочное время.

— Сейчас могу предложить в первую очередь гадость, — Мэйв хмыкнула. — Я экспериментирую с лакричными чертиками, и результат пока не вдохновляет. Выкидываю уже шестую партию за сегодня. Как думаешь, гуаровая камедь может…

— Мэйв, извини, но я пришла со срочной просьбой, — перебила Грейнджер.

За что еще Гермиона обожала новую миссис Уизли, так это за умение не задавать вопросы.

— Я слушаю, — отозвалась она, рассеянно выуживая из кармана фартука палочку и принимаясь колдовать чары свежего воздуха.

Через пять минут Гермиона с зубами, намертво склеенными ириской, — ух, что бы сказал мистер Грейнджер — и мешком конфет, таким тяжелым, что пришлось левитировать, присоединилась к Снейпу и Лонгботтом.

За время ее отсутствия они, кажется, поругались, потому что на щеках Северуса играли желваки, а Алиса дергала вылезшую из рукава свитера нитку, не поднимая головы.

Гермиона молча опустила мешок на землю, широким жестом указывая на него.

Снейп задрал бровь.

— На вас там силенцио наложили?

Она помотала головой, старательно пытаясь разлепить зубы.

— А, вы решили перекусить перед сном, — продолжал ехидничать он. — Тогда как закончите, будьте любезны, позовите уже Лонгботтома, наконец, ждем только вас.

Язва. И она даже языка ему не может показать, зубы-то не разжимаются.

Смерив соседа укоризненным взглядом, она таки совладала с ириской, шумно сглотнула и вытащила палочку.

— Экспекто патронум! — сотканная из серебра проказница-выдра, совершив кульбит в воздухе, возникла у лица девушки. — Найди Невилла Лонгботтома, попроси его аппарировать к станции Хогсмида, это очень важно, но пусть не волнуется.

Выдра перевернулась пузиком кверху, потом пролетела мимо Снейпа, шлепнув его призрачным хвостом по щеке, описала над ними круг и серебристой кометой унеслась в темные небеса.

— Пойдемте к станции, не будем посреди улицы ждать, — сказала Гермиона, снова колдуя чары левитации на мешок.

 

_________________________________

 

Стоило Грейнджер буквально сделать пять шагов к дому Уизли, как Лонгботтом подала голос.

— Знаешь, — сказала Алиса, — а дружить с этой девочкой тебе подходит гораздо лучше, чем с принцесской. Эта тоже вся правильная и хорошая, но хоть на человека похожа, не на иллюстрацию к морализаторским историям для детей. Ну и ты сам немного высунул голову из задницы, признаю.

Северус стиснул зубы так, что челюсти заныли.

В школьное время Алиса презирала Лили с той яростью, с какой только отвязная пацанка может презирать послушную и воспитанную «маленькую леди». Видимо, отношения своего Лонгботтом не изменила даже теперь.

— Я не спрашивал твоего мнения, — низко прорычал он.

Снейп плохо переносил напоминания о Лили и уж тем более не хотел оскорблять ни ее, ни Грейнджер, сравнивая свое отношение к ним.

Лонгботтом пожала плечами.

— Просто подумала, что стоит сказать.

Северусу показалось, что «вечер воспоминаний» — такая попытка отыграться за его обращение с Невиллом и запрет на «разговор по душам» с Августой.

— Я не обещал тебя слушать, — процедил Снейп.

Гермиона скрылась в доме, Северус потер переносицу, и тут последовал второй залп:

— А Фрэнк ведь руки никому из славной четверки Поттера не подает именно из-за того случая у Черного озера.

Снейп задрожал от ярости, мгновенно дойдя до точки кипения.

— Как высокоморально. Решила напоследок посмаковать славные деньки детства? — ощерился он, мечтая свернуть ей шею.

— Фрэнк судит людей строго, а себя — строже всех, — отрезала она. — Считает, что на такие вещи способны только гнилые внутри люди, как бы они ни клялись в поддержке правого дела. Даже Дамблдору об этом говорил, но тот отмахнулся, — Алиса помедлила. — Просто чтобы ты знал, — добавила она сахарно.

Воспоминания давили на ментальные щиты так сильно, что Северус практически чувствовал, как бегут по его барьерам окклюменции трещины.

Фрэнк на их пятом году заканчивал школу и носил значок старосты школы, Алиса была его на год младше и с репутацией девицы, которой палец в рот не клади — отгрызет по локоть.

Несмотря на боевой нрав, будущая мать Невилла не отличалась тягой к жестоким розыгрышам.

Лонгботтом же был из тех редких старост, которые ни снисходительности к своим не показывали, ни пристрастности к чужим. От несгибаемого Фрэнка выли всей школой, правда, прячась по углам и вполголоса, опасаясь, как бы он их не нашел и не содрал баллы за шум и хулиганство.

Снейпа забавляло — ну, насколько могли забавлять слизеринца гриффиндорские сплетни, — как легко молчаливый непрошибаемый зануда Фрэнк сошелся с темпераментной и боевой Алисой. На змеином факультете только ленивый не шутил о том, какой староста, оказывается, подкаблучник. Шуточки, правда, за пределы общей гостиной не выходили — не столько из опасения лишиться баллов, сколько из страха попасть под горячую руку Алисы. Уже позже, наблюдая за Лонгботтомами-аврорами на собраниях Ордена, Северус понял, что заблуждались его товарищи по факультету. Непререкаемым главой семьи был Фрэнк, чья спокойная манера и блестящий стратегический ум делали из него опаснейшего противника в бою и надежнейшего из партнеров в жизни.

Северус с едва слышным стоном сосредоточился на реальности вокруг: запахах дождя и лакрицы, ощущении булыжников под подошвами, сырости осенней ночи.

Игнорируй чертову мстительную бабу, ее слова — ничто для тебя.

Алиса смотрела на него, и глаза ее горели мрачным удовлетворением.

Хлопнула дверь, и на дорожке снова появилась Грейнджер. Пожалуй, давно он так ей не радовался.

 

_________________________________

 

Невилл, расхристанный и взлохмаченный, возник на платформе Хогсмида спустя восемь минут. Юноша торопливо огляделся по сторонам, заметил специально вставшую чуть поодаль Гермиону и поспешил к ней.

В ночной тишине было отлично слышно:

— Гермиона! Что случилось, что-то с Гарри?

— Нет, Невилл, — сказала девушка, подходя вплотную и ласково касаясь предплечья Лонгботтома. Они решили, точнее, Грейнджер решила, а Северус и спорить не стал, что пусть объясняет она. — Просто в этот Хэллоуин Анку провожает через вуаль кое-кого, кто очень хочет с тобой встретиться, и она попросила меня позвать тебя.

Гермиона указала на стоящую в паре шагов от Снейпа покойницу.

Северус прислушался к себе, сосредоточился на пылающей темной нити в груди и пожелал, чтобы сын смог увидеть мать.

Невилл, недоуменно крутивший головой, замер как вкопанный.

— Привет, малыш, — прошептала Алиса. — Я принесла тебе конфет.

С минуту они просто стояли футах в пятнадцати друг от друга, застывшие, словно пойманные замораживающими чарами. Жили только глаза, отчаянно, неустанно оглядывая, пытаясь ухватить каждую черточку, чтобы сохранить ее в памяти навечно.

— М-мама? — тихо, едва слышно выдавил Лонгботтом.

Потом Алиса всхлипнула и прижала ко рту ладонь, не позволяя вырваться из глотки какому-то животному вою. Невилл, отмерев, подлетел к ней — он был выше ее почти на две головы, — упал на колени и обхватил, потянув на себя; матери, чтобы не потерять равновесия, пришлось опереться на плечи сына.

Она сползла к нему на землю, опрокинув мешок со сладостями, стоявший у ее ног, обнимая, целуя, куда дотягивалась, и причитая что-то между рыданиями.

Северус и подошедшая к нему Гермиона обменялись неловкими взглядами и, не сговариваясь, отвернулись. Снейп накинул муффлиато на них с Грейнджер, не желая мешать прощаться навсегда людям, только что по-настоящему встретившимся. Гермиона рядом вздохнула раз, другой. Шмыгнула носом. Выкопав из кармана платок, он протянул его девушке.

Она благодарно кивнула и промокнула глаза.

Снейп переступил с ноги на ногу. Отзывчивость Гермионы одновременно и нервировала его, и побуждала утешить. Северус вздохнул, борясь с собой. Грейнджер, тоже прерывисто вздохнув, неуверенно подвинулась к нему и робко ткнулась головой в плечо. Мысленно разматерив собственную слабость, Снейп подался ей навстречу, чуть меняя позу, чтобы ей было удобнее.

— Прости, просто мне так жаль их, — пробормотала она куда-то в его рукав.

— Эх ты, жалелка, — беззлобно ответил он. Девушка издала слабый смешок.

Поколебавшись, он осторожно обхватил ее за плечи, согревая и предлагая утешение. Хотя бы так. Все равно он не нашел бы слов для нее.

Сколько они простояли, он не знал. Северус сконцентрировался на чужом тепле, размеренном дыхании. Немного отвлекало от огненной нити, безжалостно штопавшей сердце.

В какой-то момент он почувствовал спиной пристальный взгляд. Снейп, придерживая сопящую Гермиону, повернул голову.

Алиса стояла на краю его поля зрения, выпрямившись, расправив плечи, задрав подбородок, — гриффиндорец гордо встречает свою кончину, хоть портрет пиши.

Чуть поодаль зареванный Лонгботтом обнимал мешок сладостей.

Покойница открыла рот, помолчала, закрыла и просто кивнула Северусу, показывая, что готова.

Гермиона подняла голову с его плеча и прошептала:

— Пора?

Северус, не говоря ни слова, отпустил ее, остро ощущая, как стало холоднее и как впилась с новой силой в грудь раскаленная проволока.

Он зашагал к Лонгботтомам, и на мгновение ему показалось, что Невилл его атакует, так юноша подобрался и набычился. Но потом из него будто выпустили весь воздух, и он повесил голову.

Снейп приблизился к покойной и протянул ей руку.

— Спасибо тебе, — пробормотала она хрипло. — Ты хоть и мудила, но приличный. Так что я даже тебя прощаю.

Северус скептически хмыкнул.

— Живи в радость, Снейп, — простилась она.

— Уже, — ответил он.

Алиса взялась за его руку крепкой надежной хваткой аврора, и Северус сделал шаг.

Невилл закрыл лицо ладонями и зарыдал вновь. Гермиона было двинулась в его сторону, но, заметив упреждающий взгляд Снейпа, остановилась. Поразмыслив секунду, девушка подошла к Северусу, посмотрела в глаза, словно ища чего-то, а потом уверенным движением снова ткнулась головой ему в плечо. Слишком уставший, чтобы препираться, он приобнял ее второй раз за ночь.

Когда Невилл, красноглазый и с опухшим носом, неловко прижимая к груди мешок конфет, будто величайшее сокровище, появился в их поле зрения, Гермиона не сделала попытки поднять голову, а Снейп не убрал руки.

Мальчишка, нет, молодой мужчина просто кивнул, никак не показывая удивления.

— То, что вы для меня сделали, — прогнусавил Лонгботтом. Платка у него, конечно же, не было, да Северус, будь у него лишний, свой бы ему и не дал, но находчивая Грейнджер, трансфигурировав опавший лист, протянула Невиллу. Тот высморкался и продолжил уже нормально: — Я не забуду.

Северус точно не собирался отвечать сакраментальное «Это мой долг» или пошлейшее «Любой бы поступил так на моем месте». Он сразу перешел к угрозам.

— Если хоть одна живая душа узнает, Лонгботтом…

Под боком у него фыркнула Гермиона, которую он так и продолжал держать. Тепло от нее было еще более живительным, чем от Диогена, хотя и площадь контакта побольше. Но вот девицу он себе точно на шею не посадит. Проклятье, что за дурь лезет ему в голову?

Он убрал руку с плеча Грейнджер, одновременно радуясь, что можно размять подзатекшую конечность, и злясь, потому что не хотелось расставаться с ее теплом.

Ночь была еще молода, и у него не было времени на сантименты.

Лонгботтом внимательно смотрел на Северуса. На них.

— Я никому не выдам ваш секрет, мистер Снейп, клянусь.

Нежно тренькнуло, засветилась мягким золотом палочка юноши. Северус со стоном прижал руку ко лбу.

— Вечно вас из крайности в крайность болтает.

— Есть такое, — невесело усмехнулся Невилл в ответ. — Но я хотел, чтобы вы были уверены. — Он помялся. — Скажите, а мой отец…

На языке уже сидел, щекоча, пакостный ответ, но Гермиона, все стоявшая рядышком, деликатно двинула ему под ребра острым локотком. Северус втянул со свистом сквозь зубы воздух, но до гадостей не снизошел.

— Я не знаю. Нужно действительно очень много сил и упорства, чтобы задержаться, а не пойти дальше. Ваш отец — могущественный волшебник и достойный человек, но если он не останется попрощаться, не считайте, что он любит вас меньше.

Мерлин Амброзий, у Невилла задрожала нижняя губа. Вот так Северус Лонгботтома до слез еще не доводил!

— Все, идите, — Снейп подчеркнул слова властным жестом. — Горюйте, вспоминайте и живите дальше. И не болтайте.

Невилл дергано кивнул, вытирая щеки рукавом. Рвано выдохнув, он протянул Снейпу руку. Спохватился, сунул платок в карман, протянул снова.

Северус, мысленно брезгливо морщась, пожал слегка влажную ладонь, обещая себе наколдовать три очищающих заклинания, как тот сумасшедший владелец магазинчика ингредиентов в Лютном.

— Спасибо вам, — пробормотал юноша, словно не зная, хочет ли собеседник его благодарности.

Северус промолчал, украдкой вытирая руку о пальто.

Невилл повернулся к Гермионе и дрожаще улыбнулся ей. Девушка, блестя снова полными слез глазами, шагнула ему навстречу, крепко обняла, что-то прошептав на ухо. Лонгботтом нервно хохотнул, похлопал ее по плечу и наконец отлепился от Грейнджер.

Невилл чуть отошел, бросил полный тоски взгляд куда-то за их спины, где стояла несколько минут назад Алиса, и аппарировал.

Хоть бы не расщепился. Не то чтобы Северуса волновало, конечно.

 

_________________________________

 

Когда они остались одни, Гермиона опустила взгляд на платок, который неловко комкала в руках, и расстроенно вздохнула, увидев на нем пятна потекшей туши. В кои-то веки она решила накраситься, и вот что вышло…

Снейп прочистил горло:

— Я тебя провожу.

— Северус, — нахмурилась она, — я совершенно в состоянии сама попасть домой.

Он уставился на нее свысока, и Гермионе показалось, что даже то жуткое нечто, что глядело на Хэллоуин его глазами, и то намекает ей перестать выпендриваться.

— Хорошо, — сдалась она, протягивая ему руку.

В полном молчании они аппарировали в Хелстон, прошли от уединенного тупичка до их дома и остановились у входа.

Снейп помялся, бездумно потирая левую сторону груди. Целитель в Гермионе вскинулся, беспокоясь, не стало ли ему плохо с сердцем. Но потом она припомнила, как точно такой жест видела у него год назад. И больше ни разу. Либо это невралгия, либо как-то связано с его «работой».

— Спасибо за помощь, Гермиона, — негромко произнес сосед.

Девушка улыбнулась, чувствуя, как усталость после суток в больнице и насыщенного вечера накрывает ее.

— Я рада помочь. Северус, — она робко тронула его предплечье, — если нужно, я всегда помогу.

Он коротко и как-то нервно кивнул, не поднимая глаз.

— Может быть, чаю? — неожиданно для себя ляпнула Гермиона.

Его взгляд метнулся к ее лицу, брови приподнялись. Полюбовавшись ее наверняка покрасневшей физиономией, он слегка улыбнулся.

— Спасибо, но нет. У меня еще… дела этой ночью.

Грейнджер понимающе кивнула.

— И тем более Уизли наверняка сожрал все твои пироги, — добавил он, вызвав у нее удивленный смешок. — Доброй ночи, Гермиона. Не задувай фонарь.

— Доброй ночи, Северус.

Сосед кивнул на прощание, сделал пару шагов и неожиданно пропал из вида. Гермиона несколько секунд таращилась на пустое место, где он только что стоял, потом покачала головой и пошла в дом, успокаивать Крукса, негодующие вопли которого было слышно даже через дверь. Хэллоуинский Снейп ему отчаянно не нравился.

Поздно утром, когда Грейнджер вышла на задний двор, грея руки о кружку чая, она обнаружила у самой двери букет мелких винных хризантем и сверток, подписанный знакомым почерком. Проверив все на проклятия — постоянная бдительность! — Гермиона развернула упаковочную бумагу и нашла прекрасного качества список со знаменитой алхимической работы Хильдегарды Бингенской. «Подлец, — подумала она с симпатией, — на что готов пойти, лишь бы не делиться оригиналом». Цветы упоительно и терпко пахли горчинкой, дымом и осенью. И хоть для волшебника наколдовать букет — дело минуты, получить их в подарок все равно было приятно.

Угостить его, что ли, выпечкой с заменителем сахара в отместку?