Дитя пепельной земли (джен)

Дже осваивается в столице своих предков.

 

В этой главе будет:

— немножко экшна (куда ж без него!),

— немножко гета второстепенных персонажей (внезапного для меня самой!)

— много разговоров за жизнь,

— пропущенные в каноне обоснуи всяких канонных моментов (почему братья Даготы так похожи на двемеров, что такое Песня на самом деле, и почему древние данмерские крепости строились в форме усеченных пирамид)

— немножко фанонов и фанонных ритуалов (ну не верится, что вступление в Великий Дом — так-то, одно из важнейших для данмера событий в жизни — сводилось, как в игре, к простому "Правила соблюдать будешь?" — "Да, буду, принимайте")

 

---

— Мамочка, мамочка! А знаешь, на уровне подземных каналов есть еще проходы в подземелья! — влетела Дже в комнату родителей, распахивая настежь двери, — Пойдем, покажу и…

— Давай как-нибудь в другой раз, гуаренок? — отозвалась та из-за ширмы.

— Да, дочурка, иди погуляй по городу, — согласился папа. — Только будь осторожней, если увидишь тренировочных даэдра. Они все призванные и подчиненные, но все равно, лучше к ним не лезть. Кстати… — тут он словно прислушался к чему, но Дже уже знала: это означает мысленную беседу с кем-то из других родственников: — сегодня в Когорун прибыл твой старший брат, Дагот Дравен, познакомься с ним. Надеюсь, вы подружитесь.

Старший брат? Дже аж подпрыгнула от неожиданности. Нет, папа когда-то упоминал про него, но они еще ни разу не встречались! И девочка стремглав вымелась из родительских покоев и помчала по коридору. Где именно ее брат, Дже не знала, но в таких ситуациях всегда можно было прислушаться к Песне — та выведет, куда надо!

Мимо прошел пепельный зомби с черным провалом на поллица, за которым трусил призванный скамп, поскуливая время от времени и распространяя вокруг неприятный запах. Эх, вот который раз уже родители ей повторяют про этих даэдра? Можно подумать, она совсем глупенькая и не понимает, что к чудовищам лезть не надо! Ей одного ужаса клана в фояде хватило. Но в Когоруне было столько интересных тварей, и, главное, все разные! Были и атронахи — духи стихий, и громадный зеленый огрим, и суровый дремора в шипастых черных доспехах с огромным двуручным мечом, и даже золотая святоша — действительно золотая, вся, целиком! Дже к ним не лезла, только издали наблюдала, как другие данмеры практикуются сражаться с ними или призывать…

За очередным поворотом коридора, Дже, зазевавшись на скампа, влетела в одного из двоих пепельных упырей, оказавшихся на ее пути. Тот аж отшатнулся к стене.

— Ой, извините, сэра!

Здесь, в Когоруне, за ней почти все время следовали то один, то другой из пепельных монстров, и она уже привыкла к их присутствию. Все они относились к ней с непривычным почтением и трепетом, нередко стараясь предугадать ее желания и очень огорчаясь при неудаче. «Первое дитя правящей семьи после пробуждения, новая жизнь в нашем Доме, новая надежда», — подобные шепотки нередко доносились до ее слуха, но Дже не придавала им особого значения.

Куда интересней было попросить взрослых данмеров поиграть с ней — вон, Поднявшийся Спящий, живущий в Храме Фей, по ее просьбе целую башню из поставленных друг на друга стульев возвел, и Дже сумела залезть на самый верх! Правда, как глянула вниз — так и страшно стало. Слезать сама она забоялась, и серджо Дагот Увил снимал ее оттуда телекинезом. Амулет замедления падения у эшлендеров так и остался.

Впрочем, скампы с тем амулетом — куда жальче было гуариху Забаву, которую увели на стойбище племени. Она же так любила жевать молодые листики хальклоу, и забавно вывалила язык от удовольствия, когда Дже чесала чешую под челюстью, и всякий раз норовила напиться именно колодезной воды, а не из ручья, к которому горожане водили животных на водопой… От воспоминаний девочке чуть слезы на глаза не навернулись. Откуда тем эшлендерам знать, что любит Забава и чем ее лучше всего кормить?

— Малышка, да ты плачешь? Ударилась, что ли? — незнакомый пепельный упырь поймал Дже за плечи и развернул к себе лицом. Девочка осознала, что уже несколько минут стоит и смотрит в одну точку.

— Нет, сэра, не ударилась, — замотала она головой. И с интересом глянула на него: — А почему вы меня малышкой зовете, а не молодой госпожой, как все вокруг?

— Вот еще, госпожой тебя называть! — рассмеялся его спутник. — Так тебя прочие меры кличут, что ниже правящей семьи по положению; а нам с Гаресом ты сестрой приходишься. Так что это ты, Дже, должна к нам обращаться, как положено к старшим братьям.

От удивления Дже аж рот разинула. Вот это да! У нее даже двое старших братьев! Вдвое лучше, чем у Айри, которая все время хвасталась, что ее брат служит в Вечной Страже Дома Редоран!

— Не совсем так, — заметил первый. — Полубратом по отцу тебе приходится этот шалопай, Дагот Дравен. А для меня ты — двоюродная сестричка, Дже. Кстати, меня зовут Дагот Гарес.

— Под этим солнцем и небом я тепло приветствую вас, старший брат Дравен, — Дже чуть поклонилась, сложив ладошки в почтительном жесте. Потом точно так же обратилась и к Гаресу. Но тут же возник очень важный вопрос:

— А полубрат — это как?

— Это значит, что у нас с тобой, мелкая, разные матери, — ответил Дравен. — Моя матушка жила еще в Первую эпоху и погибла, когда армии других Домов уничтожили наш Дом по приказу Альмсиви, равно как и матушка Гареса, первая госпожа Дома.

Дже невольно распахнула глаза. А ведь и правда, однажды она слышала разговор родителей о том, что прежде у папы была другая жена! Но когда она спросила папу, куда делась та данмерка, тот как-то замялся и заговорил о чем-то другом… Но тогда сразу же возник другой вопрос:

— А почему же тогда дядя Ворин не призвал их души и не вернул к жизни, как остальных родичей? — и почти сразу Дже почувствовала по звучанию изменившейся Песни, что спросила что-то не то. Братья переглянулись, и ответил Гарес:

— Не знаю, поймешь ли ты, младшая сестра, но попробую объяснить. Ты же слышишь Песню, верно?

— Ага, всегда слышала, сколько себя помню, — кивнула важно Дже. — Папа говорит, так только настоящие Даготы могут, я знаю!

— Не все так просто. Песня — это, по сути, вариация двемерской связи разумов, Зова. Среди предков нашей семьи было немало глубинных эльфов, от них мы, Даготы, и унаследовали этот дар. И вернуться к жизни силой Сердца Лорхана могут лишь те меры, чьи разумы связаны Песней — но для этого они должны быть кровными потомками правящей семьи Дома. А наши матери происходили из других семей. Вот, например, матушка Дравена была из семьи наших прежних вассалов, Гинитов. Да и моя — уроженица иного Дома. Поэтому и вернуть их к жизни, как вернулись мы, невозможно…

Это и впрямь оказалось как-то очень сложно. Дже задумалась, пытаясь осмыслить услышанное, а тем временем Дравен, словно прислушавшись к чему, обернулся к Гаресу:

— Отец сейчас нас не примет. — И оглянулся в сторону Дже: — Хочешь прогуляться за город, мелкая?

— Я не мелкая! — возмутилась девочка. — А можно? Мне папа с мамой не разрешают.

— Со мной — можно, — весело объявил Дравен.

Папины покои были на одном из самых нижних уровней Когоруна. Идти к выходу из крепости было долго, и Дже тут же засыпала братьев уймой возникающих вопросов. А почему наружные стены построены с таким наклоном внутрь? А почему у Даготов и Редоран всегда самые лучшие комнаты в доме на нижних этажах, а лорды-маги Телванни, говорят, селятся именно на вершинах башен? А почему колоколов в Храме Фей шесть, а не пять или семь? А почему небо краснеет, когда начинается пепельная буря? А…

— Потому что они выпендрежники, — хмыкнул Дравен на вопрос о Телванни.

А Гарес принялся объяснять:

— Чем ниже, тем безопасней, если начнется извержение Красной Горы; а в прежние времена они случались часто. И тогда Телванни не растили свои башни, а жили в крепостях, похожих на Когорун. Как и все прочие кимеры. При самых сильных извержениях стремительные потоки раскаленного воздуха — их еще называют пирокластическими (1) — срезают, словно ножом, любые вертикальные стены. Но нижние стены, построенные под наклоном внутрь, не разрушаются, а перенаправляют удар потока вверх, в небо. В таких случаях уцелеть могли лишь те, кто оказывался под их защитой, на нижних уровнях. А мощные извержения, бывало, длились по несколько дней — и все горожане оказывались запертыми в крепости, напрочь засыпанной пеплом. Потому ниже всего, в подземельях, всегда делали и запасы пищи, и подземные родники выводили, и родовые гробницы строились именно там. Наши крепости выдерживали и сильнейшие извержения, и многомесячные осады — разное случалось.

— Тогда вообще все жили под землей, и кимеры, и двемеры, — добавил Дравен. — Разве только эшлендеры на поверхности; но они, когда проявлялись признаки скорого извержения, просто откочевывали подальше от горы, а потом возвращались, когда все заканчивалось. Ну или просились в крепости Великих Домов, если видели, что не успеют уйти.

— И их пускали? — удивилась Дже.

— Конечно, — ответил он. — По тогдашним обычаям, отказать просящему убежище перед извержением было одним из худших преступлений перед тремя благими даэдра и духами предков.

— Да и вообще, нельзя бросать на произвол судьбы мера, застрявшего в пустошах, — вновь заговорил Гарес. — Если видишь одинокого путника или двоих — всегда следует подойти, спросить, не надо ли поделиться водой или еще чем. Примета есть такая: кто оставит хоть и незнакомого мера умирать в пустошах, потом сам также сгинет. Падет гуар или никс-гончая, не хватит маны на заклятие возврата или иссякнут амулеты — и всё, твой пепел смешается с землей, а не ляжет в родовую гробницу… Наш край суров и не прощает ошибок.

Так, за разговорами, они и вышли наружу. Дже аж зажмурилась с непривычки, когда ей в лицо ударил солнечный свет. Внутри крепости было всегда темно, лишь кое-где по углам ее освещали красные свечи. И такие же красные отблески плясали от них по древним стенам, кладка которых простояла не одну тысячу лет. После этого даже неяркое солнце ранней осени, полускрытое облаками, заставляло жмуриться и моргать.

Между Соборами Урсо и Поллока Дже заметила знакомую фигуру в нетчевой броне. За несколько дней, проведенные в Когоруне, Дже не раз встречала эшлендерку. Та всякий раз была или на верхней площади крепости, или где-то рядом, но почти не спускалась внутрь. Прежде, увлекшись исследованием города, девочка почти забыла о Ханарай, но сейчас, приблизившись к той, она ощутила в Песне что-то странное: смутную, муторную грусть, одиночество и страх. Кочевнице был чужд их город, ее страшили пепельные существа, и Дже стало как-то совсем неловко: ведь и она сама приложила руку к ее приходу сюда, а теперь совсем забыла!

— Сэра Ханарай, а я иду гулять за город! Пойдете со мной?

— Детям не стоит ходить одним в пустоши, — механически ответила та, но мысли ее витали где-то вдали.

— А я иду не одна, а с старшими братьями! Вот, познакомьтесь: это мой двоюродный брат Гарес, а это… — Дже оглянулась на Дравена и неловко захлопала глазами: вместо пепельного упыря на его месте стоял молодой смуглый данмер вполне обычной внешности.

— Под этим солнцем и небом я тепло приветствую вас, сэра… Ханарай, верно? — перехватил тот нить беседы. — Позвольте представиться: Дагот Дравен, сын лорда Дагота Арайниса. Немало наслышан от родных о той помощи, которую вы, сэра, оказали нашей семье, когда помогли моей мачехе и полусестре вырваться из плена. Но неожиданной и истинной радостью стала наша встреча, позволившая этому меру увидеть вас, подобную Госпоже Рассвета и Заката в час ее призыва…

Ханарай явно не ожидала такого поворота и растерялась. Да и Дже ничегошеньки не поняла… Чем это эшлендерка похожа на Госпожу Азуру? В книжках богиню всегда изображали в легких летящих одеждах, в венке из роз, а еще с лунным серпом и звездой в руках… Но когда девочка открыла рот, чтобы объяснить старшему брату его ошибку, тот ловко подтолкнул ее к лестнице, ведущей вниз с площади к основанию крепости:

— Мелкая, а ну смотри, вон там высокая скала! Сумеешь на нее залезть?

— Залезть сумею, а вот слезть вряд ли, — честно призналась Дже, уже забыв, что хотела сказать.

— Ничего, тебе Гарес поможет, — отмахнулся Дравен, — давай беги быстренько, покажи, как умеешь лазить по скалам. — И снова обернулся к Ханарай: — Сэра, позвольте предложить вам прогулку к дальним холмам — оттуда открываются прекрасные виды на округу и соседнюю крепость Фаласмарион…

«Ну ты обнаглел, братец! — внезапно услышала Дже голос Гареса, и не сразу поняла, что он мысленно обратился к Дравену. — Едва увидел миловидную девицу — и уже хвостом крутишь, как кагути в брачный сезон, а мне с малявкой возиться?!»

«В большой семье не щелкай клювом! — весело отозвался тот. — Милашка-кочевница будет моей, вот увидишь. К таким, конечно, нужен особый подход, ну да ничего…»

«Я не малявка! — возмутилась Дже на бегу тоже мысленно. — И что значит «хвостом крутишь»? Просто хвосты есть у каджитов и аргониан, а у данмеров нету…»

Почему-то, правда, братья сразу прервали мысленную беседу и вроде бы даже смутились. Дже так и не поняла, что такого она спросила.

Ну да рядом уже оказалась та самая скала, и надо было понять, как всё-таки на нее взобраться! Но вот расщелинка, за нее можно ухватиться, а там правей и выше удобный выступ, и ещё один, и ещё! Вот сюда можно поставить ногу, тут опереться коленом — места хватит…

Верхушка скалы возникла перед лицом как-то совсем внезапно. Дже ухватилась за очередной выступ, подтянулась, легла животом на камень и заползла наверх. Все, она взобралась!

— Старший брат, я уже на скале! — звонко крикнула она.

Дравен оглянулся, помахал ей рукой и снова о чём-то заговорил с эшлендеркой. Дже тоже помахала им, потом покрутилась на скале, сорвала листок огненного папоротника, выросшего в небольшой ямке, и воткнула себе в волосы. Если найти еще парочку, она тоже будет похожей на Госпожу Азуру в венке, вот! Листья красные? Красные! А розы в Эшленде все равно не растут. А вон там соседняя скала, и на ней тоже есть папоротник — значит, лезем!

Утесы разделяла небольшая расщелина, следующий был чуть пониже, и Дже, сев на краешек, постаралась дотянуться до него ногами. Под туфелькой скользнул вниз плохо державшийся камушек, за ним — другой, третий, вызывая крошечный камнепад, и откуда-то снизу послышались шуршание и писк. Девочка заглянула в темную глубину и ойкнула: между камнями застряла мелкая никс-гончая. Она был намного меньше своих собратьев, которых Дже не раз видела и в Альд’руне, и недавно у эшлендеров.

— Старший брат, пожалуйста, помоги мне слезть!

Едва заклинание телекинеза, сотворенное Гаресом, отпустило ее тело, Дже мгновенно рванула вверх по склону холма к расщелине. Та, постепенно сужаясь, уходила под землю, куда-то в глубину. Никс-гончая возилась между камнями, раздирая бока, но ни стать на ноги, ни продвинуться вперед ей не удавалось.

— Ты не бойся, я тебя сейчас оттуда достану, — сказала Дже зверю, осторожно пытаясь перехватить его под брюхо. Не получалось — между боками никс-гончей и камней едва удалось просунуть ладонь.

— Видимо, погналась за крысой и застряла, — заключил Гарес, подойдя поближе. — Помочь, сестренка?

— Ага! — выдохнула Дже. Дикая никс-гончая явно испугалась данмеров и забилась ещё глубже в расселину, лишь ухудшая свое положение.

— Тогда отойди. Я ее сейчас успокою.

После двух заклинаний усмирения, пяти царапин на лице и руках Дже и разодранной мантии Гареса, никс-гончая все-таки оказалась снаружи и напряженно замерла, почти не дыша, в руках девочки, только подергивала острым хоботком. Панцирь у нее весь был темно-зеленым, только на правом плече и лапе оказалось белое пятно. Эта же лапа зверя безвольно висела — видимо, была повреждена при падении в расщелину.

— С чем вы тут возитесь? — заглянул к ним Дравен. Ханарай, следовавшая за ним, сразу заключила:

— Детеныш, только-только из гнезда вылез.

А Дравен глянул на перебитую лапу:

— Бегать и охотиться она уже не сможет. Подохнет с голоду, или алит съест. Разве только добить, чтоб не мучилась…

Дже насупилась. Не для того она сейчас вытаскивала никс-гончую из расщелины, чтоб ее добили!

— Я ее домой возьму! — И прежде, чем кто-то из взрослых успел вставить хоть слово, добавила: — Сэра Ралас говорил, в нижних каналах крысы завелись, яйца квама попортили — вот и буду ее кормить…

* * *

— Мама, папа, познакомьтесь, это Белолапка. Можно она будет жить с нами?

— Это же никс-гончая! — ахнула мама. — Они хищники, и опасные!

— Да брось, Син, их же часто приручают. Животины они умные, не хуже гуаров, и к хозяину привязываются, — заметил папа. И обратился к Дже: — Если хочешь, оставляй, но ухаживать за ней ты должна сама. Тогда он тебя запомнит и будет помогать охотиться или отбиваться от врага.

— Спасибо, спасибо! — Дже рывком обняла папу. И вскинулась: — Я пойду в каналы, наловлю ей крыс!

— Так, постой, — ответил Арайнис. — Видимо, тебе нечем заняться, дочка. Так вот, — он достал откуда-то со шкафа толстую книгу: — это свод правил и традиций Дома Дагот. Список с древних книг… а, неважно. С сегодняшнего дня будешь учить их наизусть. Особенное внимание удели ритуалу принятия в Дом меров, рожденных в иных домах и кланах.

— Ого, — Дже положила скальника на пол и осторожно взяла в руки тяжелый том. Переплет был слегка потрепан, а в слабом красном свете заглавие с трудом удавалось рассмотреть. — А почему — ритуал принятия?

— А кто призвал Ханарай Ассутланипал? — усмехнулся папа. — Скоро проведем ритуал ее принятия в наш Дом, а тебе следует выступить как ее поручитель, так что учи! Что должна будешь говорить и делать — чтоб все прошло как положено.

— Ух ты! — восторженно прошептала Дже. Ей надо будет участвовать в настоящем древнем ритуале! — Я все выучу, все-все! Но сейчас я пойду ловить крыс — Белолапка голодная!

— Погоди ты, — папа покопался в сундуке в углу комнаты и вручил ей простенькое колечко, которое все же переливалось чарами. — Держи, оно зачаровано на высасывание скорости. — И увидев непонимающий взгляд Дже, объяснил: — удар магии этого кольца замедляет жертву, но при этом увеличивает скорость твоих собственных движений. Тебе пригодится: крысы — твари юркие…

* * *

Все следующую неделю Дже то гонялась по самым глубоким подземельям Когоруна за крысами (сэра Ралас почему-то помогать ей не стал), то сидела на парапете верхней площади и зубрила описания древних ритуалов. Подаренное папой кольцо и впрямь помогало на охоте: завидев крысу, издали творишь чары, а потом можно или хитиновую звезду метнуть, или просто палкой прибить, если грызун успел подскочить поближе. Главное, не насмерть: папа говорил, что хищник не должен привыкать к неподвижной еде, иначе охотиться хуже будет.

За четыре дня охоты Дже даже наловчилась попадать метальными звездами в цель! Хотя бы один раз из пяти. А Белолапка, завидев в руках хозяйки слабо трепыхающуюся добычу, тут же начинала громко пищать, требуя корм. Гоняться за крысами она не могла, но так смешно скакала на трех лапах! Дже иногда отпускала замедленную заклятием крысу рядом, и наблюдала, как никс-гончая скачет за ней и в конце концов, пробивает своим острым хоботком, высасывая добычу. Правда, последние пару дней за каждой крысой приходилось бегать все дольше и дольше, а ведь каждый день детеныш никс требовал, как минимум, трех, а то и четырех. Вот и сегодня Дже собиралась доучить все-таки ритуал и снова идти в каналы.

— Подойти к главе или советнику Дома, — повторяла про себя девочка, захлопнув книгу, но придерживая пальцем нужную страницу, — поручитель идет впереди справа, держа за руку соискателя, соискатель идет слева и на шаг позади. Поклониться советнику и гостям церемонии, затем поручитель говорит… говорит… что же он говорит? — она заглянула в текст: — А! «Этот (назвать статус) представляет господину советнику, живущим ныне мерам Дома и духам предков мера, именуемого…» ага, ага, примерно, как я дяде Утолу тогда говорила, значит, все правильно вспомнила… Только как я вспомнила, если не учила? Ну ладно… А мне себя называть «молодая госпожа» или «дочь лорда Дагот Арайниса»? Надо спросить у папы! — и лежащий рядом с ней листок со списком вопросов пополнился еще одной строкой.

Рядом раздался негромкий скулеж.

— Да, Белолапка, — Дже обернулась на лежащую рядом никс-гончую и потрепала ее по голове и шее. — Потерпи немного, я доучу, и мы пойдем за крысами…

Однако в подземельях их ожидало разочарование: Дже обошла все каналы, даже заглянула в катакомбы под ними, но ни одной крысы не попалось.

— Снова вышли на охоту, молодая госпожа? — поинтересовался Дагот Ралас, загоняя призванного кланфира в отведенный для того угол подземелья и творя привязывающие чары. — Неплохо вы со своим питомцем грызунов поизвели: с позавчерашнего дня ни одного не видел.

— Ой-ей, а чем же я Белолапку кормить буду? — потрясенно спросила Дже.

— Можете прогуляться снаружи крепости, молодая госпожа. Там скрибы и фуражиры квама попадаются — неподалеку есть дикие гнездовища квама.

Поднявшись на верхнюю площадь крепости, Дже крепко задумалась. Спускаться вниз и разгуливать вокруг в одиночку ей папа запретил строго-настрого… а, впрочем, донесшийся со стороны голос Дравена стал ответом.

Девочка пошла на звук — чтобы за Храмом Фей обнаружить брата, прижавшего Ханарай к стене, и пытавшегося ее обнять. Эшлендерка отбивалась, весело смеясь — впервые за все время их с Дже знакомства.

Но у Дже было очень важное дело!

— Старший брат, мне надо кормить Белолапку, а крысы в каналах закончились! Пойдем со мной за город охотиться на фуражиров квама, пожалуйста!

И едва брат оглянулся, она почти сразу ощутила его недовольство:

— Умеешь же ты, мелкая, явиться в самый неподходящий момент, — сказал Дравен, отпустив эшлендерку. Та смущенно отвернулась и принялась поправлять сбившуюся рубашку. — Ладно, пойдем. Ханарай, ты с нами?

— Идемте, сэра, — тут же воскликнула и Дже, ощутив в мелодии Песни и сомнения женщины, и одновременно желание Дравена, чтобы та согласилась. — А я покажу, как научилась охотиться!

* * *

— Прогуляемся до Фаласмариона, — предложил Дравен, — тут недалеко, и дорога хорошая.

Едва Дже заметила мелькнувшую рыжину среди пепла, тут же и бросилась вперед, активируя чары на кольце. Фуражир квама тоже запрыгал ей навстречу — и юная данмерка ухватилась за метальные звезды.

«Только бы не промахнуться на глазах у старшего брата и Ханарай!»

Первая звезда впилась в рыжую спину, вторая скользнула мимо и отлетела в сторону, но подскочившая Дже тут же ухватила бешеного червяка за голову, придавливая к земле. Тот яростно отбивался, несмотря на рану, молотил хвостом по земле и рукам девочки, но та его держала изо всех сил. Тем временем, к ней уже успела прискакать Белолапка, и с размаху вонзила свой хоботок в бешеного червяка, принявшись ее высасывать, урча от удовольствия. Из ран фуражира квама текла розовая вкусно пахнущая жидкость — молочко квама. Дже зачерпнула ее ладонью и выпила — показалось куда вкусней, чем то, что мама обыкновенно покупала у мясников в Альд’руне.

— Да ты и впрямь охотница, — одобрительно усмехнулась Ханарай, — Кто бы мог подумать: с виду совсем оседлая, даже мышь не одолеешь, а на деле — настоящая добытчица.

И Дже расплылась в довольной улыбке. А потом, следуя то ли своему порыву, то ли мелодии Песни, подскочила и рывком обняла эшлендерку:

— Вы же точно останетесь с нами, сэра? — сказала она, запрокинув голову и глядя в глаза той. — Вы хорошая все-таки, и старший брат вас любит, и хочет, чтоб вы были рядом, и папе с мамой вы понравились. Папа сказал, чтобы я поручилась за вас на ритуале принятия в Дом — это такой древний обычай… Оставайтесь, сэра!

— Вот, мелкая дело говорит, — сказал старший брат, приблизившись и взяв Ханарай за руку. — Скоро нам с отцом должно возвратиться на базу Дома возле Альд’руна, по пути отвезем в город Синлалл и Дже. Поедешь с нами?

— У вас есть база возле Альд’руна? — удивилась Ханарай. — Но это же самый центр редоранских земель. Разве… Дом Редоран не враждебен Шестому Дому… нам?

— Есть, — усмехнулся Дравен. — А редоранцы ни выследить нас, ни сделать ничего не могут. Отец и вовсе купил дом в их столице для жены с дочкой, назвавшись наемником. Как говорится, если что хочешь спрятать — клади на самое видное место. Вот моя мачеха с сестренкой под носом у Храма живут — и ничего. Но все же ты не ответила на вопрос.

Повисла тишина, нарушаемая лишь ветром, перебиравшим полусухие ветви деревьев, да писком скриба где-то в стороне.

— Скажите сперва, сэра, — тихо заговорила Ханарай, — то, что упомянула девочка, — это правда? Про ваши желания и… — она как-то странно запнулась.

«Конечно, правда!» — хотела выпалить Дже, но теперь в Песне почему-то ощущалось, что ей следует молчать и вообще, лучше уйти. Должно быть, это было желанием старшего брата, но девочка как-то остро ощутила, что ей стоит оставить их вдвоем. Она тихонько отстранилась от эшлендерки, одной рукой подхватила под брюхо довольно урчащую Белолапку, другой подняла остатки разорванного фуражира, разыскала в пепле метательную звезду и попятилась прочь. Взрослые, кажется, и вовсе не заметили, глядя лишь друг на друга.

— Моя сестричка удивительно чутка к Песне, связывающей разумы всех данмеров в нашем Доме, — услышала она слова Дравена, уже удаляясь по дороге, — и ощутила мое истинное к тебе отношение… хоть я и сам намерен был сказать об этом…

Они еще о чем-то тихо беседовали, когда Дже достигла поворота дороги, огибавшей гряду высоких холмов, но разобрать отдельные слова ей уже не удавалось. Оглянувшись, девочка увидела, как брат вновь обнял эшлендерку, а та уже не отбивалась, а, напротив, положила голову на его плечо и прильнула к нему всем телом.

«Кажется, — подумала девочка, — Ханарай и впрямь останется с нами!»

Шагая по дороге, она уже скормила никс-гончей остатки червяка и вскоре начала тихонько напевать в такт Песне. В ней ощущалось какое-то непривычное спокойствие и умиротворение, исходившее, насколько поняла Дже, от брата и его… подруги, да?

«Или уже невесты?» — задумалась девочка. В конце концов, в сказках, которые рассказывала мама, взрослые сначала вот так говорили друг с другом, а потом женились… вроде бы. «А если Ханарай выйдет замуж за брата, я смогу ее называть сестрой?»

Однако от этих размышлений её отвлекло увиденное за поворотом дороги: вдали крупный алит, порыкивая, рвал какую-то добычу.

— Белолапка, молчи! — Дже ухватила никс-гончую за щиток на загривке и попятилась назад. Алит — ящер опасный; он способен запросто порвать даже взрослого мера, к тому же выдыхает ядовитые пары; и Дже невольно вспомнила свой запоздалый страх, когда две недели назад дядя Утол убил почти догнавшего ее кагути. Сейчас же она была одна на дороге, старший брат и Ханарай остались далеко позади…

Изо всех сил стараясь ступать бесшумно, Дже пятилась назад, надеясь скрыться за холмом. Белолапка, видимо, тоже поняла опасность и тихо переступала рядом. Шаг, другой, третий… корень трамы под ногой предательски хрустнул, и Дже снова застыла, словно пытаясь раствориться или стать невидимкой. Но алит уже вскинул голову на звук, оглядываясь по сторонам, и почти сразу заметил девочку.

И с рыком ринулся к новой добыче.

Дже дико завизжала и бросилась наутек. В прошлый раз она сумела довольно долго убегать от кагути, но сейчас приходилось тащить за собой никс-гончую, которая на трех лапах прыгала куда медленней. Алит нагонял ее слишком быстро, Дравен был еще слишком далеко…

«Брось никсу и беги быстрей!» — пришел мысленный окрик брата.

Но Дже лишь перехватила ее половчей. Бросить?! Да ее ж алит сожрет или затопчет!

«А так — сожрет тебя вместе с ней! Бросай ее, Дже!»

Рык и тяжелое дыхание ящера были уже совсем рядом. И тут Белолапка внезапно рванулась назад. От неожиданности Дже споткнулась и падая, отпустила птенца; а в следующее мгновение, вскочив на ноги, увидела, как никсенок прыгал вокруг алита, то ли дело ударяя острым хоботком по его лапам. Сильный, но неповоротливый ящер взревел и закрутился вокруг своей оси, силясь ухватить противника, но безуспешно. Даже на трех лапах мелкая никс-гончая оказалась увертливей и ловчей. Ядовитые же облака зеленого пара, вырывавшиеся из его пасти, тоже не задевали Белолапку, снова и снова метившую то в лапы, то в нависавшее над ней брюхо куда более крупного зверя.

А спустя мгновение все закончилось: короткий свист, и черная стрела вонзилась глубоко в глаз алита. Несколько мгновений ящер еще стоял, но вскоре грузно осел на землю.

Дже бросилась вперед, подхватывая питомицу и крепко ее обнимая.

— Какая ж ты умница, Белолапка, — сказала она, тиская никсенка. — Ты мне очень-очень помогла…

Но тут же оглянулась вокруг. Ни у Ханарай, ни у брата не было с собой лука — так кто же выстрелил? Ответ пришел быстро: с холма напротив спускался эшлендер в хитиновой броне и с черным, переливающимся чарами, луком в руках.

— Ты не ранена, девочка? — спросил он, остановившись возле лежащего алита.

Дже настороженно помотала головой. Ее прошлая встреча с эшлендерами закончилась уж слишком невесело, но этот мер был один… Да и старший брат уже показался из-за поворота, а за ним спешила Ханарай. Поэтому, посадив питомца на землю, она сложила ладони в приветственном жесте:

— Под этим солнцем и небом я тепло приветствую вас, — сказала она. И сразу добавила: — Благодарю за помощь, сэра.

Эшлендер ответил не сразу, пристально разглядывая Дже.

— Неожиданно встретить оседлых в здешних землях, — он обернулся уже к Дравену. Дже невольно подумала, что очень удачно сложилось, что брат сейчас был в облике обычного мера, а не пепельного упыря. — Еще неожиданнее лишь видеть оседлых в компании женщины из наших кочевников. Здесь на много километров вокруг нет ни городов, ни поселений, да и наши племена обходят десятой дорогой здешние проклятые земли и руины, стоящие на них. Что же привело вас сюда?

«А лук-то он держит наготове! — внезапно сообразила Дже. — Не знает, чего от нас ожидать…»

— Мы с семьей путешествуем в поисках новой земли, где можно поселиться, — невозмутимо отозвался Дравен. — Для того и пригласили проводницу из одного из местных племен… — демонстративно обернулся он к своей спутнице.

— Я Ханарай Ассутланипал, охотница из племени Шашману, — представилась та. — Что же до проклятых земель… От охотников Уршилаку я слыхала, что здесь немало непуганой дичи, вот и решила, что совместить путешествие с охотой будет недурно. И не ошиблась, — она взглянула на подстреленного алита, — прекрасный выстрел, сэра. Хотелось бы мне знать, где обучают подобному искусству.

И видимо, что-то в словах Ханарай успокоило ее сородича. Тот закинул лук за спину и коротко поклонился:

— Меня зовут Миссун Акин… раньше я назвал бы свое племя. Увы, уже почти век тому назад назад я оставил родных ради странствий по Тамриэлю в надежде освоить искусство стрельбы из лука у разных народов. Лишь недавно вернулся я в родные края в поисках пристанища в каком-нибудь уголке, далеком от внимания н’вахов и особенно имперской стражи…

— Ого! — не удержалась от восхищенного вздоха Дже: — А вы были на континенте, сэра?

— Я объездил почти весь Тамриэль, — усмехнувшись детской непосредственности, ответил Миссун Акин. — Учился в Хаммерфелле, хоть редгарды и недолюбливают эльфов, в Эльсвейре и Валенвуде… Но не стоит ли нам устроить привал и отдохнуть?

* * *

Вечерний ветер нес не прохладу, а настоящий холод, и Дже невольно поежилась, а мама, заметив, прикрыла ее своей мантией. На востоке небо уже стемнело, последние лучи солнца озаряли дальние горы. Потрескивал костер, на котором поджаривались двое скрибов и фуражир квама. На коленях девочки дремала сытая никс-гончая — услышав о сегодняшнем приключении, мама сама накормила ее скрибовым желе.

Слева от Дже на циновках сидели Дравен с Ханарай, справа — мама и папа. Напротив, прямо на земле, расположился Миссун Акин, неспешно рассказывавший о своих странствиях:

— В Валенвуде мне улыбнулась удача и меня принял в ученики босмер Хиомаст, один из самых прославленных лучников Тамриэля. Среди его сородичей немало выдающихся мастеров в этом деле, но кена Хиомаст превзошел их всех. К сожалению, ученичество мое вскоре завершилось, и совсем не так, как хотелось бы мне. Неподалеку от деревни под названием Молива, где он жил, стоял летний замок одной знатной имперки. Как сейчас помню ее: герцогиня Уода, немолодая, тощая как жердь и вечно озлобленная на что-то. Семьи у нее не было — и то неудивительно: ни один мужчина не выдержал бы рядом такую ядовитую алитиху, как она. Однажды герцогиня вздумала расширить свои владения и приказала жителям Моливы переселиться на другое место. Кена Хиомаст отказался переносить школу — и как-то раз по ее приказу ночью все двери заперли снаружи и подожгли здание. Из всех, кто оказался там — двух десятков учеников, прислуги и заглянувших в гости жителей деревни, включая и наставника, мне единственному удалось выжить среди пламени — лишь благодаря воле великих духов, не иначе…

Мама тихо ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Должно быть, это благословение Боэты, — кивнул папа. — С тех пор, как наши предки пришли на эту землю, трое благих даэдра изменили их, и с тех пор огонь куда меньше обжигает любого данмера, чем иных меров или людей. Возможно, именно это вас и спасло.

— Воистину, — кивнул Миссун Акин, — тогда Принц Боэта не только спас меня, но и направил мою руку в минуту мести. Я убил эту имперку, подстрелив ее через замочную скважину в двери замка. (2)

— Ух ты! — невольно вырвалось у Дже. — Хотела бы я так же научиться! А то пока что… — тут она запнулась, но честно договорила: — я даже метательными звездами в цель лишь изредка попадаю.

Миссун Акин окинул ее взглядом и ответил:

— В твои годы рано браться за лук, дитя. Тебе не хватит сил даже как следует натянуть тетиву. Но года через три-четыре можно и начинать учиться.

И продолжил свой рассказ:

— Но после этого мне пришлось скрываться. Сперва я путешествовал по Тамриэлю, как и прежде, но везде, где бы я ни задерживался дольше, чем на полгода-год, мной начинали интересоваться местные дознаватели. Так мне пришлось провести больше тридцати лет — и в конце концов, это безумно надоело. Я был уверен, что на родной земле окажусь в безопасности, но и в Морнхолде меня арестовали и намеревались выдать Империи. К счастью, нашлись порядочные данмеры, что помогли мне вырваться, и я счел необходимым укрыться в наиболее необитаемом краю нашей земли. Надеюсь, вы, сэры, — он обвел взглядом семью Дже, — хоть и оседлые, но не из числа тех недостойных выродков гуара, что готовы во всем угождать Империи?

— Подобные слова в устах давнего знакомого, — неспеша заговорил Арайнис, — были бы достаточным поводом для вызова на поединок чести; но мы с вами встретились впервые, и ваше недоверие можно понять. Клянусь духами моих предков, сэра, немного найдется меров на этой земле, что больше меня хотели бы изгнать с нее н’вахов. Но должен предупредить вас: здешние края не столь уж необитаемы, как может показаться на первый взгляд. Здесь рядом стоят две древние крепости, Когорун и Фаласмарион — мы устроили привал как раз на полпути между ними — и они заняты Шестым Домом.

Эшлендер нахмурился:

— Когорун? Шестой Дом? Мне не знакомы эти названия, но от храмовников Альмсиви доводилось слышать о каких-то забытых руинах на севере Вварденфелла, где собираются не разбойники или культисты злых даэдра, а какие-то странные существа, не похожие на обычных меров. Откуда они берутся, я так и не понял — да и те, кто об этом рассказывал, едва ли знали толком.

— Это и есть данмеры, принадлежащие к Шестому Дому, Дому Дагот. Их внешность может показаться несколько непривычной, но, если хотите поселиться в этих краях, вам придется с ними столкнуться, — твердо сказал Арайнис. — Не советую на них нападать и, тем более, практиковаться в стрельбе по ним. В свою очередь, и данмеры Дома Дагот не станут причинять вам особое беспокойство.

— Дом Дагот… Что-то о них я некогда слышал от шаманки нашего племени в детстве. Что-то, связанное с древней битвой возле Красной Горы и вроде бы — с хортатором Нереваром, правившим тогда Ресдайном, — задумался Миссун Акин. — Но увы, это было слишком давно, да и меня куда больше интересовала охота и стрельба, чем легенды незапамятных времен. Но мне кажется, сэра, — тут он лукаво прищурился: — что вы немало знаете о них, раз говорите с такой уверенностью?

— Знаю, — кивнул Арайнис, — хотя бы потому, что сам принадлежу к этому Дому. Просто не угрожайте пепельным существам, и они не станут вас беспокоить, вот и все. Еще могу вас заверить, что Дом Дагот враждебен Империи; так что н’вахам вас уж точно никто не выдаст. Да и не заглядывают сюда имперцы — так что можете здесь жить свободно.

* * *

Миссун Акин и впрямь поселился в Фаласмарионе — в одной из верхних пристроек.

— Не люблю подземелья, а эта хижина напоминает наши шатры, хоть стены в ней и каменные, — сказал он, когда спустя неделю Дравен и Дже зашли к нему в гости. — Чем могу быть полезен вам, сэра?

Старший брат зачем-то принялся расспрашивать лучника про нынешние обычаи эшлендеров. Зачем ему это понадобилось, Дже так и не поняла, поэтому вначале послушала, потом ей стало скучно, и она попросилась погулять снаружи. Дравен тяжело вздохнул и заметил:

— Только не уходить от хижины дальше, чем на сотню шагов!

Дже кивнула. Несмотря на то, что приключение с алитом закончилось благополучно, папа тогда очень сильно разгневался и на брата, и на саму Дже.

«Дравен, если берешься следить за сестрой — так следи как должно! — ругал он их обоих по возвращении на чем свет стоит. — А ты, Дже, разве не знаешь, насколько опасны пустоши? Зачем так далеко ушла от брата?»

Впрочем, теперь ей уйти гулять за пределы крепости не удалось бы при всем желании: снаружи обнаружились двое рабов пепла, которые моментально пресекли ее попытку завернуть к лестнице, ведущей вниз с площади Фаласмариона. В результате, дожидаясь брата, Дже просто играла с Белолапкой. Ее сломанная лапа уже почти срослась, и никсенок куда резвее то скакал вокруг хозяйки, то гонялся за пролетавшими мимо скальными наездниками.

* * *

А на следующий день был назначен ритуал принятия Ханарай в Дом Дагот. Эшлендерка ужасно переживала, Дже бегала ее успокаивать и разнервничалась сама. Закончилось все тем, что мама Син отловила их обеих, усадила в своих покоях и почти насильно напоила чаем с комуникой (3):

— Чтобы вы обе не носились вокруг, как вспугнутые фуражиры квама!

И вскоре Дже медленно и торжественно (по крайней мере, ей хотелось верить, что именно так!) вела эшлендерку по одному из залов Когоруна. По обе стороны от них стояли другие данмеры, почти все — в облике пепельных существ, кроме разве что Видящих, не прошедших первую трансформацию, и мамы. Краем глаза девочка заметила и обоих старших братьев, и Дагота Увила, и Дагота Раласа. А впереди, перед алтарем Дома с высокой пепельной статуей и черно-алыми знаменами с шалками стояли ее папа и дядя — нет, здесь и сейчас господа Дагот Арайнис и Дагот Утол — даже для Дже!

Девочка опустилась на колени перед алтарем, краем глаза заметив, как эшлендерка делает то же самое.

— Эта молодая госпожа Дагот Дженасса, первая дочь правящей семьи Дома, — заговорила Дже, поклонившись обоим пепельным вампирам, — представляет господину Даготу Арайнису, господину Даготу Утолу, а также живущим ныне мерам Дома и духам предков данмерку, именуемую Ханарай из семьи Ассултанипал, рожденную и выросшую в кочевом племени Шашману, но принадлежащую Дому Дагот по крови и воле, найденную и призванную этой первой дочерью.

Закончив свою речь, Дже перевела дыхание: «Ух, вроде все как надо сказала!»

«Все верно, дочка», — ощутила она обращенную к ней мысль папы. А вслух он обратился к эшлендерке:

— Готова ли ты, Ханарай из семьи Ассутланипал, присоединиться к Великому Дому Дагот, следовать нашим правилам и обычаям, быть верной главе Дома, уважать меров, стоящих выше тебя по положению, и чтить наших предков?

И Дже едва заметно сжала ладонь эшлендерки, коснувшись ее разума: «Теперь твоя очередь!»

— Эта дева по имени Ханарай, — голос данмерки чуть дрогнул, но она продолжила, — рожденная в семье Ассутланипал кочевого племени Шашману, принимает свою судьбу как женщины Дома Дагот и клянется в верности главе Дома, господам советникам, ныне живущим мерам и духам предков.

— Ручаюсь за верность и преданность девы Ханарай нашему Дому, — вновь заговорила Дже, — да будут свидетелями слов моих духи предков и да падет позор на имя мое, если предаст наш Дом призванная мной…

— В таком случае, отныне и впредь ты зовешься Дагот Ханарай Ассутланипал, — завершил церемонию Дагот Утол.

Дже не удержалась от улыбки. Все прошло правильно, и она нигде не ошиблась! Оставалось только повернуться и поклониться данмерам — зрителям церемонии. Но едва они обе поднялись с колен, что-то пошло не так:

— Отец, — среди зрителей началось движение, и спустя миг к ним шагнул Дравен, на ходу оттолкнув Гареса, попытавшегося его удержать, — перед духами предков прошу тебя разрешить мне взять в жены деву Ханарай, принадлежащую к нашему Дому.

С этими словами он шагнул вперед и стал перед алтарем Дома, притянув к себе эшлендерку. Где-то рядом ахнула Синлалл, да и по залу словно волна пронеслась: выходка Дагота Дравена оказалась для всех совершенно неожиданной и уж точно незапланированной. Взвилась мелодия Песни, а эшлендерка, явно ощутив это, невольно вздрогнула и зажмурилась, но при этом Дже заметила, как вцепилась она в руку брата.

— Твой сын, как обычно, умеет преподносить сюрпризы, — заметил Дагот Утол. — Что скажешь, старший брат?

— Что скажу? — Арайнис задумался на мгновение и обратился к сыну. — Хочешь взять ее в жены — так тому и быть. Но это твой выбор и твое решение, Дравен. А ты, Ханарай? Пойдешь за моего сына?

— Да, господин Дагот Арайнис, — решительно вскинула взгляд эшлендерка.

— Благодарю, отец! — порывисто поклонился Дравен.

На том и завершилась церемония (4).

* * *

Позади схлопнулись вихри магического портала. Теперь уже Дже прошла через него, даже не зажмурившись! — и да, ничего особенно не случилось, лишь на мгновение потемнело в глазах. Впереди расстилалась дорога, ведущая к главным воротам Альд’руна. Папа, уже в облике обычного данмера, ушел вперед под руку с мамой, а Ханарай застыла на месте:

— А стража… нас точно не узнает? — беспокойно оглянулась она на Дравена, потом на Дже.

— Неа! — легко объявила Дже. — Меня вот ни разу не распознавали.

— Главное, не нервничай, Хекем, — Дравен обнял эшлендерку за плечи, впервые при Дже называя ту по первой букве имени, как близкого или очень дорогого мера. — Или… даже если будешь нервничать, можно всегда будет сказать, что ты впервые в большом городе — и это никого не удивит.

Пока брат успокаивал невесту, Дже весело вприпрыжку поскакала к городским воротам, обогнав родителей. Рядом с ней неслась Белолапка, уже почти не припадавшая на поврежденную лапу. Вход в город был открыт, только двое скучающих стражей в редоранской броне с глухими шлемами встречали путников.

— Мелкая, далеко собралась? — лениво осведомился один.

— А я живу здесь! — объявила Дже. — Только меня с мамой украли эшлендеры, а теперь папа нас освободил, и мы возвращаемся в город! — выпалила она заранее оговоренную сокращенную версию событий. — Вон, папа с мамой идут — они вам все объяснят подробней!

И оставив редоранца в недоумении, помчалась вперед по главной улице. В конце концов, ей надо еще быстренько разыскать Айри и Ревуса, чтобы рассказать друзьям о своих приключениях! По крайней мере о той их части, которую можно было поведать данмерам, не принадлежащим к Дому Дагот.

Пробегая по давно знакомым улицам, здороваясь с данмерами-соседями, Дже не могла все же отделаться от странного ощущения, что здесь она — всего лишь гостья. Странными и чужими казались полукруглые дома, просторные улицы и даже гуарятня, недавно — пару месяцев? вечность назад? — разрисованная ею самою. И стоя перед дверью здания, в котором прожила последние два года, Дже внезапно осознала, что не хочет называть его домом. Да, приятно было вновь оказаться здесь, но настоящее место Дже теперь и навсегда среди северных пустошей Эшленда, в древней крепости, полузаметенной пеплом, под знаменами с рисунками шалков.

В ее нерушимом доме.

 

---

1) Пирокластический поток при извержении представляет собой очень быструю и мощную волну раскаленного воздуха с пеплом и осколками камней. Именно такие потоки наносят самые большие разрушения, а не лава или даже вулканические бомбы (падающие с неба камни). Мощность пирокластических потоков нередко сопоставима с мощностью ядерного взрыва.

2) История учебы и мести Миссуна Акина приведена так же, как и во внутриигровом двухтомнике «Черная стрела».

3) Первое свойство комуники — уменьшение запаса сил. С некоторой натяжкой можно считать ее успокоительным, чем-то вроде морровиндского аналога валерьянки.

4) Если кому-то показалось, что ритуал принятия в Дом Дагот частично списан с первого сна Нереварина в игре — вам не показалось.