Руны (гет)

Ночь накрыла лес тёмным туманным покрывалом.

Минеланна весело танцевала с Леголасом, который, к её удивлению, оказался очень пластичным и прекрасно знал все движения сезонных танцев. Её младшие сестры, устав от бесконечных танцев, сидели на стульях и разминали ноги круговыми движениями.

Пелериэн, казалось, была расстроена тем, что принц не проявляет к ней интереса. Анорсель же сразу нашла себе другого кавалера, местного жителя, который постоянно приносил ей угощения — виноградные кисти и орешки, заботливо угощая её с руки.

В вихре танца Минеланна заметила Эннесиэль и отца, стоящих за колонной. Она что-то доказывала отцу с серьёзным выражением лица, расставляя мысли по полочкам, постукивая ребром одной ладони по другой. Её слова подтверждал другой мар с изумрудными глазами, который стоял рядом и согласно кивал головой.

Лицо отца было сосредоточенным и угрюмым. Он сдвинул губы вбок, обдумывая сказанное, приложил руку к плечу Мара в знак благодарности, слегка поклонился и поспешно пригласил дочь в отдельную комнату, расположенную в середине стены.

— Кажется, что-то плохое надвигается, — подумала принцесса.

* * *

Аэгнор, Трандуил и трое эльфийских советников собрались в полутемной комнате. Они сидели за длинным овальным столом, освещенным флуоресцентными камнями на его поверхности, в виде большого круга, напоминающего луну и с россыпью созвездий вокруг.

Трандуил, меряя шагами комнату, молча вслушивался в бесконечные споры советников о том, какие действия следует предпринять для решения возникшей проблемы. Его длинная тень падала на глянцевый светлый мраморный пол.

— Гномы всегда были алчными в отношении золота и... недальновидными, — прокашлявшись, произнес опоздавший полуэльф, садясь за стол и тщательно расправляя длинный подол туники.

— Гора уже несколько лет безмолвствует, и не слышно никаких признаков её активности. Что, если дракон действительно мертв, и гномам ничто не помешает войти внутрь и завладеть всеми богатствами? — спросил второй советник. — А как же доля, которая полагалась нам, людям и всем остальным?

— Вы хотите сказать, что нам не следует ничего предпринимать? — встрепенулся третий темноволосый советник, обратившись к Аэгнору. — А что, если дракон жив и просто дремлет? Нам стоит ждать и надеяться на удачу, что гномы не смогут проникнуть внутрь и не разбудят его? Что наша долина, леса и народ снова будут подвержены гневу дикого огня?

Аэгнор, в знаке своей неуверенности и бессилия, рукоплеснул кистью вверх, а затем сложил руки у губ в раздумье. Он был молчалив.

Трандуил наконец нарушил тишину:

— Даже если кто-то, ведомый безумием или жадностью, осмелится вернуться в Эребор, проникнуть внутрь будет нелегко, а одолеть дракона — и вовсе почти невозможно, — начал Трандуил, не оборачиваясь. Его голос звучал ровно, мелодично, раскатываясь по комнате, словно шёлковая нить. — Кто из гномов решится на такой безумный шаг? Либо отчаянный глупец, ослеплённый жаждой золота, либо настоящий герой. А героев среди гномов за всю их долгую историю я, признаться, не встречал.

Первый из них, устало откинувшись на спинку стула, произнес:

— И всё же, что мы здесь делаем в столь поздний час? Сегодня великий день. Откуда такая убежденность, что это не очередная сплетня, подхваченная полуросликом в таверне у пышной дамы?

— Вы сомневаетесь в достоверности моих слов? — заговорила тень из угла, куда не проникал ни один луч света.

Все в удивлении повернулись на исходящий из угла женский голос, кроме короля Фангорна, который продолжал сидеть за столом в позе мудреца, словно ожидая смертного приговора.

Провидению великого Трандуила не было под силу распознать скрытую в тени фигуру. Он с удивлением взглянул в её сторону, также пытаясь разобраться в своих ощущениях.

В темноте угла, словно глаза дикого зверя, сначала блеснули два золотистых огонька. На деревянном кресле с мягкой изумрудной обивкой из тени показались две светлые руки с тонкими музыкальными пальцами, выглядывающими из рукавов с серебряными орнаментами на манжетах. Закинутая одна на другую нога опустилась, и с кресла изящно поднялась Эннесиэль, облачённая в чёрное эльфийское одеяние, типа фрак, украшенное ветвистыми серебряными узорами и камнями из чистого света звезд. Её тёмные волосы покрылись инеем лунного света.

Глаза Трандуила округлились. В голове эхом отозвались слова отца, рассказывающего своему маленькому сыну сказку.

Только одному из Мар позволялось носить чёрное.

— Вам ли говорить о честности? — подошла к полуэльфу сзади королева Нуара, её голос звучал как шелест осенних листьев. — Мне известно о вашем союзе с волшебником, когда вы раскрыли тайну одинокой горы... А также о вашем сговоре с одним из гномов.

— Это... — потерял дар речи советник-полукровка.

— Вы убили моих людей, — продолжала она, повышая тон. — Призвали наёмников ко мне, чтобы скрыть вашу тайну, и осмелились вернуться сюда.

— Признайся, Милон, и будешь помилован, — с горечью посмотрел на него Аэгнор.

— Господин... Я не знал, что это Ваша дочь, — стал убирать руку со стола старый эльф.

Эннесиэль, наблюдая за ним, заметила в складках его одеяния металлический отблеск. В мгновение ока она взмахнула рукой, и из рукавов, словно продолжение ее пальцев, выскользнули ножи с белоснежными лезвиями, похожими на лучи звезд. Черные рукоятки окутались дымом, который, словно чернила в воде, растекался по столу.

Широкие рукава светлой туники Милона были пробиты металлическим острием, и его руки оказались прибиты к широкому столу, лишив его возможности двигаться. Лицо лесного короля на мгновение исказилось от неожиданности, но затем на нем появилась легкая, почти довольная ухмылка. Аэгнор, не дрогнув, выпрямился на своем стуле, сложил руки на столе и устремил твердый взгляд на своего бывшего советника.

Обвиняемый дернулся, прижав голову к столу, словно ожидая нового удара. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым.

— Говори, — приказал король Трандуил, его голос прозвучал холодно и резко, словно ледяной ветер, пробирающийся сквозь лес. Он сложил руки перед грудью, демонстрируя свою непоколебимую решимость.

— Я... — Мужчина запнулся, его дыхание сбилось от волнения. Осознав свою полную скомпрометированность, он неуверенно продолжил: — Он пришел ко мне и попросил помощи... С вашего позволения, я отправился в Дол-Гулдур, где было орочье логово. Когда дело было завершено, в одной из темниц мы нашли его...

— Кого? — воскликнул советник, но, встретив пристальный взгляд королевы Нуары, резко замолчал. Его лицо побледнело, он робко посмотрел на правительницу и, не сказав ни слова, безмолвно извинился за свою дерзость.

— Т-Траин, — заикался полуэльф, его голос дрожал, — сын Трора... Он передал нам ключ от Одинокой горы... Тогда я пообещал Гендальфу, что сохраню эту тайну.

— Действительно, там, где беда и раздор, вы всегда найдете Серого странника, — раздраженно прошипел Трандуил.

Эннесиэль начала медленно ходить позади эльфа, прикованного к столу. Его плечи дрожали, а глаза были полны страха.

— Не стоит недооценивать человека, который себя переоценивает. Удивительно, какая целеустремленность и отвага пробуждаются от уверенности в том, что мы исполняем свой долг, — произнесла королева, с разочарованием посмотрев на Милона, который трясся, как серая мышь.

Аэгнор медленно встал со своего стула, словно боясь своих следующих слов:

— Вы полагали, что ваши махинации останутся незамеченными? Вы обманули меня и превысили свои полномочия. С каких пор, даже будучи связанными клятвой, мы считаем, что имеем право отнимать чужие жизни? И всё это ради великой цели волшебника и гномов? Вы предали свою воспитанницу и королеву Нуара — мою дочь! И всё это ради наживы? Ради иллюзорных богатств, обещанных вам? Видимо, Вам стало недостаточно вечности, которую подарили вам Валар за службу мне. Я исключаю Вас из совета Фангорна и приговариваю к заключению.

Лорд Фангорна взмахнул рукой, и через большую дверь вошли два стражника в серебристых доспехах. Ножи растворились в воздухе, оставив лишь остатки черного дыма на столе. Они силой схватили мужчину и потащили его в темницу.

— Нет, подождите, у меня семья! — кричал полуэльф, волочась по полу лицом к ним.

— Мы тоже были семьёй, — дрожащим голосом прошептала принцесса. Она замерла, опустив голову, словно пытаясь спрятаться от лунного света, который мог бы раскрыть её боль. Острый клинок, словно проклятие, вонзился ей в сердце, разрывая его на части.

Когда-то Милон воспитывал её, словно родную дочь. Её мать покинула этот мир, а отец надолго ушёл из дворца, утопая в скорби и ища утешения в мести.

После того как стало известно о намерении гномов вернуть Эребор, Мар тщательно следили за ними, что и привело к их гибели. Они начали выслеживать кровавый след убийцы, и Милон, подозревая зло в тёмных эльфах, организовал новое покушение на них. Сама она неоднократно оказывалась в опасности, хотя он утверждал, что не знал о её истинной личности.

Он проявил жестокость, движимый великой целью, внушённой ему волшебником. Милон стремился сохранить своё положение, ведь уход из совета лишил бы его всех привилегий эльфийской жизни.

Кровь, выступившая из раны, превратилась в слёзы, застилая её опущенный взгляд. Эннесиэль быстро покинула комнату сразу после ухода стражей. Группа совета осталась в комнате, окутанной давящим молчанием.