Самый тёмный час (джен)

Отдых и лекарства сделали своё дело: к великой радости Сэма по пробуждении Фродо почувствовал себя не в пример лучше. Уснула дёргающая боль в плече, лихорадка ушла без следа, и голова вернула ясность. Расстегнув рубашку и оглядывая рану, Фродо с удивлением обнаружил подсыхающую корочку на месте страшного струпа. Затянулись и другие мелкие болячки на теле. Сэм тоже подлечился и повеселел вдвойне — мазь Нарэтлона быстро заживила и его царапины, полученные на всём страшном пути по равнинам Горгорота. За время сна им принесли обед (или ужин?): хлеб, суп, мясо и даже какие-то овощи. Хоббиты поели, на сей раз с аппетитом и плотно, и после трапезы набравшийся сил Фродо попросил Сэма подробно рассказать обо всём, что произошло с ними за время его болезни. Своим собственным воспоминаниям — пугающим и путанным, он не очень доверял. По окончании рассказа Фродо долго молчал.

— Вот как-то так, — в который раз смущённо повторил Сэм и встал со стула, чтобы собрать пустые тарелки и аккуратно сложить их в стопку — хоббичьи привычки не изжить. Фродо всё так же сидел без движения, невидящим взором глядя на окно, закрытое решёткой.

— Вряд ли Гэндальф предвидел, куда заведёт нас эта дорога, — промолвил наконец он. Сэм сразу выпрямился и настороженно всмотрелся в лицо хозяина, а Фродо продолжил: — А если б предвидел, что б сейчас мне сказал? Надежды Средиземья умерли вместе с моей неудачей. Я вот всё думаю и думаю над этим, и наш путь из Шира вспоминаю как в тумане. Будто годы назад всё это было. Быть может, тогда, ещё в Раздоле не надо было мне за это браться? Мог ведь отдать Кольцо кому-нибудь из Мудрых, сильных... Возможно, так было бы вернее?

— Вернее, не вернее, мастер Фродо, а всё же вы Кольцо до самой этой Горы проклятущей донесли, — ответил Сэм, и Фродо поднял на того изумлённый взгляд, настолько твёрд и серьёзен был голос бывшего садовника. — А вот подумайте, кто бы ещё на вашем месте сумел бы сделать это? Братство не устояло, а больше никто и не мог-то. И даже Мудрые и сильные, господин Глорфиндейл, владыка Элронд, да и владычица Галадриэль тоже… не взяли бы Кольцо. А смогли бы они предвидеть, что нас тут ждёт, в Мордоре? И даже бедный Гэндальф ведь не всё смог предвидеть. Так зачем же вам себя винить? Если даже сильнейшим это оказалось не под силу, то разве мы с вами смогли бы выстоять в бою против самого Врага?

— Смотрю я на тебя, Сэм, а всё чаще думаю, ты это или не ты, — на лице Фродо впервые за всё время мелькнула слабая улыбка. — Если бы… — он осёкся, не договорив, но Сэм и сам смекнул, что для «если бы» и «когда» в их разговорах места уже не будет, и спрашивать не стал.

Потянулись долгие тягостные часы, которые ничем не заполнялись, кроме ожидания безвестной участи и неважных разговоров по пустякам, из тех, чтоб можно было подбодрить друг друга. О страшном и предчувствии беды оба вслух не поминали. Но время шло, и ничего не менялось. Несколько раз за дверями слышался шум и глухие голоса, стражники передавали пост, и каждый раз звук приближающихся тяжёлых шагов заставлял сердца сжиматься в ужасе. Но часовые приходили и уходили, незаметно хоббиты привыкли и к этому, потому шум открываемой двери стал полной неожиданностью.

Новый мальчик-слуга принёс еду, молча накрыл на стол и удалился. Едва проголодавшиеся пленники успели закончить ужин, как стукнул засов — в коридоре послышался знакомый голос, произносящий гортанные слова тёмного наречия. Нарэтлон шагнул через порог с большой охапкой свёртков в руках; карманы его повязанного поверх одежды фартука топорщились от мешочков со снадобьями. Сэм тотчас вскочил, бросаясь помогать. Нарэтлон усмехнулся.

— Мне это кажется, или вы выглядите более бодрыми? Я могу надеяться, что и чувствуете вы себя уже сносно. Да, Фродо Бэггинс? Ведь тебя так величают?

Фродо встал с кровати и поклонился.

— Да. Я не имел возможности ранее принести свою благодарность. Спасибо тебе за доброту и участие.

— Приятно слышать такую вежливую и учтивую речь. Принимаю твою благодарность. Вижу, силы к тебе возвращаются. Как твоя рана?

— Благодарю. Мне куда лучше.

— Да? Это я буду судить, — Нарэтлон подошёл ближе, взирая на хоббита с высоты своего роста. — Давай, показывай. Снимай рубашку.

Фродо смущённо попятился назад, одёргивая свою одежду за полы.

— Не нужно. Я почти здоров.

— А ты целитель? — осведомился Нарэтлон. — Вряд ли. Позволь всё же тебя осмотреть. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе какой-то вред. Я лишь прошу — и только.

Пришлось признать — в его словах была правота. Пожелай Нарэтлон и в самом деле что-то сделать с пленниками, ему достаточно было бы просто крикнуть стражу. Фродо расстегнул рубашку. Нарэтлон наклонился, осторожно дотрагиваясь до краёв раны самыми кончиками пальцев.

— Да, уже намного лучше, — удовлетворённо сказал Нарэтлон. — Смотрю и ссадины поджили. Отъесться бы вам ещё — кожа да кости… Не так у нас здесь, как в Светлых землях — ни ягод, ни кореньев, ручьёв и речушек нет. Еду негде брать. А если ты чужой и приметы скрытых родников не знаешь — пропадёшь. Ядовитые испарения зато встречаются с избытком. Там, где вы гулять удумали — их как раз было достаточно. До сих пор удивляюсь, как вы ещё лёгкими-то дышите.

За дверями послышался грохот. Лязгнул замок. На пороге молча возникли два человека в кожаных доспехах.

— Они вас проводят, — сказал Нарэтлон и, увидев побелевшие от испуга лица, добавил: — Не на допрос, не бойтесь. Связывать вас не будут, да это и не нужно, думаю. Я распорядился нагреть воды в купальню. Отмоетесь, наконец, не грязными же вам и дальше ходить. И не в этих лохмотьях.

Сэм и Фродо покорно вышли в коридор. Идти оказалось недалеко. Несколько поворотов — и их подвели к крепкой дубовой двери. Первый человек раскрыл её.

— На скамьях одежда, полотенца, — просто указал он. — Мыло. Горячая вода в избытке — в баке, не жалейте. Холодная — в бочке. Мойтесь себе.

Фродо поклонился. — Благодарю тебя.

Их оставили одних. Хоббиты осмотрелись. Купальня была тёплой, чистой и даже уютной. Пол не каменный, а с деревянным настилом. Две жестяные ванны — впору для Верзил, а уж полуросликам тем более было, где развернуться. Холодной и горячей воды действительно припасли предостаточно. На скамейках мыло и мочалки. Даже скребок для ног. Ни с чем не сравнимым блаженством показалось снять заскорузлую от грязи одежду и окунуться в ласковую воду, уносящую усталость и тревоги вместе с потом и пылью. Сэм даже вспомнить не смог, когда же он в последний раз мылся в настоящей купальне, и ужаснулся этому.

— В Дольне? Нет, в Лориэне. Ну, ещё в Андуине Великом тонул, однако, это не считается. Ох, как же это давно было, мастер Фродо, только представьте себе!

Фродо рассмеялся. Вытягивающее нервы напряжение долгих дней ослабило свою хватку, и он принялся старательно тереть с кожи грязь, внимательно следя, чтобы случайно не задеть рану. В какой-то момент он с удивлением обнаружил, что Сэм тихонько мурлыкает под нос только что сочинённую купальную песенку:

Ушат воды — на плечи лей!

И мыльной пены не жалей!

Горячий ковш — ты мне любим,

С тобой мы грязь всю победим

И ковшиков ещё пяток -

Дабы смыть пыль с усталых ног.

Мочалка — ты моя мечта!

Потру ей спинку. Красота!

— Потру ей спинку. Красота! — пропел Сэм. Хоббиты плескались вдоволь, не жалея горячей воды, и постепенно оставляли в ванне усталость, пыль дорог и пот. Чистая кожа раскраснелась, волосы вернули прежний цвет, глаза заблестели. Вытершись полотенцами, хоббиты обнаружили одежду — чистые полотняные рубашки и короткие бриджи, подогнанные под их размер на удивление точно. Свои старые изодранные штаны и куртки они аккуратно стянули в свёртки. И тщательно прибрали за собой.

Молчаливые конвоиры отвели их обратно. Пришедший слуга собрал и унёс посуду, на освобождённом столе Нарэтлон разложил свёртки с травами и что-то сноровисто крошил.

— А! Что, ожили? То-то же, — сказал он, весело поглядывая на них.

Сэм предложил свои услуги в приготовлении лекарства, получил ступку и ложку и сел на указанное место. Глянул на окно — немногим более светлое на фоне чёрных стен.

— Интересно, а купание это считать следует как утреннее или вечернее? — спросил он. — Запутался я, что сейчас вообще-то — день всё-таки? Или уже вечер?

— Солнце село час назад, — охотно ответил Нарэтлон. — Сейчас около девяти вечера. Кстати, по вашему календарю сегодня двадцать девятое марта, понедельник.

Двадцать девятое марта? Только сейчас хоббиты в полной мере осознали, насколько же они потерялись в днях и датах. Сэм вздохнул. Зима закончилась; в краях, где небо блещет лазурью, а тучи скрывают солнце лишь на время, уже дуют ветры весны. В землях за Мглистыми горами впору зеленеть садам. И Шир, должно быть, тоже стряхнул с себя сонную оторопь зимы, умылся весенними свежими дождями и радостно захлопотал в преддверии сезонных посевных работ. И больше месяца минуло с тех пор, как они ушли вдвоём вниз по Андуину, и столько же они не получали вестей об оставленных позади друзьях.

Фродо устало присел на край кровати.

— Ты позволишь задать тебе вопрос, господин?

Нарэтлон поднял глаза от доски, на которой ловко шелушил какие-то сухие соцветия.

— Отчего же нет. Спрашивай.

— Нас собирались отвести, дабы мы предстали перед твоим Владыкой. Ты отсрочил наш допрос. Можем ли мы узнать, когда Он снова пошлёт за нами?

Нарэтлон небрежно кивнул.

— В ближайшее время вас вряд ли куда поведут. Порадуйтесь этой передышке, отдохните. Вот окрепнете для этих разговоров, тогда и посмотрим. А пока я с вами здесь вожусь.

— Ты делаешь это по Его приказу?

— Да, такова воля Властелина. Ну и я сам вызвался помочь.

— Благодарю тебя, — искренне сказал Фродо. — Мы… не смели ждать помощи и участия...

— От слуги страшного Врага? Ну-ну. Мне даже несколько обидно, что вы так предвзято обо мне судите. С вашим-то народцем Мордор никогда не воевал.

— Саурон послал Чёрных Всадников за мной, — сказал Фродо.

— Да, верно, — легко согласился Нарэтлон. — Чтобы вернуть Кольцо. Которое ему принадлежало по всем правам: владельца и создателя. И то, как оно было отобрано у него — во все времена люди с совестью именовали честно — мародёрством. Или ты с этим не согласен?

На это Фродо и не нашёлся, что ответить, но лишь подумал, что самого его и даже Бильбо в краже винить бы не за что...

— Но знаешь, не ударься ты в бега или вспомни вовремя о законе собственности, древнем, как сам мир, всё могло быть по-другому, — продолжал Нарэтлон. — Тебя бы не обидели. Саурон умеет быть благодарным. Но что сделано, то сделано. Кольцо наконец вернулось сюда, на предназначенное ему место. Иногда и не поймешь эти хитросплетения судьбы.

Фродо всё молчал. Как подданный Саурона Нарэтлон имел все причины для довольства — с возвращением Кольца мощь его Повелителя вновь воспряла, и победа Мордора была предрешена. О том, как воцарение власти Саурона отзовется дальше в судьбах обречённых на рабство народов Средиземья, слуга Врага, похоже, не задумывался или не желал себя этим утруждать. Но для других надежды не осталось. Так будет — пыль и пепел. Цветущий Шир станет страной рабов — ибо не устоят хоббиты перед армиями Тьмы, но и с родной земли уйти не смогут.

— Мы и правда ни с кем не думали враждовать, — прошептал Фродо. — Я не думал, что всё получится так.

— Но так получилось, — веско заметил Нарэтлон. — И ты действительно не думал. Вы жили далеко от войн и сражений под крылом благодатного Запада. Все события древних лет оставались для вас просто интересными историями на страницах книг. А как всё на самом деле — к такому вы оказались не готовы?

Фродо с горечью взглянул в окно.

— В нашей стране, господин, Мордор — просто страшное слово из старых сказок, а про вашего Властелина — как его и зовут на самом деле — не знает никто. Тем более, про эльфов и про Кольца. Это я один такой, сунулся… Вот и Сэма притащил.

— Выходит, вы вмешались из героических или, скорее, романтических порывов? По своему незнанию влезли в то, что не вы начали, да и заканчивать не вам. Какое маленькому народцу вообще может быть дело до древних ссор правителей былых Эпох?

— Ведь речь уже не о былых ссорах, — заметил Фродо. — Мордор готов начать войну со Средиземьем. Мы видели войска, шагающие от Минас Моргула, и бесчисленные отряды, идущие к Чёрным Вратам…

— Сейчас на Западе собираются силы людских королей, — задумчиво ответил Нарэтлон, — но приказ к штурму границ Гондора отдан не был. Чёрные Врата не открывались. До поры до времени.

— Но почему? — вырвалось у Фродо. — Ведь Он вернул Кольцо!

— Такова воля Властелина Мордора. Хочешь задать этот вопрос Саурону сам? Тогда спроси при личной встрече.

Варево забулькало, закипая. Нарэтлон снял его с огня, отцедил, добавил растолчённых Сэмом семян и снова поставил лекарство вариться. Сел за стол, заложив ногу на ногу.

— Готовиться будет ещё десять минут, — пространно сообщил он. — Ну, расскажите хотя бы, как там в вашем Шире на самом деле. Если, конечно, это не тайна от меня.

Фродо не сразу нашёлся с ответом. Умом он понимал, что прямой отказ мог прозвучать сейчас невежливо и грубо, но, даже преисполнившись благодарным чувством, не смог бы позабыть, что в собеседниках у них прислужник Саурона. Впрочем, подумав, сообразил Фродо, у Врага и без того достаточно соглядатаев и шпионов, даже в далёком Шире. Каких бы важных новостей он понадеялся узнать?

— Я могу рассказать, — осторожно начал Фродо. — Да только будет ли тебе это интересно?

— А почему нет? Я уже много лет не выбирался никуда из Мордора, так почему бы не послушать, как живут там за горами. День у меня был долгий и утомительный, но время ещё есть, и этим вечером я не против добрых разговоров. А что вы?

До сих пор ничего предосудительного в беседе Фродо для себя не видел. Возможно, слуга Врага и впрямь хотел просто поболтать с забавными пленниками. Решив, что стоит для начала просто посмотреть, куда будет дуть ветер, Фродо сел за стол напротив, а верный Сэм тут же занял место за спинкой его стула.

— Мы не против. Но, наверное, для тебя Шир покажется совсем обыкновенным и скучным. Нет там древних Твердынь, и легенды о нём не поминают. Но для нас это любимый край, родной дом. Живут там хоббиты просто и незамысловато — пашут, сеют, садят. Любим мы нашу землю, и она нам тем же отвечает. А Брендибаки — это семейство хоббичье одно, страсть как рыбу ловить любят, по Брендивайну летом на лодках катаются. Так мы по-своему реку Берендуин зовём, что берёт своё начало от озера Дрёма, у Северных холмов.

Нарэтлон нахмурился, что-то, видимо, припоминая, а потом просветлел лицом и кивнул, позволяя продолжать.

— Ничем особенным народ наш никогда не значился, по меркам Верзил, то есть людей. Дружелюбны хоббиты и гостеприимны, и так уж повелось, праздники очень любим, пиры и вечеринки, подарки дарить и получать. И нет большинству интереса до дел за границами. Многие даже за всю жизнь и Реку-то ни разу не пересекали, про Древлепущу я и говорить не стану!

— Древлепуща? — с любопытством спросил Нарэтлон. — Это ещё что?

— Лес старинный, — ответил Фродо, про себя рассудив, что ничего опасного в ответе он не видит. — За Рекой и за Баклендом сразу начинается. Только не ходит туда никто.

— Отчего же?

— Страшно там, — вставил Сэм. — Многое про лес этот слухов нехороших ходит. Не любят хоббиты его.

Не давая Сэму шанса сболтнуть лишнего, Фродо поспешно перехватил нить беседы и начал обстоятельный пересказ знакомых с детства каминных баек Брендибаков о бродячих деревьях, за ночь способных осадить двор, и о таинственных тропинках, будто бы умевших проложить сами себя, хитроумно заводящих неопытных путников в болота.

Нарэтлон выглядел глубоко задумавшимся, постукивал пальцами по подбородку.

— Лес… ну надо же. Островки того легендарного, должно быть. В те древние годы люди много деревьев пустили на строительство своих кораблей... Не оттого ли ненависть пошла? А живёт ли там кто, в лесу?

Фродо замялся. О Хозяине, пришедшем им на помощь в трудный час, он заговаривать не стал. Вместо этого ответил словами Мерри:

— Как сказать. Кто-то обязательно живёт. Ведь те же тропинки откуда-то берутся? Хоббиты свои знают, так чьи тогда чужие?

— Ну-ну, — непонятно протянул Нарэтлон, снял с огня зелье, отцедил в стакан и подвинул его по столу. Фродо послушно выпил обжигающе горячее питьё с горьким вкусом незнакомых трав и сразу ощутил, как по телу разлилось знакомое умиротворяющее тепло.

— Вот так-то, — с одобрением заметил Нарэтлон. — А ответьте, давно ли вы, хоббиты, в тех краях живёте?

— Да завсегда жили, — не задумываясь, ответил Сэм, но Фродо покачал головой.

— Нет, не завсегда. В Шир предки наши пришли, наверное, в начале Третьей Эпохи. С востока пришли. Перевалили через горный хребет и остались жить. Во всяком случае, так говорят древние предания. А сколько в них правды…

— Столько же, сколько во всех старых сказках, — промолвил Нарэтлон. Сэм отвёл глаза в сторону. Внезапно нахлынула тоска — да такая, что сердце сжалось и заныла грудь.

Воспоминания о доме разбередили ноющий рубец. Теперь, когда отступили страхи за жизнь Фродо, вновь вернулись прежние тревоги, и среди них — то давнее страшное видение из Зеркала Владычицы Золотого леса, которое не получалось больше гнать прочь, как не старайся.

— Что такое, Сэм? — услышал он голос Нарэтлона. И как тот догадался? Фродо тоже удивлённо обернулся через плечо.

— Нет, ничего, господин, — пробормотал Сэм. — Просто вспомнилось… Спокойно ли там, дома-то…

— С чего бы и не быть? О чём волнуешься? Шир ваш отсюда далеко.

Сэм стоял ни жив, ни мёртв, не зная, как и отвечать, случайно не выдав тайну Галадриэли. Фродо, видно, о чём-то догадался и открыл было рот, но Сэм и сам нашёлся с ответом.

— Не изволь беспокоиться, господин, глупости это на самом деле. Сон мне дурной приснился, — жалобно добавил он. — По дом… и что нехорошо там как-то.

— Ах, вот что. Ну не переживай. Сны редко являют людям настоящее или будущее. Ты вряд ли прозришь грядущее даже в видениях наяву. Это могут только Видящие.

— Кто? — спросил Сэм, и Фродо поднял любопытный взгляд.

— Не слышали такого имени в балладах? Ведь с эльфами вы очевидно знаетесь.

— Ну, — пробормотал Сэм. — Я с детства многие баллады даже помню наизусть. И по-эльфийски тоже.

— Да? — спросил Нарэтлон. — И какие же? Мне даже любопытно, что из эльфийских песен читают на память хоббиты в далёком Шире.

— Так уж и все хоббиты читают, — сказал Фродо, кидая на Сэма предостерегающий взгляд. — Наверное, огорчим мы тебя... дом, сад, обед, хорошо набитая трубка, кружка доброго пива — для хоббита вещи привычные. А вот эльфийские стихи… Это лишь Сэм у нас такой головастый. Он всё дядюшке покоя не давал, да в книги заглядывал.

— Вот как? — заинтересовался Нарэтлон. — А сказание о Дориате, волшебном королевстве эльфов, вам знакомо? Эльфы очень любят поминать о нём в балладах.

— Отчего же, — ответил Сэм, а Фродо был безмерно поражён. Как можно было ожидать, что эльфийские легенды перешагнули цепь Пепельных гор, и в Чёрных землях столь хорошо их знают? Более того, спокойно поминают вслух?

— Да, я слышал кое-что, — осторожно ответил он. — В древние времена в лесном королевстве Дориат правил мудрый король Тингол. Дева Лютиэн, его дочь, была принцессой Дориата.

Нарэтлон кивнул в знак одобрения.

— Верно. Хотя, когда речь заходит о глубинах мудрости Тингола, эльфы предпочитают помолчать. Но к истории это отношения не имеет. Видящей была Мелиан. О ней вы слышали?

Сэм неуверенно пожал плечами. Фродо покачал головой.

— Мелиан происходила из бессмертного западного народа. Она была королевой Дориата, супругой Тингола и матерью Лютиэн. Мудростью своей и способностью предвидеть будущее она отвела немало бед от своего королевства. Чары помогали ей читать грядущее в шёпоте ветров, в пламени свечи и в отражении водной глади. Кое-что из своих знаний она передала эльфийскому народу.

Фродо вздрогнул, но постарался скрыть смятение: могло ли Зеркало Галадриэли черпать силу в том же волшебстве? Ведь в чарах Владычицы Золотого Леса сам-то он не сомневался.

Нарэтлон поднялся из-за стола и посмотрел на хоббитов.

— Предания говорят: настоящие прозрения способны видеть только Видящие. И то, вся истина никогда не открывается даже им. Всё остальное, что приходит в смертный мир — вещие сны или видения — только тени возможностей. Поэтому не переживайте попусту и не забивайте голову ненужными тревогами.

Он аккуратно собрал свёртки и посуду с помощью Сэма.

— Что ж. Оставлю вас. За рассказ — спасибо, развлекли немного. Отдыхайте. Позже я ещё зайду.