Прекрасное далеко не будь ко мне жестоко (джен)

Палпатин обладал редкой, восхитительной харизмой, которая заставляла слушать этого человека, даже когда тот рассказывал о скучных вещах. Будь канцлер моим профессором в Хогвартсе, я бы, наверное, записывал за ним каждое слово — хотя бы из чистого любопытства, как человек может так вдохновенно говорить о бюрократии.

В своём мире я не стремился к абсолютной власти лишь ради неё одной. Так называемый трон был мне нужен только для того, чтобы никто не посмел мешать моим исследованиям. Министерство магии? Пусть бы им заправляли жаждущие чинов «Пожиратели Смерти» — главное, чтобы не заваливали меня рутиной. В конце концов, что такое корона и трон по сравнению с бессмертием и могуществом? И для чего нужна власть, если ты и так сильнее всех в мире?

Вот только Палпатин... Я уже понял, что тот видел жизнь совсем иначе. Тайный Владыка ситхов, вероятно, полагал, что настоящее могущество — это когда миллиарды разумных с энтузиазмом выполняют самые скучные поручения своего повелителя, искренне веря, будто это их собственные идеи. И в этот момент я осознал наше основное различие с местным тёмным лордом: я мечтал сравняться с Творцом, а Палпатин хотел лишь управлять всем вокруг. Для него Сила была рабочим инструментом и оружием. Не более того.

Я не пытался использовать на Палпатине активную легилименцию, опасаясь быть обнаруженным, однако даже пассивная сообщала мне, что я был прав. И я решил, пусть он командует Сенатом, интригует и хитрит. Меня проблемы Республики нисколько не волнуют. Я хочу добиться своей главной цели!

Сумерки уже окутывали башню Сената, закидывая в панорамные окна кабинета золотые блики заходящего солнца, когда Палпатин неожиданно предложил прогуляться. Похоже, Владыка ситхов решил показать мне на контрасте, что жизнь куда сложнее, чем кажется из-за высоких стен Храма джедаев. Хотя я и так это знал. И даже лучше, чем он мог предположить.

Закутанные в плащи, мы вошли в один из клубов, тех, что находились на нижних уровнях. Нас встретил довольно просторный многоуровневый зал, однако пропахший какой-то синтетической дрянью и надеждами любителей казино.

Здесь, за бокалом какого-то вина, Палпатин тут же начал сетовать на коррупцию в Сенате. Говорил он тихо, с грустной улыбкой, будто делился самым сокровенным. И, похоже, всё это время исподволь внушал мне незатейливую мысль: только он, верховный канцлер Палпатин, способен что-то изменить.

Я слушал с демонстративным вниманием, кивал и поддакивал, а потом адаптировал к общегалактическому языку одну старую английскую пословицу и процитировал:

— Если не можешь победить разумных — возглавь их.

Палпатин улыбнулся мне искренне и многозначительно, как способны только настоящие политики.

— Я работаю над этим много лет, — сказал он, хмыкнув. — И моё нынешнее положение — лучшее тому доказательство.

Душное марево спайса окутывало игорный зал, как туман над болотами Нал-Хатты. В сухом, кондиционированном воздухе витал терпкий запах дорогой выпивки, смешанный с потом человеческой жадности. Палпатин едва заметно двинул подбородком в сторону игорных столов, где важные господа в дорогих мантиях сжимали в потных лапах целые состоянья.

— Видишь того толстяка в синем, Энакин? — прошелестел Палпатин у меня над ухом, и его голос напомнил мне Нагайну, скользящую между камней. — Это сенатор Коландрус от сектора Сантилла, и он просто обожает азартные игры. Правда, расплачиваются за его удовольствия жители того сектора.

— Мерзкий тип, — подыграл я Палпатину, ожидая, что будет дальше.

— Как насчёт преподать ему урок демократии, мой юный друг? — прошептал тот, и в его глазах заиграли искорки веселья. — Только между нами... Во имя справедливости.

Я нахмурился. Этот жирный сенатор и правда напомнил мне обычных рабовладельцев с Татуина — таких же сытых, самодовольных, уверенных в своей безнаказанности.

— И вы хотите, сэр, чтобы я повлиял на рулетку? Но разве это поможет несчастным жителям тех планет? — пробормотал я, ощущая, как энергия начинает пульсировать в кончиках пальцев.

На самом деле мне было плевать на какой-то далёкий сектор Сантилла, как и на его коррумпированного представителя в Сенате. Куда интереснее было понять, зачем всё это нужно было Палпатину. Его объяснения насчёт справедливости звучали примерно так же убедительно, как заверения Люциуса Малфоя в своей невиновности.

— Джедаи сочли бы это злоупотреблением Силой и отправили бы меня за такое в Агрокорпус навсегда, — пробормотал я, незаметно шевеля пальцами. Шарик, уже успокоившийся на цифре двадцать шесть, — что вызвало бурный восторг у пары сенаторов — вдруг подпрыгнул и перекатился на зеро.

— О-о-ох! — разочарованно застонала толпа. Ругательства толстого Коландруса были слышны по всему залу.

— Какая связь с Силой! — восхищённо сказал Палпатин, довольный, словно книизл, объевшийся сметаны, и добавил: — Совет джедаев никогда не оценит тебя по достоинству, Энакин. Я видел, что они смотрят на тебя словно на бомбу замедленного действия. Мне кажется, тебя не считают в Храме своим… даже твои сверстники.

— Я уже привык, сэр, — ответил я, пожимая плечами. — Хотя иногда меня всё же терзают сомнения. Настолько ли нужен мне этот Орден джедаев...

Сделав паузу, во время которой верховный канцлер пристально наблюдал за моим лицом, я словно нехотя признался:

— К сожалению, я более чем уверен, никто меня не отпустит из Ордена, даже если я захочу уйти.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Энакин, — мягко возразил Палпатин. — Джедаи не тюремщики. Они никогда не стали бы удерживать кого-то против его воли.

— Квай-Гон, а вместе с ним и Совет магистров, постоянно твердили, что я Избранный, который должен восстановить баланс между светом и тьмой, — с горькой усмешкой ответил я, незаметно наблюдая за лицом Владыки ситхов. — Как вы думаете, они действительно отпустят меня в свободное плавание?

Маскировка Палпатина была совершенной, но на долю секунды я уловил едва заметное напряжение в его позе. Некоторое время мы молча наблюдали, как Коландрус, красный от ярости, что-то кричал своим приятелям.

Внезапно к нашему столику подошёл закутанный в мантию человек и, наклонившись к Палпатину, негромко произнёс:

— Господин верховный канцлер, скоро прибудет делегация чиссов. Вы просили немедленно сообщить, когда их корабль войдёт в систему Корусанта.

— Проводи мальчика в Храм, — вставая, бросил Палпатин, после чего посмотрел на меня с извиняющей улыбкой и сказал: — Прости, Энакин, но меня ждут дела Республики.

В глазах верховного канцлера промелькнуло что-то похожее на выражение, которое я уже видел когда-то давно у Дамблдора. Помнится, с такой же милой улыбкой тот отправлял меня летом в Лондон, который бомбили фашисты.

Я вежливо попрощался, ощущая ледяное дуновение Силы — тревожный сигнал, который джедаи называют «предчувствием опасности». Переведя взгляд на закутанного в мантию верзилу, я напряжённо спросил:

— Пойдём?

Человек зло оскалился, обнажив желтоватые зубы.

— Мне джедаи не нравятся, пацан, — процедил верзила с неприязнью. — Так что ищи свой ублюдский Храм самостоятельно. И запомни, щенок! Если ты проболтаешься канцлеру... Верзила не стал заканчивать свою угрозу, просто развернулся и растворился в толпе.

Я с испуганным выражением на лице смотрел ему вслед и мысленно смеялся.

«Ожидаемый ход, пусть и слишком примитивный. Охранник, открыто саботирующий прямой приказ босса? Вы, наверное, шутите, канцлер? Да любой аристократ из магической Англии сразу же раскусил бы этот дешёвый фарс. Значит, Палпатин либо проверяет моё "избранничество", либо... заранее приготовил мне "несчастный случай" по дороге в Храм. Впрочем, тайный Владыка ситхов, вероятно, полагается на то, что ребёнок ни о чём бы не догадался».

Накинув капюшон, я вышел из клуба «Касакар» и завертел головой, вспоминая, где находятся лифты на верхние уровни. Конечно, лучше было бы вызвать флаер, но у меня не было уверенности, что тот прилетит сюда, на самое дно. Зажав в кармане горсть мелких монет, я пошёл в нужном направлении, и, как и следовало ожидать, очень скоро нарвался на неприятности.

Из тени вышли три фигуры. Передний — массивный аббисинец. Настоящий циклоп с глазом, как у дохлого осьминога на рынке Мос-Айсли.

— Гони сюда кредиты, карлик! Мы видели, что ты вышел из «Касакара». Наверняка деньжата у тебя теперь водятся, а удачей надо делиться с друзьями, — сипло прохрипел аббисинец и продемонстрировал бластер, висевший у него на поясе.

Из-за капюшона мою детскую физиономию было не разглядеть, иначе бандиты наверняка повели бы себя ещё наглее. Убить их было бы самым надёжным решением, но я был уверен, что за мной следит кто-то из людей Палпатина. Поэтому пришлось действовать иначе.

— Вам показалось... Тот, кого вы ждёте… ещё не вышел из клуба, — повёл я рукой в сторону бандитов.

Глаза троицы помутнели. Их угрожающие позы сменились на расслабленные.

— Разумный, на которого указал нам верзила в капюшоне, ещё не появился, — хором пробормотали бандиты. Я ещё раз махнул рукой, и эти типы, словно безмозглые зомби, поплелись обратно в темноту.

Мне с трудом удалось не рассмеяться в голос. Судя по словам этих троих, мои предположения насчёт проверки оправдались. Подавив неуместные детские эмоции, я быстро зашагал дальше.

«Интересно, получит ли тот охранник взбучку за проваленное задание?» — проскользнула злорадная мысль в моей голове.

Тип в капюшоне мне сразу не понравился. Слишком правдиво прозвучали его слова о нелюбви к джедаям и ко мне конкретно. До Храма мне удалось добраться без приключений, заодно я посмотрел на гигантский мегаполис во всей его противоречивости. Вспомнились слова Палпатина: «Самое дорогое для жителей Корусанта — это небо. Здесь, внизу, солнце — миф. Такой же далёкий, как и свобода на Татуине, мой юный друг». Пускай прозвучало это цинично, но, как мне кажется, справедливо. На Корусанте чем выше жили разумные, тем дороже это стоило.

«Это не Земля. Другой мир, совсем чужой», — подумал я, с внезапно проснувшейся тоской вспоминая Англию. Неожиданно безумно захотелось увидеть Хогвартс, но, понимая несбыточность такого желания, я с усилием задавил несвоевременное проявление эмоций. Настроение и так испорченное стало совсем отвратительным.

В Храме меня ни о чём не спрашивали. Никто не остановил меня, не поинтересовался, откуда я пришёл. Вода в душевой была горячей, почти обжигающей, и я закрыл глаза, позволяя ей смыть с себя мерзкую вонь нижних уровней.

Вода смывала грязь, но не мысли. Похоже, Палпатин серьёзно заинтересовался моей персоной. Это было очевидно как по его проверке, так и по троице неприметных наёмников, которые сопровождали меня всю дорогу наверх. Однако я прекрасно знал, что ближайшие годы внимание канцлера будет приковано к грядущей Войне Клонов — гигантской шахматной доске, где каждую фигуру требовалось расставить на своё место. И значит, у меня ещё есть время, чтобы стать сильнее. Сильнее всех.

* * *

Заброшенное здание оружейной фабрики «Лай-Мердж Энерго» снаружи выглядело как титанический кованый гвоздь. Но за толстыми стенами скрывалось совсем иное пространство. Здесь всё дышало холодным порядком, словно в ангаре космопорта. Впрочем, в гигантские люки, расположенные на вершине здания, вполне себе мог приземлиться средний космический корабль. Особые экранирующие поля, созданные когда-то Хего Дамаском, надёжно скрывали любые проявления Тёмной стороны. Именно здесь Палпатин тренировал своего первого ученика. И сюда же теперь пригласил магистра Дуку. Граф Серено, уже бывший джедай, стремительно спустился по ступенькам шатла и, увидев фигуру Палпатина у стены, немедленно направился к нему.

— Что это за место, верховный канцлер? — спросил Дуку отрывисто. На холёном лице бывшего джедая застыла маска недовольства. В глазах немолодого, но по-прежнему крепкого мужчины ощущалась ярость, которую тот совершенно не скрывал.

— Добро пожаловать, друг мой, — мягко произнёс Палпатин. — Это давний подарок от Хего Дамаска. Он надеялся вдохнуть жизнь в этот район… но, увы, руки не дошли.

— Здесь везде чувствуется Тёмная сторона, — произнёс, нахмурившись, Дуку.

— Заводской район не самое благополучное место на планете, — ответил Палпатин, пожимая плечами. — Бедность, отчаяние… Республика забыла об этих людях. Разумные здесь прозябают в ужасной нищете. Тут вокруг много несправедливости, а человеческая жизнь не стоит и горсти кредитов.

— Надо сделать так, чтобы людям везде жилось лучше! — отрезал Дуку, сверкнув глазами.

— Вы же знаете, я стараюсь, друг мой. Но Республика… она прогнила насквозь… — опустил плечи Палпатин. — А Сенат — это клубок змей.

— Всё как и у нас в Ордене джедаев! — выплюнул Дуку, нервно проведя рукой по седым волосам.

— Вы поэтому решили уйти, друг мой? — вкрадчиво спросил Палпатин.

— После Галидраана… — с горечью произнёс Дуку. — Я увидел их истинное лицо. Джедаи стали псами Сената. Мне хотелось открыть им глаза, но они слепо верят в Республику. Я пытался убедить Совет изменить политику Ордена, но меня никто не хотел слушать. Их всё устраивает, канцлер. Джедаи привыкли не видеть ничего дальше своего носа.

— И что теперь, граф? — спросил Палпатин. — Вы вернётесь к себе на Серено?

— Нет, я найду ситха, стоящего за нападением на Набу, — неожиданно произнёс Дуку с ожесточением в голосе.

— Чтобы отомстить за вашего ученика Квай-Гона? — с кажущимся безразличием спросил Палпатин, отвернувшись.

— Нет, канцлер, — твёрдо произнёс Дуку, глядя ему в спину. — Нет, сэр. Я хочу присоединиться к нему. Такой человек… думаю, он понимает, как навести порядок в галактике.

— Вы правы, друг мой, Республику надо спасать, — согласно кивнул Палпатин, не оборачиваясь, и, с неожиданной уверенностью в голосе, произнёс: — Сенат — это средоточие порока, на самом деле просто отражение того, что происходит повсюду. Наша Республика — колосс на глиняных ногах, ей нужна встряска и, если позволите, шоковая терапия.

— Поэтому я бы и хотел встретиться с тем ситхом, — глухо произнёс Дуку. — Я много читал про их учение. Если не поддаваться шёпоту Тёмной стороны, не впадать в безумие, ситхи могут быть даже могущественнее, чем джедаи.

— Ваше желание, граф... его можно исполнить… — произнёс Палпатин, медленно разворачиваясь к собеседнику.

— Вы знаете, кто он? — прошептал напряжённо Дуку.

— Конечно, знаю, как самого себя.

— И кто же? — выдохнул бывший джедай.

Палпатин сделал шаг вперёд, скинув с головы капюшон. Его глаза на секунду вспыхнули жёлтым светом, будто у хищника в темноте.

— Это я…

— ?!

Тёмная сторона Силы взорвалась вокруг Палпатина, словно чёрный вихрь. Холодный воздух задрожал, искажаясь под напором незримой энергии. Дуку отшатнулся, его рука инстинктивно рванулась к световому мечу на поясе. Глаза опытного джедая, не раз встречавшего в бою тёмных одарённых, расширились от настоящего потрясения. Голос графа прозвучал жалко, надтреснуто:

— Владыка ситхов, канцлер… Великая сила… Это и правда вы?!

Палпатин стоял, скрестив руки на груди, величественный, как скала посреди бушующего шторма. Его фигура, обычно ссутулившаяся под тяжестью государственных забот, сейчас, казалось, излучала могущество. Потоки тёмной энергии обвивали его плечи, как живые змеи, и в пожелтевших глазах Палпатина сверкал холодный, безжалостный расчёт.

— Да, друг мой, — произнёс он с ледяной улыбкой, но его голос звучал так же мягко, как всегда, будто они с Дуку обсуждали дополнения к сенатскому законопроекту. — И вы совершенно правы, граф, — галактике нужны перемены. Нам следует стать сильными, иначе… всех нас ждёт гибель. Я видел это в своих пророческих видениях. Сама Сила говорила со мной.

Дуку сжал рукоять меча так, что костяшки пальцев бывшего джедая побелели. Голубой клинок с шипением вспыхнул в полутьме, освещая бледное вытянутое лицо, и граф Серено глухо произнёс:

— Я должен передать вас Совету, канцлер. Не заставляйте меня…

— Станьте моим учеником, Дуку! — перебил Палпатин, и в тоне его голоса не было ни страха, ни угрозы, только бескаровая уверенность в своих силах. — Вместе мы принесём в галактику порядок!

Дуку замер с мечом в руке. Палпатин видел, что особое воспитание джедаев, годами вбиваемое в головы своих адептов, яростно сопротивляется желаниям этого человека, но было понятно, что в глубине души граф Серено уже сделал свой окончательный выбор.

— Я лучший мечник Ордена и магистр-джедай, пусть и бывший, — сказал Дуку хрипло. — Чтобы учить меня… мало красивых речей. Вам придётся доказать делом своё право.

— Я так и думал, что одних слов вам будет недостаточно, друг мой, — хищно улыбнулся Палпатин. — Это здание блокирует всплески Силы. Так что вы можете не беспокоиться. О нашей дружеской дуэли не узнают в Храме джедаев. Не сдерживайтесь. Я бы тоже хотел вначале убедиться в вашей силе. Мой… новый… ученик!

На последней фразе голос Палпатина изменился, стал ниже и грубее, а в руке сам собой появился меч, вспыхнувший алым светом. Движением плеч Владыка ситхов сбросил с себя плащ и поманил Дуку рукой.

— Покажите мне свою силу, граф. Надеюсь, вы меня не разочаруете.

Тот не заставил себя ждать. Меч джедая, казалось, взревел, рассекая воздух огненным крестом, и граф мгновенно преодолел разделявшее их расстояние. Движения мастера «Макаши» были отточены десятилетиями тренировок. Удары сыпались на Палпатина со всех сторон, тяжёлые, неумолимые, жёсткие. Однако он парировал их с пугающей лёгкостью, его движения были слишком быстрыми, практически совершенными, словно Палпатин заранее предугадывал каждый шаг Дуку. Впрочем, так оно во многом и было. Лезвия световых мечей сшибались в ослепительных вспышках, отбрасывая на стены безумные тени.

Палпатин двинулся вперёд, и его клинок превратился в кровавый вихрь. Дуку отступал, уверенность графа таяла с каждым шагом. Магистр-джедай попытался использовать Силу — толчок, малацию, что-то ещё… Вот только чёрная аура сжигала всё чуждое энергетике Владыки ситхов. Кажущаяся хрупкость Палпатина нивелировалась свирепой мощью, которую он вкладывал в каждый удар. Дуку, пытаясь сопротивляться, был вынужден отступать всё дальше.

Мастерство опытного фехтовальщика оказалось бессильно против мощи Владыки ситхов. А ведь он не демонстрировал и десятой части своих истинных возможностей. Палпатин сжал левую руку — и Дуку захрипел. Пальцы бывшего джедая впились в собственное горло, тщась оторвать что-то невидимое. Голубой меч с глухим стуком упал на пол и погас. Палпатин дождался, пока на бледном лице Дуку отпечатается отчаяние, после чего отменил технику. Граф Серено судорожно глотал воздух, не делая попытки подняться с колен.

— Я… признаю́ ваше превосходство… Владыка, — прохрипел бывший джедай.

— Посвящение в ситхи мы проведём немного позже, граф, — выключил меч Палпатин и подошёл к поверженному противнику, помогая подняться. — Мне жаль, но этот ритуал всегда сопряжён с потерей… личным горем. Но иначе настоящим ситхом вам не стать. Вы будете должны пожертвовать кем-то действительно дорогим. Такова цена истинного могущества.

Дуку, ошеломлённый демонстрацией чужой силы, только кивнул Палпатину. Текущий по лбу пот и саднившее горло намекали бывшему джедаю, что всё случившееся здесь было на самом деле. Палпатин видел, что желание стать могущественным ситхом разгорается в душе Дуку сильнее, чем пламя степного костра.

— Я научу вас, как стать могущественнее любого джедая, граф. Вы сумеете превзойти даже гранд-магистра Йоду, — подлил масла в огонь Палпатин. — Вместе мы победим коррупцию и заставим Орден джедаев измениться, сделаем из них воинов. Но для этого нам необходимо заново создать армию Республики и придумать внешнего врага, которым можно будет управлять, без риска выдать свою роль в этой партии. Мы сыграем на противоречиях миров ядра и внешнего кольца. Я знаю, там давно зреет недовольство Республикой.

— Я с вами, канцлер, — твёрдо произнёс воодушевлённый Дуку. — Вы совершенно правы, лишь объединив наши усилия, мы принесём в галактику мир и процветание!

Палпатин согласно кивнул, но в его улыбке можно было ощутить что-то от ранкора, наблюдающего за обессилевшей добычей. Впрочем, Дуку явно ничего не заметил.

— Пойдёмте, граф, — предложил Палпатин добродушно. — Здесь слишком мрачно для долгих разговоров.

О том, что сегодня днём он утвердился в кандидатуре будущего ученика, Палпатин рассказывать не собирался. К сожалению, Энакин Скайуокер был ещё мал, чтобы стать на путь ситха. Проверка показала, что в мальчике пока ещё слишком много жалости к другим. К тому же за Скайуокером очень внимательно наблюдали джедаи. Пусть мальчик подрастёт и покажет себя… или умрёт. Таков путь ситхов. А предстоящая война проявит в Энакине истинные качества.

Пока Палпатин и Дуку шли к кораблю, их тени сливались в одну причудливую чёрную фигуру, скользящую по стене в свете прожекторов.

* * *

Той же ночью в Храме, в скромных покоях, больше похожих на келью аскета, раздался хриплый голос гранд-магистра джедаев.

— Тёмная сторона скрывает всё. Предвидеть невозможно будущее, — прошамкал Йода, вырванный из глубин беспокойного сна. Сердце древнего джедая колотилось как бешеное, он как будто потерял сегодня нечто действительно ценное. Йода погрузился в медитацию и провёл в ней целый день, пытаясь отыскать причину беспокойства. Но он так ничего и не увидел. Сила молчала…

* * *

Холодный рассвет едва коснулся башен Храма джедаев. Ранним утром меня разбудил настойчивый стук. Я, не открывая глаз, мысленно дал команду системе, и дверь с шипением исчезла в стене. В комнату буквально влетел Оби-Ван, уже полностью экипированный и явно готовый к приключениям.

— Собирайся, падаван! — пафосно произнёс он, сверкая довольной физиономией.

— Ещё шесть утра, учитель, — прохрипел я, приоткрыв глаз, мысленно пожелав Кеноби сдохнуть в брюхе сарлака.

Последние недели я чувствовал — грядут перемены в моей размеренной жизни. Сила шептала об этом постоянно. Мы улетим из Храма и надолго. В отчаянной попытке подготовиться я совершил нечто… безрассудное, — попросил Великий Голокрон, — загрузить мне в мозг как можно больше техник Силы. Благодаря легилименции я давно научился обходить электронную защиту архивов, из-за которой доступ к нему имели только мастера и магистры. Мне же удалось установить прямую связь с разумным кристаллом.

Голокрон, древний и, казалось, бесконечно скучающий, словно ждал запроса. Ему, похоже, было плевать на возраст, звание и прочие формальности. Он с радостью согласился протестировать ёмкость моей памяти… и, не сумев найти предела, ударился во все тяжкие.

Разумный кристалл скопировал мне гораздо больше информации, чем я просил. Даже знания древних дже'дайи, живших когда-то на планете Тайтон, тщательно скрытые от современных джедаев, хлынули в моё сознание. Как оказалось, одарённые прошлых эпох не были такими уж святошами, как нынешний Орден. Они брали то, что работало, — даже у Гри, Ква, Раката и Целестийцев, если техники не вели к «падению». Впрочем, «падших», как называли одарённых, которые сходили с ума под влиянием Силы, не любил вообще никто. Таких уничтожали при первой же возможности. Слишком много ненужного зла творили «падшие» в галактике, создавая довольно неоднозначную репутацию всем одарённым.

— Энакин, ты что, заснул? — отвлёк меня от размышлений слишком звонкий голос Кеноби. — Вставай же, мой юный ученик. Тебя ждёт важнейшее событие в жизни! Каждый юнлинг мечтает об этом с момента попадания в Храм!

— Если вы говорите про косичку, которую каждый падаван должен заплести, рыдая от счастья, то я вас стукну чем-нибудь тяжёлым, учитель, — пробурчал я, мысленно надеясь, что когда-нибудь так и случится.

Головная боль после вчерашних экспериментов с памятью никак не желала проходить. К счастью, мой разум не ограничивался физическим телом Энакина Скайуокера, а существовал, как мне кажется, одновременно в каких-то других измерениях. Иначе вряд ли бы я так быстро обрёл самосознание после попадания в новый мир. И, похоже, только это обстоятельство позволило мне вчера, образно говоря, не лопнуть, как перекачанный воздухом шарик. Ведь Великий Голокрон беспардонно закачал мне в голову всё, что накопил за десятки тысяч лет собственного существования.

— Нет, Энакин, косичку заплетёшь на корабле.

Оби-Ван плюхнулся в кресло, довольный, как вуки, сожравший двойную порцию мяса. Осмотрев мою помятую физиономию, он продолжил объяснять причину столь ранней побудки:

— Мы летим на Илум — тебе нужно найти кристалл для своего светового меча. Без этого джедаем не стать. Если ты, конечно, не ситх какой-нибудь! — И он расхохотался, довольный своей шуткой.

Повод был достаточно серьёзным. Моё тело, подчиняясь приказу мозга, скинуло одеяло и медленно поднялось с койки. С укоризной посмотрев на Кеноби, я тяжело вздохнул и побрёл в душевую. Мозг продолжал обрабатывать вчерашний «подарок», из-за чего я дважды устроил представление: сначала едва не рухнул, пытаясь дотянуться до полотенца, потом с размаху врезался плечом в дверной косяк.

— Будь мы не в Храме, я бы подумал, что ты вчера слишком перебрал с напитками, отмечая свой изменившийся статус, — догнал меня весёлый смешок Кеноби.

Я не стал отвечать, стараясь не свалиться, настолько мне было плохо. Очень хотелось верить, что горячая вода поможет мне поскорее прийти в себя. Вот только всё оказалось зря. Настоящее облегчение пришло, лишь когда наш корабль вышел из гиперпространства у заснеженного Илума. Вид ледяной планеты наконец прочистил мою голову — как раз вовремя для первого важного испытания в жизни любого падавана.