Под знаком Льва (джен)

Удивительно, как сильно отличалась нынешняя прогулка по Косой аллее от моей самонадеянной вылазки несколько недель назад. Что ни говори, а рядом со взрослыми знающими магами гораздо спокойнее. Я сейчас и выглядел по-другому: меня заставили надеть белую рубашку и строгий черный костюм. Это был как бы наш первый выход в свет, поэтому приходилось соответствовать.

Мы с мамой неторопливо шли от магазина к магазину и обсуждали, что подарить Альбусу на день рождения, на который нас пригласил Гарри Поттер. «Заодно всех со своей семьей наконец познакомишь, не дело это — дальше прятаться», — сказал он тогда перед уходом и клятвенно пообещал маме полную поддержку. Она согласилась, обняла его и сказала, что давно готова выйти из тени.

Помимо подарка в планах была покупка учебников и кое-какой мелочи, необходимой будущему первокурснику. Людей на улице было много, маму часто узнавали и здоровались. Вот и сейчас рядом с книжным ее окликнула, всплеснув руками, довольно симпатичная черноволосая волшебница:

— Мерлин, Гермиона!

— Падма, давно не виделись!

Пока они бурно обменивались новостями, я зашел в магазин, чтобы присмотреть дополнительную литературу к учебникам. Весь в предвкушении о том, как буду медленно ходить между книжных полок, прикасаться к корешкам и спокойно выбирать, я неожиданно столкнулся с девчонкой, ростом едва дотягивающей до моего плеча. Впрочем, она тоже не смотрела по сторонам, так как уткнулась в книгу.

Вздрогнув, она испуганно подняла голову, и я обомлел. Мне встречалось много разных девочек: и в школе, и в других местах, но такой красивой я не видел никогда. Восточными чертами лица она сильно напоминала мамину знакомую Падму на улице, кожа была светлая, волосы такие же черные, только с глубоким темно-рыжим, почти красным отливом, но больше всего впечатлили голубые глаза с пушистыми ресницами.

Я считал себя простым пацаном и не любил всякие заморочки с этикетом, к которому меня пытались приобщить и родители, и остальные родственники. Но сейчас внутри как будто включился невидимый тумблер, и мне как никогда сильно захотелось изящно поклониться и обозначить поцелуй на тонкой ручке с кучкой разноцветных браслетиков.

— Прошу прощения, мисс, — склонил я голову. — Я задумался и не видел, куда иду.

Она прижала книгу к груди и робко улыбнулась:

— Ничего, я сама виновата. Папа говорит, что я вся в книжках и мне светит Рейвенкло, как маме.

— Ты тоже в Хогвартс? — обрадовался я. — Мы с мамой как раз пришли за учебниками, а папа выбирает мне мантии.

— Я пойду в школу только через год, — покачала она головой и расстроенно сказала: — Мы хотели купить новую книгу профессора Скамандера, но мистер Блоттс сказал, что тираж был ограниченный и книг уже нет.

— Сожалею. Мне тоже нравится Скамандер, — признался я.

— Правда? — в ее взгляде появилась заинтересованность.

— Да, родители боятся, что я захочу себе такой же чемодан и заведу там взрывопотама.

Она засмеялась:

— А мои были в ужасе, когда я в четыре года попросила подарить мне кашмирского вампуса.

— Поэтому нам в лучшем случае достанутся только книззлы, — улыбаясь, посетовал я и, протянув руку, представился: — Леонард Малфой.

— Роза Уизли, — застенчиво ответила она и слегка порозовела, когда я осторожно пожал ее ладошку.

Я мысленно возликовал. Уизли! Значит, мы еще встретимся в гостях у Поттеров!

— Приятно познакомиться, Роза.

— И мне очень приятно, — улыбнулась она в ответ.

— Роза, — раздался недовольный голос сзади, — вы собирались зайти в лавку к тете Парвати.

— Ладно, я пойду, меня мама ждет, — торопливо попрощалась Роза.

— Ага, — кивнул я. — До скорой встречи, Роза.

Она направилась к выходу, но на полпути задержала шаг и оглянулась; встретившись со мной взглядом, снова зарумянилась, закрыла лицо книгой до самых глаз и почти выбежала наружу. Меня распирало от радости, так и подмывало вздернуть руку вверх и издать воинственный клич.

— Эй, парень, что ты хотел от моей дочери?

Повернувшись, я увидел крупного рыжего мужчину. Он положил на прилавок несколько журналов про квиддич и продолжил грозно на меня взирать.

— Вы совсем не похожи, — брякнул я.

— Да как ты смеешь... — начал было он, потом окинул меня взглядом и поморщился: — Хорек мелкий. Чтобы я больше не видел тебя рядом с Розой.

Он махнул в сторону улицы, но мне показалось, что он собирался схватить меня за ухо или воротник. На всякий случай отошел от грубияна подальше. На самом деле я уже понял, кто передо мной, и почувствовал досаду, что первое знакомство с этим человеком вышло неудачным. Сложив руки на груди, гордо ответил:

— Вы ведете себя неподобающе, сэр. Я не делал ничего предосудительного.

— И что ты сделаешь? — насмешливо произнес он, выкладывая на прилавок монеты. — Пожалуешься папочке?

Быстро покосившись в окно, я тихонько с облегчением перевел дух: мама уже закончила разговор и подходила к дверям магазина; я самодовольно ухмыльнулся:

— Нет, но моя мама определенно узнает об этом.

— И кто наша грозная мамочка? — продолжал он насмешничать.

Именно в этот момент звякнул колокольчик, и в помещение вошла мама.

— Здравствуй, Рон, — мягко улыбнулась она. — Не ожидала тебя здесь встретить.

— Гермиона! Я тоже думал, что увижу тебя только у Гарри.

Он расплылся в широченной улыбке и, разведя руки в стороны, шагнул вперед. Мне, естественно, не понравилось, что он собирается обнять мою маму. К счастью, я был ближе и успел первым. Взяв ее под локоть, я состроил самое несчастное лицо, на которое был способен, и пожаловался:

— Ма-ам, а этот дядя назвал меня мелким хорьком и хотел прогнать. Я очень испугался.

Улыбка сразу пропала, взгляд потяжелел, со сталью в голосе мама спросила:

— Рональд, в чем дело?

— Мама? — неверяще сказал он одновременно с ней.

— Да, Рональд. И я очень хочу знать, почему ты оскорбил Леонарда.

Ух, куда там деду Люциусу — маминым голосом можно полгорода заморозить!

— Гермиона, ты шутишь? — опешил Рон. — Он же вылитый Малфой.

— Ах, Малфой, — зашипела мама. — Хочешь сказать, что ты до сих пор не перерос детские обиды и готов унижать даже детей?

Любой дурак понял бы, что надвигается буря. Подошедший подавец торопливо забрал монеты и взмахнул палочкой, после чего книжные полки покрылись голубоватой пленкой. Не был дураком и Рон Уизли. Выставив ладони перед собой, он примиряюще сказал:

— Признаю, перегнул палку. Но он приставал к моей дочери, Гермиона.

Я аж задохнулся от гнева.

— Неправда! Мы говорили про книги и про школу! — и, недолго думая, мстительно выдал самый убойный аргумент: — Я как раз хотел посоветовать Розе последнее издание «Истории Хогвартса», но не успел!

Рон буквально посерел и с ужасом уставился на меня, из чего следовал вывод, что он прекрасно понял, какую подлянку я ему устроил. Подозреваю, что про любимую книгу знаменитой героини войны знают не только ее друзья, но и враги, а, может, и вся магическая Англия.

— Гермиона, ты не так поняла, — с опаской проговорил Рон.

— Рональд Уизли, — процедила мама, а в ее волосах, кажется, промелькнули электрические разряды. — Как ты посмел напугать моего сына?!!

Зрелище было восхитительно завораживающим: моя хрупкая мама, но яростная, как богиня, и в панике пятящийся от нее рыжий громила. Как тут не загордиться? Жаль, что папа не видит. И крутой телефон с камерой, который подарил мне дед Люциус, сейчас бесполезен — аккумулятор на волшебной улице моментально разрядился. Родители обещали что-нибудь придумать, но когда это еще будет...

Но долго гневаться было не в мамином характере, и, конечно же, она быстро помирилась со своим другом. А после виноватого «Гермиона, тебе же, наверное, нельзя волноваться», я Рона Уизли даже зауважал и устыдился, что не подумал об этом сам. В общем, надеюсь, он сменит гнев на милость и разрешит дружить с Розой.

А еще я теперь точно знаю, о каком факультете буду просить Распределяющую шляпу, если она предложит мне выбор, и кому подарить второй экземпляр «Магических животных Австралии с иллюстрациями».

Осталось только выяснить, когда у Розы Уизли день рождения.