Под знаком Льва (джен)

По мнению Люциуса Малфоя, этот июньский день был изумительно хорош. И погода радовала солнцем и теплом, и в аврорате особо не придирались, а, наоборот, были весьма вежливы. Но самое главное — он наконец мог дышать воздухом свободы, как бы банально это ни звучало. Придется, конечно, еще полгода побыть невыездным и отмечаться в Министерстве, но по сравнению с предыдущими годами — это, право, такая малость!

Возможно, это выглядело ребячеством, но Люциуса сразу же неудержимо потянуло на Косую аллею: уж больно хотелось доказать себе и другим, что он жив, здоров, до сих пор не сломлен и что-то еще да значит в волшебном мире. И, надо признать, приветственные кивки и опасливые взгляды волшебников, бросаемые в его сторону, очень тешили его самолюбие.

«Не забыли, — удовлетворенно думал он, в такт шагам постукивая тростью, — даже спустя столько лет не забыли Малфоев».

Первые пять лет, проведенные вдали от дома, Люциус вспоминать не любил: это были донельзя отвратные годы Азкабана. Больше всего его снедал страх за сына: Драко предстояло отсидеть в Азкабане год с небольшим, но Люциус считал, что для его мальчика и это слишком много и неизвестно, как заключение отразится на нем в дальнейшем. К счастью, Драко справился с нелегким испытанием. Правда, почти сразу покинул Англию, разумно не желая быть пугалом и объектом для ненависти.

Следующие пять лет, которые Люциус отбывал в поселении на северных островах, к его огромному удивлению, были вполне сносными, познавательными и прибыльными. Как оказалось, на островах недавно начали добывать какой-то ценный минерал, и по договору с магловским правительством волшебники обязывались охранять шахтеров от обитающих там диких снежных драконов, при этом скрывать всякое проявление волшебства, чтобы простецы ни о чем не догадались.

Имея хорошую долю прибыли с разработок, Министерство, к удовольствию обывателей, стало сплавлять туда осужденных, кроме отъявленных рецидивистов, и заключало с ними магический контракт, чтобы те могли пользоваться палочками. Работа была опасной, изматывающей и тяжелой, но несогласных почти не было — лучше с палочкой перед драконами, чем в Азкабане с дементорами.

Люциус, вначале оскорбленный, что приходится нянчиться с маглами, быстро почуял золотую жилу и к концу срока обзавелся полезными связями, а потом и вовсе спонсировал создание заповедника и поставил на поток добычу ценных ингредиентов. Благодаря этому его освободили на несколько месяцев раньше, чем определил ему суд.

Близкое соседство с маглами тоже не оставило равнодушным: старшего Малфоя донельзя поразили сложные технологии и то, с каким упорством и бесстрашием маглы осваивали суровые неприветливые земли. Кое-что он был не прочь адаптировать и в магический мир. Карманные переговорные устройства, например.

Огорчало только, что, желая сделать сюрприз, он не предупредил жену и сына о досрочном освобождении, и его встретил пустой особняк. Драко по-прежнему был за границей, как и Нарцисса, отдыхавшая во Франции вместе с внучатым племянником и приболевшей сестрой Андромедой. Нарцисса, к его радости, написала, что постарается вернуться как можно скорее, и обещала осчастливить какой-то новостью. Люциус очень надеялся, что новости будут связаны с Драко. После Волдеморта и Азкабана он как никогда научился ценить семью и все эти годы мечтал о внуке-наследнике.

От размышлений Люциуса отвлек шум неподалеку. Чуть дальше у магазина метел бурно спорили два мальчишки лет десяти-одиннадцати. В одном Люциус узнал старшего отпрыска Поттеров, снимок которого видел в газете, второй остался неизвестен. Одежда была магловская, бо́льшую часть лица скрывало белое кепи с крупной эмблемой летучей мыши. Впрочем, спор малолеток не заинтересовал Люциуса, и он собирался пройти мимо, но внезапное появление нынешнего главы аврората Гарри Поттера пробудило любопытство, и Люциус, наоборот, отступил в тень ближайшего магазина и накинул на себя чары невнимания.

Через несколько минут он с изумлением наблюдал короткую потасовку и бегство магловского мальчишки. От резкого движения кепка с его головы слетела, обнажив блондинистую макушку со стильной стрижкой. С криком «подожди!» Поттер похромал следом. Сердце Люциуса пропустило удар, и он чуть не ринулся за ними обоими.

Шустрый пацан на ходу вытащил из рюкзака разноцветную доску на колесиках и быстро скрылся из виду, легко балансируя и виртуозно объезжая препятствия на своем странном приспособлении, собирая тем самым недоуменные взгляды взрослых и восторженно-завистливые — немногочисленной детворы.

Поттер преследовать дальше не стал и, раздосадованно сплюнув, вернулся к сыну. Но его сосредоточенный взгляд ясно давал понять, что про светловолосого мальчишку он не забудет и наверняка будет искать.

Люциус судорожно выдохнул, подождал, пока Поттеры скроются, потом приманил кепку и, разглядывая черную летучую мышь в кружочке, задумчиво пробормотал:

— Кажется, пора взглянуть на семейный гобелен.

К своему стыду, в комнату с гобеленом Люциус попал только с пятой или с шестой попытки, точно он сказать не мог — постоянно что-то отвлекало. И только когда вместо того, чтобы открыть заветную дверь, он третий раз подряд вознамерился принять ванну, до него наконец дошло, что комната хорошо зачарована. Не будь Люциус сильно взбудоражен встречей с копией маленького Драко, про свое желание увидеть гобелен он, скорее всего, просто бы забыл. Но теперь он был готов и прекрасно знал, как справиться с подобными проклятиями.

...Проследив взглядом линию последнего из Малфоев, Люциус резко побледнел и сдавленно прошептал:

— Мерлин, Драко. Ты поэтому уехал из страны?

Новую книгу Скамандера я до умопомрачения желал заполучить, как только прочитал ее анонс в «Пророке». Дедушку просить сходить на Косую аллею было бесполезно — волшебные улицы он не любил. Отец, когда я ему позвонил, сказал, чтобы я не беспокоился, и обещал что-нибудь придумать. Но так как они с мамой должны были приехать только в конце следующей недели, а это целых одиннадцать дней, меня стала преследовать мысль, что книгу к этому времени обязательно раскупят, и тогда прощайте навеки, «Магические животные Австралии с иллюстрациями»!

Чертово австралийское министерство. Если бы не чей-то неожиданный косяк на теперь уже бывшей маминой работе, родители давно были бы в Англии, и мне не пришлось бы мучиться.

Я так себя накрутил, что решился на вылазку во «Флориш и Блоттс» самостоятельно. Немного фунтов и галлеоны у меня были, а где находится местная волшебная улица, я знал из путеводителя, купленного еще в магическом Сиднее. Без всякого бахвальства могу сказать, что выучил путеводитель наизусть и запомнил названия всех магазинчиков, которые должны мне встретиться на пути в книжный. К тому же я всегда внимательно слушал, когда говорили о магическом Лондоне, и кое-что запомнил. Оставалась самая малость — узнать маршруты автобусов, проходящих через Чаринг-Кросс-роуд. Это оказалось вообще плевым делом: надо было всего-то дойти до ближайшего газетного киоска и купить карту. Названия нужных остановок и номера автобусов я тщательно записал в блокнот, не забыл проследить по карте и обратный маршрут.

И вот в выходной день я, как обычно, взял скейт, сказал деду, что иду кататься, но пошел не в парк, а сел на автобус.

Знакомая часть города быстро сменилась незнакомой, и я так засмотрелся видами, что чуть не пропустил нужную остановку. Покинув автобус, внимательно огляделся. Взгляд легко уцепился за знакомые названия, без проблем нашелся и «Дырявый котел». Вход в бар был совсем невзрачным, но висящий над ним металлический котел с дыркой посередине хорошо выделялся среди современных витрин. Мне повезло: к бару как раз подошла семейная пара с двумя детьми. С ними я и прошмыгнул на Косую аллею. Все было прямо как на колдофото: и помещение бара с массивными столами, и проход за ним. Хорошо, что при выходе обратно не надо по кирпичам стучать — сами раздвинутся.

Волновался я, конечно, сильно. Боялся, что кто-нибудь прицепится к ребенку-одиночке или не хватит денег на покупку. Да и улица все же была для меня новой, а местные волшебники совсем не походили на привычных мне австралийцев. Были все какие-то чопорные и в мантиях. Словно в прошлый век попал, ей-богу.

Стараясь не глазеть по сторонам, я как можно быстрее направился во «Флориш и Блоттс». На мое счастье, никому до меня дела не было, книга стоила всего два галлеона и семь сиклей, а продавцу было наплевать на возраст покупателей. Он даже толком не смотрел в мою сторону, главное — деньги на прилавке. Сказал лишь, что мне повезло и книга — последний отложенный экземпляр, который не выкупили вовремя. Совершенно счастливый, я сунул покупку в зачарованный рюкзак и уже не спеша пошел обратно. Первый страх прошел, я с интересом стал разглядывать прохожих, вывески и витрины. И черт дернул меня задержаться у магазина метел.

Две тысячи седьмой «Нимбус» за стеклом и правда был великолепен: прямая, без всяких изгибов черная рукоять, ровные, четко подобранные прутья, нескользящий упор для ног, а перечисленные на табличке характеристики вообще заставили завистливо засопеть.

— Такой метлой только стадионы подметать, — явно повторяя чьи-то слова, рядом фыркнул черноволосый пацан, по виду младше меня. — «Молния Суприма» намного круче!

— Седьмой «Нимбус» нисколько не уступает твоей «Суприме», — возразил я.

— Вот еще! — воскликнул пацан. — «Суприма» стоит пять таких «Нимбусов»!

— Только потому, что там используют канадскую березу и гоблинскую сталь в заклепках.

Сам не знаю, зачем я ввязался в спор, но уж больно покоробило пренебрежительное отношение лохматого щегла к любимой марке метел. Пацан снова фыркнул:

— Что ты можешь знать? Ты же из маглов.

И ткнул в меня пальцем, намекая на джинсовый костюм. На мальчишке, как и на большинстве вокруг, была строгая мантия. Такая бесцеремонность меня разозлила, я с презрением сказал:

— Представь себе, я умею читать. И тебе советую научиться. Может, станешь поумнее и повежливей.

— Ты! Да ты!.. — Он часто задышал, сжал кулаки, затем выдал совсем идиотское: — Ты знаешь, кто мой отец?!

Я хотел ответить, что тот, кому не повезло иметь невоспитанного сыночка, но не успел. Неслышным шагом к нам подошел темноволосый мужчина в очках и строго произнес:

— Джеймс? Что это значит?

Было ясно, что он все слышал и последние слова ему не понравились. Джеймс сразу опустил голову и сбивчиво начал возмущаться:

— Он сказал, что я... что я... — и замолчал, не сообразив, в чем меня обвинить.

Стало смешно: я никого не обзывал, и придраться было не к чему.

— Может, вы объясните, молодой человек, раз мой сын потерял дар речи.

Мне понравилось, что мужчина не начал с ходу ругаться, а действительно хотел разобраться. Развернув кепку козырьком назад для лучшего обзора, я, не сдержав ухмылки, ответил:

— Сэр, я просто намекнул Джеймсу не хамить прохожим.

Стоило мужчине увидеть мое лицо, глаза его расширились.

— Малфой? — выдохнул он и, быстро оглядев улицу, снова посмотрел на меня: — Ты ведь Малфой, верно? Где твои родители?

Вот тут-то я понял, что слишком расслабился. В голове стремительно пронеслись все предупреждения об осторожности с незнакомцами. Я отпрянул. Но мужчина однозначно вознамерился меня задержать и протянул ко мне руку. Не иначе как от испуга я пнул его по ноге и бросился прочь, на ходу стягивая рюкзак. На мою удачу, улица шла под уклон, а я всегда знал, что на колесах скрываться намного быстрее, чем на своих двоих...

В автобус я ввалился со скейтом под мышкой, запыхавшийся, с гулко бьющимся сердцем и уверенностью, что волшебника в очках я уже где-то видел.

Мысль об очкарике не покидала меня до самого вечера. И лишь утром я догадался пролистать стопку газет, успевших накопиться после переезда. Дед хоть и не любил магические места, но на «Ежедневный пророк» попросил подписку ему оформить, чтобы, как он часто повторял, «не быть в неведении, как раньше». Мама ему даже специальные очки-артефакты для этого из командировки привезла.

Через несколько минут, разглядывая снимок, где министр магии пожимал руку главному аврору, я в панике схватился за голову.

Я напал на самого Гарри Поттера! Надеюсь, меня не посадят в Азкабан!

Пометавшись по комнате, я в конечном итоге признал полное поражение и, сложив газету, пошел сдаваться деду.

— Лео, что я тебе говорил о волшебниках? — недовольно спросил дед, после того как я ему все выложил.

— Что волшебники мыслят иначе, — уныло ответил я, — что опасаться надо даже детей, потому что у них есть волшебная палочка или другие магически вещи.

— Вот именно, — дед покачал головой. — Ты знал, что не готов, и все равно сунулся к магам без всякой поддержки. Я бы даже не узнал, если бы с тобой что-нибудь случилось. Впрочем, нотации я читать не буду. С этим прекрасно справится твоя мама. Отец, уверен, тоже прочитает хорошую лекцию о волшебных улицах.

Представив будущую головомойку, я затосковал и жалобно попросил:

— Деда-а, я все понял. Может, не будем им говорить, а?

— А как ты собирался объяснить свою покупку? И не забывай о Гарри Поттере. Ничего он тебе, конечно, не сделает, не переживай, но молчать вряд ли будет.

Я печально вздохнул и мысленно себя обругал, что оказался беспечным и не продумал план до конца. Тем не менее слова деда о Поттере меня здорово успокоили, настроение поднялось, и появилась надежда, что все обойдется.

Но следующие события ясно показали, как сильно я ошибался.

Он появился будто из ниоткуда. Мы как раз припарковались на подъездной дорожке у дома, я вытащил пакеты с продуктами, захлопнул дверь машины, сделал несколько шагов и чуть не врезался в высокого человека с тростью в руке.

Ойкнув, я уронил пакеты и завороженно уставился на стоящего передо мной волшебника. Прямой как палка, с длинными белыми волосами, в черном длинном, напоминающем камзол пиджаке с серебряными узорами, он будто выпрыгнул из фильма про пиратов. Волшебник так же пристально смотрел на меня...

Очнулся я от резкого рывка назад. Загородив меня собой, дед хмуро поинтересовался:

— Мистер Малфой, я полагаю?

Выглянув из-за спины деда, я с любопытством продолжал глазеть на волшебника, о котором много раз слышал, но ни разу до этого не видел.

— Поразительное сходство, — растягивая слова, прошептал он и перевел взгляд на деда: — Совершенно верно, Люциус Малфой к вашим услугам.

— Зачем вы здесь?

— Мною двигало лишь желание увидеть внука, мистер...

— Грейнджер.

— Мистер Грейнджер, — кивнул Люциус и так же медленно продолжил: — У меня нет намерения причинить вам вред.

— Магл должен верить чистокровному волшебнику? — иронично произнес дед. — Помнится, не так давно мнение таких, как я, вас не интересовало.

Люциус поморщился:

— Понимаю ваши опасения. Уверяю, я не настолько фанатичен, чтобы следовать прежним устоям, а кровь Малфоев слишком ценна, чтобы ею пренебрегать. Мне невыгодно с вами ссориться, мистер Грейнджер. Я действительно хотел бы побольше узнать о Леонарде и по возможности наладить с ним отношения.

— Вы знаете мое имя? — удивился я.

— Семейный гобелен, молодой человек, — с легкой улыбкой пояснил Люциус. — Он же подсказал, что в этом году вы идете в Хогвартс. Или у вас в планах другая школа?

— Нет, — неохотно сказал дед, — поэтому мы в Англии. Как вы нас нашли?

— Благодаря этой вещице. — Люциус вынул из кармана кепку, увеличил и протянул мне. — Будь внимателен, Леонард. Рассеянность для мага неприемлема.

— Она ни для кого не приемлема, — проворчал дед, перехватил мою бейсболку, повертел, только потом передал мне.

— Я думал, что потерял ее в автобусе, — сконфуженно пробормотал я.

Дед тряхнул головой:

— Ладно, рано или поздно это все равно случилось бы. — Затем усмехнулся и потрепал меня по макушке. — Хотя родители этого пострела уверяли, что обо всем позаботятся. Тут сквер неподалеку. Предлагаю прогуляться и поговорить там.

— Согласен, — важно кивнул Люциус.

— Только одежду подправьте, чтобы внимание не привлекать. Лео, отнеси продукты в дом, потом нас догонишь.

* * *

Я притаился рядом с кухней и жадно прислушивался к разговору. До сквера мы так и не дошли. Деду позвонила на сотовый бабушка, и пока он отвлекся, Люциус обратил внимание на меня:

— Леонард, — произнес он задумчиво, будто пробуя слово на вкус. — Уверен, имя тебе дала твоя матушка.

— Ага, — закивал я. — Мама сказала, что ей понравилась традиция Блэков, и назвала меня в честь созвездия Льва.

Люциус тонко улыбнулся:

— Весьма слизеринский подход для выпускницы Гриффиндора.

Я хихикнул.

— Тебе кажется это смешным? — изогнул бровь Люциус и строго на меня посмотрел.

Смутившись, я отрицательно мотнул головой и объяснил:

— Просто я знаю, что папа маме тоже так сказал. Зато Скорпиуса он сам назовет, — уверил я его.

Люциус нахмурился:

— Боюсь, я тебя не понимаю.

— Ну, в смысле, когда брат родится, его будут звать Скорпиус. Папа так захотел, а мама согласилась. — И похвастался: — Я мамин живот трогал, Скорпиус уже толкается!

Глаза Люциуса изумленно распахнулись.

— Толкается? — растерянно переспросил он. — Мерлин, Нарциссе нравилось это имя. Скажи, Лео, Скорпиус... Он Малфой?

— Ну да, — недоуменно ответил я на такой странный вопрос. — У нас же один папа — Драко Малфой.

Расстегнув верхнюю пуговицу пиджака, Люциус стал усиленно тереть шею и грудь, будто ему внезапно стало трудно дышать.

— Мистер Малфой, что с вами? — засовывая телефон в нагрудный карман, встревоженно спросил дед. — Вам плохо?

— Мне надо присесть, — кое-как прохрипел Люциус. — Слишком... Слишком неожиданная новость.

— Так. Прогулка отменяется, — дед решительно подхватил Люциуса под руку и повел в дом.

Бледный вид и заплетающиеся шаги второго деда меня очень напугали; распахивая перед обоими дедами дверь, я виновато пролепетал:

— Это все из-за меня? Мне не надо было рассказывать про Скорпиуса?

— О таком, конечно, раньше времени не принято не говорить, — согласился дед, — но, думаю, здесь что-то другое.

Усадив Люциуса на диван, дед достал из бара бутылку коньяка и стопку. После выпитого бледность пропала, Люциус порозовел, расслабился, извинился за «минутную слабость» и спросил:

— Это правда? У Леонарда появится родной брат?

— Именно так, — кивнул дед. — Самый что ни на есть родной. Что вас так взволновало, мистер Малфой? Вы не рады, что у вас будет еще один внук?

— Вы не понимаете! — с чувством сказал Люциус. — Много поколений у Малфоев рождался только один наследник. Как ваша дочь себя чувствует? Она в порядке? Целитель надежный?

— Все хорошо, — перебил его дед. — Токсикоз прошел, скачет как коза. Драко с нее пылинки сдувает. И Джин, моя жена, тоже с ними. Успокойтесь.

И плеснул ему еще полстопочки.

Короче, через некоторое время они уже сидели на кухне, активно закусывали и дымили кубинскими сигарами, которые дед курил только по исключительным случаям. Самое обидное, что меня отправили к себе или «погулять», потому что у них, видите ли, взрослый разговор! И это после того, как я помог деду накрыть стол. Хорошо хоть голодным не оставили.

Состроив обиженный вид, я наложил себе в тарелку бутербродов и поднялся в комнату. Но заходить не стал, а, погромче хлопнув дверью, на цыпочках вернулся обратно и распластался на лестничной площадке. Видно оттуда было не очень хорошо, только деда Люциуса, зато отлично было слышно.

— ...Я ведь, когда гобелен увидел, подумал самое страшное, — признался Люциус.

— А представьте, что подумал я! Появляется дочь, худющая, вид такой, будто на эшафот собралась. А потом выясняется, что она воевала, была в плену и беременная.

— О Мерлин...

— Вот-вот. Но Гермиона сразу категорично заявила, что Леонард — не плод насилия, а исключительно результат ее недальновидности. Как она выразилась, «после стольких лет ненависти мы так увлеклись дурачеством, что в какой-то момент совсем потеряли голову».

— Все-таки это удивительно. Они ведь такие разные.

— Да что удивительного-то? Они же еще практически детьми были, а их в кровавую мясорубку кинули. Такое не каждый взрослый выдержит. Естественно, после пережитого кошмара им хотелось почувствовать себя живыми, найти поддержку и утешение. Вот и доутешались. Но вашего сына я все равно терпеть не мог, каждый раз злился, когда дочь его упоминала.

— Насколько я заметил, сейчас вы довольно лояльны.

— Верно... — Дед шумно вздохнул, затянулся и выпустил дым — с его стороны пошел сизоватый дымок. — Что тут сказать... Я как на пороге его увидел, вся злость испарилась. Такой же замученный, как Гермиона год назад. Смотрит, словно волчонок загнанный, но готовый выгрызать свое место под солнцем. Упрямый. Видно, что не уйдет никуда. Я и отступил. Потом гляжу: сидят рядышком, у обоих глаза на мокром месте. У самого аж комок в горле встал. Тогда понял, что не этого мальчика надо ненавидеть. Виноваты те, кто заставил наших детей страдать и испоганил им всю юность.

У Люциуса сделалось такое лицо, будто его со всего маха ударило бладжером. А мне так стало жалко маму с папой, что в глазах защипало, я зажал ладонью рот, чтобы удержать всхлип.

Люциус все молчал, а дед продолжил:

— Я ведь тогда и дочь окончательно простил за то, что она с нами сделала. Скажите, стоило оно того?

— О чем вы?

— Был ли смысл насильно отправлять нас на другой конец света? Драко не знает, я спрашивал.

Люциус встрепенулся и даже как-то ожил.

— Вы не были приоритетной целью, но мне точно известно, что в сентябре девяносто седьмого егерям приказали проверить дом Грейнджеров.

— Черт возьми, значит, причина действительно была. Бедная моя девочка.

Они снова замолчали. Я думал, что больше ничего интересного не услышу, и собирался ретироваться, но снова запиликал сотовый. С кем говорил дед, не знаю, только Люциус потом спросил, есть ли возможность с помощью этого приспособления связаться с сыном. Дед ответил: «Без проблем», затем: «Готово» — и передал ему мобильник. Люциус благосклонно кивнул и осторожно приложил телефон к уху.

— Драко? Здравствуй, сын.

Дальше он стал внимательно слушать, чему-то кивал, иногда кривился, пару раз хмыкнул. Наконец и он смог ответить, правда тон его был настолько холодный, что я непроизвольно поежился.

— Все сказал? А теперь изволь выслушать меня. Не смей мне угрожать! — Затем голос смягчился: — Драко, ты мой единственный сын, Леонард — твоя плоть и кровь. Как ты мог подумать, что я желаю ему зла?

Они еще немного поговорили, под конец Люциус попросил папу беречь маму, не давать ей скакать козой и похвалил, что он хорошо зачаровал семейный гобелен, ибо «для того времени это было разумным решением».

— Я ему душу открываю, а он истерит, — возвращая телефон, проворчал Люциус.

— Драко просто переживает, — добродушно сказал дед.

— Я понимаю...

Незапланированное знакомство со старшим Малфоем в некоторой степени помогло мне избежать серьезного наказания, которое обязательно устроила бы мама. Основную выволочку она сделала по телефону, но больше ее волновал Люциус. Она заставила во всех подробностях рассказать о встрече и наказала сразу дать знать, если он появится снова. Папа, в отличие от мамы, сказал, что предпочитает поговорить со мной лично.

Дед Люциус, к слову, приходил еще несколько раз. В основном расспрашивал о нашей жизни в Австралии, моей учебе в начальной школе, два раза они сыграли с дедом в шахматы в парке.

Со всеми этими событиями я совершенно не вспоминал о Гарри Поттере, зато он о нас не забыл и появился именно в тот день, когда приехали родители. Я немного занервничал, но, как выяснилось, мама ему написала сразу после звонка Люциуса и сама попросила прийти.

— Ну, здравствуй, Поттер, — с ухмылкой сказал папа и протянул руку.

Гарри тряхнул головой, усмехнулся и подал свою:

— Привет, Малфой. Так вот кто таинственный бойфренд Гермионы. — Затем с улыбкой посмотрел на меня. — А ты, выходит, Леонард. Теперь понятно, почему Гермиона никогда не оставалась с нами на Рождество.

— Добрый день, мистер Поттер, — вежливо ответил я и невольно прильнул к отцу под защиту.

Улыбка Гарри стала еще шире:

— Ты чего такой буйный был? Я потом целый день хромал.

— А нечего было меня лапать, — буркнул я.

— Ты приставал к моему сыну, Поттер? — возмутился папа, но как-то не по-настоящему.

— Я не приставал! Че-ерт, — простонал Гарри, — вечно вы, Малфои, в свою пользу все выворачиваете. Я просто удивился и хотел убедиться, что ребенок не один.

Папа засмеялся:

— Расслабься, Поттер. И спасибо, что присмотрел за отцом.

— Да не за что, это было нетрудно, он ведь еще под надзором, — отмахнулся Гарри. — Кстати, гобелен на Гриммо только твою рожу показывает. Почему нет Гермионы с Леонардом?

— Мы там есть, Гарри, — улыбнулась мама. — Перед отъездом я его на всякий случай зачаровала. И, как оказалось, не зря. Потом обновила чары, когда была в Лондоне. Прости.

Гарри Поттера будто прорвало:

— Но зачем, Гермиона?!

— Полегче, Поттер!

Я тоже возмутился:

— Не кричите на мою маму! — подскочил к ней и обнял.

— Все хорошо, милый, — она прижала меня к себе и поцеловала в лоб, — Гарри не специально.

Гарри Поттер с ошеломлением переводил взгляд с меня на маму и обратно, затем мелко потряс головой, как бы стряхивая наваждение, и высказал:

— Сюрреализм какой-то. Ты как будто Малфоя из прошлого целуешь, который тебя в детстве изводил. Гермиона, это точно твой сын? Может, Малфой тебе своего клона подкинул?

— Гарри, не мели чушь, — сердито сказала мама.

А папа съехидничал:

— Привыкай, Поттер.

Гарри страдальчески закатил глаза и кивнул на мамин живот:

— Гермиона, успокой меня и скажи, что там девочка.

— Не в этот раз, Гарри, — коротко засмеялась мама.

— Не в этот? — с улыбкой спросил папа и с интересом взглянул на маму.

Закусив губу, она тоже улыбнулась, и некоторое время родители так смотрели друг на друга, что мы с Гарри Поттером дружно переглянулись и смущенно опустили головы.

— Кхм... Гермиона, — прочистил горло Гарри.

Мама вздохнула:

— Не суди меня строго, Гарри. В то лето я была слишком опустошена, растеряна и напугана.

— Ты? Напугана? — не поверил Гарри.

— Да, представь себе. Мы выиграли войну, но, сам знаешь, не все оправились и хотели мести. Много пожирателей оставалось на свободе. Вспомни, сколько раз покушались на тебя и сколько отравленных писем мы сожгли? Не успел Драко покинуть Азкабан, как ему пришлось сращивать ребра. Господи, даже спустя три года после битвы, несмотря на все наши защитные чары, меня невероятным образом нашла сова с чертовым гноем бубонтюбера. Конверт едва не попал в руки Лео... Я боялась не за себя, Гарри. Было страшно, что ребенку не дадут родиться, если узнают, от кого он. Да и на тебя не хотелось вешать новую проблему — ты сам был не в лучшей форме.

— Плевать на меня, я все равно был бы рядом, и все Уизли, ты ведь им как родная. Надо было объяснить...

— Вот именно, Гарри! У меня абсолютно не было никакого желания что-то объяснять и оправдываться. После того как мы с тобой выступили в защиту Драко, Джинни с тобой два дня не разговаривала, Рон со мной — еще больше. Даже Молли однажды молча положила передо мной колдографию Фреда. Потом, конечно, извинилась, мы вместе проплакали в обнимку, но все равно...

— Я не знал про Молли.

— Неважно, я никого не обвиняю, мы все тогда были не в себе. А когда узнала, что в положении, то физически не могла выносить упреков. Все проклятия в сторону Малфоев я невольно стала примерять на Лео. Я не выдержала, Гарри. Мне хотелось безопасности, покоя и чтобы в меня не тыкали пальцами.

Послышалось покашливание.

— Думаю, не всем стоит слышать ваш разговор, — сказал папа.

Мама сморгнула, потерла ладонями лицо, посмотрела сначала на меня, потом на папу:

— Господи, Лео. Драко, ты не мог бы...

— Да, конечно, — кивнул он и указал мне на выход из комнаты.

Я встал с дивана, на котором тихонечко сидел рядом с мамой и, как выразился бы дед, грел уши и безропотно вышел. Мне давно была известна бо́льшая часть истории нашей семьи, так что услышанное не стало для меня чем-то удивительным или ужасным. Но видеть, как мама заново это переживает, было очень грустно.

— В школе тебе наверняка придется услышать про нас много неприятного, обо мне особенно, — серьезно произнес отец, когда мы отошли подальше. — Пожалуй, это хорошо, что мама решила ничего от тебя не скрывать. По крайней мере, мы надеемся, что ты не будешь слепо верить нелепым слухам, которые обязательно возникнут.

— Я уже взрослый и все понимаю, — насупился я. — С чего я должен кому-то верить. Ты сам говорил, если сомневаешься, лучше спросить прямо, а не копить обиду.

— Рад, что запомнил. Ладно, а теперь рассказывай.

Мы расположились на кровати в моей спальне, отец вопросительно посмотрел на меня.

— О чем? — растерялся я.

— То есть сказать тебе нечего?

— Ну вы же меня поругали, я все понял и больше так не буду.

Он хмыкнул:

— Понял, значит. Книга-то хоть понравилась?

— Да! — восторженно ответил я. — Очень! Я забрал последнюю!

Но мой восторг не произвел на него никакого впечатления.

— Выходит, мои усилия оказались напрасны, — вздохнул он и сделал пасс палочкой.

Через мгновение в комнату влетел бумажный сверток. Развернув его, отец взял в руки точную копию моей книги и открыл. На внутренней стороне обложки ровным аккуратным почерком было написано: «Моему юному почитателю Леонарду Малфою с наилучшими пожеланиями». Чуть ниже — дата и автограф самого Ньюта Скамандера. От удивления я открыл рот и потрясенно уставился на отца.

— Несколько экземпляров были презентованы мельбурнскому магозоологическому обществу. Я выкупил один. На презентации мне посчастливилось встретиться с профессором. Что же, раз книга уже не нужна, придется удалить надпись и кому-нибудь отдать.

Никогда еще я не ощущал такого жгучего, всепоглощающего стыда. Хотелось провалиться сквозь землю. Вот прям чтобы пол раздвинулся и меня сбросило вниз. Горло сдавило, глаза наполнились слезами. Сглотнув возникший комок, я прижался к отцовской груди и выдавил:

— Не надо.

— Почему? Из-за подписи Скамандера?

— Нет! — громко всхлипнул я. — Потому что ее привез ты! Ты не забыл!

— Лео, я же обещал, — сказал отец укоризненно.

Смахнув кулаком слезы, я с надеждой предложил:

— Давай лучше мою отдадим, только не эту.

Он какое-то время внимательно на меня смотрел, спросил:

— Не жалко?

Я отрицательно помотал головой. Конечно нет! Разве что чуть-чуть. Он будто прочитал мои мысли:

— С другой стороны, это все-таки твой трофей. Так и быть, оставим обе. Потом подаришь кому-нибудь, кого посчитаешь достойным.

— Я правда больше так не буду, — тихо пообещал я.

Отец сокрушенно покачал головой:

— Лео, тебе всего одиннадцать, а ты уже успел влипнуть в историю. Похоже, мне придется заранее смириться, что мой сын попадет на Гриффиндор.

Я понимал, что он это не всерьез, да и дернувшиеся уголки губ подсказывали, что отец шутит, но все равно стало немного обидно: пусть я поступил неразумно, но ведь не хотел ничего плохого. Поэтому, прищурившись, с намеком сказал:

— Мама училась на Гриффиндоре, а ты говорил, что она самая замечательная женщина на свете.

Отец рассмеялся:

— Ах ты хитрец. Кажется, у Слизерина все же есть шанс.

Я не удержался и засмеялся тоже.

Раньше я переживал, что никак не мог определить, какой факультет мне подходит. Потом махнул рукой на свои мучения и решил довериться Шляпе — в конце концов, она для этого и существует. Тем более дед Люциус сказал, что куда бы я ни поступил, Малфой украсит собой любой факультет, а настоящего слизеринца он из меня сам сделает.

Удивительно, как сильно отличалась нынешняя прогулка по Косой аллее от моей самонадеянной вылазки несколько недель назад. Что ни говори, а рядом со взрослыми знающими магами гораздо спокойнее. Я сейчас и выглядел по-другому: меня заставили надеть белую рубашку и строгий черный костюм. Это был как бы наш первый выход в свет, поэтому приходилось соответствовать.

Мы с мамой неторопливо шли от магазина к магазину и обсуждали, что подарить Альбусу на день рождения, на который нас пригласил Гарри Поттер. «Заодно всех со своей семьей наконец познакомишь, не дело это — дальше прятаться», — сказал он тогда перед уходом и клятвенно пообещал маме полную поддержку. Она согласилась, обняла его и сказала, что давно готова выйти из тени.

Помимо подарка в планах была покупка учебников и кое-какой мелочи, необходимой будущему первокурснику. Людей на улице было много, маму часто узнавали и здоровались. Вот и сейчас рядом с книжным ее окликнула, всплеснув руками, довольно симпатичная черноволосая волшебница:

— Мерлин, Гермиона!

— Падма, давно не виделись!

Пока они бурно обменивались новостями, я зашел в магазин, чтобы присмотреть дополнительную литературу к учебникам. Весь в предвкушении о том, как буду медленно ходить между книжных полок, прикасаться к корешкам и спокойно выбирать, я неожиданно столкнулся с девчонкой, ростом едва дотягивающей до моего плеча. Впрочем, она тоже не смотрела по сторонам, так как уткнулась в книгу.

Вздрогнув, она испуганно подняла голову, и я обомлел. Мне встречалось много разных девочек: и в школе, и в других местах, но такой красивой я не видел никогда. Восточными чертами лица она сильно напоминала мамину знакомую Падму на улице, кожа была светлая, волосы такие же черные, только с глубоким темно-рыжим, почти красным отливом, но больше всего впечатлили голубые глаза с пушистыми ресницами.

Я считал себя простым пацаном и не любил всякие заморочки с этикетом, к которому меня пытались приобщить и родители, и остальные родственники. Но сейчас внутри как будто включился невидимый тумблер, и мне как никогда сильно захотелось изящно поклониться и обозначить поцелуй на тонкой ручке с кучкой разноцветных браслетиков.

— Прошу прощения, мисс, — склонил я голову. — Я задумался и не видел, куда иду.

Она прижала книгу к груди и робко улыбнулась:

— Ничего, я сама виновата. Папа говорит, что я вся в книжках и мне светит Рейвенкло, как маме.

— Ты тоже в Хогвартс? — обрадовался я. — Мы с мамой как раз пришли за учебниками, а папа выбирает мне мантии.

— Я пойду в школу только через год, — покачала она головой и расстроенно сказала: — Мы хотели купить новую книгу профессора Скамандера, но мистер Блоттс сказал, что тираж был ограниченный и книг уже нет.

— Сожалею. Мне тоже нравится Скамандер, — признался я.

— Правда? — в ее взгляде появилась заинтересованность.

— Да, родители боятся, что я захочу себе такой же чемодан и заведу там взрывопотама.

Она засмеялась:

— А мои были в ужасе, когда я в четыре года попросила подарить мне кашмирского вампуса.

— Поэтому нам в лучшем случае достанутся только книззлы, — улыбаясь, посетовал я и, протянув руку, представился: — Леонард Малфой.

— Роза Уизли, — застенчиво ответила она и слегка порозовела, когда я осторожно пожал ее ладошку.

Я мысленно возликовал. Уизли! Значит, мы еще встретимся в гостях у Поттеров!

— Приятно познакомиться, Роза.

— И мне очень приятно, — улыбнулась она в ответ.

— Роза, — раздался недовольный голос сзади, — вы собирались зайти в лавку к тете Парвати.

— Ладно, я пойду, меня мама ждет, — торопливо попрощалась Роза.

— Ага, — кивнул я. — До скорой встречи, Роза.

Она направилась к выходу, но на полпути задержала шаг и оглянулась; встретившись со мной взглядом, снова зарумянилась, закрыла лицо книгой до самых глаз и почти выбежала наружу. Меня распирало от радости, так и подмывало вздернуть руку вверх и издать воинственный клич.

— Эй, парень, что ты хотел от моей дочери?

Повернувшись, я увидел крупного рыжего мужчину. Он положил на прилавок несколько журналов про квиддич и продолжил грозно на меня взирать.

— Вы совсем не похожи, — брякнул я.

— Да как ты смеешь... — начал было он, потом окинул меня взглядом и поморщился: — Хорек мелкий. Чтобы я больше не видел тебя рядом с Розой.

Он махнул в сторону улицы, но мне показалось, что он собирался схватить меня за ухо или воротник. На всякий случай отошел от грубияна подальше. На самом деле я уже понял, кто передо мной, и почувствовал досаду, что первое знакомство с этим человеком вышло неудачным. Сложив руки на груди, гордо ответил:

— Вы ведете себя неподобающе, сэр. Я не делал ничего предосудительного.

— И что ты сделаешь? — насмешливо произнес он, выкладывая на прилавок монеты. — Пожалуешься папочке?

Быстро покосившись в окно, я тихонько с облегчением перевел дух: мама уже закончила разговор и подходила к дверям магазина; я самодовольно ухмыльнулся:

— Нет, но моя мама определенно узнает об этом.

— И кто наша грозная мамочка? — продолжал он насмешничать.

Именно в этот момент звякнул колокольчик, и в помещение вошла мама.

— Здравствуй, Рон, — мягко улыбнулась она. — Не ожидала тебя здесь встретить.

— Гермиона! Я тоже думал, что увижу тебя только у Гарри.

Он расплылся в широченной улыбке и, разведя руки в стороны, шагнул вперед. Мне, естественно, не понравилось, что он собирается обнять мою маму. К счастью, я был ближе и успел первым. Взяв ее под локоть, я состроил самое несчастное лицо, на которое был способен, и пожаловался:

— Ма-ам, а этот дядя назвал меня мелким хорьком и хотел прогнать. Я очень испугался.

Улыбка сразу пропала, взгляд потяжелел, со сталью в голосе мама спросила:

— Рональд, в чем дело?

— Мама? — неверяще сказал он одновременно с ней.

— Да, Рональд. И я очень хочу знать, почему ты оскорбил Леонарда.

Ух, куда там деду Люциусу — маминым голосом можно полгорода заморозить!

— Гермиона, ты шутишь? — опешил Рон. — Он же вылитый Малфой.

— Ах, Малфой, — зашипела мама. — Хочешь сказать, что ты до сих пор не перерос детские обиды и готов унижать даже детей?

Любой дурак понял бы, что надвигается буря. Подошедший подавец торопливо забрал монеты и взмахнул палочкой, после чего книжные полки покрылись голубоватой пленкой. Не был дураком и Рон Уизли. Выставив ладони перед собой, он примиряюще сказал:

— Признаю, перегнул палку. Но он приставал к моей дочери, Гермиона.

Я аж задохнулся от гнева.

— Неправда! Мы говорили про книги и про школу! — И, недолго думая, мстительно выдал самый убойный аргумент: — Я как раз хотел посоветовать Розе последнее издание «Истории Хогвартса», но не успел!

Рон буквально посерел и с ужасом уставился на меня, из чего следовал вывод, что он прекрасно понял, какую подлянку я ему устроил. Подозреваю, что про любимую книгу знаменитой героини войны знают не только ее друзья, но и враги, а, может, и вся магическая Англия.

— Гермиона, ты не так поняла, — с опаской проговорил Рон.

— Рональд Уизли, — процедила мама, а в ее волосах, кажется, промелькнули электрические разряды. — Как ты посмел напугать моего сына?!!

Зрелище было восхитительно завораживающим: моя хрупкая мама, но яростная, как богиня, и в панике пятящийся от нее рыжий громила. Как тут не загордиться? Жаль, что папа не видит. И крутой телефон с камерой, который подарил мне дед Люциус, сейчас бесполезен — аккумулятор на волшебной улице моментально разрядился. Родители обещали что-нибудь придумать, но когда это еще будет...

Но долго гневаться было не в мамином характере, и, конечно же, она быстро помирилась со своим другом. А после виноватого «Гермиона, тебе же, наверное, нельзя волноваться», я Рона Уизли даже зауважал и устыдился, что не подумал об этом сам. В общем, надеюсь, он сменит гнев на милость и разрешит дружить с Розой.

А еще я теперь точно знаю, о каком факультете буду просить Распределяющую шляпу, если она предложит мне выбор, и кому подарить второй экземпляр «Магических животных Австралии с иллюстрациями».

Осталось только выяснить, когда у Розы Уизли день рождения.