Идущая в тени (гет)

Теперь все демоны выглядят как пророки, и я живу каждым их словом.

— Jars of Clay, «Work»

Они ожидали чего-то подобного в какой-то момент, но всё же это сильно напугало и Гермиону, и Рона одним вечером, когда огонь внезапно породил в своём сердце миниатюрный зелёный язык пламени. Но прежде чем их палочки успели полностью подняться, сквозь него протолкнули частично опалённый свиток. Он приземлился с глухим стуком тлеющих углей на коврик у камина, и зелёное пламя погасло, словно его и не было.

Гермиона и Рон обменялись взглядами. Несколько струек дыма поднялись от свитка и исчезли. Без необходимости произносить какие-либо указания, оба обитателя удалённой хижины плавно перешли к действиям. Рон пошёл осматривать территорию и проверять защитные чары. Гермиона левитировала свиток и убедилась, что в нём нет скрытых порталов или гнусных проклятий, вращая его палочкой и осматривая со всех сторон.

— Чисто, — коротко сообщил ей Рон, закрывая и запирая дверь взмахом палочки, когда снова вошёл. — Что там написано?

— Думаю, это от Луны. Зашифровано. Какие-то древние руны. — Гермиона прищурилась, разглядывая строчку в свитке на уровне глаз, где он всё ещё парил. — Может быть, германский вариант гоблинского. Доверься Луне выбрать что-то настолько малоизвестное, что меньше двухсот человек в мире могли бы даже надеяться это перевести.

Рон почти улыбнулся.

— И сколько времени это у тебя займёт?

Гермиона даже не оторвалась от пергамента.

— По меньшей мере, четыре часа. — Она начертила пару фигур в воздухе своей палочкой, явно думая про себя, её губы слегка шевелились. Гермиона покачала головой и с досадой выдохнула воздух вверх. — Скорее шесть. Похоже, она ещё и всё анаграммировала.

— Чем я могу помочь?

Вопрос застал Гермиону врасплох, и благодарная улыбка мелькнула на её лице, прежде чем она это осознала.

— Похоже, мне понадобится справочник Гринготтса, заметки Дамблдора о европейских диалектах гоблинов XII века и словарь «Гоблинский-английский». О, и мой учебник по продвинутой арифмантике. Не призывай заметки Акцио. Дамблдор наложил на них Рассеивающее заклинание. Мы будем их вечно собирать. — Гермиона говорила, эффективно призывая пергамент, перо и чернила из ящика письменного стола с откидной крышкой напротив дивана. Они аккуратно расположились на поверхности стола, когда в комнату вплыла увесистая стопка книг. Гермиона слышала шорох из своей спальни.

— Эти на нижней полке? — крикнул Рон.

— Они в шкафу слева. Под разделителем «Дамблдор», подраздел…

— «Г» для «Гоблин»… — подхватил Рон. — Ты что, думаешь, я до сих пор не знаю твоих привычек в организации документов, Гермиона?

Вопрос был достаточно добродушным по тону, но он зацепил что-то в мыслительном процессе Гермионы, как и её прежнее удивление. Она продолжала приписывать Рону те взгляды и привычки, которые у него были в школе, и, полагала она, это было крайне несправедливо. Он стал почти неизменно предупредительным, почти слишком заботливым, на самом деле. Она подумала, что, возможно, ей бы даже понравилось время от времени хорошенько с ним поругаться, но большая часть прежней резкости и живости Рона исчезла после Битвы.

«Тени тех, кем мы были раньше... призраки...» — сказал тогда он. Гермиона полагала, что это правда. Они стали бледными, полупрозрачными копиями ярких, полнокровных людей, которыми они когда-то были. Она попыталась стряхнуть нависшую ауру печали; нужно было работать.

Когда Рон вернулся с кипой пергаментов, Гермиона склонилась над столом, яростно что-то записывая. Она даже не удосужилась сесть.

— У неё наши имена и оба кодовых слова. Это определённо от Луны, — сказала Гермиона запыхавшимся тоном, который она всегда использовала, когда спешила что-то выяснить. Рон пододвинул под неё стул, и она села, даже не глядя. — Спасибо.

— Что-нибудь ещё? — В его голосе слышались слабые нотки веселья.

— Что? — Она на мгновение метнула на него взгляд, отбрасывая волосы с лица, и возобновила письмо. Рон несколько раз открыл и закрыл рот, явно не зная, как поступить.

— Это... приятно видеть тебя такой, Гермиона. Почти как... почти как в старые времена. — Он произнёс последнюю фразу деликатно, казалось, опасаясь, что может спровоцировать ещё один натиск в стиле рождественской ёлки. Гермиона отложила перо и на мгновение посмотрела на него.

— Никогда не думала, что доживу до дня, когда тебе понравится, что я нахожусь в одном из своих фирменных «разборов полётов». — Улыбка на мгновение мелькнула в её глазах, а затем исчезла. — Но тогда, я никогда не думала, что увижу многое из того, что мы видели. — Она вздохнула и снова взяла перо. — Прости, Рон. Я... я как постоянное маленькое серое дождевое облачко, не так ли? — В её голосе послышался полусердечный смешок.

— Эй, — тихо сказал Рон, опустившись на колени рядом с ней. — Эй, не то чтобы у тебя не было... как будто у нас всех нет причин. — Его голос немного дрогнул на слове «всех», словно он запоздало осознал, что такое всеобъемлющее слово едва ли применимо теперь. Он мягко положил свою большую руку на её. Гермиона заёрзала на стуле, когда их кожа соприкоснулась, и её рука задрожала от желания отдёрнуть её, но она заставила себя оставаться неподвижной.

— Рон... — В тоне снова была мольба. «Пожалуйста, не проси меня об этом. Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль. Пожалуйста, не разрушай то немногое, что осталось».

В прошлый раз он не дал ей высказать свой протест, и он снова опередил её. Он провёл большим пальцем по тыльной стороне её ладони, сжал её костяшки и другой рукой опёрся о стол, чтобы подняться. Встав на ноги, он подошёл к камину, опёрся одной рукой о каминную полку и уставился в пламя.

— Я не... я не делаю никаких шагов, Гермиона. Обещаю. Но не... — он остановился, вздохнув, и провёл рукой по волосам, которые отливали полированным золотом в свете огня. — Не бойся других настолько, чтобы перестать позволять мне быть твоим другом.

Она заправила волосы за уши, скрутила их в узел и проткнула палочкой.

— Конечно нет, Рон, — коротко сказала она, хотя деловой тон был смягчён нежностью.

Наступила тишина. Гермиона мгновение сидела неподвижно, её руки безвольно лежали на коленях. Было так много, что нужно было сказать; нечего было сказать. Рон, казалось, хотел её; она хотела Гарри. Их желания были несовместимы друг с другом и невозможны сами по себе. Она обнаружила, что была до смешного благодарна Рону за то, что он по крайней мере пытался вести себя по-взрослому.

— У тебя осталось всего пять часов сорок пять минут, — мягко упрекнул он, прерывая её задумчивость.

— Точно, — выдохнула она, возвращая себя к реальности и разминая пальцы в предвкушении.

Мгновение спустя, звуки царапанья пера по пергаменту и треск пламени были единственными звуками, слышными в крошечной хижине.

* * *

— Рон! Рон, проснись! — Гермиона яростно трясла его за плечо, её голос был шипящим шёпотом, несмотря на то, что вокруг никого не было, кого можно было бы потревожить. Долговязая фигура Рона была распростёрта на изношенном диване, голова откинута назад, где он уснул, ожидая, пока Гермиона закончит свой перевод. Семейный фотоальбом Уизли лежал раскрытым у него на коленях. Мистер и миссис Уизли, с довольно старомодными причёсками и одеждой, целовались за возвышающимся свадебным тортом, который выглядел так, словно вот-вот рухнет.

Он вздрогнул, просыпаясь, руки и ноги закрутились мельницей, он шарил в кармане в поисках палочки. Альбом с глухим стуком упал на пол, закрывшись сам по себе.

— Что? Что происходит?.. — Рон окончательно проснулся и расслабился, увидев её. — О, ты закончила, значит? — Она подождала, пока придёт второе осознание: если она закончила и будит его посреди ночи, значит, что-то случилось. И, вероятно, ничего хорошего. — Что там написано? — Его лицо было настороженным, голос испуганным.

— Они арестовали Джинни.

— Арестовали?.. Тогда почему её здесь нет? Почему она нам не сообщила? Разве не для этого, чёрт возьми, было её ожерелье?

Выражение лица Гермионы было чистым огорчением.

— Луна говорит, что они разработали какое-то Аннулирующее заклинание для порталов. Зона содержания под стражей покрыта ими, так что любой портал, который мы бы ей послали, не сработал бы. Джинни как-то сумела передать кулон Луне, прежде чем её туда доставили.

— Но... но Джинни ничего не сделала. Ты сказала... — он замолчал, явно пытаясь собраться и убрать обвинительный тон из голоса. — Ты сказала, что они не будут её беспокоить, что они только допросят её...

— Луна говорит, что ей дали Веритасерум, и был вопрос — Луна не говорит какой, — на который Джинни отказалась отвечать. Это был Штамм Корклхейвена — от попытки преодолеть Веритасерум.

— Она себя заглушила? — Рон был в ужасе. Штамм Корклхейвена был задокументированным волшебным феноменом своего рода магического взрыва. Борясь с желанием сказать правду, Джинни буквально лишила себя возможности говорить. — Когда это пройдёт?

Гермиона пожала плечами.

— Были случаи, которые длились минуты, и случаи, которые длились месяцы. Но тем временем…

— Они её взяли за препятствование правосудию, не так ли? — закончил за неё Рон.

— Звучит в основном как сфабрикованное дело, на самом деле просто формальность, но юридическая процедура соблюдена. Луна говорит, что связалась с двоюродным братом Патилов, который является солиситором и сочувствует, но он сейчас на Континенте. Что-то не так с его магловским паспортом и международной сетью Летучего Пороха, и... ну, можешь быть уверен, что это не совпадение. Луна говорит, что назначенный солиситор должен выбираться случайным образом, но она сомневается, что в этом случае это так. Она называет его... — Гермиона сверилась со своим пергаментом, массой каракуль, удалённых заклинаний, перечёркнутых строк и стрелок, указывающих на исправленные переводы. — «Куском навозной кучи, кишащей наргглами, от пукающего Взрывохвоста», и говорит, что он, несомненно, в кармане у Малфоя.

— Что они сделают? — Рон говорил осторожно, явно пытаясь из последних сил сохранять самообладание. Его руки были засунуты в карманы, пока он мерил шагами маленькую комнату.

— Вероятно, попытаются ускорить судебный процесс. Осудить её до того, как друг Луны сможет вернуться в страну.

— Но это... это, по крайней мере, незначительное правонарушение, не так ли? Это не могло бы... не было бы долго...

— Луна говорит, что Малфой повысил наказание за всё, что связано с подрывной деятельностью или укрывательством беглецов, до автоматического срока в Азкабане.

— Азкабан?! — Рон бросился к потрёпанному шкафчику над раковиной, достал оттуда маленькую деревянную шкатулку и начал бормотать серию заклинаний, необходимых для её открытия.

— Рон, что ты делаешь? Рон! — Гермиона бросилась за ним, хватая его за запястья, крича поверх его попыток расслышать самого себя и пытаясь вырвать шкатулку из его рук.

— Мне нужен Летучий Порох, Гермиона, — прорычал он, отрывая её пальцы от себя, поворачиваясь, чтобы заслонить шкатулку своим телом.

— Ты никуда не пойдёшь!

— Я иду за своей сестрой!

— Это смешно, Рон. Если ты пойдёшь в Министерство, размахивая палочкой, ты тоже окажешься в Азкабане. Нам нужен план.

Рон мгновенно прекратил борьбу при этом неожиданном согласии.

— Я думал... я думал, ты... — выпалил он. Гермиона бросила на него недовольный взгляд, восстановила заклинания-замки на шкатулке и осторожно поставила её обратно в шкаф.

— Я точно знаю, о чём ты думал. — Гермиона прошла в основную часть гостиной, остановившись, чтобы поднять свой перевод послания Луны, полусмятый там, где она его уронила и наступила, в своей безумной попытке остановить полоумную попытку Рона сбежать. Рон последовал за ней, его ссутулившаяся поза и виноватое выражение лица убеждали её в его раскаянии больше, чем любые слова. — Итак, не хочешь ли ты выслушать остальную часть письма Луны? — Её голос был приторным и чрезмерно чётким. Уши Рона пылали, когда он пробормотал очевидное согласие.

Она откинулась на спинку стула и наложила на пергамент Восстанавливающее заклинание. Раздался тихий шорох, когда он расправился.

— Итак, Луна говорит, что мы не можем попасть в Министерство, используя какие-либо, э-э... традиционные тайные методы. У них теперь есть Каскад, как водопад в Гринготтсе, для снятия любых чар, гламуров или эффектов принятых зелий. Они также устанавливают Магические детекторы, чтобы отмечать любой и всякий магический выход — она говорит, это в основном для предотвращения или обнаружения любой незаконной деятельности в нерабочее время. Антиаппарационные чары установлены, камины под наблюдением, а Порталы можно отслеживать.

— Так как же мы вообще можем надеяться туда попасть?

— Луна говорит, что она работала над использованием Защитных Чар внутри самого Министерства.

— Как Защитные Чары помогут нам, если мы уже не под атакой?

— Не для защиты человека, Рон. Она говорит о защите места. Например, вентиляционной шахты, которая ведёт с крыши... ну, куда угодно в здании, куда тебе вздумается пойти. И если это будет в обычные часы работы Министерства, мы сможем свободнее передвигаться, так как магические детекторы не смогут отличить нашу магию от магии сотрудников Министерства. Но Луна говорит, что... ради Мерлина, Рон, что ты делаешь?

Рон замер на полпути с дивана, словно готов был отправиться в Министерство прямо сейчас.

— Луна всё ещё тестирует эти щиты. Мы не сможем спасти Джинни сегодня вечером. — Извинение мелькнуло в её тёплых глазах, но она сидела совершенно неподвижно, выглядя как олицетворение Безмятежности в кресле, скрестив лодыжки, изящно сложив руки.

Рон позволил себе снова опуститься на провисшие подушки дивана. Его глаза метали протест, а волосы ярко светились в свете огня. Он был неподвижен, и всё же умудрялся выглядеть как масса кинетической энергии, лишь на мгновение приостановленная. Миссис Уизли однажды заметила, что в детстве Рона, казалось, только его кожа удерживала его от того, чтобы не разлететься во все стороны одновременно. Повзрослев, возраст смягчил это — возраст и несколько более сдерживающее влияние Гарри и Гермионы.

— Когда? — с некоторым усилием выдавил он.

— Думаю, нам следует использовать мётлы, — было следующим удивительным, что она сказала. — Чтобы добраться до крыши, я имею в виду. Луна говорит, патрули слабые, и она может сообщить нам их конфигурации. Нам понадобятся схемы вентиляционной системы, чтобы мы знали, как спуститься в подземелья, и... — Она прервалась на многострадальный взгляд Рона и вопросительно поднятые брови, вспомнив его первоначальный вопрос. — Луна говорит, две недели, самое большее.

* * *

Луне понадобилось вдвое меньше времени, чтобы послать им ещё одно сообщение о том, что всё готово, и поэтому через восемь дней Гермиона оказалась под мантией-невидимкой с Роном в пустынном боковом коридоре нижнего уровня содержания под стражей. Было сыро и тускло, с лёгким запахом плесени, и на стенах безмятежно мерцали вечные факелы. Рон был согнут почти пополам, и ему не могло быть удобно, но у Гермионы возникла гораздо более неожиданная проблема.

Проклятая мантия пахла им. Она бы не подумала, что запах может так пропитать ткань, но тонкая вуаль так резко напомнила ей о нём, что это было больно. Это был характерный запах Гарри, какой-то свежий, хвойный, как квиддич, солнце и лес. Слёзы щипали веки, и она выругалась себе под нос, заставляя себя сосредоточиться на текущей ситуации.

— Где, чёрт возьми, она? — Она выразила своё разочарование единственным доступным ей способом, резко вдохнув через обе ноздри и закрыв глаза. «Гарри, Гарри, Гарри...»

Едва она произнесла это, как они оба услышали лёгкие шаги из главного коридора, становящиеся всё громче. Мгновение спустя, на пересечении показалась незнакомка с медово-золотыми локонами и фигурой гораздо более пышной, чем хрупкое телосложение Луны, её лицо было в основном закрыто большой парой Спектральных очков. Двигаясь характерно рассеянным образом, что могло принадлежать только Луне под Оборотным зельем, она помахала им пальцами, не поднимая руки, а затем нарочито показала пять пальцев, прежде чем продолжить движение в том направлении, куда она направлялась. Гермиона мельком увидела, как она снимает причудливые очки, исчезая из виду.

— Пять минут, чтобы избавиться от охранника, — пробормотала Гермиона. Рон немного фыркнул, издеваясь над её навязчивой потребностью всё объяснять, даже очевидное. Он переминался с ноги на ногу, напряжённый, как струна. Гермиона тёрла потные пальцы о ещё более потные ладони, поворачивая запястье, чтобы посмотреть на часы. Она чувствовала, как головная боль от напряжения усиливает хватку вокруг её висков; она началась, когда Гермиона пыталась подавить ужас во время полёта на метле на крышу Министерства, и усиливалась, когда она обдумывала их шаткое положение.

Это был «пан или пропал», «сделай или умри». Они освободят Джинни или все окажутся в Азкабане.

«Мы могли бы с таким же успехом умереть на том поле боя вместе со всеми остальными».

«Я иногда жалею, что не умерла».

За пять секунд до истечения срока Луны Гермиона осторожно потянула Рона за рукав, и они пришли в движение. Главный коридор был пуст (Гермиона знала, что главный пост охраны находится дальше, у лифтов), и в основном ничем не примечателен, за исключением открытой двери с надписью «Техническое обслуживание» на некотором расстоянии. Гермиона мельком увидела Луну и охранника в алой мантии, сплетённых в объятиях, прежде чем дверь решительно захлопнулась.

— Она собирается?.. — спросил Рон. Он тоже это видел. Что-то внутри Гермионы немного сломалось.

— Она одна из самых самоотверженных людей, которых я когда-либо знала, — тихо пробормотала она. Рон уставился на закрытую дверь, выглядя несколько поражённым, но пришёл в себя, когда они добрались до двери камеры Джинни.

Она была сделана из тяжёлого дерева, без окон и внушительная. Ручки или рукоятки не было. Справа от двери висела маленькая табличка с простой надписью «4» и немаркированная щель прямо под ней. Гермиона опустила взгляд на пол, и Луна не разочаровала. Палочка охранника закатилась к стене, в тенистое место под одним из факельных бра. Она наклонилась, чтобы поднять её — посторонний наблюдатель увидел бы, как палочка поднялась вверх и исчезла — и вставила её в щель. Почти сразу же раздался щелчёк, за которым последовал звон замков и защелок, открытых заклинанием «Алохомора».

Гермиона почувствовала, как Рон с облегчением выдохнул, когда она толкнула дверь и вышла из-под мантии.

— Джинни, давай. Времени мало.

Джинни спала на непривлекательного вида раскладушке, свернувшись калачиком, как маленький ребёнок. Её яркие волосы казались единственным пятном цвета в камере, они рассыпались по её безвольной подушке и свисали с края матраса. Она сразу же открыла глаза, услышав голос Гермионы, не проявив никакой удивленной реакции, а просто поднялась, сосредоточенная на деле, надела туфли и схватила рабочую одежду, висевшую на единственном стуле в камере.

Когда она заметила явное облегчение на лицах Рона и Гермионы, настоящая улыбка на мгновение мелькнула на её лице, а затем исчезла.

«Я знала, что вы придёте», — беззвучно произнесла она, всё ещё не в силах говорить после испытания Веритасерумом. «Спасибо».

— Мы ещё ничего не сделали, — угрюмо заметил Рон, наблюдая через открытый дверной проём в пустынный коридор. Он Дезиллюминировал себя, исчезая из виду с макушки головы вниз, пока не стал выглядеть не более чем дрожащей массой искажённого воздуха и тени. Гермиона расправила мантию-невидимку по углам и набросила её на себя и Джинни.

— Следуй за мной, — прошипела Гермиона Джинни едва слышным шёпотом. — Мы направляемся на крышу через вентиляционную сеть, а потом у нас...

Её голос замер в горле, а кровь застыла в жилах. Когда Джинни переступила порог камеры, раздался неземной вой, волнообразный и ужасающий, такой, что Гермионе захотелось лишь съёжиться на полу, зажав уши руками, пока он не прекратится; она видела, что на Джинни это действовало так же. Факелы изменили цвет, мигнули оранжевым один раз, а затем застыли в зловещем и угрожающем красном цвете.

Джинни схватила Гермиону за руку, её глаза были широко раскрыты и испуганы, вопрос ясно читался в её пронзительном взгляде. «Что происходит?»

— Они знают, что была утечка. Но мы проверяли! Мы не обнаружили никаких защитных чар вокруг самой камеры. Вентиляционные шахты обходят общие защитные чары здания!

— Очевидно, у Люциуса Малфоя работают какие-то новаторские головорезы. Кто бы мог подумать? — саркастически пробормотал Рон. — Предлагаю убраться отсюда, пока не прибыла компания.

Теперь, не обращая внимания на то, что кто-то мог наблюдать, они побежали, мантия-невидимка развевалась за девочками, как великолепное знамя на ветру. Нижние части их ног периодически становились видны, так же быстро снова исчезая. Они резко свернули за угол в меньший коридор, где ждали, и Рон с резким, паническим взмахом палочки сорвал решётку со стены. То, что показалось бы оглушительно громким грохотом на полу, было скрыто внезапным шумом голосов и топотом ног.

Джинни и Гермиона забрались в вентиляционное отверстие, расположенное низко к земле в дальнем углу, и Рон только успел полностью втянуть свою долговязую фигуру внутрь и Призвать решётку, как появились их преследователи, промчавшись мимо перекрёстка к камере Джинни, с палочками наготове.

Решётка мягко щёлкнула на место, и на мгновение никто не осмелился дышать.

— Пойдём, — беззвучно произнесла Гермиона. — Нам нужно подняться на пару этажей, прежде чем они начнут рассылать Обнаруживающие Чары.

Ни одному из Уизли не пришлось повторять дважды. Стараясь двигаться как можно тише, они ползли, скользили и карабкались по бесчисленным метрам воздуховодов, наконец добравшись до закрытого капюшоном выхода на крышу. Гермиона первой высунула голову из отверстия и, когда увидела лишь пустынную крышу, позволила себе вздохнуть, чувствуя, как стальной обруч вокруг её головы немного ослаб, а рёв в ушах утих.

Каждый из них призвал метлу и оказался в воздухе почти сразу после того, как полностью выбрался из вентиляционного отверстия на крышу. Через плечо Гермиона услышала музыкальный смех — странно, подумала она, что Корклхейвен не мешал всем вокализациям, — и она нерешительно повернулась, чтобы увидеть Джинни, выглядевшую совершенно зачарованной полётом на метле. Гермиона почувствовала, как поднимается настроение, снова появляется надежда... они сделали это!

И так же быстро эйфорический взгляд Джинни исчез, уступив место страху.

Невероятно быстро — так быстро, что Гермиона едва могла это осмыслить, — их практически окружили фигуры в чёрных плащах, также на мётлах. Ещё больше вырвалось оттуда, где они прятались, зависая, ожидая, чуть ниже линии крыши Министерства, вне поля зрения.

Трое гриффиндорцев отчаянно пытались маневрировать, но Гермиона была не в своей стихии, и казалось, преследователям не потребовалось много времени, чтобы это понять. Их спиральный полёт смыкался — Гермиона различила гербы Авроров на груди их мантий, — и она поняла, что их загоняют.

«Они держат нас под зонтиком Министерства, чтобы мы не могли Аппарировать!» Произошла некоторая перестрелка заклинаниями, но финты и постоянное движение добавили дополнительный уровень сложности. Рону удалось подстрелить одного, а Гермиона сглазила другого в лицо, заставив раненых Авроров — одного ослепшего, другого без палочки — отделиться от остальных и вернуться в Министерство.

Внезапно налетел порыв огненного воздуха, раздался треск, и Джинни застыла, словно её ударили ножом между лопаток. Её губы были оттянуты в гримасе, словно её застали в тот самый миг, прежде чем она закричала. Палочка Гермионы быстро изменила направление, но Джинни уже накренилась набок со своей метлы. Она была безвольной, с пугающей скоростью устремляясь к верной смерти.

— Арресто... — Горе сдавило горло Гермионы и заставило её голос сорваться, но это всё равно не имело бы значения. Последнее, что она увидела, — это огненные волосы Джинни, развевающиеся вверх, прежде чем они погасли в облаке.

Она лихорадочно искала Рона и увидела его, нацеленного в крутое пике, уже в нескольких сотнях метров, летящего за сестрой. Он прорвался сквозь брешь, оставленную ранеными Аврорами, и раздались испуганные крики протеста, отрывистые приказы; трое из оставшихся охранников оторвались, чтобы преследовать его. Гермиона сказала себе, что это ледяной воздух заставляет её глаза слезиться. Её затуманенное зрение не помешало ей прицелиться, и на этот раз она попала одному из преследователей прямо в грудь. Тот издал приглушённый крик, прежде чем опрокинуться назад со своей метлы.

Гермиона перешла на уклончивый манёвр, который они отрабатывали в последний год перед Финальной Битвой, но она знала, что её финты слишком медленные, руки слишком нерешительные, из-за чего метла вяло реагировала. Где Рон? Выжила ли Джинни? Она выпустила шквал скорострельных проклятий в одном направлении, метнувшись в другом, надеясь сбить их со следа. Казалось, прошла вечность, хотя Гермиона знала, что это были всего лишь секунды. Она также знала, что, если не сможет прорваться сквозь Анти-Аппарационные чары, у неё не будет никакой надежды уклониться от всех Авроров.

Её метла внезапно дёрнулась и зашаталась, словно кто-то приземлился ей на метлу, и Гермиона почувствовала, что теряет контроль. Параноидально опасаясь, что у неё действительно каким-то образом есть пассажир на метле, она бросила взгляд через плечо, только чтобы увидеть, что её метла, на самом деле, горит. Она задрожала, зашаталась и начала замедляться. Трое оставшихся волшебников почти догнали её.

Всё ещё цепляясь за свою повреждённую метлу изо всех сил, ей удалось потушить большую часть огня. Устройство просто больше не подчинялось её направляющим рукам, и следующие несколько проклятий, которые она выпустила, прошли мимо цели.

Предательское поведение её метлы спасло её от прямого попадания сглаза, но главный Аврор, очевидно, начинал терять терпение из-за неспособности его команды точно выстрелить. Он подлетел к ней опасно близко и протянул руку, чтобы схватить её за запястье. Она издала испуганный крик и дико замахала руками, искры сыпались с кончика её палочки. Её метла застонала в знак протеста, и Гермиона почувствовала, как треснуло дерево. Она сделала последний мощный рывок — предсмертную агонию — и сбросила её. Оглушающее заклинание, должно быть, задело её макушку в момент падения, потому что она внезапно почувствовала головокружение и как сознание затуманивается, ей пришлось заставлять себя оставаться в сознании.

Паника подействовала как ушат холодной воды, даже когда она схватила её за горло, так яростно вцепившись своими когтями, что она подумала, что может задохнуться. И всё же ей удалось закричать, и высокий визг унёсся спиралью над ней, когда она поддалась неумолимой силе притяжения. Всё ещё были руки, выкручивающие и вырывающие её, безжалостные пальцы, хватающие её палочку. Её падение сбило и Аврора. «Он, должно быть, потерял свою палочку», — отстранённо подумала она. «Будь я проклята, если позволю ему забрать мою». Она тщетно гадала, что случилось с Роном и Джинни. Странно, но сцена, прокручивающаяся у неё в голове, была той, что произошла более года назад: Гарри, пылающий взгляд в его глазах погас, когда он рухнул, как марионетка с перерезанными нитями.

Её пальцы скользили по дереву, но ей удалось крикнуть: «Экспеллиармус!» Аврор отлетел от неё изящной дугой, и Гермиона почувствовала, как её разум прояснился ещё больше.

Мир всё ещё вращался перед ней с головокружительной скоростью, и она неверно оценила расстояние до извилистой серо-коричневой змеи, которая была рекой, пробивающейся сквозь промышленный район на окраине города. У неё не было времени выяснить, какой это город, времени хватило лишь на то, чтобы выкрикнуть бешеное: «Арресто Моментум!», прежде чем она погрузилась под её поверхность.

Гермиона погрузилась глубже, чем думала, должно быть, двигалась быстрее, чем осознавала, и когда она вынырнула, это сопровождалось сильным барахтаньем, шумными всплесками и большими глотками кислорода. Одежда тянула её конечности, и она сбросила мантию, дрожа и задыхаясь, направляясь к шаткому причалу на берегу.

Она с большим трудом выбралась из воды, несколько отчаянных секунд борясь за то, чтобы сфокусироваться, с надеждой оглядывая близлежащий берег. Гермиона понятия не имела, где упала или когда пересекла защитные чары, но всей душой желала увидеть, как Рон и Джинни тоже выбираются на сушу.

«Нет», — подумала она, — «они бы Аппарировали. Если они выбрались, они вернутся в хижину — Рон отвезёт Джинни обратно в хижину». В любом случае, она не могла здесь оставаться; Авроры будут преследовать её тем же путём, каким преследовали Рона. Едва она осознала этот факт, ей показалось, что она заметила несколько тёмных точек, появившихся в небе наверху, становящихся всё больше. Её время вышло.

«Гарри нет; Джинни нет; Рон... о Боже, ради чего всё это?» Отчаяние было узлом в её животе, комком в горле, горящими глазами, горящим носом, ногтями, яростно впивающимися в ладони. «Не оставляйте меня одну!»

Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась на крошечной хижине далеко в том удушающем лесу; с тихим треском, похожим на сломанную ветку, она оказалась в крошечной гостиной, в очаге всё ещё тлел приглушённый огонь, хотя казалось, что они ушли целую вечность назад.

Облегчения не было, лишь мучительная пустота, грозившая поглотить её полностью. Гермиона опустилась на колени на коврик у камина и съёжилась на полу, не обращая внимания на свою промокшую одежду, от которой на полу растекалась вода, на дрожь, настолько сильную, что она почти переходила в судороги. Она лежала там, свернувшись калачиком, как испуганный ребёнок, и ждала, когда придут Уизли.