Волан-де-Морт и злая собака (джен)

Желая хоть каким-то образом быть в курсе дел в волшебном мире, Джеймс с наступлением нового года открыл свою мастерскую в Косом переулке. К тому же ему тоже хотелось занять себя хоть каким-то делом, руки, можно сказать, соскучились по творчеству и горели. Сириус, работавший в Министерстве, периодически просил ему что-нибудь зачаровать, а потом стал рекламировать знакомым поделки друга, и Джеймса всё чаще стали навещать то мракоборцы, то невыразимцы, то сотрудники из других Отделов.

— Бродяга, походу, бухает или треплется со всеми подряд, — говорил он по вечерам Лили. — Вот же… болтливая распутная псина.

Зная, что муж это не всерьёз, Лили обычно улыбалась. История с покушением на Гарри была позади, как история с Гринготтсом и разрушенной чашей. Они наконец-то переехали в отремонтированный фамильный дом Поттеров, и Джеймс больше двух месяцев убил на то, чтобы обложить его всеми защитными чарами, которые знал или же только-только изучал, пополнив библиотеку родителей редкими книжными экземплярами. Лили больше занималась хозяйством и сыном, она заметно успокоилась и была рада, что её муж больше не сидит дома с хмурым видом. Её понимание и поддержка, как и всегда, согревали последнего и придавали ему сил.

Благодаря стараниям друга работы у Джеймса стало столько, что пришлось нанять помощников и научиться многое планировать, начиная от закупки необходимых материалов и заканчивая сроками изготовления того или иного изделия. О его умениях стали ходить слухи, кто-то его откровенно недолюбливал и дерзил, кто-то побаивался и шептался за спиной, кто-то им восхищался, говорил, что он талантлив, как и его отец, и с улыбкой приветствовал. Мастерскую тоже пришлось защитить чарами, а ещё и расширить при помощи магии. Но Джеймсу не на что было жаловаться. Ему нравилось находиться при деле, оставлять что-то простое и рутинное на помощников, а что-то потяжелее и интереснее брать себе. К тому же, заняв своё место в Косом переулке, он мог смело ходить в Лютный переулок и строить из себя важную персону. Никто бы и не подумал, что мастерская ему нужна больше для души и прикрытия, нежели для того, чтобы содержать семью и дом. Он стал выглядеть как деловой человек, а ещё мог рассчитывать на помощь друга-мракоборца, которому можно было сдать зарвавшихся недоброжелателей, и тот их проверял или же ловил и сажал за нарушение закона.

Коротко говоря, жизнь друзей шла дальше, а поиски крестражей затягивались. Сириус изучал архивы и иногда навещал мать, спрашивал у неё о всяком. Вальбурга была ровесницей Волан-де-Морта, училась в те же годы, что и он, значит, что-то могла видеть и вспомнить. Джеймс же общался то с теми, то с другими людьми, кому-то оказывал бесплатно услуги и собирал все возможные слухи о враге и его интересах. К примеру, он знал, что в своё время Волан-де-Морт любил ценные вещи, принадлежавшие Основателям Хогвартса.

— А если он добрался до чаши Пенелопы Пуффендуй, то ведь мог добраться и до чего-то другого, — рассуждал Джеймс вслух, сидя как-то вечером в мастерской вместе с лучшим другом.

— Хм… интересно. Слушай, а чего гадать, надо это проверить! — сказал ему Сириус и, поднявшись, куда-то ушёл.

Как оказалось, к матери. Миссис Блэк отослала Кикимера в Хогвартс, и, вернувшись, домовик доложил, что меч Годрика Гриффиндора абсолютно чист и не зачарован. Всё это Сириус сообщил другу при следующей встрече, решив, что тот сделал неверные выводы.

— Это потому, что Волан-де-Морт до меча не добрался, а вот до диадемы вполне мог! — не соглашался с ним Джеймс. — Сам подумай, он же презирал гриффиндорцев, считал таких, как мы, безмозглыми, зачем ему этот меч? Он наверняка и его не считал чем-то ценным, а вот реликвия, подчеркивающая ум и величие её хозяина, наверняка его заинтересовала!

— Отлично, вот ты и ищи эту реликвию, а я займусь чем-то другим! — не соглашался с ним Сириус.

— И найду! Спорим — это я наконец-то избавлю этот мир от этого красноглазого чудовища?

— Ты-ы?! Да это буду я!..

Друзья поспорили… и оба проиграли. Джеймс был уверен, что надо искать диадему Кандиды Когтевран в Хогвартсе — все следы вели туда — и нашёл некроманта, способного взывать к душам умерших и задавать им вопросы. Пришлось, конечно, принести этому некроманту клятву и хорошо заплатить за услуги, но оно того стоило. Некромант узнал у умерших, что на восьмом этаже есть некая комната, в которой лежит то, что нужно Джеймсу. Последний был в не себя от волнения. Есть комната, о которой он и не знал! Нужно лишь проникнуть в эту комнату и забрать диадему, а это настоящий вызов для Мародёра! Лили изготовила Джеймсу Оборотное зелье и купила школьную форму меньшего размера якобы в подарок для некоего родственника, а он сорвал у одного мальчика на улице несколько волосков. В Хогвартсе никто не обратил внимание на некоего белокурого гриффиндорца, проникнувшего в здание через потайной ход, и этот гриффиндорец спокойно ходил на восьмом этаже и доставал портреты разными вопросами. За один день, разумеется, этот самоуверенный гриффиндорец с задачей не справился, но он не сдавался и несколько дней подряд упрямо навещал школу.

— Я нашёл её! Лили, она у меня! — кричал от восторга Джеймс, вернувшись спустя неделю домой.

Всё очень скоро могло закончиться. У одного знакомого он заказал яд василиска и спрятал реликвию в тайник. Яд пришлось ждать несколько месяцев, за которые много чего успело произойти. Сириус успел попасть в Мунго, полежать немного, выписаться, а потом ещё утверждать, что он тоже вышел на след крестража. Пока Джеймс занимался своим делом, Сириус, видите ли, покопался в архивах, нашёл тот приют, где жил Том Реддл, вышел на тех немногих магглов, кто был ещё ребёнком в то самое же время, опросил их и ещё покопался у некоторых в памяти.

— Он что-то спрятал в пещере, и я это найду! — твердил друг и спустя время пришёл к Поттерам крайне подавленный.

— Бродяга, ты чего? Что-то случилось? — спрашивала его внимательная и чуткая Лили.

— Я нашёл его… — сказал Сириус, сидя на диване и смотря в одну точку. — Правда, не в пещере, а у матери дома, но это не важно. Вот, держи!

— То есть как это «у матери дома»? — удивился Джеймс, но друг больше ничего не сказал.

Он отдал ему медальон и ушёл. Медальон тоже был крестражем — это очень скоро стало понятно. И он не был последним крестражем. Джеймс дождался яд василиска и уничтожил и его, и диадему. Вот только банка с прогнившей душой врага лишь пару раз качнулась на полке в момент уничтожения крестражей и всё. Душа Волан-де-Морта по-прежнему продолжала за что-то цепляться, а символы на стекле банки понемногу блекли.

— Мерлин, да что же ты за чудовище-то такое? Ты хоть когда-то был вообще человеком? — смотря на неё, поражался Джеймс.

Поиски стоило продолжать, но жизнь тоже не стояла на месте и в ней было немало важных событий. Гарри стал разборчиво говорить и больше не нуждался в поддержке: он бегал, прыгал, самостоятельно летал на игрушечной метёлке и, к радости отца, ловил снитч, зачарованный так, чтобы не отрывался от пола высоко. Зрение сына оставляло желать лучшего и пришлось позаботиться, чтобы ему изготовили очки. Лили тоже хотела быть чем-то полезной и собиралась работать в аптеке, но, устроив Гарри в детский сад, она очень скоро пришла к мужу в слезах, чтобы сказать, что подвела его.

— В чём подвела? Любимая, о чём ты говоришь? — обеспокоился Джеймс.

Да, второго ребёнка они не планировали, но стоило ли из-за одного чудовища ставить на нём крест? Когда-то, когда родители были ещё живы, Джеймс думал, что у него будет трое или же пятеро детей, столько, чтобы родители были счастливы, слышали детских смех в доме и могли, сколько их душе влезет, баловать внуков. Теперь же пришлось серьёзно подумать и сказать Лили, что они справятся.

— Ты уверен? — переспросила она, сидя рядом на диване с таким расстроенным видом, как будто узнала, что существует ещё одно страшное пророчество.

— Уверен, — сказал Джеймс и крепко её обнял. — Я люблю тебя, — мягко прибавил он и коснулся губами её лба. — Всё будет хорошо, любимая.

Где-то в душе его грызли всё те же сомнения. Он должен их защитить. Их всех. Свою семью. Ему нужно найти осколки души и уничтожить их раньше, чем чары на банке ослабнут. Вместе с сомнениями к Джеймсу пришёл и стыд. А как же его лучший друг? Почему Сириус не показывается и не пишет? Что такого произошло при поиске медальона? Джеймс звал Сириуса по сквозному зеркальцу, желая поговорить и посидеть вместе, как раньше, но тот не отвечал. Письма, отправленные к нему с совами, тоже оставались без ответа. Джеймс заходил в Министерство, но узнал у мракоборцев, что друг взял отпуск. Застать его в доме дяди Альфарда тоже почему-то не удавалось. Перестав что-либо понимать, Джеймс дошёл до того, что решил зайти к миссис Блэк. Не убьёт же она его за несчастный вопрос? Он всего лишь беспокоится о её сыне.

— Эй, Ки… Кхм, уважаемый Кикимер, а ты не мог бы спросить у твоей дражайшей госпожи, — стоя у порога, учтиво заговорил Джеймс, — не может ли она оказать мне честь и уделить пару минут? Уверяю, я надолго её не…

— Сохатый, тебе делать нечего, что ли? — перебил его Сириус, вышедший из столовой. — Хорош кривляться.

Домовик что-то пробормотал себе под нос и ушёл, оставив их одних в коридоре.

— Ты… здесь? У матери? — удивился Джеймс. — Бродяга, я тебя потерял! Ты написать хотя бы мог, где ты, или мать тебе и этого не позволяет?

— Не смей трогать мою мать! — вдруг резко сказал Сириус, и между ними повисла тишина.

На Джеймса нашло немалое беспокойство. Его друг выглядел крайне хмурым — в глазах сквозило что-то необъяснимое, болезненное, — а значит, произошло что-то серьёзное. И почему он не понял этого раньше? Его названому брату было очень плохо.

— Прости меня, — первым нарушил тишину Джеймс. — Я не хотел тебе мешать, просто… потерял. Ты… отдыхай, сколько нужно, потом поговорим, если захочешь.

— Стой, — заставил его замереть в дверях Сириус. — Я сейчас… Минуту подожди.

Тем вечером они сидели на ступеньках крыльца, распивая бутылку огневиски на двоих. Сириус показывал другу поддельный медальон и записку Регулуса, лежащую внутри. Его младший брат раньше них узнал о крестражах и попытался уничтожить один такой, за что поплатился жизнью, а ведь Сириус долгое время считал его идиотом и трусом, но нет, Регулус не был ни идиотом, ни трусом, он просто… оказался один в напряжённый и тяжёлый момент.

— Не понимаю, почему он не мог прийти ко мне… ведь знал же, где меня найти, — хмуро говорил Сириус, смотря в темноту улицы. — Вместе мы бы что-нибудь придумали… справились бы.

— Ты забываешь, он же тоже Блэк, — говорил ему Джеймс, — а вы порода гордая и упрямая.

— Ну да… есть такое.

— Мне жаль, Бродяга. Правда, очень жаль.

— Я знаю. Мне тоже.

Джеймс, конечно, хотел бы спросить, как же Сириус сам тогда добыл медальон, но, видя его состояние, не решился, опасаясь не нарочно сделать больнее. Его друг, похоже, стал скорбеть о кончине брата только теперь, а раньше гнал от себя все мысли и чувства к тому. Удивительно, но, погибнув за то, во что верил, Регулус сделал то, что никому не удавалось при жизни. Своей жертвой он помирил брата и мать. Миссис Блэк была настолько зла, что аж наняла каких-то людей, чтобы они нашли змею Волан-де-Морта, прикончили её и принесли ей голову.

— Она думает, что змея — это крестраж, — поделился Сириус. — Он ведь всегда её при себе держал… берёг, наверное.

— Крестраж в живом сосуде? — удивлялся Джеймс. — А разве так тоже может быть?

— Да Мордред его знает… В любом случае, это сброд, который мать наняла, спать не будет, а всех змей ей переловит, чтобы только ещё получить золотых монет.

— Хм… а знаешь, это тоже не помешает. Мало ли кого ещё эта змея задрала.

— Да, одной тварью меньше будет. А как у тебя, кстати, дела?

Глядя другу в глаза, Джеймс не смог признаться, что он в тупике, и попросить о помощи. Сириус помог бы — это точно, но трогать друга и грузить, когда тому и без того плохо, было чересчур, совсем не по-дружески. Пусть отдыхает и скорбит столько, сколько нужно.

— Порядок, тоже кое-что… проверяю, возможно, это след, — соврал Джеймс.

— М-м… хорошо, дай знать, если что-то понадобится, — ответил Сириус.

— Конечно, дружище. Ты только совсем не раскисай тут, ладно?

— Я-я? Да я скоро в Управление вернусь и всех ублюдков переловлю. Орден Мерлина мой будет, вот увидишь.

— Не сомневаюсь. До скорого!

Джеймс уходил от друга с тяжёлым сердцем, но искренне желал тому только лучшего. Пришлось самому бегать по знакомым и собирать по крупицам всё то, что было известно о Волан-де-Морте, некогда именуемым Томом Реддлом. Информации было немного, и что из этого могло оказаться полезным было непонятно. Детский приют Сириус уже отработал. Школьные приятели Реддла сидели в Азкабане, и с ними Сириус тоже беседовал. Но что же тогда осталось? Кто имел для Волан-де-Морта значение? Какие ещё реликвии, помимо артефактов Основателей, могли его заинтересовать? Джеймсу казалось, что он ходит по кругу, но он не мог сдаться и прекратить поиски только потому, что устал. Лили и Гарри не переставали его радовать, и он не хотел их потерять, а Сириус спустя время сам зашёл в гости и вдруг попросил зачаровать красивый женский браслет.

— Так, а это для кого подарок? Не для мамы же? — заинтересовался Джеймс.

— Какое твоё дело! Ты можешь его зачаровать или нет?! — разражался Сириус, но друга, знавшего его не один год, эти выпады не задевали.

— Да я зачарую его сегодня же, просто скажи, для кого?

— Допустим, для одной моей знакомой.

— Знакомой? Всего лишь? Бродяга, ты хочешь сказать, я буду трудиться только ради какой-то…

— Ну, может, не только знакомой… может, она меня лечила, когда я в Мунго лежал… и я ей очень признателен.

— Ага! Так она…

— Сохатый, кончай уже, а! Или делай давай, или я к другому спецу пойду, достал!

Видеть, как друг заводится только потому, что встретил какую-то девушку, которая имеет для него значение, было необычно и немного забавно. Чтобы Сириус и переживал за отношения с кем-то? Неужели скорбь по брату ему настолько помогла, что он не только выдохнул, но и решил двигаться дальше? Джеймс ему, конечно же, помог и снова не стал жаловаться на трудности в поисках крестража. К тому же в этот раз роман Сириуса оказался не только бурным, но и… серьёзным. Целительница, с которой встречался, забеременела, и Джеймс решил, что да, похоже, жизнь друга очень скоро сильно изменится. Такой стресс… такие испытания… ещё неизвестно, что окажется труднее — это или поиски крестража. Впрочем, они всё равно затянулись аж на несколько лет. У Джеймса родилась дочка, которую они с Лили назвали Розой, а у Сириуса родился сын, которого он назвал Джеймсом.

— Подумал, а чего париться, — говорил он в Мунго. — Надо будет, крикнул: «Джеймс!», и кто-нибудь обязательно прибежит… или ты, или сын. Удобно.

— Бродяга, ты придурок, — по-дружески оценил это тронутый Джеймс.

Разница в возрасте детей была небольшая, и очень скоро Джеймс-младший стал часто бывать в доме Поттеров и резвиться с Розой и Гарри в те дни, когда у его родителей выпадали одновременно смены в Министерстве и в Мунго. Джеймс был только рад хоть чем-то отплатить другу за его помощь и преданность. К тому же миссис Блэк уничтожила змею, как и собиралась, но та не оказалась крестражем, а значит, ничего ещё не было кончено. Только вот теперь, спустя годы, Джеймс наконец-то нащупал хоть что-то.

Ему давно не давали покоя Реддлы и Гонты. Семья магглов и заносчивых чистокровных волшебников. Последние даже в Азкабане побывали за нападение на первых. Но научило ли это их хоть чему-то? Нет. Спустя годы Морфин Гонт снова сел, но в этот раз за убийство Реддлов и на пожизненное. А ведь Волан-де-Морт происходит от них, от магглов. Самый что ни на есть грязнокровка или же полукровка, который придерживался мнения о чистоте крови и ненавидел магглорождённых. Какой лицемер! Судя по всему, убитых Реддлов он знать не желал, как и они его. Но Джеймсу не давало покоя другое. Волан-де-Морт называл себя наследником Слизерина, а ведь это твердили в своё время и Гонты. Но он же не мог быть их родственником. Гонты не стали бы путаться с магглами.

Ясность в происходящем между двумя семьями пришла к Джеймсу тогда, когда он заказал одному старому историку фамильный гобелен Гонтов и тот за приличную плату достал для него старенький потрёпанный клок с последними в роду представителями. Меропа Гонт! Вот кто должен был заполнить пустоту. Исчезнувшая Меропа, под которой осталась кривая стрелка с именем сына. Том. Не важно, по своей воле Меропа отдалась магглу или же тот напал на неё, или же там было что-то другое, но наконец-то появилась связь! Волан-де-Морт происходил не только от магглов, но и от древней чистокровной семьи. Средств у них не было, в Гринготтсе давно закрыли хранилище. Знакомые из Лютного переулка по записям не находили ничего ценного, что Гонты могли бы заложить или же продать. Неужели это был ложный след и искать было нечего? Джеймс отправился в Литтл-Хэнглтон, хоть и подозревал, что это бессмысленно. Наверное, он хотел успокоить себя и свою совесть, нежели что-то найти. В доме Реддлов и впрямь нечего было делать, но удача внезапно улыбнулась ему в стареньком доме Гонтов. Там он нашёл кольцо, от которого исходило что-то недоброе. То самое кольцо, которое принёс в дом и чуть не погубил Джеймса-младшего.

Сейчас Джеймс сидел в кабинете и смотрел на это самое разрушенное кольцо. Оно должно было стать последним. Сегодня он должен был написать другу, что всё кончено, должен был вернуться домой, обнять Лили и с улыбкой повторить, как сильно её любит. А он всё сидел и чувствовал себя скверно. Он знал историю Реддла лучше, чем историю своих предков. И что? Что вот он упустил? Какой ещё предмет мог стать сосудом? Опять начинать всё сначала?

Джеймс тяжко вздохнул и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.

* * *

В то самое время, когда Джеймс Поттер пытался прийти в себя и сидел в своём кабинете, в поместье Малфоев тоже собрались некоторые важные лица и сидели в кабинете главы дома. Им всем было известно, что произошло неделей тому назад, и эти лица испытывали некоторое беспокойство. Всем им было известно, что Джеймс Поттер хранил у себя какой-то тёмный артефакт и тот навредил ребёнку Сириуса Блэка. Казалось бы, что в этом такого? Мало ли что может случиться, но это не для тех, кто служил когда-то Тёмному Лорду. Лица, некогда именуемые Пожирателями смерти, чувствовали нависшую над ними угрозу.

— Как думаете, сделал ли Сириус Блэк что-нибудь Джеймсу Поттеру? — спрашивал Люциус Малфой.

Собравшиеся молчали, и он сам им ответил:

— Нет! Потому что эти двое давние друзья! Я уверен, они действуют заодно и намеренно уничтожают тёмные артефакты! Сириус Блэк не сдаёт их в Отдел тайн, он плевать хотел на всякие правила и предписания! Он ловит таких, как мы, или же убивает, говоря, что мы якобы оказываем сопротивление, а наши ценности отдаёт другу! Вот такой вот поганый сынок у миссис Блэк! Кто знает, кто из нас может оказаться следующим в его списке…

Собравшиеся, конечно же, верили и знали, скольких ненормальный Сириус Блэк за годы службы переловил или же отправил под землю. Никому не хотелось оказаться на его пути, а расставаться со своим имуществом, пусть и не совсем законным, не хотелось ещё больше. Иные министерские сотрудники в большинстве своём хотя бы верили на слово и давали второй шанс, а мракоборец Сириус Блэк был недоверчивый, упёртый и злющий, как пёс, спущенный с цепи. Если этот пёс придёт что-то вынюхивать к ним, то всё пропало. Можно было, конечно, просто взять его и убить… закопать где-нибудь… но ведь тогда может взбеситься его мать, миссис Блэк, а познать её гнев никому не хотелось. Оставалось только одно — поступить как настоящие слизеринцы и решить проблему чужими руками. Руками того, кто не боится ни Блэков, ни Поттеров, ни кого бы то ни было.

В данную минуту все смотрели на тёмную тоненькую книжку, лежащую на столе Люциуса Малфоя. Все понимали, что это такое и какой нужно провести ритуал, чтобы Тёмный Лорд вернулся.

— Значит, мы все согласны, что пришло время это сделать, — подытожил Люциус и важно прибавил: — Этой ночью я добыл кости отца нашего повелителя!

Он, конечно же, лукавил. Люциус никогда не утруждал себя грязной работой и за костями повелителя отправил домовика, но какое это имело значение? Свою часть работы он выполнил и теперь выразительно смотрел на Вудроу Крэбба. Последний немного замялся — возвращения повелителя он тоже очень хотел, но отдавать ради этого свою плоть не горел желанием. Немного подумав, он выпрямился и тоже напустил на себя важный вид.

— Прекрасно, — сказал Вудроу. — В таком случае я сейчас же отправлю моего домовика в Азкабан. Думаю, Беллатриса согласится нам помочь и отдаст за повелителя что угодно, хоть своё сердце. Я бы и сам отдал, друзья, но не хочу стать для него бесполезным: вдруг повелителю понадобится моя помощь, — прибавил он со значением, и все сделали вид, что этому поверили.

Взгляды собравшихся в ту же минуту обратились к Генри Гойлу, и на его долю выпала самая тяжёлая часть работы. Нужно же добыть кровь врага, а явными врагами Тёмного Лорда были Поттеры и… некоторые Блэки. И с теми, и с другими всё было очень сложно. Отправлять к Вальбурге Блэк домовика можно было, если только написано завещание, про бешеного Сириуса говорить было нечего, а про его сына и жену не стоило и думать. За внуком, как коршун, присматривала Вальбурга Блэк, а жена… младшая миссис Блэк являлась целительницей, а все целители, как известно, приносили кому-то там клятву и не делили волшебников на своих и чужих. Иначе говоря, назвать её врагом Тёмного Лорда не получалось, а значит, она была бесполезна. Оставались только Поттеры. Но вот кто из них? Джеймс Поттер очень искусен по части чар и трансфигурации, если этот «шутник» направит на тебя палочку, то можно очень легко превратиться в резиновую уточку и оказаться смытым в унитаз, а Лили Поттер способна варить очень сложные зелья вроде Феликса Филициса и бросить в недруга склянку с чем-то ядовитым или взрывным для неё не проблема.

— Что-то не так, Генри? — уточнил Люциус, и Гойлу пришлось как можно скорее соображать и выкручиваться.

— Нет, всё так, друзья, я просто подумал… Знаете, я думаю, что главным врагом нашего повелителя можно назвать Дамблдора, а значит, я отправлю своего домовика к нему! Его кровь нам точно поможет!

С этим тоже никто не стал спорить, и важные лица стали звать своих слуг.

* * *

БАХ!

Уставший Джеймс вздрогнул и чуть не свалился с кресла. Раскрыв глаза, он судорожно смотрел по сторонам, пытаясь понять, что же произошло. Когда его взгляд упал на пол, где рассыпались осколки, он задержал дыхание. Зачарованная банка не могла вдруг упасть и разбиться. Если бы он даже её намеренно или нечаянно уронил, то это бы ничего не дало. Чары бы защитили сосуд, а значит… значит, произошло что-то такое, из-за чего душа, запертая в банке, обрела силу, прорвала защиту и вырвалась.

«О нет… — подумал Джеймс, не способный произнести ни слова. — Нет, только не это!»

Он всё понял. Кто-то решил возродить Волан-де-Морта.