Альфи (гет)

Жизнь завертелась. Занятия, беседы с дедулей, прогулки с Невиллом, игры в общей гостиной Гриффиндора. Альфи вместе с Парвати слушал свежие сплетни Лаванды. Иногда составлял компанию Падме в библиотеке. Время от времени он бросал полные тоски взгляды на Пэнси, вьющуюся вокруг Драко, — с Альфи она не общалась. Гарри Поттера он игнорировал. Он не Малфой, чтобы бросаться колкостями и провоцировать драки. Пока его девочки больше не интересовались Мальчиком-Который-Выжил, Альфи был доволен.

Любимые и нелюбимые предметы были определены сразу.

Он вне всяких сомнений унаследовал талант дедули к трансфигурации. Профессор МакГонагалл не могла нарадоваться, когда Альфи с первой попытки превратил спичку в иголку. Красные рубины, на зависть слизеринцам, щедро сыпались в копилку Гриффиндора.

Товарищи по факультету глядели на Альфи с гордостью и восхищением. Исключение составляла разве что Гермиона Грейнджер, подруга Поттера. Привыкшая быть лучшей во всём, она раздражалась успехами Альфи и всё усерднее колдовала над спичкой, но та, будто назло, лишь заострилась с одного конца и слегка покрылась серебром. Утешительные два очка казались девочке насмешкой над её потугами.

Хотя трансфигурация давалась Альфи так же легко, как и дыхание, занятия ей вовсе не были бесполезными. Он это заметил сразу. Используя конкретные заклинания вместо стихийного волшебства, он стал лучше контролировать спонтанные выбросы. Сама магия изменилась. Прежде вспыльчивая и безудержная, теперь она игривым потоком струилась под кожей, послушная воле Альфи.

Хорошо запомнился первый урок зельеварения.

Профессор Снейп тенью влетел в кабинет. Альфи ярко ощутил его магию — холодную и колючую, точно ледяные шипы. Снейп прямо таки пылал ненавистью ко всем гриффиндорцам, но больше всего досталось Гарри Поттеру и... Альфи. Первый же урок он начал с настоящего допроса.

— Поттер! В чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

По выражению лица Гарри стало предельно ясно: он не только не знал ответа, но и не понимал, о чём его спрашивают. В этом Альфи его не винил — все знали, что Поттер вырос у маглов. К тому же, он и сам затруднялся с ответом. На ум приходило что-то связанное с оборотнями, но точнее сказать не выходило — ни зельями, ни травами он не увлекался. Альфи повернулся к Невиллу. Знал ли он ответ, было не разобрать — он весь трясся от страха и так скукожился, что, казалось, у него вовсе не было шеи.

— Я не знаю, сэр, — предсказуемо ответил Гарри.

— Так, так… Очевидно, известность — это далеко не всё. Но давайте попробуем ещё раз, Поттер, — губы Снейпа скривились в презрительной усмешке. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

И снова: — Я не знаю, сэр.

— Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?!

Альфи нахмурился. Если бы нужно было прочитать учебники заранее, дедуля бы обязательно предупредил. Чего этот Снейп добивается?

— Дамблдор! — неожиданно произнёс Снейп. — Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

Разумеется, Альфи не знал. Однако, наученный горьким опытом Поттера, решил попытаться.

— Э-э... Кажется, что-то ядовитое, сэр... А, да, ещё горькое! Надо сахара положить!

Послышался смех. Альфи в недоумении завертел головой — что он такого сказал? В основном смеялись слизеринцы во главе с Малфоем, но и некоторые гриффиндорцы не сумели сдержаться.

— Похоже, ваш... дедуля, — Снейп язвительно ухмыльнулся, вызвав новый приступ смеха у слизеринцев, — не счёл важным объяснить разницу между кулинарией и зельеварением. Вы полагаете, связи делают вас неприкасаемым? Спешу разочаровать. Пять очков с Гриффиндора за ваш наглый ответ!

Альфи надулся. За что Снейп на него взъелся? Он же не сделал ничего плохого! Нужно что-то предпринять. Первой мыслью было пожаловаться дедуле — пусть он найдёт на место Снейпа нормального преподавателя. Нет, нельзя! Тогда у Снейпа действительно появится повод обвинить Альфи в злоупотреблении родственными связями. Решено! Он справится сам.

Они варили зелье от фурункулов. Альфи был серьёзно настроен доказать Снейпу, что он способен на что-то и без помощи дедули. А именно — сварить идеальное зелье. С ним в паре оказался Невилл. Альфи большого труда стоило предотвращать все попытки испортить зелье. Раз за разом он перехватывал руки Невилла — тот ужасно нервничал и то и дело норовил бросить в котёл неправильный ингредиент. И всё же Альфи что-то упустил. Зелье, пусть и не взорвалось, имело насыщенный бордовый оттенок вместо указанного в учебнике нежно-голубого. Альфи с трудом сдержал магию, когда под насмешливо-презрительным взором Снейпа сдавал пробирку с получившейся жидкостью.

В тот день он возненавидел зельеварение.

С остальными предметами было проще. Альфи, пусть и не хватал звёзд с неба, справлялся не хуже прочих. Может, он и мог бы стать одним из лучших, но учёба его не прельщала. С куда большим удовольствием Альфи проводил время с дедулей, девочками или Невиллом.

Кстати, о нём. Альфи стал замечать, что Невилл постоянно куда-то сбегает, а возвращается только через несколько часов очень уставший. Даже своего питомца — жабу Тревора — оставлял на попечение Альфи. Прошла целая неделя, прежде чем друг раскололся под его напором.

Оказалось, родители Невилла, когда тот был совсем маленьким, пострадали от рук Пожирателей Смерти. Их разум оказался сильно повреждён. Целители больницы святого Мунго вот уже десять лет бились над их исцелением, перепробовали все существующие методы — всё без толку. Однажды даже предложили безболезненно лишить их жизни. Бабушка Невилла была в такой ярости, что дюжина целителей превратились в пациентов, пострадавших от особо заковыристых проклятий. У миссис Лонгботтом был тяжёлый характер.

С раннего детства Невилл мечтал стать целителем и вылечить родителей. Вот только без ЖАБА по зельеварению целителем не стать, а на уроках он не мог сосредоточиться и постоянно допускал глупые ошибки. Поэтому Невилл прятался в заброшенном классе и тайком варил зелья. Альфи тут же напросился другу в компанию, но наотрез отказался приближаться к котлу — он предпочёл упражняться в трансфигурации.

Так у Альфи и Невилла появилось тайное место, вскоре прозванное Кондитерской. Всё из-за сладостей, которые Альфи туда натаскал — «чтоб было что пожевать». Кроме их двоих о Кондитерской не знал никто — даже дедуля. Это был первый раз, когда Альфи что-то от него скрывал, и от этого на душе скребли кошки. В то же время внутри разливалось что-то липкое и неизведанное, но странно приятное. Наверное, нечто похожее испытывают маленькие дети, когда делают первый шаг без поддержки родителей.

* * *

Идея возникла, как пузырь в зелье — внезапно и неотвратимо. Альфи, развалившись на диване в Кондитерской, жевал лимонные дольки, когда его осенило: Невилл обязан познакомиться с дедулей! Ведь разве можно скрывать самого директора Хогвартса от такого друга?

— Невилл! — Альфи вскочил, рассыпав крошки съеденного ранее печенья. — Завтра после ужина!

— Ч-что? — друг отпрянул, чуть не опрокинув котёл с зельем, которое уже третий день отказывалось менять цвет с ядовито-зелёного на «лавандовый рассвет».

— Ты встретишься с дедулей! — Альфи схватил Невилла за запястье, и тот попытался вырваться, словно пойманная в ловушку фея. — Он тебе понравится! Он знает всякое, и у него много-много сладостей!

— Н-нет, Альфи, я... я не смогу! — Невилл замотал головой, глаза округлились, как у совы, застигнутой врасплох. — Я... я ж-же...

— Жутко боишься? — Альфи сунул ему в рот лимонную дольку, чтобы перебить заикание. — Дедуля же не Снейп! Он однажды превратил свою бороду в розовые конфетти, чтобы рассмешить меня.

Уговоры заняли полчаса, две пачки желейных червяков и обещание, что дедуля не спросит о зельях. В итоге Невилл сдался, но весь следующий день ходил бледнее призрака Серой Дамы.

* * *

Кабинет директора встретил их ароматом мятного чая и мягким потрескиванием камина. Альфи втолкнул Невилла внутрь, как непослушный чемодан.

— Дедуля! — Альфи звонко хлопнул дверью, отчего портреты на стенах вздрогнули в унисон. — Это Невилл — мой друг! Тот самый, про которого я рассказывал!

Альбус Дамблдор поднял глаза от пергамента, и его борода, будто живая, мягко колыхнулась. Глаза, как обычно скрытые за полумесяцами очков, сверкнули любопытством.

— Добрый вечер, мистер Лонгботтом, — его голос напомнил Альфи шелест страниц в запретной секции библиотеки — таинственный, но притягательный. — Альфи говорил, вы увлекаетесь травологией?

Невилл замер, словно его корни проросли сквозь каменный пол. Рот открылся, но вместо слов послышалось лишь:

— Э-э... Я... э-э...

Альфи толкнул его локтем, шепнув:

— Говори! Он не кусается. Ну, большую часть времени...

— Я... п-п-п... — Невилл задохнулся, словно проглотил язык. Его пальцы вцепились в мантию так, что костяшки побелели. — П-п-п...

Альфи вспомнил профессора Квиррелла — того самого, чьё заикание напоминало треск сломанной метлы. У Невилла получилось ещё хуже. Словно на него наложили Заклятие Вечного Запинания.

— П-п-п... — Невилл закрыл глаза, будто молился о землетрясении, чтобы провалиться сквозь пол.

— Попробуй жестами! — Альфи махнул руками, как дирижёр оркестра глухих гоблинов. — Или нарисуй!

Альбус поднял руку, и в воздухе материализовался поднос с чашками и тарелкой воздушного зефира. Один розовый кусочек подпрыгнул, пытаясь сбежать.

— Не торопитесь, мистер Лонгботтом, — Дамблдор улыбнулся, и морщины вокруг глаз сложились в узор, похожий на солнечные лучи. — Порой даже заикание звучит как поэзия.

Невилл сделал глубокий вдох, словно ныряя в Чёрное озеро, и выдавил:

— П-пр-р-ра... р-растения... л-люблю р-растения.

Альфи чуть не захлопал в ладоши. Прогресс!

— Прекрасное увлечение, — Альбус кивнул, и его борода заколыхалась одобрительно. — А что вас привлекает в них больше всего? Их тихая стойкость... или умение расти даже в тени?

Невилл взглянул на Альфи, словно прося подсказки, но тот лишь ободряюще улыбнулся, сунув другу в руку зефирку.

— О-они... к-к-когда их п-поливаешь... о-они р-радуются, — выдавил Невилл, сжимая зефир так, что он превратилась в липкую лепёшку. — И... и н-не з-злятся, е-если я... о-ошибаюсь.

Альбус откинулся в кресле, и его взгляд стал мягче лунного света.

— Мудрость, достойная самой Кандиды Когтевран, — он подмигнул, и Альфи фыркнул. — Растения — прекрасные учителя. Они напоминают нам, что даже в темноте можно тянуться к свету.

Невилл кивнул, и его щёки порозовели, как лепестки розы. Альфи, почувствовав, что лёд тронулся, уселся на край стола и принялся рассказывать, как на травологии Невилл заработал целых тридцать очков для Гриффиндора.

— А ещё он может отличить пурпурную репу от крапчато-васильковой с закрытыми глазами! — Альфи жевал зефир, размахивая ногами.

Невилл попытался возразить, но его «н-н-нет!» потонуло в смехе Дамблдора.

— Тогда, быть может, вы поможете мне с одним деликатным вопросом, — Альбус достал из ящика стола крошечный горшок с растением, чьи листья свернулись в плотные бутоны. — Это Чревовестник. Он... слегка обиделся на меня за пересадку.

Невилл осторожно прикоснулся к листу, и бутоны дрогнули. Его пальцы, дрожавшие минуту назад, теперь двигались уверенно, как палочка опытного волшебника.

— Е-ему н-нужна т-тень... — прошептал он, и Альбус замер, словно ученик на лекции. — И... и г-г-говорить с ним. Ч-чтобы не скучал.

— Говорить? — дедуля приподнял бровь, и Альфи едва сдержал хихиканье. — О чём, например?

— О... о звёздах... — Невилл улыбнулся впервые за вечер. — О-они л-любят слушать про созвездия.

Альбус задумчиво посмотрел на растение, затем на Невилла, и в его глазах вспыхнули искорки, знакомые Альфи по их вечерним беседам.

— Кажется, я нашёл нового советника по ботанике, — он протянул Невиллу горшок. — Будете так добры?

Невилл взял его, словно священный артефакт, а Альфи расплылся в улыбке. Его друг больше не заикался. Ну, почти.

Позже, возвращаясь в гриффиндорскую башню, Невилл спросил:

— А... а он в-всегда т-такой?

— Нет, — Альфи засмеялся, прыгая через ступеньку. — Иногда он превращает свои носки в летучих мышей и гоняется за ними по кабинету. Но это только по средам.

Невилл фыркнул, и его смех, звонкий и свободный, смешался с эхом коридоров.