Закон есть закон, или Узница Азкабана (гет)

В следующий раз Северус Снейп к ней пришел через 12 засечек. С порога бросил на пол мешок.

— Перестилайте! Снятое белье сложите в тот же пакет!

Сказать, что Гермиона удивилась, это ничего не сказать. Она даже всматривалась в прорезь его маски. Нет, ничего особенного, все та же холодная отстраненность.

Вздохнула и стала разбирать вторую свою передачу.

Комплект нового постельного, этикетки из того же магазина, только принт другой, не цветы, а какой-то геометрический орнамент, симпатичный, веселый. Еще одна новая пижама. Без рюшечек, в голубую крапинку. Милая. И, о чудо, комплект трусов размера М. Простых, трикотажных, черных. Но добротных. Это прямо приятно! Каждый вечер подстирывать белье и надеяться, что к утру высохнет, и надевать пижаму на голове тело как-то не очень приятно.

Сжимаясь от неловкости, Гермиона перестелила постель, сложила в мешок то, что сняла. Подержала в руках ношеную пижаму. Услышала неожиданное:

— Нательное тоже кладите в стирку.

Подавая ему мешок, вздохнула (но взгляд от его глаз все же не отвела):

— Мне неловко, что я делаю это при вас, сэр… Не должны вы видеть мою постель и мое белье.

В прорези маски что-то изменилось.

Но, как обычно, он ничего ей не ответил.

Потом он пришел через три дня. Не один. С невысоким пухловатым волшебником в простой мантии и без маски. И с порога заявил:

— В Азкабане эпидемия педикулеза. Так что садитесь на табуретку, вас будут стричь. Непонятно, как эти твари из камеры в камеру переползают.

— Может, на вас переезжают? У охраны под шапками им тепло, приятно.

И даже через его нелепую шапку спецназовца она почувствовала, как он негодующе зыркнул глазами.

Села на табуретку спиной к нему, расплела косу. И улыбнулась внутри себя. Определенно, стоит продолжать его поддразнивать.

Косу, конечно, жалко. Но с короткими волосами (Северус Снейп разрешил не состригать ее шевелюру под ноль) все же ощутимо легче. Напор воды в Азкабане слабый, и промыть ее кудри трудно. Особенно жестким тюремным мылом.

«Кстати, а почему я не попросила прислать мне хороший шампунь?» — подумала вдруг Гермиона.

Шампунь самым странным образом оказался в следующей передаче. Через 10 засечек ногтем на деревянном столе. Под вечер неизвестный охранник забросил в камеру пакет. В нем оказалось постиранное постельное — то, что она сняла в прошлый раз, постиранная же пижама с рюшечками, шампунь из того же магазина (так себе по качеству, если честно, но на коротких волосах нормально, и в любом случае лучше, чем мыло) и универсальный увлажняющий крем. И маникюрный набор!

Гермиона, вздыхая и откровенно скучая по визитам Снейпа, перестелила постель, сложила в мешок несвежее постельное и пижаму (трусы все же предпочитала стирать сама на руках под краном).

Когда ночью кто-то заходил в камеру, она сделала вид, что не проснулась.

Утром мешка с бельем не было.

Так шли дни и недели. Гермиона отсчитывала завтраки, обеды, ужины, визиты Снейпа с его непроницаемой чернотой под маской, передачи когда через 10 засечек, когда через 15, листала в воображении книги. И отчаянно скучала. Снейп приходил слишком редко, чтобы задирание его и дерзость в его адрес надолго ее развлекали.

Странно, что про Гарри и Рона она почти не думала. Словно они остались где-то там, в прошлой жизни. И даже и неясно, была ли у нее та прошлая жизнь? Или она только приснилась Гермионе? А на самом деле вся ее, Гермионина, жизнь вот так и проходила в маленькой темной комнатушке с холодными каменными стенами и полом и с окном под потолком, с плохо прикрученным унитазом в закутке и хилым душем?

Но если той жизни не было, то откуда она тогда знает голос и глаза человека, которого ждет каждое утро? И который так редко приходит...