Место, ставшее домом (гет)

Утро Гоша начал с тактики полного игнорирования. Он проснулся от звуков семьи за дверью, но сделал вид, что еще спит. Потом, дождавшись, когда на кухне станет тише, быстро оделся и вышел из комнаты. Он прошел прямо к выходу, глядя перед собой в точку на двери. Мать крикнула что-то в сторону его комнаты, но он уже надевал куртку, придерживая дверь ногой. Он тихо закрыл квартиру, оставив все переживания там, внутри.

Дорога в школу прошла под сопровождение любимых песен ЩЕНКОВ, КУОКа, Нойза... Но сегодня музыка не приносила ему наслаждения, а лишь заглушала шум проснувшегося города. Он шел, перепрыгивая лужи и колеи растаявшего снега и думал о компьютерном клубе. Образ Леры всплывал перед ним сам собой, без его воли. Не размытое воспоминание, а почти ощущение ее спокойного голоса, улыбки. И это чувство, которое он испытывал только там — чувство, что ты не один. Он ловил себя на том, что мысленно репетирует, как небрежно спросит ее вечером: «Лер, зарубим в Валорант?» Он представлял ее кивок, и на душе становилось чуть легче.

Гоша зашел в кабинет литературы, пробираясь к своему спасительному убежищу — последней парте у окна, его личной «камчатке». Он привычным движением сбросил рюкзак на соседний стул, обозначая территорию, и уставился в окно, надеясь, что его оставят в покое до самого звонка. А еще лучше — до конца уроков.

Но что-то в воздухе было не так. Обычная утренняя сонливость класса была нарушена каким-то непривычным возбуждением. Одноклассники кучковались, перешептывались, кто-то активно тыкал в телефон. Словно в ответ на его недоумение рядом нарисовался Макс, который всегда все знал и был в гуще событий:

— Гош, ты видел? В беседе кипиш! К нам кто-то переводится!

Гоша медленно перевел на него взгляд.

— И?

— Да никто не знает, пацан или девчонка!

— Хочешь заняться организацией гендер-пати?, — усмехнулся Гоша. Ему было глубоко плевать на нового Петрова или Иванову. Лишь бы не лезли.

— Я вот, например, делаю ставку, что это какой-нибудь ботан, который будет руку тянуть с первого же урока, — фыркнул Макс.

Гоша задумался. Мысленно он тут же перебрал варианты. Обычно в середине года не переводятся просто так. Вероятно, у новенького проблемы в прежней школе — тогда это либо зашуганный ботан, либо, наоборот, отбитый хулиган. Или что-то в семье — переезд, развод. В любом случае, перед ними предстанет человек-экспонат, и весь класс первое время будет его с интересом разглядывать, как животное в клетке. Гоша почувствовал легкую брезгливость. Ему не хотелось ни разглядывать, ни быть разглядываемым в ответ.

Ровно в звонок в кабинет вошла Ирина Георгиевна, а следом за ней — тот самый экспонат. Девочка. Высокая, уверенно держащаяся блондинка в новой, с иголочки, форме.

— Внимание, десятый «А», — голос Ирины Георгиевны прервал гул. — У нас пополнение. Ангелина Смирнова, перевелась к нам из 56-й школы. Прошу вас любить и жаловать.

Классная обвела взглядом класс в поисках свободного места. Ее взгляд с неизбежностью тарана медленно вперился в «камчатку» и остановился на том самом стуле, куда Гоша сбросил свой рюкзак.

— Гоша, — учительница сделала ободряющий жест, — Подвинься, пожалуйста. Ангелина, проходи туда. Если будет плохо видно, скажешь мне, поменяю тебя с кем-нибудь местами.

Девушка кивнула и уверенной походкой прошла к последней парте. Внутри у Гоши что-то екнуло и налилось свинцом. Его крепость, его последний оплот пал без единого выстрела. Он сдержанно, чтобы не выдать раздражения, сгреб свой рюкзак с чужого соседнего и поставил его на подоконник. Ангелина села, поставив на стол небольшую кожаную сумку. Гоша инстинктивно подвинулся к окну, стараясь увеличить дистанцию. Теперь его кокон был разрушен. Боковым зрением он отметил ее идеальные ногти с безупречным маникюром, светлые волосы, которые лежали слишком гладко, будто отполированные. От нее пахло каким-то сладковатым, навязчивым парфюмом. Все в ней кричало о старании, о выверенном до мелочей образе.

Татьяна Карловна, которая буквально дышала Достоевским, наконец добралась до своего любимого писателя и с упоением начала урок с «Преступления и наказания». Гоша не вникал и не слушал. Он прочитал роман еще летом, поэтому мог себе позволить положить голову на покоящиеся на столе руки.

— Так... у вас тут Достоевский, оказывается, — тихо произнесла Ангелина, наклоняясь к нему. Голос ее был ровным, но в нем чувствовалась наигранная легкость. — В старой школе мы его уже начинали проходить. А вы уже первую часть осилили?

Гоша медленно перевел на нее взгляд. Он не чувствовал неприязни. Скорее полное, всепоглощающее безразличие.

— Нет, — почти с усилием ответил он.

— А... ну ладно, — новенькая не сдавалась. — А ты читал? Как тебе?

— Ну... так, — он неопределенно пожал плечом.

Ее опросы звучали как заученная реплики из разговорника. Гоша мысленно сравнил ее с Лерой. Лера никогда не спрашивала ничего «для галочки». Она либо молча ставила бы перед ним кофе, либо с ходу начинала бы рассказывать какую-нибудь историю про забавного клиента, либо материлась на своих тимммейтов. Она была... своей. Настоящей. А эта девочка с гладкими, будто отполированными волосами и идеальным маникюром казалась манекеном из дорогого магазина. Он чувствовал, как ее попытки наладить контакт разбиваются о его стену, и ей это начинает надоедать. Она коротко вздохнула, и он уловил легкое, раздраженное цоканье языком.

— Ладно, — в ее голосе впервые появились нотки холодности. — Вижу, ты не в настроении. Тогда просто дай посмотреть ваш учебник. Я свой еще не получила.

Вот это была нормальная, практическая просьба. Гоша молча, не глядя на нее, потянулся к рюкзаку, достал потрепанный учебник и подвинул его на середину парты.

— Спасибо, — Ангелина сухо кивнула и начала деловито перелистывать страницы.

Гоша сидел, уставившись в грязное школьное окно, стараясь не замечать ни скучного голоса учительницы, ни натянутого присутствия Ангелины рядом. Его взгляд блуждал по серому мартовскому пейзажу: лужи, оголенные деревья, снующие по тротуару люди. Обычная тоскливая картина.

И вдруг его взгляд зацепился за фигуру на противоположной стороне улицы. Фигуру невысокой девушки в кожаной куртке. Из-под укороченной шапки, которая была, скорее аксессуаром, чем шапкой как таковой, выбивались кудрявые пряди темных волос. На голове — массивные наушники, в одной руке — стаканчик кофе, в другой — сигарета, от которой поднималась тонкая струйка дыма. Она шла быстрым, уверенным шагом, легко маневрируя между медлительными прохожими. И в этой походке была такая дерзкая непринужденность, что она будто подсвечивала все вокруг.

Сердце Гоши дрогнуло и забилось чаще. Он выпрямился на стуле и вытянул шею, всматриваясь. Походка... поворот головы... эти наушники, которые он видел всего пару раз, когда она уходила со смены... Он готов был поклясться, что это была Лера. Внезапная радость, острая и теплая, вспыхнула где-то под ребрами. Весь вчерашний трэш дома, все школьные разговоры и новенькая за партой — все разом отступило, стало мелким и незначительным.

Он инстинктивно потянулся к телефону в кармане. На экране горело: 08:41. Да, ее утренняя смена как раз начинается в девять. Все сходилось. Логика подтвердила то, что ему подсказало сердце.

Он провожал ее взглядом, пока она не скрылась за углом, направляясь в сторону компьютерного клуба. Уголки его губ сами собой поползли вверх в едва заметную улыбку. Теперь этот тоскливый школьный день был просто временем, которое нужно пережить, был отсчетом до конкретного момента, когда он снова сможет толкнуть ту самую дверь и увидеть ее не через улицу и окно класса, а вживую.

Его внезапный всплеск внимания к окну не ускользнул от Ангелины. Она наблюдала за ним искоса: еще минуту назад он был безжизненным изваянием, а теперь буквально впился глазами в стекло, словно за окном разворачивалось самое интересное шоу на свете. Она наклонилась к нему, слегка, чтобы не привлекать внимания учителя, и прошептала с легкой насмешкой:

— Что там такого интересного? Пожар? Или голые бегают?

Гоша вздрогнул, словно его вернули из другого измерения. Он резко отвернулся от окна, и его лицо снова стало каменным.

— Ничего, — буркнул он, уставившись в учебник.

Ангелина громко вздохнула и с театральным разочарованием закатила глаза. Еще один замкнутый тип, с которым даже поговорить нормально нельзя. Она отодвинулась, дав ему понять, что ее интерес исчерпан.

Остальные уроки — физика, биология, обществознание, русский — прошли для Гоши в новом, странном режиме. Это был не просто побег в себя, а активный, напряженный отсчет времени. Каждый звонок с урока был желанным гонгом, приближающим его к цели. На обществознании он даже подсчитал минуты: «Сейчас почти двенадцать, значит, до конца смены осталось... девять часов». Цифры горели в его голове, как на таймере перед стартом.

Когда учительница географии, закончив объяснять региональную картину зарубежной Азии, наконец-то сказала: «Ну, на сегодня все», звонок прозвучал для Гоши симфонией.

Он не стал дожидаться, пока кто-то поднимется или начнет собираться. Он молниеносно, одним движением, сгреб все вещи в рюкзак, не заботясь о порядке, и ринулся к выходу, ловко лавируя между партами и одноклассниками. Спиной он чувствовал на себе удивленный взгляд Ангелины, но ему было все равно. Он уже мысленно был за дверью класса, на улице, на пути к тому месту, где его ждало настоящее, а не вымученное присутствие.

Раздевалка после уроков была привычным адом — гомон, толкотня, запах пота и сменки. Обычно Гоша терпеливо ждал, пока основная толпа рассосется, уткнувшись в телефон. Но сегодня он был другим. Сегодня он был нацелен как торпеда. Он ловко нырял между спинами, его рюкзак цеплялся за чужие сумки, но он не обращал внимания. Он пробивался к вешалке своего класса с упрямой настойчивостью. Как раз застегивая куртку, он столкнулся взглядом с Соней. Сестра стояла у окна, окруженная одноклассницами. Она поправляла волосы, надевая шапку, и когда их взгляды пересеклись, она посмотрела на него с нескрываемым удивлением.

— Гош, ты куда так мчишься? — спросила она, через проход. — Ты как будто на поезд опаздываешь.

— Гулять, — бросил он коротко, отводя взгляд и стараясь сделать вид, что вовсе не спешит. Но напряжение во всей его позе выдавало его с головой.

— Гулять? — фыркнула сестра. — Ты обычно из школы как призрак тащишься, а сегодня...

Но он уже не слушал. Ловко проскочив мимо нее, он пулей вылетел из раздевалки, оставив ее с недоуменным выражением лица.

Распахивая тяжелую дверь школы, он вдохнул полной грудью холодный мартовский воздух. Он не просто шел — он почти летел по знакомой дороге, и каждый шаг отдавался в нем радостным, нетерпеливым эхом. Скоро он увидит ее. Скоро он толкнет дверь в клуб, и его встретит гул системников, а она, может быть, улыбнется ему и скажет: «О, а я уже заскучала без своего постоянника».

Дверь в компьютерный клуб отворилась с привычным тихим скрипом. Гоша шагнул внутрь, и его сразу окутал знакомый гул и запах остывающей электроники. И она была там.

Лера сидела за стойкой администратора, уткнувшись в толстую книгу в мягком переплете, слегка нахмурив брови. На его шаги она подняла взгляд, и ее лицо озарилось мгновенной, узнающей улыбкой.

— О, а я думала, ты не придешь, — сказала она, откладывая книгу.

Гоша, не в силах сдержать ответную улыбку, подошел к стойке и по-хозяйски закинул на нее руки, облокачиваясь. Энергия от его быстрой ходьбы и предвкушения еще пульсировала в нем.

— Не дождешься, — только и смог он выдать.

Лера встала со своего кресла, и, зеркая его позу, тоже облокотилась на стойку рядом с ним. Теперь они стояли так близко, что Гоша видел все: легкие веснушки, рассыпанные по переносице, причудливый узор ее серых глаз, маленькую родинку на щеке. Сердце заколотилось где-то в горле. Он слышал легкий аромат ее парфюма, смешанный с запахом кофе. В голове, ясно и пугающе, пронеслась мысль: а что, если он сейчас подвинется всего на пару сантиметров и поцелует ее? Просто так. Потому что не может не поцеловать.

Этот вихрь длился, наверное, всего пару секунд, но показался вечностью. И был грубо прерван. Дверь снова звякнула, и в клуб вошел высокий мужчина в куртке-бомбере, один из постоянных клиентов.

— Лер, привет! У тебя тут пятый комп свободен? — громко спросил он, направляясь к стойке.

Мгновение рухнуло. Лера выпрямилась, как по команде, и ее лицо снова озарилось улыбкой, но на этот раз — профессиональной, приветливой.

— Привет, Миш! Сейчас гляну, — она кинула молниеносный взгляд на монитор рабочего компьютера, — Да, свободен. Тебе как обычно? — ее голос прозвучал легко и по-дружески, она перешла на «ты», как со старым знакомым.

Она бросила Гоше короткий, чуть извиняющийся взгляд, словно говоря: «дело есть», и переключилась на клиента. Гоша отступил от стойки, чувствуя, как жар медленно отступает от его щек. Он не чувствовал разочарования. Наоборот. Это украденное мгновение, эта близость и та, запретная мысль горели в нем ярче любой возможной игры. Он просто отошел в сторону, чтобы дождаться, когда она освободится, с новым, странным и щемящим чувством где-то под ребрами.

Миша скрылся за монитором, и гул клуба снова стал фоновым. Лера обернулась к Гоше, и ее профессиональная улыбка сменилась той самой, настоящей — чуть уставшей, но теплой. Она снова облокотилась о стойку рядом с ним, возвращаясь к прерванному моменту.

— Ну вот, — выдохнула она, — Почти как в кино. Всегда кто-то мешает в самый интересный момент.

Гоша только молча ухмыльнулся, не в силах отвести от нее взгляд. Она смотрела на него, и вдруг ее глаза слегка прищурились, став внимательными и изучающими.

— Постой, не двигайся.

Она протянула руку, и ее большой палец мягко, почти невесомо, провел по его коже под глазом. Прикосновение было мгновенным, но Гоша почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Сердце застучало где-то в висках.

— Ресничка, — объявила она, показывая ему на кончике пальца одинокую ворсинку. — Тебе положено загадать желание. Давай, сдувай.

Она поднесла палец к его губам. Мысль о поцелуе, осязаемая и горячая, снова ударила в виски. От этой близости и нахлынувшего смущения у него перехватило дыхание. Нужно было срочно что-то сказать, сделать, разрядить ситуацию, в которой он вот-вот запутается окончательно.

— Знаю! — выпалил он, нервно ухмыляясь и отстраняясь на полшага, чтобы вернуть себе способность дышать. — Желаю, чтобы мы с тобой в Валик поиграли!

Лера сначала удивленно подняла бровь, а потом рассмеялась — звонко и искренне. Ее смех разбил напряженное очарование момента, но наполнил пространство чем-то своим, простым и понятным.

— Желание, так желание! — сдалась она, сдувая ресничку с собственного пальца. — Его надо исполнять. Сейчас... — Она на мгновение задумалась, глядя на расписание смен на мониторе. — Смотри, если Глеб согласится прийти пораньше, ну... хотя бы на час, то я могу задержаться. На пару каточек — легко.

В груди у Гоши что-то екнуло и расправилось, как бутон. Это было даже лучше, чем украденный поцелуй. Это было реальное, осязаемое счастье — целых два часа в ее компании, за общим делом.

— Правда? — не удержался он, и в его голосе прорвалась вся детская надежда.

— Ага, — она улыбнулась, подхватывая его настроение. — Щас напишу ему, он в целом адекватный парень. Если не упрется, то считай, твое желание сбылось.

Она потянулась за телефоном, а Гоша стоял и не мог сдержать глупую, довольную улыбку. Его мир, еще утром такой серый и безрадостный, теперь крутился вокруг одной-единственной, но такой важной договоренности о совместной игре.

Поняв, что ему нужно как-то переждать эти пять часов, он наконец-то вспомнил, что пришел играть. Энергия била через край, и ему нужно было немедленно ее выплеснуть.

— Ладно, я пока пойду разомнусь, — объявил он, стараясь звучать бодро.

Лера усмехнулась, не отрываясь от экрана телефона, набирая сообщение Глебу.

— Да, разминайся. Но хайтабом тебе все равно не быть. Обычно я в топе, — парировала она беззлобно, бросив на него насмешливый взгляд.

— Это мы еще посмотрим, — фыркнул Гоша, уже чувствуя азарт, и, оплатив часы, наконец-то направился к своему компьютеру, чтобы скоротать оставшееся до ее освобождения время.

Усевшись, он запустил Valorant, но игра шла на автомате. Его пальцы механически двигали мышкой. Через наушники он ловил каждый звук из зала: шуршание курток, шаги, голоса. Мысленно он молился всем богам, которых только мог вспомнить, чтобы Глеб оказался не упрямым ослом, а самым отзывчивым парнем на свете.

Лера периодически проходила по залу, проверяя периферию и протирая столы. Один раз она остановилась позади него, поправила клавиатуру за соседним компом, которая и так лежала ровно.

— Все норм? — тихо спросила она, и он лишь кивнул, боясь обернуться и выдать свое напряжение.

Через какое-то время, увлекшись игрой, он вздрогнул всем телом, когда ее рука легла ему на плечо.

— Не пугайся, это я, — рассмеялась она, увидев его реакцию. — Просто хожу, чекаю.

Он нервно усмехнулся, пытаясь скрыть, как бешено застучало сердце. От ее прикосновения плечо продолжало гореть еще минут пять.

И вот, когда он уже почти потерял надежду, она снова подошла сзади. На этот раз она не стала трогать его за плечо, а легонько взъерошила ему волосы, а затем одним точным движением сняла с него наушники. Гул клуба и ее голос обрушились на него одновременно.

— Ну что, твое желание исполняется, — объявила она, сияя. — Глеб будет через полчаса. Готовься к позорному разгрому.

Облегчение и радость накатили такой теплой волной, что Гоша расплылся в широкой, глупой улыбке.

— Я готов, — выдавил он, пытаясь сохранить хоть каплю крутости.

— Отлично, — Лера оглядела зал и понизила голос, словно делясь секретом. — Значит так, как только Глеб придет, идем в парную випку. Там компы мощнее и тише. Никто не будет отвлекать.

Парная випка. Это звучало как нечто сокровенное. Как место для своих. Гоша снова лишь кивнул, боясь сболтнуть что-нибудь не то, и снова надел наушники. Но теперь он уже не просто ждал. Он отсчитывал минуты до того момента, когда они вдвоем пройдут в ту самую комнату, и дверь закроется, отделяя их от всего остального мира.