Хорошее предчувствие (гет)

Комнату заливал яркий солнечный свет. Занавески на распахнутых настежь окнах едва уловимо трепетали, из сада раздавались задорные птичьи трели. Откуда-то с улицы слышалась ленивая брань. Ри стоял у самого проёма и с тёплой грустью наблюдал, как Кирин и Тиа, заливисто смеясь, прыгали и брызгались в неглубоком пруду в глубине сада, ища там спасение от жары. Для них — солнца, ветра, птиц и малышей — ничего не изменилось, но Ри уже шёл девятый год. Он слишком взрослый для неведения.

Ничто не осталось прежним, когда леди Кейтилин подло напала на отца и захватила его в плен. Зачем только он решил вернуться по Королевскому тракту, если мама с ними отправилась от Восточного Дозора морем? Хорошо, Мареону не терпелось повидать леди Сансу, вот он и настоял на том, чтобы не заходить в Белую Гавань и поскорее оказаться в столице. Но почему отцу было так важно вернуться в Винтерфелл?

— С ним ведь были слуги. И наши солдаты, — удивился Сирилл, когда они об этом узнали. — Как они могли допустить подобное?

Ответа здесь не знал никто. Причин тоже. Мареон сказал, что всё стало только сложнее, когда сир Джейме атаковал Эддарда Старка, а Нойрион сожалел только, что дядя не захватил того в плен. Ещё и мама отчего-то взялась помочь бывшему деснице. Этот человек приказал схватить их отца, и всё же в ту ночь, когда красные плащи перехватили его на пути от Шёлковой улицы, леди Делена решила использовать свою власть, чтобы сохранить ему жизнь.

Отцом у них был Бес, маму же нередко звали «блошиной леди». «Блошиная — не блохастая», — всякий раз добавляла она, будто прозвище её смешило. Чаще оно звучало из уст других леди и лордов, а вот обитатели Блошиного Конца такими словами не разбрасывались. Ри об этом сказал Саврос — главный конюх из Небесных Садов. «Многие богачи зарабатывали на том, что мы делаем, — пояснил этот налысо бритый мужчина с тяжёлым взглядом и дружелюбной улыбкой львоящера, — но прежде обратно в Блошиный Конец не вернулось ни пенни. Леди Делена требует работать тяжело и много, это да. Но теперь по моей улице не течёт дерьмо, на столе бывает мясо, а эти её хлебные клубни, если в сале пожарить, даже съедобными покажутся». Так думал не он один. Потому умереть за неё они, может, и не умрут, а вот убьют — однозначно.

Тот же Саврос сказал, что прежде золотые плащи боялись даже заглянуть в кое-какие проулки этого холма. Мол, всякое с ними случалось. Может и так. Люди тут жили неприветливые. И когда Ятло до самого утра колдовал над впавшим в забытьё лордом, золотые плащи смиренно мокли у ворот, Нойрион сам это видел. Какая жалость, что лорд Эддард не соизволил ответить добром на добро, приструнив свою леди-жену и вернув им отца.

— Ри, лисёнок мой, — раздался за спиной мамин голос, — я жду гостя. Не против поужинать с ним, мной и братьями?

Нойрион нехотя отвернулся от окна. Тиа как раз пускала по водной глади найденный где-то бледно-золотой лист, и он хотел узнать, чем всё обернётся.

— Кто собрался в гости? — внутренне напружинясь, уточнил он.

— Командир золотых плащей, — улыбнулась мама. — Янос Слинт. Нам нужно обсудить с ним кое-что довольно неприятное, но до того делать вид, будто мы добрые друзья. Ваше общество мне в этом поможет, а ещё не даст созреть новым глупым слухам.

Ри закатил глаза. По какой-то причине людям страсть как не хотелось верить, будто их родители любят друг друга, а все они — дети Тириона Ланнистера. Ни разные глаза Мареона, ни светлые до белизны волосы никого не убеждали. Наоборот, выдумок становилось только больше. Сир Моллен, например, утверждал, будто мать нагуляла их от сира Гериона. Ну-ну. Они повидались с ним на Стене, и теперь-то он не так разговорчив.

— Я приду, — пообещал он, а когда комната опустела, позвал слугу, чтобы тот подготовил ему одежду.

Янос Слинт оказался одним из самых неприятных людей, каких только Нойрион видел в своей жизни. А ведь по крайней мере треть он прожил на холме Рейнис и знакомства у него были самые разные. Одутловатое лицо, невнятный подбородок, выпученные, как у лягушки, глаза, грубый голос, мерзкая привычка плеваться едой, а ещё чванливость и непомерная жадность — всё это сидело прямо напротив, уплотнённое черно-золотой бронёй и роскошным плащом из золотой парчи, пожирало выставленное на стол угощение и неуместно гоготало.

— Надеюсь, новости для него и правда неприятные, — тихо прошептал Сирилл на ухо Ри. — Жду не дождусь, когда эта жаба спрыгнет с нашего крыльца.

Когда с основными блюдами было покончено, перед ними появились слоёный пирог из орехов с шафраном, пропитанный мёдом и соком красных дорнийских апельсинов, замороженные сливки с медовым маком и корзинка с коричным печеньем. Янос взялся рассказывать какую-то историю о летнийском корабле и перьях, а мама, сидевшая во главе стола, очень по-особому улыбнулась, блеснула глазами и приосанилась. «Началось», — понял Ри и подобрался, с предвкушением ожидая, что же будет дальше.

— Удивительная история, Янос, — похвалила его матушка. — Есть ли другие вести из города? Его величество уже вернулся с охоты?

— Нет, увы. — Даже сожаление состряпать у него не вышло. Хотя такая пьяная красная морда мало на что сгодится. — Мне доложили о возвращении принца Джоффри со свитой, однако его милости пока не видно. Знатный олень, должно быть, попался.

— Вепрь, — странным голосом поправила его мама. — Наш король вышел против лютого вепря… как я слышала. Впрочем, — по её губам скользнула бледная улыбка, — покуда он не вернётся в город, доподлинно узнать об исходе будет нельзя. Время обратиться к нашим делам.

— О да, хе-хе-хе, — осклабился тот. — Самое время, миледи. А юным лордам пора по кроватям, верно?

— А вот и не угадали. — Говорила она всё еще мягко, но в воображении Ри над их домом прозвучал первый раскат грома. Отзвук приближавшейся грозы. — Дети многому учатся у родителей, и сейчас самое время одного такого урока. Вы помните то время, Янос, когда только получили место командира городской стражи?

— Как не помнить, миледи, — хохотнул стражник и натужно рыгнул. — Ох, прошу простить, леди Делена, эти ваши пироги… О чём я? А, первые шаги. Трудновато пришлось, чего уж скрывать, но я там всем хвосты накрутил!

— Прекрасно. — А вот и второй раскат. — Я даже знаю, кого, как часто и на сколько золотых драконов вы покрутили. А идея продавать должности? Бесподобно, вы согласны?

— К чему это вы ведёте? — Янос Слинт прищурился. — Не знаю, кто там и о чём рассказывал…

— Бросьте, Янос, — мама рассмеялась. — Или вы забыли, от кого каждый раз получаете по пять тысяч золотом в честь полной луны? Вот видите, добрым знакомым нет нужды юлить. Даже когда меня нет в городе, я не спускаю с вас глаз, интересуюсь, всё ли в порядке у такого доблестного стражника. Потому знаю, что недавно вы купили новый дом на Мучной улице. Обстановка шикарная, особенно тот резной шкаф в вашей особой опочивальне. А во дворе прекрасная яблоня, и я рада, что Джотос не зашибся, когда упал с неё три дня назад. Только недавно до меня дошли тревожные слухи. Сколько, говорите, вы задолжали Небесным Садам?

Мужчина замялся и покраснел ещё сильнее. Нойрион удивился. Задолжал? В чём? Там ведь обычные увеселения, как на ярмарках. Сиди, смотри, да радуйся.

— Нет-нет, погодите, я вспомню, — продолжила… нет, уже не их милая мама, а леди Делена, в чьих глазах точно молнии сверкали. — Триста восемнадцать тысяч сто сорок два золотых дракона и шесть оленей, притом эта цифра неуклонно растёт.

— Вы сами сказали, миледи, мы с вами давно знакомы, — льстиво начал говорить Янос, но леди Делена прервала его резким взмахом руки.

— Да-да, Янос. Я с большой теплотой отношусь и к тебе, и к твоей семье. Поэтому хочу выразить тебе своё сочувствие, ведь те деньги на ставку ты брал под залог своего чудного дома, а значит покинешь его — если не погасишь долги через три дня. Какая потеря! А ведь твоя крошка Далора только повесила все эти ленточки над своей кроватью.

Янос Слинт пытался ещё что-то сказать, но замер, приоткрыв рот. Пропали краски с лица, лоб покрылся крупными бисеринками пота. Затем он вдруг резко вскочил, повалив кресло, и зарычал:

— Я командир городской стражи, миледи, и не потерплю, чтобы какие-то ворюги зарились на моё добро! И что вы мне там платили? Жалкие крохи! Да стоит мне только свистнуть, сюда ворвутся мои люди. Вы ещё узнаете, каков мой гнев!

— Свисти. — Эта улыбка резала острее ножа. — Только прежде, Янос, тебе следует знать: я высоко ценю не только твою работу. Каждому, кто носит меч в придачу к золотому плащу, лунный зайчик приносит от меня дары. Я даю, а ты забираешь. Улавливаешь, на чьей стороне окажется перевес? Вот и хорошо. Садись, и впредь не смей поднимать на меня голос. Пока я добрый знакомый, но могу стать очень нетерпеливым кредитором.

Затихший, побледневший и даже обмякший командир городской стражи принялся медленно опускаться в кресло, не сводя с леди Делены глаз и, верно, позабыв, что сидения под ним нет. Раздался грохот, и Ри с братьями не удержались от смеха. Мама тоже улыбнулась, подмигнула им, а затем вновь превратилась в строгую леди.

— Что я могу сделать для вас, миледи? — кротко спросил Янос Слинт, примостившись на краешке кресла.

— О, Янос, сущий пустяк. Ты должен быть мне верен. Кто и о чём бы тебя ни попросил, даже предлагая деньги, ты должен отказать. Возможно, в какой-то момент тебе даже посулят титул, земли или даже земли с титулом. Откажись. Что бы ни обещали, твой ответ всегда должен быть «нет», если эта просьба исходит не от меня. Так и говори: «Я сделаю только то, что прикажет леди Делена». Или «Нужны мои мечи? Идите к леди Делене». Сможешь сделать это для меня?

— Почту за честь, миледи. — Взгляд Яноса прояснился.

— Хорошо. А поскольку мы уже решили, что хорошо друг друга знаем и нет нужды в притворстве, скажу как есть: чуть позже я поговорю об этом с твоими заместителями. А затем с теми, кто стоит ниже них. Уверю каждого, что не забыла об их помощи, и обрисую, насколько высоко ценю верность. У предательства же цена совсем иная.

Ри переводил взгляд с матери на погрустневшего стражника. Он не вполне понимал, о чём шла речь, но Янос Слинт выглядел так, будто лишь мгновение назад держал мечту в своих руках, а вот она уже исчезла. Какие замысловатые угрозы! Это ведь были они?

Раскланявшись, стражник удалился. Мама приказала служанкам принести мятный чай к остаткам пирога и печенья, и остаток вечера Ри наслаждался вкусным уютом. Только вместо отца рядом с ними была пугающая пустота.

На следующее утро он и думать забыл о странном условии для Яноса Слинта. Из кузницы, в которой раньше трудился Джендри, для него доставили колчан со стрелами и красивую кольчугу, и Ри радостно бросился испытывать обновки. Ещё мама раздобыла для него лук из чардрева в Восточном Дозоре. Он был немного тяжелее, чем Нойрион привык, и нужно было приноровиться.

Солнце промчалось по небу так быстро, словно за ним следовала по пятам стая голодных волков. На ужин подавали жареную морскую рыбу в перечном соусе с лимоном и красным сладким укропом и печёные хлебные клубни — пресноватые, но сытные. После сытной еды все братья и сёстры Ри принялись клевать носом, но у него самого сна отчего-то не было ни в одном глазу. Когда Корел, их с братьями слуга, помог ему забраться на перины и задул свечу, Ри окончательно понял, что не сможет этой ночью уснуть. На город опустилась тишина, и в ней мысли зазвучали громче обычного.

Выскользнув из-под простыни, он натянул на ноги короткие сапоги, накинул плащ и выбрался через окно в сад. Ночью здесь пахло особенно сладко. Ри не знал, что это за цветы. Мама разбивала сады везде, где бывала, и для каждого места находила нечто особенное. Даже на Утёсе Кастерли ей удалось оживить Каменный сад, поселив на корнях росшего там чардрева какую-то странную коричневатую траву. При свете дня — ничего особенного, но ночью она сияла удивительным светом: голубоватым, желтовато-зелёным и бледно-фиолетовым.

Пробравшись к пруду, Нойрион сел подле него на крохотную скамеечку, ещё не остывшую от дневного зноя, и печально уставился на неподвижную тёмную воду. Он тосковал. Слишком много потерь случилось в последнее время. Ему страшно не хватало задора Эдрика и грубоватой заботы Джендри, но они уже давно решили отправиться в Дозор. Смириться с этой утратой он готовился не первый год. Но отец… Что, если леди Кейтилин теперь его не отпустит? Что, если он там умрёт?

Гладь пруда дрогнула, разбежалась кругами, и Ри понял, что плачет. Ему уже шёл девятый год, и он был слишком взрослым для неведения. Какая жалость. Вот бы это было не так.

Вдруг где-то с другой стороны дома хлопнула дверь и зазвучали громкие голоса. Нойрион встрепенулся. Кто приехал в такое время? Это должно быть очень важно. Наскоро вытерев лицо, он закутался в плащ и медленно, стараясь не шуметь, отправился искать комнату, в которой матушка встретила незваных гостей.

Пока Ри шёл на звук, он перебрал в голове не одну дюжину имён тех, кому мама могла понадобиться среди ночи. Отца он, пусть и с горечью, отмёл сразу. Лорд Эддард одумался? Едва ли. Дедушка тоже не приехал бы в город. Может, что-то случилось в Небесных Садах?

— … на охоте. Мой муж крепок, но трудно поверить, что он оправится даже после такого.

Не веря тому, что слышит, Ри приблизился к окну. Пекло, до чего же плотно задёрнуты занавески! И краем глаза не взглянуть.

— Мне жаль об этом слышать, ваша милость. Я помолюсь за короля Роберта, чтобы его последние минуты прошли спокойно.

К ним пришла сама королева?! Нойрион засунул кулак в рот и с силой прикусил, чтобы не закричать от удивления.

— Благодарю. — Королева Серсея помолчала. — Это тёмное время для меня, моих детей. Увы, поддержки сейчас ждать неоткуда. Отец в Западных землях, Джейме покинул город. А моего младшего брата, вашего мужа, лорд Эддард приказал схватить, и теперь он заключён где-то в далёкой, сырой темнице.

— Всё так и есть, ваша милость. Благодарю и я вас за эти тёплые слова поддержки.

Молчание. Не в силах сдержать нетерпение, Нойрион снова потянулся к занавескам и постарался, подражая ветру, подвинуть их. Почему так тихо? Что происходит?

— Мой муж любил лорда Эддарда как брата, — вновь заговорила королева, и он поспешно отдёрнул руку. — Но не так давно до меня дошли слухи о готовящейся измене.

— О нет!

— Именно. Он хочет захватить власть, но прежде ему нужно объявить Джоффри недостойным престола, — взволнованно посетовала Серсея. — Ах, Делена! С того момента, как вы с Тирионом стали мужем и женой, я полюбила тебя как сестру…

Ри едва удержался, чтобы не рассмеяться в голос. Полюбила? Как сестру? Даже если прямо сейчас ударить маму по голове, едва ли она забудет все те презрительные взгляды и едкие реплики, коими королева и её старший сыночек потчевали их последние месяцы.

— Ох, ваша милость, я и не знала! Непременно помолюсь Матери и за его высочество тоже. Если милость её столь необъятна, как и твоя любовь ко мне, принца Джоффри… вернее, нашего будущего короля Джоффри будет ожидать долгое и счастливое правление.

Снова молчание. Ах, вот бы сейчас увидеть их лица! Даже перемены в лице Яноса Слинта, должно быть, выглядели не столь впечатляюще.

— Как поживает ваш ублюдок, леди Делена?

Ри вздрогнул. Тон королевы переменился, самым неожиданным образом преисполнившись ледяного презрения взамен притворного сладкого воркования, и от него веяло опасностью.

— Он так далек от Железного трона, насколько это вообще возможно, — спокойно отвечала ей мама. — Дышит ветром свободы и не планирует появляться в Семи Королевствах без нужды.

— Очень хорошо. А вот Джоффри, напротив, так близок к тому, чтобы занять престол… Преступно мешать в такой момент законному наследнику короля.

— Согласна. Но заняв престол, юный король сильнее, чем когда-либо прежде, будет нуждаться в поддержке семьи. Вы сами не так давно о ней упоминали, ваша милость. Его дедушка будет далеко, как и сир Джейме — лучший воин из ныне живущих. А вот лорд Станнис и лорд Ренли, напротив, очень близко. Удачно, что и по вашей линии у его милости два дяди.

— Удачно, что одному из них подчиняется городская стража Королевской Гавани. — Из уст королевы Серсеи сочился яд. — Не расскажете, миледи, как так получилось?

— Простое везение, моя королева. Мой лорд-муж мог бы сделать больше, окажись он на правильном месте и будь у него больше власти, чем сейчас. Допустим, если бы король Джоффри нуждался в защите от узурпаторов, жаждущих занять трон, что по праву его.

— Я призову отца.

— Лорд Тайвин один, а узурпаторов может оказаться двое. Лорд Станнис уже не первый месяц сидит взаперти на Драконьем Камне, а лорд Ренли… Думаю, не ошибусь, если скажу, что и лорд Ренли со всей свитой покинул сегодня город, не дожидаясь кончины брата.

Снова молчание. Нойрион затаил дыхание, превратившись в слух. Неужели у них наконец будет свой дом? Но как же Утёс…

— Что ж, пожалуй, мой младший брат и в самом деле может сослужить королю добрую службу. Уверена, Джофф оценит труды Тириона и твои, когда золотые плащи поддержат его при восшествии на престол.

— Насколько высоко оценит?

— Харренхолл, — почти выплюнула Серсея. — Ему, вашим детям и внукам. Со всеми землями и доходами.

— Харренхолл, — повторила мама. — Это большая честь, ваша милость, благодарю. Я сообщу Яносу о своём решении.

— Хорошо, — тон королевы смягчился. — Только имей в виду: лорд Эддард ожидает, что стража поддержит его.

— Какая жалость, — живо откликнулась мама. — Тогда его ждёт сюрприз.

С трудом выждав несколько минут, чтобы стихли шаги, Нойрион оперся руками на оконный проём, подтянулся и тихой змейкой скользнул внутрь. Полезное умение. Иногда в проулках Блошиного Конца новых знаний можно было подчерпнуть не меньше, чем в библиотеке.

Мама всё ещё сидела в кресле, задумчиво водя пальцем по подлокотнику. Заслышав шорох, она обернулась, но разглядев, кто пролез в окно, только довольно хмыкнула и спросила:

— Всё слышал?

— Самое главное! — Ри с разбегу плюхнулся в кресло напротив. Наверное, в то же, где только что сидела королева. — Думаешь, она не обманет? Или Джоффри?

— Не знаю. — Матушка пожала плечами. — Но теперь Тирион на один шаг ближе к обретению замка, чем был за десять минут до этого. Уже неплохо.

— Да это же проклятое место, а ты хочешь, чтобы отец стал его лордом. Всё ли будет хорошо?

— Как знать, Ри. Ведь это Харренхолл, и с его хозяевами на протяжении веков случалось… всякое. Но в то же время, это огромный замок с обширными землями вокруг.

— Наполовину разрушенный, если верить Ятло.

— Да, будет непросто, но у меня на его счёт, — Делена мечтательно улыбнулась, — хорошее предчувствие.