Маги, винейды и прочие (джен)

Друзей среди правоохранителей у Никиты не было, поэтому о том, как ведётся расследование, он судил по криминальным сериалам. Как выяснилось, Вир относился к той категории следаков, что умело морочат голову проникновенными разговорами и пронзительными взглядами, вынимая при этом душу, но сами толком ничего не рассказывают. На незамысловатые провокации после утреннего допроса приятель не повёлся, при прямых расспросах ссылался на тайну следствия.

Была надежда на болтливость Филомены, но та лишь откровенно восхищалась его метким ударом и юлькиной находчивостью. А ещё заверяла, что Эвансам точно не о чем беспокоиться, ведь преступники под строгим надзором, а личности пострадавших засекречены. И напомнила об эксперте, который ждёт их в общественном центре.

Мистер Фаулер любопытным колобком прокатился по дому и, не затыкаясь, восхищался мастерством невероятной миссис Эванс. Не будь он похожим на одетого с иголочки Шалтая-Болтая и не игнорируй Юльку, именно как женщину, Никита непременно взревновал, настолько влюблённым выглядел винейд-обережник. По его словам выходило, что после инициации активировались интуитивно наложенные охранные чары, из-за чего дом превратился в полноценный оберег с невероятно сильным эффектом ненахождения.

‒ О, так теперь нам не страшен серый волк, — обрадовалась Юля под недоумёнными взглядами валлийских колдунов, которые не были знакомы с советскими песенками для детей.

А вот Никита понятливо фыркнул и возгордился: её способности оказались настолько к месту и так органично легли на искреннее желание защитить семью от волшебных неприятностей, что лучше и быть не могло. Теперь о нежелательных гостях можно не беспокоиться — пока они дома, им ничего не угрожает.

Филомена с трудом увела этого фанатика, но лишь после того, как в очередной раз напомнила об отчёте, который ждут в главном управлении к двум часам. Но и то Фаулер практически в дверях умолял ошарашенную и измученную его допросом Юлю непременно подготовить для него список того, о чём она думала и что и как делала, когда наводила порядок после переезда.

По счастью, размышлять о закидонах странного эксперта не было времени — у Туни заканчивались уроки, и они рванули за дочерью в школу, чтобы заранее подготовить ту к картине экстремальной переделки кухни с гостиной. По счастью, Туни, когда узнала правду о ночном происшествии, не заистерила, лишь грозно насупилась. Хотя Никита подозревал, что это не благодаря железной выдержке, а из-за щедрой порции успокоительного, которое Юля заранее добавила в термокружку с какао.

После непростого разговора семейство отправилось на железнодорожный переезд. Никита признавал психологическую пользу криков во весь голос, но отказывался вопить ночью, да в чистом поле, а вот под грохот пролетающего товарняка, и в отсутствии случайных зрителей — это ж совсем другое дело.

Уже дома, после терапевтического чаепития было решено не писать Лили о нападении, чтобы та понапрасну не волновалась. Вот вернётся на каникулы, и всё узнает, но и то не факт, что ей нужны такие знания. Никита даже не удивился, когда Юля предложила это, он уже давно смирился с причудой чужого характера. Тем более так любимая ею выжидательная тактика пока что ни к чему плохому не привела. К тому же в Хогвартсе учатся младшие братья или сыновья пожирателей, которые будут невероятно рады узнать имена магглов, по чьей вине пострадали незадачливые неофиты.

Дальше жизнь покатилась по привычным рельсам, будто ничего такого в ночь Хэллоуина не случилось: работа, домашние хлопоты, занятия с мелкими, дуракаваляние с коллегами.

‒ Не позволим страху управлять нашей жизнью. Не помню, кто это сказал, но я бы лучше и не придумала, — заявила ему Юля, собираясь в женский клуб. — К тому же хочу узнать, как там Глэдис Лоуренс. Ведь ничто так не улучшает настроение, как несчастье неприятного тебе человека. Только ты этого не слышал. — С грозной гримаской она направила на него тюбик губной помады. — А если проговоришься, буду всё отрицать.

Никита на эти угрозы лишь усмехнулся и вызвался проводить жену хотя бы до Маркет-стрит, всё равно пора было выдвигаться к школе, чтобы встретить Туни после занятий.

Повезло, что о нападении на их дом ни в “Пророке”, ни в местных газетах не было ни строчки, хотя про разбой в ирландском Ардклохе не написал только ленивый. Если честно, подобной секретности Никита невероятно обрадовался: лишнего внимания или пронырливых журналистов ему ни даром не нать, ни за деньги. В этом его поддерживали жена с дочкой.

Первые дни Юля с мелкой часто о чём-то украдкой секретничали, потом вроде как успокоились, но старательно обходили в разговорах неприятную тему. И сама по себе сложилась новая семейная традиция громко переговариваться из комнаты в комнату, обозначая кто где гремит. Даже Кас перестал молча подкрадываться и загодя негромко мяукал, дескать, это я иду. Чем в очередной раз вызывал подозрение, что с этим котом не всё так просто.

Туни хоть и держалась молодцом, но не отлипала от матери и лезла к нему со всякими глупостями, стоило перешагнуть порог. А ещё составляла компанию не только на пробежке, но и напросилась на занятие с малышнёй, где, не обращая внимания на пацанячье шушуканье, методично отрабатывала удары. Никита понимающе хмыкал и упорно отгонял от себя мысль взять дочь к Брауну. Жена за такое точно прибьёт.

Возвращаясь домой после тренировки, он не выдержал и поинтересовался у мелкой, в порядке ли она?

‒ Ты знаешь, да, — неожиданно призналась Туни. — Я почему-то убеждена, что с нами больше ничего плохого не случится. Осталось придумать, как защитить Лили и её сына, ведь так?

Туни с наивной уверенностью заглянула ему в глаза, и Никита неловко заверил дочку, что уже об этом думает. Чужая вера в его могущество грела, но и вызывала странную обречённость: Никита на личном опыте убедился на что способны волшебники. А ведь это были молокососы, не какие-то там боевики.

Допустим, он обучит Лили самообороне, допустим, Юля наложит на дом в Годриковой Лощине защиту покруче Фиделиуса, но это уже не казалось Никите правильным выходом. Надо что-то делать с первопричиной: Лордом и его шайкой. Как там говорила та тётка: “Резать, не дожидаясь перитонита”? Вот только Никита не строил иллюзий: хреновый из него хирург, он даже на санитара с уткой не тянет.

На выходных Юля с мелкой без устали рыскали по окрестным магазинчикам и комиссионкам в поисках тех самых вещей. Никита, понаблюдав, как девочки увлечённо выбирают между синей подушкой и голубой думочкой, чтобы по итогу купить тёмно-зелёный плед в алый ромбик, благоразумно решил во всю эту вакханалию не вмешиваться, ограничившись ролью безмолвного водителя и грузчика. За примерное поведение ему разрешили подобрать новый ковёр, но по итогу высмеяли его выбор и прогнали в машину, отняв кошелёк. Преобразившиеся гостиная с кухней Никите очень даже понравились и, самое главное, больше не напоминали о нападении. У Юли был хороший вкус, и, совместив его с нюхом Джулии Эванс на выгодную цену, она сотворила из разгромленных комнат настоящее чудо. К тому же они с Туни неплохо отвлеклись, бродя по магазинам.

Понедельник Никита ждал с нетерпением, чтобы наконец-то спустить пар в тире — бой с тенью почти не помогал, а пробежка не проясняла голову. Подписку о неразглашении с них не брали, просто попросили не болтать с кем попало, а выговориться хотелось, не железный же он, поэтому Никита не удержался и разговорился с Брауном. Думал без подробностей, но не заметил, как вывалил на знакомого всё, включая позорный момент с забытой Юлькой. Сквиб не стал пускаться в психологические размышления, одобрительно стукнул его кулаком в плечо и заверил, что для впервые попавшего в передрягу Эванс неплохо справился.

‒ Ты, по крайней мере, в штаны не наложил, а то видал я и такое. И не застыл на месте, как тот же дохринн⁽¹⁾, а собрался и прибил дафака⁽²⁾. А что в горячке о жене не подумал, так ведь не сбежал же, — невозмутимо вещал Браун, перезаряжая браунинг. — А по поводу пушки не переживай, навык — дело наживное. Ты, главное, не ленись тренироваться, и он появится. Иди давай на рубеж.

Почти под конец вечера в тир хмурым медведем ввалился Вир. Молча кивнул, достал Миротворец и в несколько минут дырявил мишени. А когда закончил, расщедрился на пояснения:

‒ Помимо Ирландии, было ещё три нападения: в Шотландии и под Лондоном. Причём на разные семьи. И никакой связи между ними нет, а в Мидло́тиан вообще напали на семью маглорождённого волшебника. Пацану всего пять лет, но он стихийным выбросом раскидал нападавших, да и Гаррет с парнями быстро среагировал. Жалко, что никого не поймали — выродки успели сбежать.

‒ А что добыча Эвансов говорит? — лениво поинтересовался Браун.

Вир раздражённо зыркнул на Никиту, но ругать за болтливость не стал.

‒ Что некий доброжелатель передал им записку с адресом и пожеланием ни в чём себе не отказывать.

‒ А другие нападающие?

‒ Говорю же, нет других, только результаты их “веселья”, — отрезал Вир, вскидывая кольт.

‒ А татушка? — спросил Никита, когда отгремели выстрелы.

‒ Они с детства дружат и утверждают, будто это знак их компании. Но Артур уверен, что лгут. И насчёт тату, и о неизвестном благодетеле. Скорее всего, они расходный материал, да только слишком борзо себя ведут. Эти глизни точно знали, к кому их послали. Понять бы с какой целью…

Браун флегматично хмыкнул и занялся уборкой, недвусмысленно показывая, что не собирается озадачиваться этой тайной. А Никита неуверенно протянул:

‒ Слушай, Вир, возможно, это просто совпадение, но миссис Бронтипью, бывшая соседка по Коукворту, написала Джулс, что дом, в котором мы жили, сожгли на Хэллоуин. Вроде как грешат на шпану. В городе после закрытия фабрики неспокойно стало, мне даже старик Олди…

‒ Погоди, погоди, — пробормотал Вир, вскидывая руку, и Никита послушно замолчал. — Так… О’Кадахи тоже переехали, только в конце зимы, а МакДевиши оформили опёку над племянником и перевезли его из-под Глазго прошлой осенью. Ага… Это уже что-то…

И, не прощаясь, трансгрессировал.

Никита на эту выходку лишь досадливо цыкнул: лови его теперь, чтобы выяснить подробности остальных нападений. Так ведь и от любопытства помереть недолго, как та кошка. Хотя, учитывая, “развлечения” пожирателей смерти, может и к лучшему, что Вир ничего не рассказал. Никите и так хватало проблем со сном. Приходилось упариваться на тренировках, чтобы замертво падать в кровать, а не вскидываться на каждый стук за окном.

Юля на бессонницу не жаловалась и спала как сурок, но в те ночи, когда он дежурил, уходила в комнату Лили, чтобы не оставаться одной на первом этаже. Говорила, что ей так спокойнее. Днём она старалась загрузить себя по полной, устроив очередное расхламление кладовок или наводя последний лоск на свежеобставленные комнаты. А также ходила в бесконечные гости, к заказчицам, в женский клуб, вместе с Туни ездила в Пенрид Ластра, но домой возвращалась задолго до захода солнца.

Естественно, при таком режиме ни о каком романтическом сближении и речи не шло. Хотя с обыденной интимностью всё было в полном порядке: мимолётные прикосновения, поглаживания, поцелуи украдкой, пока Туни не видит. Оля, к сожалению, не очень любила обнимашки без повода, да и Юля была на них скупа, но после Хэллоуина вроде как оттаяла и больше не замирала под его руками. И даже распускала иногда свои.

Но оставаться наедине получалось либо только по ночам, когда из-за усталости никакой близости уже не хотелось. Да и то не всегда: пришлось пару раз выйти на сутки не в свою смену, подменяя заболевшего Уолша.

Или ранним утром, когда толком не проснувшаяся Юля встречала готовым завтраком засыпающего после ночной смены его. Только этих минут едва хватало на неспешный обмен новостями, потому что к ним подтягивалась Туни, при которой приходилось прилично себя вести.

А через неделю над Амлухом разразилась шотландская гроза, которую принесла на своих крыльях незнакомая сова с посланием от Лили. Письмо было полно клякс, зачёркнутых строк, восклицательных знаков, написанных капслоком обвинений и требований немедленно рассказать ей всё без утайки.

‒ Хорошо, что Лили не умеет отправлять вопилеры, — нарочито легкомысленно ухмыльнулся Никита, стараясь не обращать внимания на кольнувшее сердце. Новости ему категорически не понравились, так и до их портретов на первых полосах недалеко. — Мы бы, наверное, оглохли от её возмущения.

‒ Да уж, реакция более чем ожидаемая, только вот откуда об этом Петси узнала? — поинтересовалась расстроенная Юля, потрясая письмом.

‒ Это не я, — поспешила заверить родителей Туни. — И Петси у меня ничего не спрашивала. Даже как-то обидно… Но я могу у неё спросить.

‒ Не нужно, — приземлил уже сорвавшуюся с места девочку Никита. — Какая теперь разница. Если знает Петси, то её родители точно в курсе, и не только они. У неё водичка долго не задерживается. То-то Эйра странно посматривала, когда получку выдавала, даже на мужиков прикрикнула, чтобы меня без очереди пропустили. Да и мужики на занятиях просили удары показывать, а не приёмы самообороны. Джулс, ты же эту неделю из деревни практически не вылезаешь, неужели ничего не заметила?

‒ Сложно сказать, я с этими занятиями по контролю так замоталась… Миссис Диффин была как обычно, помогала мне отчёт составить, чтобы дом в качестве практической работы засчитали, — задумалась Юля. — Филу я не видела, Вир оставил её за главную и до сих пор в Кардиффе, вот она и вертится как уж на сковороде. Разве что синьор Контини стал слишком уж предупредительным и всё норовит засунуть в пакет булочки или печенье помимо купленного. А Филида — мои любимые ириски и обещала присылать покупки с посыльным, чтобы я не носила тяжести.

‒ Мне Джим налил бесплатную пинту, — добавил Никита, — дважды. А мужики на это дело салютовали.

‒ Какие на редкость ненавязчивые и заботливые у нас соседи, — вздохнула Юля, вчитываясь в неровные строчки письма. — И самое главное, не выдумывают чепуху и не приписывают тебе лишний десяток поверженных врагов. Хотя могли бы, ради спортивного интереса.

‒ А в чём интерес? — удивилась Туни.

‒ Так мы теперь местные герои, детка. А те должны быть победоносными, иначе ими сложно гордиться, — пояснила с горькой улыбкой Юля. — Не удивлюсь, если к Рождеству окажется, что папа положил одним ударом всех пятерых. А ещё пятерых поверг Вир, как доблестный аврор.

‒ А ты? — хихикнула Туни.

‒ А я предпочитаю участь девы в беде.

‒ Это которая платочкам во врагов кидает, а те сами по себе в штабеля укладываются? — поддел жену Никита.

‒ Очень смешно, — поджала губы Юля печально знакомой куриной гузкой, — но Лили надо как-то успокоить и при этом не написать лишнего. Мало ли, вдруг письмо перехватят.

‒ У Фила-то? Сомневаюсь…

‒ Оуэн, дорогой, я бесконечно восхищаюсь твоей верой в него, но, святая Лаурентия, это всего лишь птица, хоть и волшебная. И любой маг с ней в три счёта справится. Думаешь, нет?

Возражать Никита не стал. Юля уже пыхтела, как закипающий чайник, поэтому он прихватил Туни и сбежал на пробежку, давая жене время успокоиться и найти для Лили верные слова. К тому же не мешало кое-кого расспросить. И возможно с пристрастием.

Тактика оказалась верной: к их возвращению Юля с видом привычной безмятежности наслаждалась свежезаваренным чаем. На столе лежало незапечатанное письмо, чтобы Никита с Туни его прочитали и написали пару строчек от себя.

Выбранная ею стратегия показалась ему верной. Родители молчали о случившемся из-за тайны следствия, ну, и ради спокойствия любимой дочери, разумеется. Дома всё тихо и мирно, честно-честно, а если Лили хочет сделать им приятное, то пусть хорошо учится и ни в коем случае не думает о плохом.

Никита не удержался и практически приказал девочке помалкивать, сославшись на то, что в школе наверняка найдутся горячие головы, которые будут счастливы отомстить магглорождённой колдунье за унижение чистокровных волшебников. Возможно, это было слишком резко, но чем раньше Лили поймёт всю серьёзность происходящего, тем быстрее она расстанется с иллюзией о сказочности магического мира.

Юля прочитала его постскриптум, недовольно скривилась, но ничего не сказала, признавая его правоту.

‒ Я дозвонилась до Филы и нажаловалась, пусть разбирается, у кого язык без костей, — сказала она, когда Никита, чертыхаясь, выманивал Фила из гнезда.

‒ Точно не Браун, мы к нему забежали, так он ничего такого не слышал, — пропыхтел Никита, ногой отпихивая шипящего Каса в сторону. — Только он в принципе ни с кем особо не разговаривает, так что это не показатель. Фил, паршивец, немедленно выходи, дело есть. Важное.

Взъерошенный филин с видом великого одолжения спланировал ему на плечо, спасибо, что хоть когтями не впился, чем часто грешил поначалу. Никита прикрепил конверт и отпустил его с наставлениями быть осторожным и не отдавать письмо никому, кроме Лили. Когда улетевшая птица растаяла в хмурых небесах, он заметил:

‒ Удивительно, что Хэрриот ещё не примчался выяснять подробности.

‒ Так он же до пятнадцатого в Новой Зеландии. Старшему внуку пять лет, и Эдгард решил провести время с дочерью и её семьёй. Но к первой игре сезона вернётся. Ты же помнишь, что он обещал нам лучшие места?

‒ Помню.

‒ Они постояли ещё на улице, думая каждый о своём.

‒ Не нравится мне это, — признался Никита, — словно из-под ног доску выбили или мишень на грудь навесили.

‒ Язык прикуси! — яростно шикнула Юля. — Настроение и так ни к чёрту, так ты ещё кликушничаешь.

‒ Эй, Юлька, ну ты чего, — заворковал Никита, обнимая жену, — подумаешь, ляпнул глупость. Прости, дурака, — зашептал он ей в макушку.

Юля не вырывалась, стояла, крепко обняв его, как коала любимый баобаб.

‒ Надоело бояться, — глухо призналась она, обдавая шею горячим дыханием. — И не за себя ведь страшно, а за тебя с девочками. Думала, хотя бы Лили это не затронет, но вон как вышло… Как бы она дел не натворила. Надеюсь, соседки остановят её в случае чего. Пимеда со слов Лили показалась мне благоразумной девочкой.

‒ Да что там может произойти? — невпопад пробормотал Никита, отвлекаясь на то, как приятно ему поглаживать жену по спине и немного по тому, что ниже.

‒ Всё, что угодно, — заявила Юля, поднимая голову. — Лили совершенно не умеет справляться с неприятностями.

Они замерли на пару мгновений, прежде чем уверенно потянуться друг к другу. Никакой нежности не было: Юлька целовалась зло, отчаянно, едва не прокусила ему губу. От этого Никиту мгновенно повело, и он не стал сдерживаться в ответ — не то настроение.

Прервал их громкий вскрик Туни — пламенеющая щеками девочка стояла на пороге дома, мяла в руках кухонный фартук и старательно отводила глаза в сторону. Никита едва не взвыл от злости и неохотно отпустил Юлю, заботливо поправив задравшуюся благодаря его стараниям юбку. Ничего из категории 18+ Туни не увидела, но это не мешало ей выглядеть очень ошарашенной. И Никита её понимал: редкая подростковая психика нормально отреагирует при виде жутко старых родителей, которые украдкой целуются на заднем дворе с энтузиазмом подростков.

‒ Детка, ты что-то сказала? — спокойно поинтересовалась Юля. Её голос выдал петуха, но благожелательное выражение лица удалось на славу.

‒ Я говорю, ужин готов, — пробубнила Туни и практически рванула в дом.

‒ Вот мы и обеспечили девочке те самые неловкие воспоминания, а то Эвансы этим как-то не озаботились, — философски проронила Юлька. Но стоило ей посмотреть на Никиту, как она по-девчоночьи захихикала, а просмеявшись, ещё раз крепко его поцеловала. — Я пойду первой, а ты приводи себя в порядок.

Она с намёком кивнула на его приподнятое настроение, состроила огорчённую моську и в компании Каса вернулась в дом.

К сожалению, продолжения, на которое он уже настроился, не случилось, потому что позвонил Брайтс и огорошил новостью о внеочередной смене. По станции прокатилась волна простуд, и Никите предстояло заменить свалившегося с температурой коллегу. В награду Брайтс клятвенно обещал отправить его в отгулы на целую неделю, как только Уолш и Канинг поправятся. Юля откровенно расстроилась, но без возражений собирала ему перекус.

Ночью, обходя дозором свои владения, Никита размышлял. В последнее время много чего случилось, и в голову невольно лезла дурная мысль, а не могли они унаследовать от Эвансов не только деньги, но и их невезение? Несмотря на все старания, адвокат так и не выяснил, отчего в сорок третьем году вдову Элайджи Придди никто не смог найти. Теперь вот это нападение и неожиданная огласка.

А ведь всё просто замечательно начиналось: переезд в тихое место, денежная работа, знакомство с правильными волшебниками. Ну, чисто сказка, от которой остались рожки да ножки. Никита не отличался патологической любовью к тотальному контролю, но и ощущение пустоты под ногами ему не нравилось. Похоже, что, несмотря на все их старания, тяжёлый локомотив сюжета отказывался переходить на новые рельсы.

У него не было ни малейших сомнений, что самоназванного лорда надо валить, и всю его кодлу заодно. Только как? В одиночку? Бессмысленно и очень глупо. Маггл, даже вооружённый знаниями канона и пулемётом с парочкой запасных магазинов, остаётся ничтожной букашкой. Тут даже старина Шварценеггер не справился бы. А если заранее не похерить все крестражи, то и бесполезно. К тому же не хотелось попасть в результате всего этого в тюрьму со славой безумного маньяка, убившего кучу неповинного народа. Хотя, учитывая все обстоятельства, его ожидала Авада от авроров или поцелуй дементора.

Никите точно нужны союзники, и он даже знал, к кому стоит обратиться. Осталось придумать достоверную историю, чтобы Вир не покрутил пальцем у виска и не сопроводил на пятый этаж Мунго. Рассказывать правду о себе нельзя ни в коем случае — никто в здравом уме в такое не поверит. Сослаться на Туни, дескать, она увидела это на испытании, не прокатит. Вир может расспросить её и будет абсолютно прав. Такие сведения требуют тщательной проверки.

Остаётся классический вариант из набора любого попаданца с видениями во время клинической смерти. И даже лгать не придётся. Удар током был? Был. Оуэн умер? Так точно. А что с концами — так это несущественные детали, которые не имеют никакого отношения к бывшим и будущим похождениям Том Реддла.

Никита привычным маршрутом передвигался по цехам, автоматически занося показания приборов в журнал, и между делом прикидывал, о чём стоит рассказать в первую очередь, чтобы Вир ему безоговорочно поверил, а что можно приберечь напоследок. Даже набросал что-то вроде шпаргалки на найденном в дежурке листке, заодно инвентаризируя собственные воспоминания и отделяя факты от домыслов фанатов.

Список вышел большой и, по его мнению, очень убедительный. Он бы и сам непременно поверил, только радость от хорошо выполненного дела немного подпортило понимание, что это половина дела. Ещё предстояло поймать приятеля и желательно в правильный момент, чтобы тот не отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.

Никита потянулся, выпрямляя затёкшую спину, и решил немного размяться. От его резких движений поднялся лёгкий сквозняк и сбросил старую газету со стола. Никита нагнулся, чтобы её поднять, невольно посмотрел на страницу и замер, осенённый идеей. Он помнил эту статью, в ней местный журналист написал о блуждающих менгирах под Стэкпулом, которые в очередной раз решили встретиться на броде Сайс, чтобы потанцевать. Помнится, Никита тогда вслух усомнился, что такое в принципе, но оказавшийся неподалёку Конвей-старший горячо заверил его, дескать, на местах друидской силы возможно и не такое. И рассказал несколько баек про волшебные камни, которые до сих пор не желают прилично себя вести.

От понимания, что он только что нашёл идеальное прикрытие для своего “прозрения”, настроение резко скакануло вверх. Никита мысленно рассмотрел пришедшую идею с разных сторон и решил использовать поездку к старому жертвеннику. Ведь неплохая же легенда получится, и он при этом будет выглядеть не поехавшим умом, а проводником высших сил.

Решено, пока Вир роет землю в Кардиффе, Никита займётся подготовкой, причём можно подключить к этому Туни. Наверняка в её довольно обширной библиотеке найдётся подробная информация о магических свойствах старых друидских святилищ. А если даже те до этого не насылали на мимопроходящих магглов видения будущего, так не беда. Всё когда-то случается в первый раз.

Вот так вот, в тишине и одиночестве ночных смен план потихоньку обретал очертания, и это не могло не радовать. Никите даже не пришлось ничего выдумывать для Туни, он просто попросил дать почитать что-нибудь об алтарях друидов, для общего развития кругозора. И та поделилась с ним копиями журнальных статей и парочкой книжек. В них было много интересного, и главное, что его версия получила реальное подкрепление: узнать будущее с помощью старых камней можно. Но не по заказу просящего, а за-ради божественного провидения и во имя великой цели. А что может быть жизненно важнее, чем наведение порядка в магическом мире?

К среде Никита был готов поделиться придумкой с Юлей. Если честно, он собирался проверить свою блестящую идею её здравомыслием — парочка аргументов казались ему слабоватыми. Да и хотелось похвастаться и заодно поблагодарить жену, ведь раньше Никита, не задумываясь, ринулся бы в бой, а теперь, имея перед глазами образец рациональности и любителя продуманных решений, он невольно проникся таким подходом. К тому же на кону стояло не просто их благополучие, а жизни.

Вернувшись после ночной смены, Никита с порога обрадовал девочек, что это была последняя подмена и на следующую неделю он полностью и круглосуточно в их распоряжении. А его, в свою очередь, оповестили, что в честь свадьбы принцессы Анны сегодня объявлен национальный праздник, и Туни можно не провожать в школу. Ядовитый тон дочери Никита пропустил мимо ушей — до тех пор, пока он не будет уверен, что ей на пути не встретится пожиратель с палочкой или настырный журналюга, дочке предстоит передвигаться по улицам Амлуха под его или юлькиным надзором.

Выспался он к обеду и началу торжественной церемонии. Девочки уже уселись перед телевизором с запасом вкусняшек и носовых платков, но увидев Никиту, Юля без сомнений отправилась на кухню кормить его.

Правда, вначале они несколько минут целовались до звёздочек в глазах, но голодный желудок похлеще старушки-моралистки осудил их поведение.

Под аккомпанемент последних новостей Никита отдал должное тушёной в сметане печёнки с пюрешкой. Накануне от Лили пришло покаянное письмо, в котором она клялась, что осознала возможную опасность и обещала быть благоразумной. А также заверяла родителей, что об их секрете никто кроме соседок по комнате не узнает.

Ещё Юля порадовала, что, по слухам, Вир вернулся из Кардиффа. Они немного поспорили, имеет ли смысл приехать в участок без приглашения уже завтра, или стоит подождать день-другой. Им обоим нестерпимо хотелось узнать, что к этому времени выяснили авроры, и к немалому удивлению Юли именно Никита голосовал за “подождать”.

‒ Кстати, миссис Бронтипью написала, что полицейские всё-таки занялись сгоревшим домом, — сказала Юля, когда они обсудили сплетни из женского клуба. — И вроде бы даже из самого Бирмингема. Быстренько опросили всех соседей, постановили, что это были залётные гастролёры, да и закрыли дело. Агата возмущается, пишет, что дольше убирала за ними грязь, чем они с ней беседовали. И жалуется, что скоро Роуз-стрит перестанет быть приличной улицей. Представляешь, за последний месяц съехали ещё три семьи. Греи переехали в другой дом, а Скотты и Маулзы перебрались в Бирмингем. Фабрика вроде открылась, но новых работников не принимают, а те, кто остался, жалуются, что платят сущие гроши. Но, учитывая творящееся в стране, люди и этому рады.

‒ И вместо того, чтобы не замораживать пенсионерам рождественские бонусы, правительство оплачивает свадьбу королевской дочери, — хмыкнул Никита

В обыкновенном мире творилось настоящее безумие, мало того, премьер-министр заморозил зарплаты, так ещё Брайтс поделился слухами, что скоро могут ввести ограничение на электроэнергию. А творящееся безобразие с ценами на бензин напоминало Никите кошмар 2018 года.

‒ Ты думаешь не как англичанин, — улыбнулась Юля. — А у местных это настоящий повод для гордости. Ведь последняя королевская свадьба была почти 15 лет назад. Представляешь, кумушки из клуба всё лето вышивали пятиметровую скатерть, чтобы отправить её молодожёнам в подарок. Людям нужна радость, Кит, а Анна практически выросла у них на глазах, поэтому это всё равно, что выдать замуж дальнюю племянницу или сестру.

Никита не успел возразить, потому что из гостиной раздался призывный крик Туни:

‒ Мама, мам! Иди скорее, принцессу показывают.

Юля мгновенно выскользнула из кухни, а Никита неспешно допил чай и только после этого присоединился к девочкам. Туни прилипла к экрану телевизора, на котором красивая пара стояла на знакомом балконе: жених в военном мундире, невеста в белоснежном платье и с развевающейся на ветру фате. Они как раз целомудренно поцеловались, вызвав у собравшейся толпы радостный рёв. Туни всхлипнула и промокнула глаза с невнятным возгласом не то обожания, не то зависти. Потом принялась восхищаться нарядом Её Высочества, время от времени спрашивая что-то у матери, но Юля застыла с поднесённой ко рту рукой и не обращала на дочку внимания.

Как только трансляция переключилась на репортажи с разных концов страны, в которых простые люди сердечно поздравляли молодожёнов, Туни подхватилась с места и унеслась на второй этаж. За ней вскоре должны были зайти подружки, чтобы большой компанией отпраздновать в кафешке королевскую свадьбу.

Когда весело чирикающая стайка унеслась навстречу развлечениям, Никита с трудом удержался от порыва накинуть куртку, чтобы тайком проводить дочку. Но, заметив знакомую пушистую попу, выскользнувшую на улицу вслед за девочками, негромко попросил: “Проследи там, чтобы никуда не вляпались”. Естественно, кот ушёл бродить сам по себе, но, если притвориться, что Кас присмотрит за Туни, на душе становится немного легче.

По телевизору повторяли лучшие кадры церемонии, за которыми пристально наблюдала Юля. Он уселся рядом и привычно сграбастал её в крепкие объятия, но жена застыла в них будто неродная.

‒ Юль, — осторожно поторомошил он её, — ты чего. Неужто прониклась?

‒ На ней неправильное платье, — отстранённо пробормотала она.

‒ В каком месте «неправильное»? Как по мне, вполне себе принцессино.

‒ Вот именно! — горячо воскликнула Юля, причём таким тоном, будто он ляпнул откровенную чушь. — Но у Анны было совершенно другое платье, не это. И причёска, и тиара, и вообще всё.

1) Дохринн — волшебное существо с длинной шелковистой шерстью, невероятно трепетное, при сильном испуге способно свалиться замертво из-за парализованных мышц.

Вернуться к тексту

2) Дафак — очень неприличное ругательство.

Вернуться к тексту