Разноцветные фрески (гет)

В тот день море возле Колхиды было неспокойно. Цирцея даже из дворца видела, как пенные волны порой раздраженно вздымались до самого края обрыва и брызгали на берег. Она ходила по саду, собирая травы — лучше всегда делать это лично — когда испуганная и запыхавшаяся служанка подбежала с выражением совершенного ужаса на лице.

— Госпожа... ваши братья... обрыв, — она согнулась пополам, пытаясь отдышаться.

Цирцея заледенела. Что бы ни случилось, это не сулило ничего хорошего, и в этом были замешаны Ээт и Перс. "Если они опять подрались, — мысленно ругалась Цирцея. — Прибью обоих. Что, что они натворили на этот раз?" Реальность оказалась куда более пугающей: Перс стоял на краю обрыва, а вот Ээт... Цирцея увидела лишь его спину перед тем, как он с разбега бросился в бушующие волны. Конечно, они все втроем часто прыгали здесь, пугая Тиресия, но только когда можно было без проблем доплыть до пляжа неподалеку и выйти из воды!

Перс плакал и смотрел на море со странной решимостью, и Цирцея обреченно поняла: ее бестолковые братья поспорили.

— Прыгнешь — убью, — отрывисто пообещала Цирцея, положив руку на плечо Перса, и одновременно стащила с себя пеплос, оставшись в одном хитоне. — Беги за помощью, живо!

"Геката всемогущая, помоги", — взмолилась Цирцея, шагая вниз. Возможно, стоило бы придумать план получше. Возможно, стоило подстраховаться. Определенно, это был самый безумный и рискованный поступок в ее жизни. Но Цирцея жутко, ужасно боялась не успеть. Обрыв отвесный, скалы острые, а Ээт, хоть и неплохо плавал, не бессмертен и мог не пережить удара.

Волны сомкнулись над головой, и Цирцея постаралась остаться на глубине, где течения не так яростны. Воздуха должно было хватить на какое-то время, однако увидеть что-то в завихрениях мутной воды, пены и пузырьков казалось невозможным. Цирцея, скорее, почувствовала родное присутствие, биение сердца — и схватила Ээта за ногу, потянула на дно, вливая силу напрямую, чтобы поддержать жизнь брата. Мышцы опалило болью — она никогда ничего такого не делала, и теперь из-за слишком сильной магии ее мучила отдача. "После, — Цирцея стиснула зубы, не без труда удерживая Ээта; брат барахтался бездумно и явно не понимал, что происходит. — Мама, пожалуйста, дай мне сил. Великая Геката, смилуйся, помоги нам выбраться живыми", — недовольство наставницы холодом прокатилось по позвоночнику, крючками зацепило сердце, однако Цирцея возликовала: ее услышали! Волны с гневным ревом сталкивались где-то над головой, дергали во все стороны, воздух заканчивался, но она боялась всплыть, ведь скалы по-прежнему находились в опасной близости, и Цирцея не думала, что выдержит столкновение с ними.

Силы начали иссякать, бороться с разошедшейся стихией становилось сложнее с каждым моментом, и паника склизкой змеей заползла в разум Цирцеи. Что, если она не вытащит Ээта? Что, если ее прыжок лишь погубит ее, а не спасет брата? Ноги и руки тяжелели и неумолимо тянули вниз, в глубину, в темное и вязкое ничто. "Я дочь океаниды, я не умру в море!" — упрямо подумала Цирцея, всё-таки поднявшись на поверхность. Жадный вдох сопровождался волной прямо в лицо. Ээт рядом закашлялся, его рука почти выскользнула из руки Цирцеи, а голубые глаза смотрели ошарашенно.

— Дыши как можно глубже и реже! — крикнула Цирцея; ее слова тонули в шуме воды. — Я вытащу нас, все хорошо!

Ээт кивнул, вцепился в нее из последних сил, и Цирцея поморщилась. Пока они были под водой, их отнесло достаточно далеко от берега, однако теперь скалы вновь неумолимо приближались.

— Придется нырять, — определила Цирцея. — Задержи дыхание.

Она вдохнула посильнее, вновь щедро влила силу в брата, молясь всем богам о спасении. На глубине невозможно было понять, куда плыть, даже примерное направление угадывалось смутно. Каждую жилку скручивало болью, и, казалось, проще выдернуть их все из тела, чем мучиться дальше. В переплетении яростных волн и реве ветра даже колесница Гелиоса не чувствовалась, а Цирцея слишком устала, чтобы осматриваться магией.

— Ориентируйся на мою силу, — сухо прозвучал в голове троящийся голос, а вдалеке, как маяк, вспыхнуло присутствие Гекаты.

Цирцея плыла. Больше ей ничего не оставалось. Расстояние от обрыва до пляжа, которое в обычные дни было почти незаметно, растянулось в бесконечный путь, конец которого терялся где-то. В какой-то момент Цирцея почувствовала, как теряет сознание от перенапряжения. Холод подземного мира коснулся легких — но то была не близость смерти, а внезапная поддержка от Гекаты.

Они вынырнули вновь, Ээт судорожно закашлялся. Берег узкой серой полосой виднелся где-то вдалеке, слишком далеко для выбившейся из сил Цирцеи. Очередная волна подхватила их и швырнула в нужном направлении, и Цирцея решила просто не мешать морю, в перерывах между волнами стараясь надышаться и не выпустить брата из рук. Вдруг течение стало более плавным, даже нежным — и Цирцея не поверила своим глазам. На берегу стояла мама. Ее глаза и руки сияли голубым, и это сияние передавалось воде, оставляя крохотный участок моря свободным от волн.

Через несколько мучительных минут подбежавшие слуги закутали Ээта в одеяло, подхватили на руки, унося во дворец. К самой Цирцее приблизиться побоялись, ведь ее на ноги вздернула гневная Геката. Ее распущенные волосы извивались на ветру, словно черные удавки, а глаза метали молнии, но Цирцея лишь с облегчением обмякла, ощущая, как дрожат ноги, как щиплет глаза от соленой воды, как саднит горло, как мышцы скручивает боль от чрезмерного использования магии. Пусть. Пусть Геката теперь наказывает ее за глупость, как считает нужным. Самое главное — Ээт жив. А значит, все было не зря.