Холодное небо (джен)

Слово «Yes» изменило всё. Оно было как искра, зажёгшая свет в тёмной комнате. Атмосфера в цеху мгновенно преобразилась. Напряжённое противостояние сменилось лихорадочным, почти радостным возбуждением первооткрывателей. Они больше не были тремя чужаками. Они были командой. Командой, перед которой стояла самая невероятная задача в истории их мира.

Дмитрий, поняв, что его примитивный переводчик работает, тут же превратился в центр коммуникации. Диалог был мучительно медленным и неуклюжим. Он набирал на экране короткие фразы на русском, программа переводила их на корявый английский, Самус слушала, отвечала одним-двумя словами, и Дмитрий переводил её ответ Константину Сергеевичу. Это было похоже на попытку переслать гигабайты информации через старый модем, но это работало.

— Power station… big energy, — говорил синтезатор. — Possible?

Самус слушала, её мозг быстро адаптировался, отсекая грамматические ошибки и улавливая суть. Она покачала головой. Затем указала на себя, потом на город.

— Danger. People. See me, — произнесла она.

— Она говорит, что это опасно, — перевёл Дмитрий. — Её увидят.

Константин Сергеевич кивнул, полностью соглашаясь с её логикой. Появление женщины в футуристическом костюме на стратегическом объекте, таком как ТЭЦ, закончится немедленным вмешательством властей. Полиция, армия, люди в чёрном. Их маленькая тайна превратится в международный инцидент.

— Нет, ТЭЦ — это слишком прямолинейно, — задумчиво сказал Артемьев. — Нам нужен другой источник. Мощный, но… скрытый. Изолированный.

Он посмотрел на Дмитрия. И Дмитрий понял его без слов. Их взгляды встретились, и в них одновременно вспыхнула одна и та же безумная, гениальная идея.

— Резонатор, — выдохнул Дмитрий.

— Резонатор, — подтвердил старый учитель.

Дмитрий снова повернулся к смартфону. Это было сложнее объяснить.

— My… device, — набрал он. — In garage. Small. Can make… big energy. Your technology… help?

Он показал на «чёрный ящик», затем на свой пеленгатор, пытаясь изобразить их соединение.

Самус внимательно слушала. Она поняла суть. У этого молодого инженера есть собственное устройство. Источник энергии. Он считает, что с помощью её технологий он сможет его усилить. Это была дерзкая, почти самонадеянная идея. Но она видела огонь в его глазах. Это был не просто энтузиазм. Это была уверенность гения, который знает, на что способна его машина.

К тому же, это решало все проблемы. Гараж — это изолированное, контролируемое пространство. Никаких свидетелей. Никакого риска.

Она посмотрела на Дмитрия, затем на Константина Сергеевича. Она оценивала их. Старик — мудрость и осторожность. Молодой — гениальность и решительность. Это была хорошая команда. Возможно, единственная в этом мире, которая могла ей помочь.

Она снова кивнула.

— We try, — сказала она. — We try. Now.

Решение было принято. Теперь нужно было действовать, и действовать быстро, пока не рассвело. План был прост, но требовал слаженности. Нужно было как-то переместить тяжёлый и громоздкий «чёрный ящик» в гараж Дмитрия.

— Она весит килограммов двести, не меньше, — прикинул Дмитрий, постучав по металлической опоре сферы. — Мы её вдвоём не поднимем. И в «Москвич» она не влезет.

— Ты думаешь о материи, Дима. А нужно думать об энергии, — возразил Артемьев. Он подошёл к сфере и указал Самус на силовые кабели, идущие от неё к поддерживающей раме. — Stop energy? Small? Compact? — спросил он, используя язык жестов и обрывки английских слов.

Самус поняла. Он спрашивал, можно ли её деактивировать, перевести в транспортный режим. Она снова подошла к устройству и положила на него руки. Она закрыла глаза, концентрируясь. Сфера отозвалась на её ментальную команду. Свет, исходящий от неё, начал меркнуть. Мелодия — затихать. Поддерживающие электромагниты с тихим щелчком отключились, и вся конструкция плавно опустилась на бетонный пол. Светящееся ядро сжалось до размеров кулака, превратившись в тускло тлеющий уголёк, заключённый в металлическую клетку из опор. Вся установка сложилась, как сложный цветок, закрывающий свои лепестки на ночь, превратившись в относительно компактный, но всё ещё очень тяжёлый агрегат.

— Гениально, — прошептал Дмитрий.

Теперь нужна была тележка. После недолгих поисков в соседнем помещении они нашли то, что нужно — старую, ржавую, но крепкую платформенную тележку, на которой когда-то возили детали. Втроём, кряхтя и упираясь, они смогли закатить на неё деактивированный «чёрный ящик».

Путь из цеха был похож на сцену из абсурдного фильма. Старый физик с ружьём за плечом, молодой инженер и высокая женщина в синем костюме, закутанная в брезент, медленно катили по заброшенному заводу тележку с инопланетным артефактом. Луна освещала их странную процессию.

Они довезли свой груз до старенького «Москвича». Устройство, даже в сложенном виде, не лезло в багажник. Пришлось открыть заднюю дверцу и с неимоверными усилиями впихнуть его на заднее сиденье. Машина тяжело просела на рессорах.

— Теперь главное, чтобы нас не остановил патруль, — нервно усмехнулся Дмитрий, садясь за руль. — Что мы им скажем? Что везём самогонный аппарат нового поколения?

Константин Сергеевич сел на переднее сиденье. Самус, после короткого замешательства, села сзади, рядом со своим драгоценным грузом. Она впервые оказалась внутри их транспортного средства. Её аналитический взгляд мгновенно отметил примитивность конструкции: аналоговые приборы, механические рычаги, запах бензина и старой обивки. Но при этом машина работала. Она выполняла свою функцию.

Дмитрий завёл двигатель. Машина вздрогнула и, натужно ревя, тронулась с места. Они выехали с территории заброшенного завода и покатили по пустым ночным улицам Зари-17.

В маленьком, дребезжащем салоне старого «Москвича» ехали три представителя двух цивилизаций. Они везли с собой ключ к спасению одной из них и, возможно, к будущему другой. Их невероятный, почти безумный план перешёл в стадию реализации. И никто из них не мог предсказать, чем всё это закончится.

* * *

Поездка по ночному городу была короткой и напряжённой. Каждый далёкий свет фар встречной машины заставлял Дмитрия нервно сжимать руль. Но улицы были пусты. Город спал, не подозревая, какой груз везут по его сонным артериям.

Гаражный кооператив встретил их лаем бездомных собак и скрипом ржавых ворот. Дмитрий загнал «Москвич» прямо внутрь своего гаража и немедленно закрыл тяжёлые створки, отрезая их от внешнего мира. Он включил свет. Несколько тусклых люминесцентных ламп под потолком замерцали и залили помещение холодным, безжалостным светом, который подчеркнул творческий беспорядок, царивший внутри.

Для Самус это место было шоком. Она видела лаборатории Чозо, стерильные и величественные. Она видела оружейные мастерские Космических Пиратов, хаотичные, но эффективные. Но она никогда не видела ничего подобного. Это была пещера алхимика XXI века. Стены были увешаны инструментами, схемами, вырезками из научных журналов. На верстаках громоздились осциллографы, блоки питания, разобранные электродвигатели. В углу стоял станок, который выглядел так, словно его собрали из трёх разных. И посреди всего этого, на своём стенде, возвышался резонатор Дмитрия.

Она смотрела на это не с презрением, а с растущим уважением. Она узнавала в этом хаосе логику. Логику гения-одиночки, который строит будущее из того, что есть под рукой. Этот молодой инженер был ей понятнее, чем тысячи обывателей, которых она видела днём. Он тоже был творцом. Воином, но на своём, научном фронте.

С неимоверными усилиями, используя в качестве рычага стальной лом, они выгрузили «чёрный ящик» из машины и водрузили его в центре гаража. Теперь два устройства стояли рядом: приземистый, сложенный артефакт инопланетных технологий и устремлённый ввысь, собранный на коленке прототип двигателя будущего. Сталь и медь. Неизвестный сплав и земное железо.

— Итак, — произнёс Константин Сергеевич, потирая руки, его глаза горели азартом. — С чего начнём, Дмитрий? Каков ваш план?

Дмитрий, оказавшись в своей стихии, преобразился. Нервозность исчезла, уступив место предельной концентрации.

— План простой и безумный, — сказал он, подходя к резонатору. — Моя установка генерирует поле, но ей не хватает мощности, чтобы запустить автоколебательный процесс. Ей нужен… «пинок». Очень мощный, но очень короткий импульс. Если её «чёрный ящик» сможет выдать такой импульс, мой резонатор войдёт в режим самоподдержания и начнёт генерировать энергию в сотни, может, в тысячи раз большую, чем потребит.

— Обратная связь с положительным коэффициентом, — кивнул Артемьев. — Опасно. Если процесс пойдёт вразнос, мы получим небольшой электромагнитный апокалипсис в масштабах одного гаража.

— Именно. Поэтому нам нужен её контроль.

Они оба посмотрели на Самус. Она стояла рядом с «чёрным ящиком», внимательно слушая их диалог через переводчик. Она поняла суть их плана ещё до того, как Дмитрий закончил говорить. Её комлинк, который вернул ей Артемьев, уже сканировал резонатор, выводя на экран его параметры. Конструкция была примитивной, но идея, заложенная в неё, была… изящной. Она видела, что хотел сделать этот инженер. И видела, почему у него не получалось. Ему не хватало не только энергии. Ему не хватало управляющей схемы. Его «пинок» был бы слепым.

Она подошла к ним.

— Need… connection, — сказала она, указывая сначала на своё устройство, потом на резонатор. — Control.

Дмитрий понял. Нужен интерфейс. Нужно «подружить» две технологии из разных вселенных.

— У меня есть всё необходимое, — сказал он. — Но мне нужно знать протоколы. Схемы. Хоть что-нибудь!

Самус снова приложила руку к своему комлинку. На его экране появилась сложная техническая диаграмма — схема выходного энергетического порта «чёрного ящика». Она протянула ему своё запястье.

Следующие несколько часов превратились в фантастическую, неправдоподобную сцену. Дмитрий, склонившись над верстаком, лихорадочно паял, сверяясь со схемой на руке Самус, которая стояла рядом с ним, как живой мануал. Он задавал ей вопросы через переводчик, она отвечала короткими, ёмкими терминами: «Polarity. Negative», «Frequency. Modulate», «Shielding. Necessary». Константин Сергеевич, вооружившись мультиметром и собственными знаниями, помогал ему, проверяя цепи, предлагая решения, выполняя роль опытного научного руководителя в этом безумном дипломном проекте.

Они работали как единый, слаженный механизм. Три разума, говорящие на разных языках, но объединённые одной целью и языком науки, который оказался поистине универсальным. Самус была поражена скоростью, с которой Дмитрий схватывал информацию. Он не просто копировал её схемы, он понимал их, адаптировал, находил аналоги среди своих, земных компонентов. Он не был обезьяной, повторяющей действия. Он был настоящим инженером, ведущим диалог с более развитой технологией на равных.

Наконец, интерфейсный модуль был готов. Это была уродливая на вид коробка, из которой во все стороны торчали провода, но Дмитрий и Артемьев смотрели на неё с гордостью. Один конец они подключили к резонатору. Другой, с контактами из чистой меди, Дмитрий протянул Самус.

— Готово. Теперь… ваш ход.

Самус взяла кабель. Она подошла к «чёрному ящику» и приложила контакты к его порту. Устройство ожило. Его центральная сфера снова начала светиться, но на этот раз неярко, вполсилы.

— Система запитана, — сказал Дмитрий, глядя на приборы. — Теперь самое интересное. Запуск.

Он встал за самодельный пульт управления, который выглядел как панель из старого фантастического фильма — с большими тумблерами и стрелочными индикаторами. Константин Сергеевич отошёл в угол, к рубильнику, готовый в любой момент обесточить весь гараж. Самус стояла у своего устройства, положив на него руки, готовая в любой момент прервать подачу энергии.

В гараже повисла напряжённая тишина. Было слышно только гудение старых ламп и их собственное дыхание.

— Ключ на старт, — с кривой усмешкой сказал Дмитрий, скорее для себя, чем для других.

Он щёлкнул первым тумблером. Послышалось гудение.

— Продувка…

Щёлкнул вторым.

— Протяжка…

Он сделал глубокий вдох.

— Зажигание.

Он нажал большую красную кнопку в центре пульта.

И в этот момент мир за стенами гаража перестал для них существовать.

Нажатие красной кнопки не вызвало ни взрыва, ни ослепительной вспышки. Вместо этого в гараже воцарилась почти полная тишина. Гудение люминесцентных ламп прекратилось — Дмитрий предусмотрительно пустил питание своей установки в обход общей сети. Единственным звуком был тихий, едва слышный высокочастотный писк, словно просыпался древний, спавший доселе механизм.

Самус почувствовала это первой. Не ушами, а всем телом. По бетонному полу прошла лёгкая, едва ощутимая вибрация. Воздух в гараже стал… плотным. Наэлектризованным. Мелкая металлическая пыль на верстаке начала медленно подниматься в воздух, образуя причудливые, фрактальные узоры.

Дмитрий, не отрывая взгляда от приборов, увидел то, чего ждал всю свою жизнь. Стрелка на амперметре, показывающая потребление энергии от «чёрного ящика», качнулась, дошла до определённой отметки и замерла. А затем стрелка на вольтметре, измеряющем напряжение на выходе резонатора, медленно, но неумолимо поползла вверх.

— Есть… Есть контакт, — прошептал он.

Резонатор Дмитрия оживал. Медный конус в его сердце начал тускло светиться изнутри. Сначала это было едва заметное красноватое тление, как угли в костре. Но постепенно оно становилось ярче, переходя от красного к оранжевому, а затем к слепящему бело-голубому. Тот тихий писк, что они слышали вначале, сменился глубоким, ровным, вибрирующим гулом, который, казалось, исходил не от самой установки, а рождался из самого пространства.

— Мощность растёт, — доложил Дмитрий, как командир подводной лодки. — Десять киловатт… двадцать… пятьдесят… Она растёт по экспоненте!

Константин Сергеевич смотрел на это, забыв про рубильник, про осторожность, про всё на свете. Он видел не просто работающий прибор. Он видел торжество чистой физики. Он видел, как теория, существующая лишь на страницах пыльных монографий, становится реальностью в маленьком гараже на окраине русского города. Его губы шептали формулы, имена учёных, теории, которые никто не мог доказать.

Самус стояла, положив руки на свой «чёрный ящик». Она была не просто наблюдателем. Она была дирижёром этого невероятного оркестра. Через нейроинтерфейс она чувствовала оба устройства как продолжение самой себя. Она ощущала, как «чёрный ящик» вливает стартовый импульс в резонатор, и как резонатор откликается, как его поле начинает резонировать, расти, усиливаться. Она чувствовала, как это растущее поле, в свою очередь, начинает подпитывать «чёрный ящик». Возникла та самая петля положительной обратной связи, о которой говорил Артемьев.

Но она видела и опасность. Система была нестабильна. Поле резонатора колебалось, рискуя сорваться в запредельные режимы. Она действовала. Её пальцы заскользили по интерфейсной панели «чёрного ящика», но её команды отдавались не руками. Её мозг, напрямую подключённый к инопланетной машине, посылал корректирующие импульсы. Она модулировала частоту, сглаживала пики, стабилизировала поток. Она делала то, на что не был способен ни один земной компьютер — она чувствовала поле и интуитивно гармонизировала его.

Дмитрий увидел это на своих приборах. Хаотичные всплески на осциллографе вдруг сменились идеальной, чистой синусоидой. Рост мощности прекратился, зафиксировавшись на определённом уровне.

— Она… она его стабилизировала, — выдохнул он. — Она управляет им. Напрямую.

Теперь система работала как единое целое. Резонатор генерировал колоссальную энергию, а «чёрный ящик», управляемый Самус, использовал малую её часть, чтобы поддерживать процесс, а всю остальную — накапливал, готовясь к главной задаче.

И тогда гул изменился. Он обрёл тональность. Обрёл мелодию. Это была та самая песнь пустоты, которую Дмитрий слышал в своих наушниках, но теперь она звучала не слабо и отдалённо, а мощно, властно, заполняя собой всё пространство. Металлические инструменты на стенах гаража начали тихонько звенеть, входя в резонанс. Незакреплённые гайки и болты на верстаке заплясали. Сам воздух, казалось, вибрировал и пел.

— Пора, — сказал Константин Сергеевич, подойдя ближе. — Пора передавать сигнал.

Самус кивнула. Она не отрывала рук от своего устройства, но её взгляд был прикован к Дмитрию. Она жестом показала ему на комлинк, который вернулся на её запястье. Нужны были координаты. Она могла послать сигнал. Но она не знала, куда.

Дмитрий понял. Он бросился к своему компьютеру.

— Мне нужен стандартный протокол связи Галактической Федерации, — почти крикнул он, сам не веря в абсурдность своих слов. — Аварийный канал. Мне нужно знать частоту и тип модуляции!

Самус через комлинк вывела на его монитор всю необходимую информацию.

Пальцы Дмитрия запорхали над клавиатурой. Он писал код. Простой, по меркам Федерации, но невероятно сложный для Земли. Он создавал программу, которая должна была взять накопленную энергию, преобразовать её в информационный пакет и направить его через резонатор, используя его поле как гигантскую передающую антенну.

Работа кипела. Старик подсказывал ему формулы для коррекции атмосферных искажений. Дмитрий переводил их в код. Самус контролировала стабильность энергосистемы.

Наконец, всё было готово.

— Пакет сформирован. Координаты… приблизительные, по её последним данным. Но этого должно хватить, чтобы их услышали в ближайшем секторе, — доложил Дмитрий. — Готова к передаче.

Самус посмотрела на них обоих. На её лице впервые за всё это время появилось что-то похожее на теплоту. Она подняла одну руку и показала им большой палец. Универсальный жест пилотов во всех мирах.

Затем она снова положила руки на сферу.

— Ready, — сказала она.

— Поехали, — выдохнул Дмитрий и нажал Enter.

В этот момент гул в гараже достиг своего крещендо. Бело-голубое свечение резонатора стало почти невыносимым. Но главный эффект был снаружи. Невидимый, неслышимый для человеческого уха, узконаправленный луч энергии и информации пронзил крышу гаража, облака, атмосферу и устремился ввысь. В холодную, чёрную пустоту космоса.

Сигнал был отправлен.

Крошечное послание в бутылке, брошенное в безбрежный океан вселенной.

Сразу после этого Самус обрубила процесс. Свечение резонатора мгновенно погасло. Гул стих. В гараже снова воцарилась тишина, которая после пережитого казалась оглушительной.

Они стояли, оглушённые, потные, невероятно уставшие, но счастливые. Они сделали это.

И тут снаружи, совсем рядом, послышался звук, который заставил их всех замереть. Пронзительный вой полицейской сирены.

Вой сирены ударил по натянутым нервам, как удар хлыста. Он приближался. Быстро. И он направлялся именно сюда, в их гаражный кооператив.

— Полиция, — выдохнул Дмитрий, и его лицо мгновенно побледнело. Триумф сменился паникой. — Соседи… кто-то из соседей позвонил. Шум. Вибрация. Чёрт!

Константин Сергеевич отреагировал первым. Его мозг учёного мгновенно переключился с теоретической физики на тактику выживания.

— Выключить всё! Дима, свет! Девушка… — он запнулся, не зная, как её назвать, — …в машину! Быстро!

Самус не нуждалась в переводе. Она поняла всё по их изменившимся лицам и резкому звуку сирены. Опасность. Власть. Угроза разоблачения. Она действовала мгновенно, без суеты. Одним движением она отсоединила кабель от своего «чёрного ящика» и швырнула его под верстак. Дмитрий щёлкнул рубильником, и гараж погрузился во тьму, освещаемую лишь тусклым остаточным свечением резонатора, которое медленно угасало.

— Сюда! — прошептал Дмитрий, дёргая за ручку задней дверцы «Москвича». Самус, не раздумывая, нырнула на заднее сиденье и залегла на полу, скрывшись из вида.

Константин Сергеевич схватил брезент, которым она укрывалась, и набросил его на «чёрный ящик», превратив инопланетный артефакт в бесформенную груду чего-то, накрытого тряпкой. Резонатор, к счастью, в темноте выглядел просто как странная, но в целом безобидная конструкция из меди и металла.

Сирена замолкла прямо у ворот гаража. Затем раздался резкий, властный стук в металлическую створку.

— Откройте! Полиция!

Дмитрий замер, не дыша. Его мозг лихорадочно искал правдоподобную историю. Экзамен? Вечеринка? Нет, всё это чушь.

— Я открою, — твёрдо сказал Артемьев. — Дима, ты — мой аспирант. Мы проводили ночной эксперимент по… — он на секунду задумался, — …по приёму сигналов дальнего космоса. Аппаратура чувствительная, работает только ночью, когда меньше помех. Говори как можно меньше. И постарайся выглядеть замученным наукой. Это у тебя получится.

Он поправил свою старую куртку, пригладил растрёпанные седые волосы и пошёл к воротам. Дмитрий, тяжело дыша, встал рядом с резонатором, приняв, как ему казалось, умный и усталый вид.

Константин Сергеевич приоткрыл калитку в воротах ровно настолько, чтобы можно было разговаривать. Снаружи стояли двое. Молодой сержант и старший лейтенант лет сорока пяти, с уставшим, знакомым всему миру лицом полицейского, которого подняли среди ночи из-за какой-то ерунды.

— Доброй ночи, — спокойно сказал Артемьев. — Чем могу помочь, товарищи офицеры?

— У нас жалоба от жителей соседнего дома, — басовито произнёс лейтенант, светя фонариком в лицо старику. — Сообщают о странном гуле и вибрации. Говорят, у них посуда в шкафах звенела. Ваших рук дело, профессор?

Он узнал Артемьева. В маленьком городе все всех знали.

— Прошу прощения, если мы кого-то обеспокоили, — с достоинством ответил Константин Сергеевич. — Мы действительно немного увлеклись. Мой молодой коллега, — он кивнул в сторону Дмитрия, — тестирует новую антенну. Сверхчувствительную. Пришлось ненадолго включить систему охлаждения, она, к сожалению, довольно шумная.

Лейтенант скептически хмыкнул и посветил фонариком вглубь гаража, выхватив из темноты фигуру Дмитрия и медный конус резонатора.

— Антенна, значит, — протянул он. — На Пентагон, небось, нацелились? Ладно, профессор, мы вам верим. Но на сегодня заканчивайте свои эксперименты. Люди спать хотят.

Казалось, всё обошлось. Но тут молодой сержант, который до этого молчал, посветил своим фонариком в салон «Москвича».

— А это у вас что там? — спросил он. Его луч выхватил край брезента, под которым угадывались массивные, странные очертания.

Сердце Дмитрия ухнуло в пятки.

— А, это… — начал он, но Артемьев его опередил.

— Это вакуумный насос, сержант, — не моргнув глазом, сказал он. — Для криогенной установки. Старый, советский. Громоздкий, но надёжный. Мы его только сегодня с кафедры привезли.

В этот момент Самус, лежавшая на полу машины, поняла, что если полицейский решит заглянуть внутрь, она будет обнаружена. Она приняла решение. Она чуть-чуть сместила вес, и старенький «Москвич» едва заметно качнулся на рессорах, издав тихий скрип.

Сержант услышал. Его взгляд стал жёстче.

— Там кто-то есть? — спросил он, шагнув ближе.

Наступил критический момент.

И тут Константин Сергеевич сделал свой ход. Он перестал быть учёным и стал старым, хитрым дедом.

— Ох, господи, — он театрально прижал руку ко лбу. — Стыд-то какой. Ну что с этой молодёжью поделаешь. Лейтенант, вы уж поймите, — он перешёл на заговорщицкий шёпот. — Дима у нас парень хороший, талантливый. Но молодой. А тут… девушка. Ну, вы понимаете. Они думали, я уеду, а они тут останутся… для продолжения, так сказать, научного банкета. А я вот задержался. Она там, видимо, от стыда под сиденье забилась.

Лейтенант посмотрел на смутившегося Дмитрия, на старого профессора, и его суровое лицо медленно расплылось в понимающей ухмылке. Картина была абсолютно типичной и правдоподобной. Старый гараж, молодой парень, девушка… Классика.

— Ясно, — он хлопнул сержанта по плечу, заставляя его опустить фонарь. — Не будем мешать науке. И… амурным делам. Но, ребята, в следующий раз тише. И найдите место поудобнее.

— Непременно, — поклонился Артемьев. — Спасибо за понимание.

Полицейские развернулись и пошли к своей машине. Через минуту они уехали.

Дмитрий и Константин Сергеевич стояли, прислонившись к воротам, и несколько минут просто молчали, переводя дух. Они были на волосок от провала.

Дмитрий открыл дверь машины. Самус медленно поднялась. В темноте было не видно выражения её лица, но она наверняка всё слышала. И, скорее всего, всё поняла.

Именно в этот момент, когда напряжение спало, на них разом навалилась реальность. Они провели вместе почти всю ночь. Они совершили невозможное. И теперь перед ними стояли самые простые и самые сложные вопросы.

— Она… она, наверное, голодна, — первым произнёс Дмитрий, вспомнив про сосиски, историю с которыми Самус успела ему вкратце «рассказать» жестами и картинками на комлинке.

— И ей нужно где-то переночевать, — добавил Константин Сергеевич. — Не здесь же, в самом деле.

Они оба посмотрели на Самус. Она стояла посреди гаража, высокая, чужая, бесконечно одинокая. Их общая миссия была выполнена. Сигнал ушёл в космос. Но её личная история в этом мире только начиналась.

Вопрос «что теперь?» перестал быть абстрактным. Он приобрёл очень конкретные очертания. Где будет спать и что будет есть девушка из другого мира? У старого, одинокого профессора в доме, полном книг и воспоминаний? Или у молодого инженера, в его холостяцкой квартире, где на стене висит постер с её изображением?