Гарри Поттер. Иной (джен)

Недели две Гарри, как мог, боролся с тревогой о крёстном. Писем от него не было, на письма от Гарри не отвечал. По утрам он с замиранием сердца ждал почтовых сов, а по ночам ему мерещилось, как дементоры хватают крёстного в тёмном переулке. Отсутствие тренировок по квиддичу, лучшему лекарству от тяжёлых мыслей, лишь усугубляло тоску.

Лишь одно утешало: Малфой их сторонился. Но, зная Драко, Гарри был уверен — ненадолго. Репутация Малфоя изрядно пострадала. Гарри даже видел, как несколько старшекурсников Слизерина, держась за колени, притворно хромали, дразня его, едва он появлялся в поле зрения.

На уроках, особенно по Защите от Тёмных искусств, работы прибавилось. К всеобщему удивлению, профессор Грюм объявил, что подвергнет каждого заклятию Империус, чтобы продемонстрировать его силу.

— Но, профессор, — неуверенно начала Гермиона, — вы ведь сказали, что это нарушение закона…

Профессор молча взмахнул волшебной палочкой, парты разъехались в стороны, и в середине класса образовалось пустое место.

— …что к людям это заклятие применять нельзя, — закончила лучшая ученица свою мысль.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непреклонно парировал Грюм, его магический глаз пристально смотря на Гермиону. — Если же ты предпочитаешь путь раба, лишённого воли — можешь покинуть урок.

Густо покраснев, Гермиона прошептала, что имела в виду совсем другое. Гарри и Рон переглянулись — они знали, что Гермиона скорее проглотит гной бубонтюбера, чем пропустит занятие.

Грюм по очереди вызывал учеников и накладывал на них чары. Подчиняясь заклятию, ученики вытворяли невероятное: Дин Томас скакал по классу с гимном, Лаванда Браун воображала себя белкой, а Невилл выполнял сложнейшие гимнастические трюки. Никто не мог сопротивляться.

— Поттер, твоя очередь, — прохрипел Грюм.

Гарри вышел в центр класса. Профессор навёл на него палочку:

— Империо!

Удивительное ощущение! Гарри словно воспарил. Никакого беспокойства, только лёгкое счастье. Блаженство окатило его, и всё же он чувствовал себя как в тумане: за ним пристально наблюдают. И тут в пустом черепе эхом отдалось приказание:

— Прыгай на стол!

Гарри послушно согнул колени, приготовясь к прыжку.

— Прыгай на стол!

«А собственно, зачем?» — где-то в глубине раздался другой голос.

— Прыгай! Живо!

На этот раз Гарри не справился. Он прыгнул, отчаянно сопротивляясь, врезался головой в стол и опрокинул его.

— Близко, Поттер, очень близко! — послышался голос Грюма. — Но одной близости мало! Нужен результат!

Последующие попытки так и не увенчались успехом. С каждым разом сопротивление Гарри слабело, а лицо Грозного Глаза становилось всё мрачнее. Ему явно не нравилось, что ученик не может повторить свой почти успешный прорыв.

— Нет, каким тоном он говорит! — жаловался Гарри друзьям после урока, чувствуя себя опустошённым. — И почему он так разозлился именно на меня?

— Он просто сумасшедший, — Рон обернулся, нет ли сзади Грюма. — Неудивительно, что Министерство с радостью от него избавилось.

Весь четвёртый курс заметил, что в этом году им стали задавать на дом куда больше. Профессор МакГонагалл напомнила о предстоящих СОВах, профессор Бинс задал сочинение о восстании гоблинов, а Снегг грозился кого-нибудь отравить перед Рождеством.

На прорицании Рону и Гарри улыбнулась удача — профессор Трелони поставила им высшие баллы, но радость была недолгой: новое задание на месяц, а запас бедствий иссяк.

Даже Хагрид — и тот их не пощадил. Поручил им через вечер приходить к нему, наблюдать соплохвостов.

— Я не буду ходить, — наотрез отказался Драко Малфой. — Спасибо, я с лихвой нагляделся на них во время урока.

Улыбка сползла с лица Хагрида.

— Будешь делать, что я велю, — гаркнул он. — Не то я расскажу профессору Грюму… Слыхал я, как ты его боишься, что даже на коленях перед ним ходишь!

Гриффиндорцы расхохотались. Малфой зло вспыхнул, даже не нашёлся что возразить.

Возвращаясь в замок, они застряли в холле. На стенде висело объявление:

— «Турнир Трёх Волшебников. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — 30 октября в 6 часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше…»

— Здорово! Последний урок — зельеварение! Снегг не успеет никого отравить! — обрадовался Гарри.

— Приезжают через неделю! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — Эрни МакМиллан из Пуффендуя с загоревшимся взглядом растолкал учеников и устремился к лестнице.

— Причём здесь Седрик? — удивился Рон.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — пояснил Гарри.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс? — хмыкнул Рон, выбираясь с друзьями из толпы.

— Диггори не придурок. Он тебе не нравится, потому что нанёс поражение Гриффиндору. А я слышала, он прекрасный ученик. К тому же староста факультета, — непререкаемым тоном проговорила Гермиона.

— Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — подколол её Рон.

— Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, — возмутилась Гермиона.

— Кха-кха! Ло-кха-кхо-нс! — Рон якобы громко откашлялся. А Гарри в его кашле явно послышалась фамилия «Локонс».

Объявление о Турнире Трёх Волшебников взбудоражило весь замок. Повсюду только и было разговоров, что о конкурсе, видах волшебства и заморских студентах.

В замке началась генеральная уборка: потемневшие портреты чистили, заставляя их ёжиться и бурчать, а доспехи начистили до блеска. Аргус Филч стал невыносим, кидаясь на учеников с забывшими вытереть ноги и доводя некоторых до слёз.

Волновались и преподаватели.

— Долгопупс, пожалуйста, не выдайте гостям из Дурмстранга своё неумение совершить самое простое преобразующее заклинание, — взмолилась профессор МакГонагалл, когда Невилл превратил собственные уши в кактусы.

И вот наступил долгожданный день. В Большом зале на стенах висели огромные факультетские флаги, а позади профессорского стола развевалось гигантское полотнище с гербом Хогвартса.

Фред с Джорджем сидели отдельно ото всех и о чём-то шептались.

— Да-а, дело дрянь, — мрачно сказал Джордж. — Если он всё же откажется говорить с нами, придётся писать письмо.

— Я спросил у МакГонагалл, как будут выбирать участников Турнира, а она не говорит, — пожаловался Джордж. — Велела заняться трансфигурацией енота.

— Интересно, что войдёт в состязания? — задумался Рон, но тут же опять оживился: — Держу пари, мы всё равно победим, правда, Гарри? Нам к опасностям не привыкать.

— Не привыкать-то не привыкать. Но не перед судейской бригадой, — остудил брата Фред.

— А кто обычно судит? — спросил Гарри.

Гермиона, как всегда, блеснула знаниями:

— Всегда судят директора школ-участниц. На Турнире 1792 года все трое получили увечья — тогда участники ловили василиска.

В это время прилетела сова с письмом для Гарри. Убедившись, что близнецы заняты обсуждением Турнира, он шепотом прочитал друзьям:

«Зря старался, Гарри! Я вернулся и хорошо спрятался. Держи меня в курсе всего происходящего. Не используй Буклю, меняй сов. Будь начеку.

Сириус».

— А сов менять зачем? — тихо спросил Рон.

— Букля очень выделяется среди других птиц, — мигом сообразила Гермиона.

В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто не мог сосредоточиться — все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Когда прозвенел звонок, ученики бросились в спальни оставить сумки и, накинув плащи, построились перед замком.

Был ясный холодный вечер. Гарри, стоявший между Роном и Гермионой, вместе со всеми всматривался в темнеющее небо.

— На чём, по-твоему, они приедут? — спросил Рон.

— Вряд ли на мётлах, путь неблизкий, — ответила Гермиона.

Вдруг Дамблдор воскликнул:

— Чует моё сердце — делегация Шармбатона недалеко!

Что-то огромное появилось в небе со стороны Запретного леса. Приближаясь, объект принял форму гигантской синей кареты, которую по воздуху несли двенадцать крылатых золотых коней. С оглушительным грохотом карета приземлилась на опушке леса.

Дверца распахнулась, и из кареты появилась женщина-великанша в чёрной атласной мантии. Её оливковое лицо с большими чёрными глазами и орлиным носом было красиво, а в волосах и на пальцах поблёскивали опалы.

Дамблдор зааплодил, и ученики дружно подхватили аплодисменты. Великанша с улыбкой подошла к директору и протянула руку для поцелуя.

— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс!

— Дамблёдорр, надеюсь, вы пребываете в добром зд’гавии? — произнесла она грудным голосом.

Затем мадам Максим представила своих учеников — около пятнадцати подростков лет шестнадцати-семнадцати в тонких шёлковых мантиях, которые дрожали от холода и с беспокойством поглядывали на замок.

В это время на озере начали появляться пузыри, и из воды медленно всплыл величественный призрачный корабль. С него сошли пассажиры в лохматых шубах. Впереди шёл профессор Каркаров в серебристых мехах.

— Дамблдор! Как поживаете, любезный друг? — радостно воскликнул он, поднимаясь по склону.

— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

Затем Каркаров подозвал одного из учеников:

— Старый добрый Хогвартс, — улыбался он, окидывая замок холодным взглядом. — Как хорошо снова быть здесь. Виктор, иди сюда.

Каркаров поманил ученика — крупного парня с горбатым носом. Рон дёрнул Гарри за локоть, но тот уже узнал Крама.