Луч заходящего солнца (гет)

— Так не хочется покидать Хогвартс, — сказала Лили, глядя в окно поезда. — Я ужасно буду скучать за ним, — она повернула голову и поймала на себе взгляд Сириуса, который сидел против неё.

— Да, мы все будит скучать за Хогвартсом, Эванс, — улыбнулся он. — Выйду в тамбур. Что-то меня мутит, — он еле заметно подмигнул Лили и вышел из купе.

Он вышел в тамбур и достал пачку сигарет. Он снова и снова прокручивал события минувшей ночи и никак не мог забыть вкус её губ. Эта девушка ворвалась в его жизнь серебристым смехом, опутала его изумрудной паутиной и приковала к себе навечно.

— Снова куришь? — он не услышал, как дверь тамбура открылась. Сириус повернулся. Лили стояла перед ним, прижавшись к двери спиной.

— Ерунда, — обычный ответ на её вопрос. — Не обращай внимая.

— Почему ты вышел из купе? И не говори, что тебя мутит, Блэк. Не поверю. И выбрось, наконец, эту дрянь!

Он молча смотрел, как вздымается от злости её грудь. Лили Эванс ненавидела, когда они с Джеймсом на пару курили магловские сигареты.

— Почему? — повторил он спокойно. — Оглохни! — он направил палочку на дверь. — Да потому что, Лили, я сказал, что люблю тебя, а ты даже не удостоилась сказать, что ничего между нами быть не может в принципе! Вот почему! Не могу я видеть, как Джеймс тебя обнимает, понимаешь?! Больно! Вот здесь, — он взял её руку и положил на свою грудь. — Чувствуешь? Оно бьётся, оно есть, Лили! И ему больно. Так же больно, как и всем, как тебе, когда ты видишь Джеймса на носилках после последнего матча, так же больно, как Мелвуд. И мне больно. Потому что я не достоин тебя, Эванс! Но люблю, понимаешь? Люблю твои волосы, твои глаза, люблю твой звонкий смех и робкую улыбку. Люблю, как ты закусываешь губу, когда над чем-то задумываешься. Люблю, как ты держишь во рту обожжённый на Зельеварении палец. Люблю твои духи. Я готов целовать землю, по которой ты ходишь, понимаешь?

— Прекрати, — взмолилась Лили, высвобождая свою руку из его длинных цепких пальцев. — Прекрати! — на глаза навернулись слёзы.

— Хорошо, — он взял себя в руки. — Извини, — добавил он. — Извини за то, что люблю.

Он подошёл к двери и уже почти толкнул её, но Лили остановила его. Она притянула его лицо к себе и поцеловала.

— И ты прости меня, Сириус, — прошептала она. — Прости за то, что не люблю, — с этими словами Лили выбежала из тамбура и закрылась в туалете.

Вечером ярко алый «Хогвартс-экспресс» прибыл на платформу девять и три четверти. Джеймс помог Лили вынести чемодан из поезда и взял её за руку.

— Вот мы и в Лондоне, — Джеймс вдохнул спёртый воздух вокзала. — Не хочу с тобой расставаться, дорогая, — Джеймс чмокнул Лили в лоб. Она ничего не ответила, только потупила глаза в землю.

— Мы ведь ещё увидимся этим летом? — спросил Римус.

— Да, — подхватил Сириус. — У меня ведь теперь свободен целый дом на окраине Лондона, — улыбнулся он, затягиваясь очередной сигаретой.

— Мне пора, — тихо сказала Лили, поднимая чемодан. — Папа, наверное, уже заждался.

— Я помогу, — Сириус подхватил тяжёлый чемодан и поставил его на тележку. — ещё увидимся, красавица, — шепнул он, незаметно проведя пальцами по её руке.

Девушка поцеловала Джеймса, попрощалась с Мародёрами и отправилась к разделительному барьеру. У самой стены она обернулась. Сириус увидел её сквозь белый дым и помахал рукой. Девушка исчезла за стеной.

Придя домой, Сириус бросил чемодан в прихожей и развалился на диване в гостиной. Он уже казнил себя за сказанные в тамбуре поезда слова. Он хотел бы всё вернуть обратно, не говорить того, что сказал и, возможно, тогда она бы не выпалила роковое «не люблю». А сейчас она, скорее всего, ревёт в своей спальне в доме номер четыре по Тисовой улице, а он валяется на пыльном диване вместо того, чтобы извиниться за сказанные слова…