Душа (гет)

Первое что он осознал, была боль в шраме, колючая, настойчивая, сводящая с ума! Вторым стало воспоминание о сне.

Гарри распахнул глаза и в ужасе вперился в темноту. Сон взбудоражил его разум, отодвинув на задний план боль. Ему почему-то захотелось быть возле Джинни и убедиться, что с ней все в порядке, что она не ушиблась, не сломала себе что-нибудь и заодно прибить простофилю Пикса, неосторожно отбившего в нее бладжер. Джимми стоило быть внимательнее, прежде чем посылать куда-то этот сумасшедший мяч!

«Это был сон. Пикс не отбивал в Джинни бладжер, с ней все в порядке!» — уверял он себя, смотря вверх и не видя ровным счетом ничего.

Несмотря на легкую дезориентацию, вызванную чересчур реалистичным сном, Гарри хорошо понимал, что с ним произошло, и отчасти понимал, где он находился. Знание шло откуда-то изнутри него, минуя его собственное сознание, словно кто-то нашептывал ему все это в ухо, и Гарри отчего-то не мог не верить этому тихому неосязаемому голосу.

Кромешная тьма мешала Гарри рассмотреть комнату, в которой он находился, но он понимал, что комната была маленькой камерой в подвале Имения Малфоев. Это знание пугало его, ко всему прочему он до сих пор выглядел как Драко — Гарри понял это по легкому дискомфорту, собственное тело казалось ему до жути непривычным, словно его засунули в чужую одежду, вроде бы оказавшуюся в пору, но все равно какую-то не такую! Он ощупал себя на всякий случай, чтобы убедиться, что его ощущение действительно вызвано Малфоевским телом, а не тем что его на самом деле переодели! Мягкий шелк волос подтвердил его ощущение — настоящие волосы Гарри никогда не были такими послушными, они всегда торчали в разные стороны, словно он только что летал на метле со скоростью двухсот километров в час, или же неспокойно спал, все время, вертясь на кровати. Волосы Драко, в отличие от его собственных волос, даже после сна лежали идеально, судя по его ощущениям.

Гарри не смог не усмехнуться. Ему даже было странно, что он может видеть что-то веселое во всей этой ситуации! Раньше бы он лихорадочно принялся искать выход, сейчас же продолжал спокойно лежать и размышлять над всем, что с ним приключилось. Началось все достаточно безобидно — с приглашения на Рождественский бал — а закончилось похищением и заключением в темницу Малфой-Парка. Он, конечно, ожидал от Пожирателей какой-нибудь каверзы, но не думал, что его похитят и не кто-нибудь, а старший Малфой. Зачем он — Гарри — ему собственно понадобился?

Стук каблуков нарушил тишину. Сразу за звуком рассеянный луч желтоватого света разогнал кромешную темноту. Даже этот слабый отсвет резанул глаза Гарри, и он закрылся рукой, поэтому, когда он, наконец, смог взглянуть на посетителя, за прутьями решетки уже стояла женщина. Не узнать ее было трудно: светло-золотистые волосы были намного ярче, чем у ее сына, но именно от матери Драко унаследовал их мягкую шелковистость и блеск. Казалось, что волосы Нарциссы были заколдованы и Гарри не удивился бы, если бы это оказалось правдой. Аристократичные черты лица казались резкими в желтом свете, но в глазах женщины было столько мягкости, что все ее видимое высокомерие таяло на их фоне!

Нарцисса наклонилась, присев на корточки. Только теперь Гарри увидел, что желтый отсвет отходил не от фонаря, как он подумал, а от свечи в латунном подсвечнике, стоявшей на подносе с едой. Женщина убрала свечу с подноса на пол и протолкнула еду в специальное отверстие под прутьями.

Гарри не хотел упустить возможность узнать, что происходит и зачем его здесь держат, поэтому, опасаясь, что женщина уйдет, не удостоив его ни единым словом, спросил:

— Что вам от меня нужно?

Вопрос вышел резким, и изломанный долгим молчанием голос никак не способствовал спокойному тону. Женщина, однако, даже не вздрогнула. Гарри подумал бы, что она вообще не услышала раздраженного тона, если бы не заметил, как сильно она побледнела.

— Не мне.

Раньше Гарри видел Нарциссу лишь издалека и никогда с ней не разговаривал, поэтому тон ее голоса — безжизненно-потусторонний — удивил его. Это был голос мертвеца: даже в голосах призраков было больше жизни, чем в голосе Нарциссы, а о Пивзе — никогда не бывавшем в живых — Гарри и вовсе молчал!

Находившаяся теперь так близко женщина уже не казалась ему живой! Неподвижно застывшая возле решетки, она держалась как-то безжизненно, словно ничто уже не беспокоило, не удивляло и не волновало ее, словно она была призраком этих стен долгое-долгое время. Бесконечно долгое и бесконечно пустое время!

— Мой муж наложил на профессора Зельеварения Imperius и приказал Драко притворяться тобой, когда вы выпьете Зелье Чужой Души, — продолжила тем временем Нарцисса прежним мертвым тоном.

— Зелье Чужой Души?! — удивился Гарри, позабыв о странностях Нарциссы, — Вы хотите сказать, что вместо Многосущного Зелья, мы выпили Зелье Чужой Души? Но мы с Драко сами готовили Многосущное Зелье, и он не мог положить что-то другое, я бы это увидел. Погодите! — он вспомнил, что один ингредиент, добавленный в зелье, был дан им профессором Слизнортом, который, по словам самой Нарциссы, находился под властью Империуса, — Златоглазки. Они должны были настаиваться на Живой воде.

— Это были Слезы Феникса, — кивнула его сообразительности Нарцисса. — Златоглазок раньше называли Flower Personarum Posuit — Цветок Множества Лиц. Они являются основным элементом для Оборотного Зелья. Настой Златоглазок на Живой Воде позволяет колдуну превратиться в другого колдуна и вернуться к своему прежнему виду через час после последнего приема зелья. Пиявки и спорыш дают возможность выявить сущность из частицы тела человека, в которого нужно превратиться, и таким образом «настроить» настой Златоглазок, а тертый рог Двурога и Шкура Бумсланга стабилизируют процесс превращения. Будь в настое обычная вода, зелье подействовало бы лишь на пару минут, а теперь представь, что будет, если Златоглазок настоять на Слезах Феникса?

— Зелье Чужой Души, — догадался Гарри, — И когда его действие прекратиться? — спросил он, не особо рассчитывая, что ответ ему понравиться. Слезы Феникса, как и его перья, обладали колоссальной магической силой и вряд ли эффект зелья закончиться скоро.

— Зелье действует при двух условиях. Зелье не превратит одного колдуна в другого, оно может превратить лишь двух колдунов друг в друга — это первое условие. Второе условие — зелье должно быть выпито одновременно! Поэтому если один из колдунов сможет побороть силу Слез Феникса и хотя бы на мгновение прервать действие Зелья Чужой Души, оба мага вернуться к своим изначальным формам, или же если один из магов умрет.

Гарри оцепенел, несмотря на то, что уже знал приготовленную для него судьбу.

— Если один умрет, — мертвым голосом повторил за ней Гарри. К нему медленно приходило понимание, — Так значит, вот почему я все еще жив — Драко не сможет покинуть школу до каникул.

Два с половиной месяца. Ему осталось жить два с половиной месяца, если он не сможет найти выхода! Ему срочно нужно было приниматься за дело! Но что он мог сделать, сидя в клетке и не имя при себе палочки!?

Он знал, что его беспомощность и отчаянье отразились на лице. Нарцисса увидела их, но вместо того чтобы стать еще более отрешенной, как этого ожидал Гарри она из мертвеца превратилась в хрупкую сломленную женщину.

— Я бы очень хотела тебе помочь, Гарри. Правда хотела бы, — неожиданно взмолилась она, — Но я не могу! Мой муж забрал мою палочку, я даже дверь твоей камеры отпереть не смогу.

Ее плечи поникли. Она говорила правду — Гарри понимал это. Было видно, что за мужем этой женщине живется не лучше чем Малфоевским Домовикам в этом имении, а уж историй о судьбах Домашних Эльфов Малфой-Парка, Гарри за последнее время наслушался не мало. То, что Люциус отобрал у Нарциссы палочку, было вполне разумно. Она была умной женщиной, и, оставаясь способной колдовать, могла многое сделать за спиной мужа. Естественно он позаботился обо всем, что могло дать ей свободу, и Гарри догадывался, что палочка была не единственной вещью, которую Старший Малфой отобрал у Нарциссы.

— Расскажите мне, что он от меня хочет? Ведь не просто убить, раз раздобыл такое количество Слез Феникса? Они же стоили ему полсостояния!

— Разумеется, — горько усмехнулась Нарцисса. — Он никогда бы не потратил столько галеонов на то чтобы выкрасть кого-либо, даже тебя. У него не было выбора. Во время рождественского бала к нам пришел человек. Питер Петтигрю.

— Петтигрю? — Гарри невольно поддался вперед. — Он здесь?

Питер Петтигрю, маленький, вечно плетущийся в хвосте неудачник, был другом Джеймса, Сириуса и Ремуса Люпина еще со школьных времен. Отец Гарри, истинный сангвиник и гармоник, никогда в жизни не подумал бы, что его предаст близкий друг, но именно это и произошло тридцать первого октября 1981 года. Лорд Волдеморт искал Джеймса и Лили, и Питер Петтигрю сдал их ему за возможность примкнуть к Пожирателям. Размышляя о той ночи, Гарри до сих пор не был уверен в том, кого ненавидел сильнее: Волдеморта или Петтигрю!

— Да. Петтигрю здесь. В каком-то смысле, — неуверенно отозвалась Нарцисса, опустив глаза.

— «В каком-то смысле»? — повторил за ней Гарри. Он не был уверен, что правильно ее понял, — Что значит «в каком-то смысле»?

— Это очень сложно, Гарри, — Голос Нарциссы зазвенел, а на лбу пролегли взволнованные морщинки. Она опустила глаза, и Гарри не мог видеть их, но откуда-то понимал, что женщина была крайне напугана, — Сам-Знаешь-Кто вселился в Петтигрю. Кольцо Мраксов, фамильный перстень деда Темного Лорда, был превращен Сам-Знаешь-Кем в Хранителя Души. Я не знаю, что это значит — муж ничего мне не рассказывает. Я лишь подслушала разговор…

Она все еще что-то говорила, то ли пыталась объяснить, то ли оправдаться в своей неосведомленности. Хотела искупить вину, гнет которой ощущала, но Гарри ее уже не слушал. В его голове каруселью крутились четыре слова «он вселился в Петтигрю»! Многие колдуны и колдуньи, некогда боровшиеся против Волдеморта, всегда подозревали, что он не умер. Настолько сильный темный колдун просто не мог так неожиданно и просто покинуть этот мир, но ожидать, что однажды его имя прозвучит вновь и услышать его — разные вещи!

Лорд Волдеморт вселился в Питера Петтигрю и теперь в состоянии продолжить дальше вершить свое зло!

Слов в голове Гарри не осталось. Других мыслей тоже — все потонуло в багряном тумане ненависти. Ему хотелось разрушить весь замок до основания, погрести под его завалами и Люциуса Малфоя, и предателя Питера Петтигрю вместе с Волдемортом!

Он с трудом заставил себя снова заговорить.

— Значит, это не Люцу, а Волдеморту от меня что-то надо.

Это не был вопрос, но Нарцисса в подтверждение кивнула головой.

— Вы знаете что именно? — требовательно спросил ее Гарри.

— Нет, не знаю, — она подняла на него свои глаза, лазурные как небесная даль, и полные боли и слез, — Прости, но они никогда об этом не говорили.

Вся аристократическая стать неожиданно вылилась из нее. От беспомощности и отчаянья женщина села на корточки возле самой решетки и вцепилась руками в прутья. По ее щекам из глаз текли слезы. Гарри не верил им, он слишком многое повидал за свои семнадцать лет, чтобы верить слезам и поддаваться очарованию женской красоты. Он отворачивался, не желая глядеть, но образ плачущей женщины продолжал стоять в его сознании. Просто женщины: чьей-то сестры, чьей-то возлюбленной, чьей-то матери — не жены Люциуса Малфоя, холодного, безжалостного и беспринципного лицемера!

В Нарциссе не было ничего, что могло бы связать ее с мужем. Не было холодной стали в сердце, не было скользкого изворотливого ума, у нее была чистая светлая душа, а не тот кусок льда, что таился в груди ее мужа.

Нарцисса Арабелла Малфой, чистокровная волшебница из семьи Блэк, была, как и ее сестра Андоромеда и кузен Сириус, далека от нравов своей семьи и стандартов Слизерина и в 1966 году поступила в факультет Равенкло. Она была настоящей красавицей, но интересовалась исключительно учебой. Ни один парень, положивший на Нарциссу глаз, не удостоился ее внимания. Многих это отпугнуло — они не хотели оказаться в дураках — но одному улыбнулась удача. Нарцисса встречалась с Андрианом Браун, Гриффиндорцем, который был на год старше ее, почти пять лет, пока не вмешался Люциус Малфой.

Что именно случилось дальше, и почему Нарцисса, отказавшись от предложения Брауна, тут же вышла замуж за Малфоя, Гарри не знал. Его крестный и сестра Андромеда с тех самых пор все гадали, что же могло произойти, но не могли знать правды. Они были уверены лишь в одном: Нарцисса вышла за Малфоя не по доброй воле, и она по-прежнему любила Андриана.

Быть может, Сириус и Андромеда действительно были правы.

Гарри не знал, что заставило его задать этот вопрос. Еще минуту назад его обуревали самые противоречивые чувства: страх, ярость, ненависть, желание мести — самое сильное из всех, ведь удовлетворение было всего в паре десятков шагов, в паре-двойке метров над головой! Неожиданно все потеряло смысл: и Волдеморт, и Питер Петтигрю, и Люциус Малфой.

Наверное, он просто захотел понять эту женщину, проверить мог ли доверять ей.

— Почему вы вышли за него?

Это был очень личный вопрос, и со стороны Гарри было крайне невежливо, да и не уместно его задавать, но с другой стороны их разделяли прутья решетки, а он сидел в темнице в ожидании смерти, и не имел никакой возможности оказаться на свободе!

Он думал, что она не ответит. Нарцисса долго смотрела в пол сквозь металл, прямо на камень. Слезы продолжали капать, но она больше не плакала. Она думала.

— Я полюбила Андриана Брауна еще на третьем курсе, но встречаться мы стали только на шестом. Андриан был старше и после окончания Хогвартса пошел учиться на Аврора. Мы объявили о помолвке, уже после того как он закончил обучение, но мою семью не устраивал тот факт что я выйду замуж за Гриффиндорца, который ко всему прочему работает Аврором, пусть и является чистокровным колдуном! Я думаю, моя тетка Вальбурга, мать Сириуса, подговорила моего мужа, обещав за меня солидное приданое.

— Но вы же его не любили!

Горечь пронзила лицо Нарциссы. В ней было столько боли, что Гарри невольно начал сочувствовать ей намного сильнее, чем до этого сочувствовал Андриану, которого знал, как приятеля Сириуса. Да, Брауну было нелегко видеть любимую вместе с врагом, но ей, видимо, было стократ тяжелее!

— Он меня и не спрашивал. Люциус мастер заклятья Imperius, — горько ответила она.

Сочувствие мгновенно спало.

— И мастер притворятся, что на него наложили Imperius, — невесело заметил Гарри.

— Я бы очень хотела, чтобы тогда ему не поверили! — тихо воскликнула Нарцисса, — Я сделала все, что от меня зависело, но ничего не помогло. Он умеет лгать, он столько лет всем лгал!

Она замолчала. Гарри тоже ничего не говорил и в тишине был слышен любой шорох. Закрыв глаза Гарри, смог бы вообразить, что возле него и вовсе никого нет — тишина была абсолютной и давила на уши. Несмотря на это Гарри не спешил ее нарушать. Он обдумывал все что услышал. Пытался понять насколько мог верить этой женщине, ведь женщины могут так ловко лгать, тем более такие женщины как Нарцисса: слишком красивые, слишком хрупкие, похожие на нежные цветы.

Полная противоположность Джинни Уизли, яркой, независимой, с сильным и сложным характером. Уж ее-то никто не посмел бы назвать хрупкой, даже несмотря на ее миниатюрность. Она именно поэтому ему и нравилась — за свою искренность. Он всегда точно знал, о чем она думала, что хотела, что собиралась делать!

Нарцисса была другой, она была высокой и статной, такая женщина не смогла бы затеряться даже в самой яркой толпе — тем не менее, она была слабой или же хотела такой казаться.

Гарри не мог найти ответа на свой вопрос, но знал, что очень бы хотел ей верить.

Он ждал, когда она продолжит, и вскоре Нарцисса действительно нарушила свое молчание:

— Он снял с меня чары лишь спустя несколько лет, в начале 1980. Ты даже не представляешь, каково это вновь почувствовать себя свободной. Хотя бы настолько свободной, насколько мне позволено сейчас. Я могла сама ходить, думать, что-то делать и никто — никто! — мне не приказывал, никто не заставлял! Первым моим ощущением был Драко. Боюсь, если бы я им не забеременела, то до сих пор ходила бы под Империусом. Он настоящий ангел-хранитель, — нежно добавила она.

Эти последние слова без сомнений были искренни. Нарцисса и впрямь видела в Драко собственного спасителя. Может быть, все дело было в том, что она знала его как другого Драко, того каким его не знал Гарри. Она видела его малышом, растущим на ее глазах, и естественно воспринимала как ребенка — впрочем, как и любой другой родитель, даже Сириус! Ей сложно было увидеть в сыне жестокость, с которой он относился к окружающим, всю ту злобу и беспощадность, что он старался внести в свою полную трусости жизнь. Его стремление изо всех сил походить на своего бездушного отца! Гарри сомневался, что видя в Драко Ангела, Нарцисса размышляла обо всех тех жестокостях, которые ее сын причинял тем, кого считал ниже себя.

Нет, Гарри очень сложно было представить эгоистичного Драко в роли Ангела-Хранителя, однако он не позволил себе даже усмешки по этому поводу. Нарцисса была матерью и как мать думала о своем сыне, а Гарри, несмотря на все свои сомнения в ее лояльности, не имел никакого желания быть с ней жестоким. Ему вдруг подумалось, что именно так могла рассказывать о нем его мать, и он не мог лишить себя удовольствия наблюдать за материнской нежностью, пусть и направленной в адрес Малфоя.

Он задался вопросом: насколько сильно его мама была бы похожа в такие минуты на Нарциссу? К сожалению, он никогда не сможет этого узнать! Его лишили возможности это узнать!

Ненависть к Волдеморту и Питеру Петтигрю сама собой набрала обороты, и Гарри сильно сжал челюсть, скрипнув зубами.

— Ты, разуметься, мне не веришь. Андриан, наверное, тоже не поверит, — с грустью заметила Нарцисса его реакцию.

Несмотря на то, что она истолковала ее не правильно, Гарри не стал ей возражать. Он действительно пока не доверял Нарциссе.

Женщина достала из кармана еще одну свечу. Она зажгла ее о фитиль первой и, просунув сквозь решетку, поставила в пустой стакан на подносе. Затем она поднялась на ноги.

— Я приду еще раз вечером: принесу кое-что поесть и еще одну свечу. Попробую раздобыть магловские спички, — неожиданно она усмехнулась самой себе, — Ну не странно ли? — с горечью спросила она, — Чистокровная ведьма вынуждена зажигать свечи магловскими изобретениями.

Она подавлено выдохнула, отходя от его камеры, и замолчав, казалось, обратилась в призрак. Уже отойдя на пару шагов, Нарцисса остановилась, будто бы что-то вспомнив. Развернувшись, женщина снова подошла к решетке его камеры. Ее голос был так тих, что едва долетел до слуха Гарри.

— Я видела, куда Сам-Знаешь-Кто спрятал твою палочку. Я попробую ее достать и принести, — и с этими словами она ушла.

Его волшебная палочка!?

Большим усилием воли Гарри не позволил себе начать надеяться, однако еще долго слушал, как затихает перестук ее каблуков. Потом все стихло, и вновь наступила мертвая тишина: бесконечная, как ночное небо.

Гарри подошел к подносу с обедом, осмотрел скудное содержимое и, решив, что голодный желудок ничем не поможет ему, принялся за еду.

* * *

Драко почудился голос матери как раз в тот момент, когда он убирал ящик с квиддичными мячами в кладовку с инвентарем.

«Если один из колдунов сможет побороть силу Слез Феникса и прервать действие Зелья Чужой Души, оба мага вернуться к своим изначальным формам, или же если один из магов умрет».

Драко уже слышал это от тощего крысиноподобного человека, сидевшего за отцовским столом в библиотеке. Тогда его позвали прямо во время бала — он как раз намеривался разыскать Поттера и чуточку сорвать на нем свое дурное настроение.

— Действие зелья прекратиться, только если один из магов умрет, — сказал ему тощий человек.

— И нет никакого противоядия? — спросил тогда Драко.

— Противоядие нейтрализует яды, — раздался раздраженный ответ, — Зелье, что вы выпьете — не яд!

— Ни одно зелье не имеет бесконечного действия! — возразил Драко.

— Ты, мальчик, еще слишком мало знаешь! Это зелье — Зелье Чужой Души и разрушить его действие можно только в том случае если один из выпивших его сломает мощь Слез Феникса! Тебе это не по силам, мальчике Поттеру пока что тоже не по зубам! Можешь развлекаться до конца зимнего семестра, но как только начнутся пасхальные каникулы, ты придешь сюда в имение, и мы начнем.

Ему тогда лишь чудом удалось сохранить невозмутимость и спокойствие.

— Вы убьете Поттера? — догадался он, — Но зачем такие сложности? Почему бы не убить его сразу?

Он тогда так и не получил ответа. Тощий человек рассмеялся нечеловеческим смехом. Отец выгнал его вон из библиотеки, однако Драко ушел не сразу. Он слышал:

— Что именно вы собираетесь делать с мальчишкой, когда получите, Мой лорд? — спросил голос его отца.

— Всему свое время, Люциус, — весело ответил голос тощего. — Всему свое время.

Догадаться не было проблемой. Его отец мог обратиться со словами «мой лорд» лишь к одному человеку — Волдеморту! Человеку, которого боготворил! Темному Колдуну, который считался мертвым! Непобедимому Магу, который хочет убить Гарри!

Последняя мысль была для Драко почему-то особенно неприятна. Раньше он не относился к смерти Поттера с таким страхом! Это было странно и пугающе, он почти сожалел, что позволил Гарри выпить треклятое Зелье!