Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане (джен)

В гриффиндорской гостиной четверо подростков шушукались, собравшись за небольшим круглым столиком в самом дальнем углу.

— Постой, Сири, я думаю, нам надо освоить анимагию для того, чтобы проводить с Ремом ночи в полнолуние! Ведь написано в учебниках, что оборотни не переносят только людей и нападают сразу, а если мы будем животными, то ничего и не случится!

— Откуда такая уверенность, Джеймс, что вервольфы не трогают животных? А чем же питаются оборотни, в таком случае? — скептически спросил красавчик Блэк.

— Ну как кем — людьми, конечно! Не cказано же нигде, что они охотятся именно на зверье, они обращаются только чтобы причинить вред человеку, обратить как можно больше себе подобных! — с уверенностью человека, привыкшего, что его слушают беспрекословно, выдал Поттер.

— Ну, я не знаю… можно, конечно, попробовать, а может, мы превратимся в животных достаточно больших, чтобы дать отпор Ремусу, если он вдруг… — Блэк не договорил, соглашаясь с Поттером, впрочем, как и всегда.

Прошло больше года, прежде чем у компании начало что-то получаться. Поттер с Блэком частенько уходили в пустующее западное крыло замка и там усердно тренировались. Когда у Блэка получилось перекинуться в большого черного лохматого пса, Джеймс авторитетно заявил, что волкодав из него получился знатный и бояться вовсе нечего, а он твердо уверен, что будет даже больше Сириуса, и при этом самодовольно усмехнулся — Поттер не терпел, когда его кто-то превосходил, в чем бы то ни было. Видимо, ношение очков все же порождало у него какие-то комплексы, несмотря на богатство и знатное происхождение, хотя слизеринцы презрительно кривились, услыхав его фамилию, потому что считали Поттеров всего лишь разбогатевшими мастеровыми-гончарами, которым когда-то повезло. Чистой аристократической крови в них быть не могло, к примеру, такой, как у его же приятеля Блэка. Поттер делал вид, что ему глубоко наплевать на кличку Горшечник, которой его наградили ехидные змеи, но потом вовсю отрывался на Петтигрю, обзывая и издеваясь над ним, и посылая то в спальню за носками и галстуком, то на кухню за теплым молоком и пирожками, то в библиотеку за развлекательным чтивом в Секцию комиксов и волшебных историй.

Видимо, раздутое эго Поттера все же чудесным образом помогло ему, и вскоре он продемонстрировал своим дружкам этакое огромное копытное и ветвисто-рогатое чудо — молодого самца оленя. Незлобивый Сириус восторженно кинулся его обнимать, Люпин вымученно улыбнулся — приближалось полнолуние — и пожал руку, Петтигрю подобострастно ахнул и затаил в глубине души черную зависть и злобу. Сам Питер к тому времени уже определился с аниформой и имел вид большой серой жирной крысы, над которой до упаду ржали все его друзья-Мародеры. Но потом, поуспокоившись, они решили, что крысиная форма очень даже выгодна для шпионажа за слизеринцами и выведывания их коварных планов, а также чтобы пакостить Нюниусу…

Осталось только провести испытания в полевых условиях, говоря магловским языком…

К ночи полнолуния, Люпина, как всегда, отвела в Визжащую Хижину мадам Помфри. Мародеры под мантией-невидимкой тихонько сидели в кустах неподалеку. Петтигрю, перекинувшись, без ущерба для себя, преодолел ударную зону ветвей Дракучей Ивы и нажал на уродливый нарост на стволе дерева-монстра. Ива возмущенно заскрипела и остановилась. Мародеры, скинув мантию, утками нырнули в открывшийся лаз. По длинному темному тоннелю пришлось идти изрядно, прежде чем впереди забрезжил тусклый свет. Раздался жуткий вой оборотня, от которого кровь застыла в жилах, а Питер спрятался за приятелей, дрожа как осиновый лист. Друзья в нерешительности остановились, прикидывая, стоит ли это развлечение потраченных усилий. Потом по команде упертого Джеймса Блэк и Петтигрю перекинулись в собаку и крысу. Сам Поттер сделать этого пока не мог, потому что тоннель был слишком узок для оленя, увенчанного огромными ветвистыми рогами, которыми гриффиндорец втайне очень гордился.

Он обернулся, как только оказался в разгромленной несколькими годами пребывания в ней буйного оборотня комнате, и то инстинктивно, со страху, увидев несущееся на него рычащее огромное лохматое чудовище с оскаленной пастью, полной здоровенных острых зубов и капающей с них слюной и безумными красными глазами. Блэк и Петтигрю, испуганно пискнувшие, тут же кинулись обратно в тоннель, а Джеймс зацепился за косяк двери своими несуразными развесистыми рогами и застрял. Он закричал по оленьи, чувствуя, как в ляжку вонзились клыки вервольфа и задергался, пытаясь вырваться, но тщетно…

Блэк с Питером в ужасе бежали по тоннелю, слыша позади душераздирающий олений крик и довольный сытый рев бешеного оборотня.

Вернуться назад и поглядеть, что случилось с Джеймсом, они в эту ночь так и не смогли.

Ремуса после случившегося отправили в Больничное крыло с психической травмой — очнувшись после трансформации, он обнаружил в комнате раскиданные повсюду куски оленины и голову, увенчанную роскошными рогами, и упал в обморок, сложив два и два.

Так очень печально закончились незаконные эксперименты сопливых, самоуверенных подростков с анимагией и оборотнями…