Новая жизнь (гет)

А потом наступил он. День, которого все так долго ждали. И не удивительно, что Гермиона плохо спала этой ночью. Она проснулась очень рано и безумно нервничала. Никто не знал, когда должен прибыть Люциус. Все знали только одно — его будет сопровождать мистер Уайд, который, к слову, со дня приезда Гермионы в поместье больше ни разу не появился, что, в общем-то, никому и не мешало. Однако все еще продолжали ждать хоть какой-нибудь информации, до сих пор оставаясь практически в полном неведении.

В немногие из своих тайн Гермиона посвятила Кэролайн, которая, конечно же, знала из “Ежедневного Пророка”, что перед ней героиня войны, но ни девушка, ни другие не знали, что произошло в то время в Малфой-мэноре. После окончания войны Гермиона пыталась свести тот ужасный шрам, даже обращалась в Св. Мунго — остались лишь едва заметные красные рубцы, делавшие это омерзительное слово практически неразборчивым. Несмотря на это, ей все равно придется жить дальше с памятью об этом клейме. Грязнокровка.

Кэр постоянно пыталась убедить ведьму, что все будет не так плохо, как она думает, и Гермиона была благодарна за это. Тем не менее, она никак не могла в это поверить. В конце концов, слишком многое стояло между ней и Малфоем. Возможно, все будет не столько плохо, сколько трудно. Не только для нее, но и для него тоже.

Стук в окно вернул девушку из мыслей. Она, увидев сову, уже точно знала от кого это письмо. Встав с кровати, она впустила птицу. Едва Гермиона отвязала письмо, как сова выпорхнула обратно — значит, ответа от нее не ждут. Волшебница закрыла окно и принялась читать письмо.

Дорогая Гермиона!

Я пытаюсь связаться с тобой уже в течение длительного времени, но ты не отвечаешь на мои письма.

Мы беспокоимся за тебя. Но, по крайней мере, мы знаем, что ты жива, поскольку обратно мои письма не возвращаются.

Никто не знает, где ты работаешь и живешь. Даже Кингсли ничего нам не говорит. Хотя это вполне в твоем стиле попросить его молчать.

Пожалуйста, Гермиона! Ответь мне хоть раз. Пару строк. Я так хочу тебя увидеть, но, кажется, ты этого не хочешь.

Если это из-за Рона, то я клянусь, тебе не нужно бояться. Он с Чарли два дня назад уехал в Румынию, наконец-таки решил провести свой не отгулянный отпуск подальше от дома. Прошу, обдумай вновь мое предложение. Гарри тоже был бы очень рад.

Пожалуйста, ответь!

С любовью,

Джинни.

Давно Джинни не писала такие длинные письма. Чаще всего — пару строк, в которых она просила Гермиону ответить ей. Она, конечно же, понимала Джинни — довольно много времени прошло с их последней взаимной переписки. И, откровенно говоря, Рон стал если не причиной ее вынужденного молчания, то поводом к нему. Девушка не хотела сейчас видеться с Роном и надеялась, что так и будет. Гермиона подошла к своему столу, достала из ящичка перо, чернильницу и пергамент и села писать ответ.

Текст письма был краток и состоял из ее согласия на встречу. Грейнджер просила указать лишь место и время.

Она прошла в смежную комнату; выпустив из клетки свою сипуху, Рубин, привязала к ее лапке письмо и отправила ее к адресату. Птица, довольная тем, что, наконец, появилась работа, а не бесцельные полеты, с радостью помчалась на задание, и Гермиона была уверена, что ответ не заставит себя долго ждать, а до тех пор она будет рядом с Кэр и детьми в саду. Нянечки собирались показать новую игру, и Мэгги хотела, чтобы Гермиона присутствовала при этом. И девушка не собиралась игнорировать возможность отвлечься от своих мыслей и забот.

Для Люциуса этот день тоже начался довольно рано. Естественно, он не спал всю ночь, просто не мог, нервы были натянуты, а мысли превратились в полный хаос. Затем, со скрипом отворив дверь его камеры, вошли двое стражей, чтобы забрать его. После этого ему разрешили принять душ и вернули одежду взамен тюремной робы. Один лишь тот факт, что он снова может надеть свою одежду, заставил его почувствовать себя наполовину нормальным человеком. К тому же впервые в своей жизни он действительно осознал истинную ценность дорогой и мягкой ткани. Новая палочка, которую он получил пару дней тому назад, была вставлена в его трость. Серебряный набалдашник в виде змеи почернел, — но это его совершенно не беспокоило. Уже само чувство, что он испытывал, вновь держа его в руках, было бесценным.

Позднее, уже выйдя за ворота Азкабана, он обернулся, чтобы посмотреть на него в последний раз. Наконец, мужчина был свободен от того ужаса, тисками крепко сжимающего его душу. Он был свободен. Он никогда не сделает ничего такого, чтобы вновь оказаться там. Никогда больше. На площадке для аппарации его уже ждал мистер Уайд. После скудного приветствия, сохраняя дистанцию, волшебник взволнованно смотрел на Люциуса, говоря, что несет ответственность за него, являясь наблюдателем за поведением Малфоя во время испытательного срока. Люциуса сейчас такое положение вещей не особо волновало, единственное, что он хотел в данный момент, — вернуться домой. Через несколько мгновений мужчины аппарировали к воротам поместья. Облегчение накрыло Люциуса с головой, и он моргнул, надеясь, что это не сон, что это ему не привиделось, что он, наконец, действительно дома. Но прежде чем он смог сделать хоть шаг, мистер Уайд вновь обратился к нему:

— Мистер Малфой! Перед тем, как вы войдете в дом, я должен поделиться с Вами некоторыми обстоятельствами, касающимися того, что сделало Министерство с Вашим поместьем. Как я знаю от мистера Шеклболта, у него не было времени поговорить с Вами наедине. В общем... Ваш дом стал сиротским приютом.

— Что? — единственное, что смог ответить Люциус. Мистер Уайд заметно нервничал.

— Ну да, Вы и Ваши бывшие... «коллеги»... многое разрушили и уничтожили. К счастью, некоторых детей, чьих родителей убили, вы не заметили, и во время восстановительных работ их отыскало Министерство. Ну и нужен был большой дом...

— Что? — шокированный Малфой уставился на своего наблюдателя.

Этого не может быть. Это просто невозможно. Дети. В его доме. К тому же жертвы террора Волдеморта. Дети, чьи родители убиты. Возможно, даже им самим. Возможно, что все родители этих детей были убиты им. Он отнял жизни у многих людей, многих пытал. И с ними ему придется жить под одной крышей? Придется смотреть в глаза выживших детей, в глаза служащие постоянным напоминанием об их умерших родителях?

Мистер Уайд, чувствуя себя довольно неуютно под взглядом Люциуса, шагнул вперед через ворота, но остановился, немного помедлив. Люциус, посмотрев ему вслед, не смог сдвинуться с места. В нерешительности через несколько долгих мгновений он проследовал за мужчиной вдоль дорожки, усыпанной гравием. Уже отсюда он слышал детские голоса, которые звонко смеялись и громко звали друг друга. Сам того не замечая, он замедлил шаг, внимательно осматриваясь вокруг.

— Ах да, это еще не все, — снова заговорил мистер Уайд, — почти три месяца назад сменился управляющий приютом. Теперь это место занимает...

— Гермиона Грейнджер, — закончил за него Люциус.

Мистер Уайд удивленно посмотрел на Малфоя и увидел, что все внимание того приковано к толпе детей. Окруженная маленькими, резвящимися детьми спиной к ним стояла молодая женщина с каштановыми, кудрявыми волосами, которые невозможно спутать с другими. Он не понимал, не верил своим глазам. Она здесь. Она правда здесь. Девушка, крики и измученный взгляд которой преследовали его во сне изо дня в день на протяжении многих месяцев, иногда снилась ему и сейчас. Он не мог отвести от нее взгляд. Он всегда думал, что они никогда больше не увидятся. А сейчас она стоит здесь. В саду. Еще и работает. Этого всего не может быть.

Гермиона, скрестив на груди руки, наблюдала за играми малышей. Все вокруг казалось довольном мирным ровно до тех пор, пока она не почувствовала на себе чужой взгляд. Сначала она подумала, что это просто кажется и во всем виновато нервное напряжение, не отпускающее с утра. Но это ощущение с каждым мгновением становилось все сильнее, и она медленно обернулась и увидела его. Взгляд карих глаз встретился с серым, взгляд серых с карим — напряжение, витавшее между ними, стало практически осязаемым. Неприятное ощущение росло, но она не могла отвести взгляд.

Сильное воздействие на нее оказал его внешний вид. Она не знала, что на самом деле ожидала увидеть, но определенно не это. Хотя со стороны он все еще выглядел харизматичным мужчиной, не растерявшим свою авторитарность, но его плечи поникли, да и в целом он был каким-то потрепанным. Волосы были тусклыми, без блеска и ломкими. Покрасневшие глаза с испещренными мелкими лопнувшими капиллярами белками и темными синяками под ними, нездоровый цвет лица. В противоположность прошлому Малфою сейчас он выглядел ужасно, и под маской надменности и высокомерия, которую он, кажется, никогда не снимал, можно было разглядеть сломленного человека. Только сила его взгляда, как и прежде, была стальной. Гермиона только что убедилась в этом.

Он здесь. Люциус Малфой вернулся и вероятно больше никуда не денется. Человек, ставший главной причиной ее терапии. Человек, который сделал практически невозможным побег из Малфой-мэнора в те ужасные дни. Человек, который навсегда засел в ее голове и которого она никогда не сможет забыть. И вот сейчас они стоят друг напротив друга, и никто из них не знает, что сказать или сделать. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. На самом деле Гермиона знала, что не будет делать первый шаг. Даже если это имение принадлежало Малфою, она тут находится уже давно. Кроме того, нижние этажи теперь были собственностью Министерства и вверены ей в управление. Нет, здесь она не подчиненная, хотя и является самой младшей из всех сотрудников приюта.

Внезапно ее внимание привлекла летевшая к ней сипуха, и она была рада случайной возможности разорвать их зрительный контакт. Девушка повернулась и знала подлетевшего к ней Рубина. Она отвязала письмо, и отпустила птицу с печеньем в клюве. Радостные строки от миссис Поттер с предложением увидеться завтра за завтраком слегка подняли настроение Гермионы. Джеймс заболел, и Джинни не могла покинуть дом. Но Гермиону это полностью устраивало. Значит, они смогут немного поговорить в тишине и спокойствии. Она, положив письмо в карман, вспомнила о прибывшем Люциусе Малфое. Но, когда она обернулась, ни его, ни мистера Уайда уже не было.

Люциус затаил дыхание, увидев, что она повернулась к нему. Он был потрясен, когда понял, что ее взгляд был шокированный и слегка испуганный, но никак не полный ненависти. Он видел, как она напряглась, но, несмотря на это, быстро вернула себе самообладание. Но в отличие от нее, Люциус знал, как следует себя вести. Для него было самим собой разумеющимся, что тот, кто появился здесь недавно, должен первым сделать шаг навстречу домовладельцу. Этого требовали простая вежливость и его воспитание.

Он тоже заметил сову и, когда волшебница отвернулась от него, он быстрыми шагами, не дожидаясь своего спутника, направился в дом, чтобы не дать себе возможности передумать. На входе в дом Люциус столкнулся в дверях с маленьким мальчиком, который, успев немного притормозить, проворно обогнул Малфоя, не обращая на того особого внимания, и выбежал наружу. Мужчина, обернувшись, посмотрел ему вслед, а затем решительно обратил внимание на то, что стало с его «новым» домом. Мистер Уайд уже был рядом и начал свой рассказ, который, впрочем, Люциуса совсем не интересовал. Он не слушал его и тогда, когда целенаправленно поднимался по лестнице в свои защищенные комнаты. Несколько дверей, ведущих в детские, были открыты, и он бросил мимолетные взгляды на их новую обстановку.

В мыслях мужчина пытался смириться с новыми изменениями и новыми впечатлениями, но внешне выражение его лица ничего не выражало. Тем не менее, пришлось признать, что дом, выглядевший сейчас совсем иначе, идеально подходил для детей. Яркие цвета и все эти игрушки... он был поражен и действительно впечатлен тем, как все было обустроено только лишь для того, чтобы это место стало настоящим домом для детей. Увидев свои комнаты, мрачно приветствовавшие его, он почувствовал себя каким-то неуместным, лишним в этом доме, который также в свою очередь больше не подходил волшебнику. Эти помещения ассоциировались с Азкабаном — небольшой побочный эффект его заключения.

— Но самое главное, мистер Малфой, — Вы должны поговорить с мисс Грейнджер о новых условиях. Есть некоторые вещи, которые, хотите Вы того или нет, Вам придется делать.

— А Вы не можете это сделать, мистер Уайд? Я думал, что Вы здесь именно для этого. Разве это не входит в ваши обязанности? — бесцветно спросил Люциус.

— Нет, мистер Малфой, не входит. Вы должны были это и сами понять. Кроме того, в мои обязательства не входит находиться с вами ежедневно по двадцать четыре часа в сутки, но я буду выборочно наведываться к Вам, чтобы проконтролировать, что все ли идет как надо.

Ничего не ответив на слова мистера Уайда, мужчина прошел сквозь магическую стену и ступил в свои личные апартаменты. Голос второго мужчины, доносившийся с лестницы, становился все громче и громче и к концу звучал очень возмущенно, обладатель которого был явно не в восторге от того, что его оставили в одиночестве. Люциуса вполне устраивало, что у наблюдателя не было доступа к его комнатам. Этот человек был совершенно несимпатичен ему и раздражал постоянной болтовней. Единственное, что шло в разрез с его планами, был отказ Уайда от разговора с Гермионой Грейнджер от его имени. Теперь ему и правда придется это делать самому. Он надеялся, что сможет избежать этого, но теперь рано или поздно ему все равно придется обсудить с ней все необходимые вопросы. Почему она? Почему именно она?

Гермиона еще некоторое время смотрела на входную дверь. Сейчас он внутри. В своем доме, и видел все изменения. И она задавалась вопросом, как он отреагирует. Девушка знала от Кингсли, что он ничего не сможет изменить, что у него нет на это права. Но в то же время это был его дом, в котором он мог делать все, что захочет. Он мог в приступе ярости разнести все вдребезги. Магией, конечно же, он не мог воспользоваться, но и без нее он не был беспомощным. Однако, как бы Гермиона не старалась, она не могла услышать ни единого звука от ударов или треска. Поэтому она снова вернулся к детям, при этом заметив на себе обеспокоенный взгляд Кэр. Гермиона слабо улыбнулась и услышала, как хлопнула входная дверь.

— ...действительно наглый. Возмутительно. Не понимаю. Почему я вообще делаю эту работу? — подходя к Гермионе, ворчал мистер Уайд.

Его поведение не предвещало ничего хорошего, но она терпеливо ждала, что он ей скажет. Он остановился около девушки и чуть ли не рвал на себе волосы. Это представление длилось пару мгновений, затем он собрался с мыслями и вспомнил, чего он, собственно, хотел здесь, снаружи. Он поправил свой костюм и пригладил волосы.

— Итак... Мистер Малфой... он сейчас здесь... как Вы успели заметить. Хм, да. Так вот. Он сразу же поднялся на четвертый этаж и не думаю, что скоро оттуда спустится. Обо всех проблемах и событиях, произошедших с этого момента, а также об их причинах теперь он будет говорить лично Вам, мисс Грейнджер.

— Он что-нибудь сказал? Я имею ввиду дом.

— Нет, ничего. Причем я даже думаю, что он вообще ничего не заметил. Хотя все изменения действительно убивают, если знаешь, как поместье выглядело раньше.

— И он, правда, поднялся сразу же наверх? Пред этим не зашел в другие комнаты? В библиотеку или еще куда-нибудь?

— Как я сказал ранее, нет, мисс Грейнджер. Он прямиком направился наверх и оставил меня перед магической преградой, что я также не могу понять. При том, что он хорошо воспитан и обладает прекрасными манерами. Впрочем, это не мое дело. В конце концов, не я тот, кому придется жить с ним под одной крышей. Дам Вам хороший совет: возможно, в ближайшие дни стоит оставить его в покое. Он может быть очень неприятным типом.

— Да, я знаю, — пробормотала Гермиона, прикрывая глаза.

— Как бы то ни было, мне пора. Я буду появляться пару раз в месяц, и наблюдать за порядком. Без предупреждений, конечно. Итак, до скорого, мисс Грейнджер. И всего хорошего.

— До встречи, мистер Уайд, — ответила она слабым голосом.

Теперь Люциус будет докладывать ей обо всем. Каким образом он собирается это делать? Конечно, не за чашкой чая у камина. Она надеялась, что их разговоры будут быстрыми. Гермиона, правда, не хотела находиться с ним в одной комнате дольше, чем это того требовало.

Мерлин, пускай это будет прекрасное сотрудничество.