Память о прикосновениях (джен)

Было больно. Отчетливо слышно было, как бьется дурацкий орган с левой стороны груди.

Тук-тук-тук. Как молоток в руках Министра Магии. Как приговор.

Налетел ветер, но Гермиона не чувствовала его. Только боль. За врага и за друга. За того, кого любила. Или ненавидела.

Было слишком поздно, чтобы что-то решать.

Просто был он.

И была она.

Двое людей, которые многое пережили и многое потеряли.

А теперь обрели. В лице друг друга.

Она помнила все.

Он ей пел. Грейнджер и не знала, что он умеет петь. Его голос, такой живой, будто бы звучал у нее в голове. До сих пор. Черт, до этого самого мгновения.

А теперь, его голос был перебит другим звуком. Дурацкого сердца, трепещущего, словно лань в лесу, застывшая перед решительной схваткой.

Она сильная. Она переживет.

А он не переживет. И не потому что слабый, а потому что ему не дадут шанса это пережить. Пожиратель — умирай.

Неужели, никого не волнует то, что это все дурацкое влияние отца? Почему ни один человек в зале не встанет и не скажет, что он подвергался Круцио каждый раз, когда пытался ослушаться? Кого это волновало здесь, кроме Гермионы? Абсолютно верно. Никого.

... Осенние листья мягко шуршали под ногами. Бабье лето. Оно было похоже на последний шанс. Последний шанс насладиться теплом, перед холодами. Последний шанс для этих двоих.

Они не думали о завтра. Не думали о приговорах, о Пожирателях, о Волдеморте.

Любовь не терпит лжи, а это все было так фальшиво. Ведь когда они были рядом, все остальное было просто не важно...

Он сидит перед залом, стараясь смотреть в одну точку. Главное — не смотреть на Нее.

Если взглянет — то обязательно упадет на колени перед Визенгамотом и будет плакать, и будет умолять их дать ему шанс. Ради нее. Только для того, чтобы она не смотрела так печально.

Кто сказал, что Малфои не умеют любить?

Если они любят, то отдают все, без остатка.

Если они любят, то... То все остальное не имеет значения.

И для него ничего не имело значения.

Кроме того времени, когда у них был шанс.

... — Гермиона, ты когда нибудь целовалась? — он заглядывает в ее смеющиеся шоколадные глаза.

Она опускает взгляд. Стыдно, что ли?

— Эй, ты чего? — спрашивает Драко, приподнимая двумя пальцами ее податливый подбородок. И больше не ждет ответа. Он понимает, что хочет поцеловать ее нежные розовые губы прямо здесь. Среди этих волшебных опавших листьев. Странно, он считает волшебным маггловский парк. Она привела его сюда.

На миг, она замирает, но вскоре неистово отвечает Малфою. Оказывается в его руках. Такая хрупкая и невинная.

Драко чувствует ее запах, чувствует, как бьется сердце под легкой кофтой. Отмечает, что ее губы очень сладкие. Карамель? Молоко? Корица.

Этот поцелуй — самое важное, самое значительное что у него есть...

POV Драко Малфой

Тук-тук-тук. Ее сердце стучит так, что мне кажется, что я могу его услышать. И я слышу. Слышу это неровное "тук-тук-тук". Наши сердца бьются в унисон.

так и должно быть, любимая. Все правильно.

Обещай мне, что ты переживешь это. В конце-концов, у тебя есть друзья. Они помогут.

Шепчу одними губами: "любимая". Ты пытаешься меня поддержать, улыбаешься немного нервной улыбкой. Только стук сердца выдает тебя. Шепчешь в ответ. Я хорошо читаю по губам.

— Я всегда буду любить тебя.

Продолжаю наш безмолвный диалог, шевелю губами.

— Не смей.

Меня уводят. Какой будет моя смерть? Арка? Нет, слишком просто.

Не для Пожирателя.

Черная фигура возникает передо мной как во мне. Дементор. Вспоминаю ее губы на своих. Неосознанно улыбаюсь.

Дурацкий дементор.

Гермиона целуется лучше.