Как поступают настоящие женщины (гет)

Гермиона Грейнджер никогда не любила ступать на неизведанную территорию не подготовленной. Особенно — на вражескую территорию. Отчасти поэтому у неё с давних пор выработалась стойкая привычка сначала оценивать обстановку и разведывать всю доступную информацию, а уже после — прорываться сквозь белые пятна. Другое дело, что отнюдь не всё оказывалось обычно написано в книгах, поэтому белые пятна всё равно преподносили ей массу сюрпризов, но сегодня она была серьёзна как никогда в своей решимости упомянутых сюрпризов избежать.

Во всех справочниках по тёмным существам не найти было зверя ужаснее, уяснила Грейнджер за время работы в министерстве, чем свободная жёлтая пресса. И именно это многоголовое и прилипчивое чудовище не давало ей проходу третий день подряд, с самого ареста Ремуса Люпина. А сегодня по всем показателям должна была разразиться кульминация этой журналистско-бюрократической вакханалии, и — что логично — именно сегодня ей было жизненно необходимо привлекать к себе как можно меньше внимания.

Гермиона коротко выдохнула и шагнула в камин. В конце концов, не могли же злополучные представители прессы спать на полу атриума в полпятого утра?..

Стоило ли говорить, что она редко когда в своей жизни ошибалась так же жестоко.

Казалось, представители всех британских изданий магического мира собрались сегодня в министерстве, да ещё и поспорили, кто первый доберётся до небезызвестной (в такие моменты Гермиона весьма искренне жалела о своей популярности, которая, казалось бы, могла бы помочь ей с продвижением законодательных инициатив) правозащитницы.

— Без комментариев! — отмахнулась она от очередного журналиста, подлезшего ей прямо под локоть, но тот вывернулся.

— Госпожа Грейнджер, скажите, связана ли ваша законодательная инициатива со страхом перед оборотнями? Вы ведь учились у одного из этих существ?

Она вынужденно остановилась, зажатая между репортёрами, и вскинула голову вперив взгляд в нахальную морду журналиста.

— Прошу прощения, как вас зовут? — осведомилась Гермиона.

— Кристофер Стюарт, «Независимая экспертиза», — отрекомендовался тот, нахохлившись.

— Мистер Стюарт, настоятельно рекомендую вам, как представителю прессы, с большим вниманием относиться к подбору слов. Оборотни столь же разумны, сколь и мы с вами, — в ней всколыхнулась яростная волна протеста, как некогда в Хогвартсе, когда она хотела отстаивать права домашних эльфов. Горькая ирония заключалась в том, что сейчас всё было слишком по-настоящему.

— Пропустите, пожалуйста, — Гермиона, воспользовавшись секундным замешательством Стюарта, проскользнула в толпу и бегом рванула к знакомому коридору.

— Ну, как настрой, боевой? — осведомилась Тонкс, заглядывая в ДМП через полчаса. — Судя по выражению твоего лица, общение с прессой не пошло тебе на пользу. Всё ещё ратуешь за свободу печати?

— Ты точно хочешь услышать ответ? — пробормотала Гермиона, зарываясь в бумаги.

— Что, тебя тоже отловил этот субъект из «Независимой экспертизы» и спрашивал, ест ли Люпин на завтрак младенцев? — нарочито непринуждённо спросила Нимфадора, присаживаясь на край стола.

— Что, он так тебя и спросил? — искренне удивилась та.

— Почти, — кивнула Тонкс. — «Много ли случаев заражения ликантропией зафиксировано в Хогвартсе?»

— И ты ему ответила? — полюбопытствовала Гермиона.

— Неосмотрительно с моей стороны, но я, к счастью, аврор, а не политик, — та хмыкнула. — Сказала, что ему стоило бы больше налегать на ЗОТИ, и тогда он бы не завалил СОВ у Люпина. Наугад, но ты бы видела физиономию: я готова побиться об заклад, что попала в яблочко. — Тонкс куснула губу и наклонилась поближе, чтобы разглядеть надпись на папке. — Когда сегодня ваше заседание?

— В девять, первый пункт на повестке дня, — Гермиона поморщилась, как от дурного предчувствия. — Это всё должно было быть не так... Терпеть не могу, когда мне сбивают планы.

— В этом различие между юристом и аврором, — назидательно изрекла Тонкс. — Юрист просчитывает, аврор — импровизирует.

— Если бы мы рассчитывали на импровизации, мы были бы обречены, — парировала Гермиона. Тонкс хмыкнула, но вместо ответа только спрыгнула на пол.

— Ладно, удачи вам там. А меня ждёт судебное заседание по делу Эр. Дж. Люпина.

— По делу об убийстве Теренса Остина, — механически поправила её Гермиона. Та пожала плечами.

— Я бы сказала, что нас всех в данном случае больше интересует Люпин. И жёлтая пресса, как ни странно, со мной согласна.

— — — — — — — — — — — —

Доклад по новому законопроекту о предоставлении равных прав магическим существам зачитывала Гермиона Грейнджер. Кингсли, который патронировал всю затею, сидел молча и только пару раз одобрительно кивнул. Министр Шеклболт казался совершенно спокойным, даже безмятежным, и это слегка сбавляло градус общего напряжения, но всё-таки Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке — впервые на заседании в минмагии: все её предыдущие проекты проходили на ура.

Но сегодня слишком многие считали, что ей суждено провалиться.

После ожидаемого выступления Кингсли слово взял глава Отдела Тайн Фарландер.

— Разумеется, каждый из нас осознаёт, что общество магической Британии нуждается в переменах и ждёт их: после окончания войны это, так сказать, носится в воздухе, — он развёл руками, наглядно иллюстрируя свою мысль. — Тем не менее, должны ли они — эти перемены — быть столь радикальными? Вот в чём вопрос — и главная проблема. Мисс Грейнджер несомненно проделала большую работу...

На этих словах Гермиона внутренне подобралась, уже зная, что дальше будет «но», приправленное фирменным фарландерским стилем: много красивых терминов и замудрённых предложений.

— Проект всеобщего равенства и независимости судебной системы — это ли не прекрасная мечта? Но не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что на имеющемся у нас уровне развития социальных отношений, это звучит утопично? Система требует реформ — несомненно, но нуждается ли она в том, чтобы её разрушить? Слишком много в вашем проекте, мисс Грейнджер, спорных моментов, которые будут восприняты в штыки традиционным сообществом. Да, — продолжил Фарландер, набрав воздуха, — я говорю, разумеется, в первую очередь о статусе оборотней и других магических существ, называемых разумными.

— Вы сомневаетесь в их разумности? — прервала оратора Гермиона. Фарландер склонил голову, глядя на неё.

— Я доверяю выводам комиссии и мнению господина министра, мисс Грейнджер, однако стоит ли напоминать, что я — всего лишь один из множества представителей магического общества? Я понимаю ваше стремление разработать этот проект: и вы, и министр Шеклболт близко знакомы с этими «магическими существами», не так ли? И мистер Люпин, должно быть, заслужил ваше доверие, раз вы с таким энтузиазмом принялись за реформы.

Это был уже даже совсем неприличный намёк, лишённый всяческого изящества, но Гермиона усилием воли заставила себя промолчать. Кингсли, с которым они на доли секунды встретились взглядами, одобрительно улыбнулся одними глазами.

— Тем не менее, в связи с последними событиями, не находите ли вы, что разумным было бы повременить со столь радикальными реформами? — завершил речь Фарландер.

— Газетная шумиха — это лишь газетная шумиха, чего стоит министерский авторитет, если он настолько зависит от жёлтой прессы? — парировала Гермиона, немного, может быть слишком резко. Её слова всколыхнули полусонную комиссию.

— Бессмысленно нарываться на конфликт с прессой, когда можно с ними сотрудничать, — теперь была очередь Фарландера закидывать камнями её огород. — Общественное мнение шатко, но единственный ваш козырь — этот герой войны Люпин — сейчас под следствием. Как думаете, насколько гладко воспримут законопроект, уравнивающий оборотней с магами, в данный конкретный момент?

— Я надеюсь, вы не станете отрицать, что вина Ремуса Люпина отнюдь не доказана? — Гермиона выжидающе вперила взгляд в Фарландера. — И это может быть провокацией — с равной долей вероятности.

— Значит, вы слишком положились на Люпина, мисс Грейнджер, увы, — Фарландер развёл руками.

— Его помощь в налаживании контактов с общинами оборотней и подготовки проекта их социализации сложно переоценить, — отрезала она безапелляционно. Но это уже не спасало накренившуюся чашу весов — не в их пользу.

— Полагаю, раз начались обсуждения вопросов, непосредственно не касающихся грядущей реформы, пора приступить к голосованию, — вступил Кингсли, прерывая спор. — Кто за то, чтобы утвердить представленный законопроект?

Гермиона задержала дыхание, лихорадочно выискивая взглядом поднятые руки.

— Решением комиссии проект отправлен на доработку. Дата пересмотра будет озвучена позднее, — зычным голосом подвёл итог Кингсли.

— — — — — — — — — — — —

Это было её первое поражение с тех пор, как она поступила на службу в Министерство, поняла Гермиона потом, уже дома, отряхиваясь от каминной пыли. Сразу после войны всё было как-то проще: во всяком случае, казалось гораздо проще на волне победной эйфории. И препятствия отсекались с упорством тарана.

Но этот проект был первым из задуманных ею — ещё в школе — и над ним Гермиона корпела все годы после Хогвартса, параллельно прописывая поправки и дорабатывая существующие кодексы с Кингсли.

Годы подготовки, горы перелопаченной литературы, тщательно спланированные интервью, пресс-конференции с представителями общин магических существ... На её стороне был министр Шеклболт, герой войны аврор Поттер, ректор Хогвартса МакГонагалл и профессор Р. Дж. Люпин, признанный специалист в области ЗОТИ, первый в истории Магической Британии оборотень, удостоившийся высшей государственной награды. И уж, конечно, после победы над силами Вольдеморта Гермиона и представить не могла, что Люпин может стать слабым звеном всей их стратегии.

Это ведь был Ремус с его маниакальной склонностью всё делать правильно, чёрт побери. И она, Гермиона Грейнджер, просто не могла столь чудовищно ошибиться.

Как наглядно продемонстрировал Фарландер на заседании пару часов назад, могла.

Как и Ремус со всеми его благими намерениями умудрился опять влипнуть в историю.

Гермиона тяжело вздохнула. Что уж, они все умудрились.

«Парадоксальное везение», — подсказал въедливый внутренний голос.

Она бросила в шкаф сумочку и так и уселась на пуфик, стоявший в прихожей.

Рон, вернувшийся под вечер, обнаружил её там же.

— Эй! — окликнул он, скидывая мантию. — Ты в порядке?

Гермиона мотнула головой.

— Что, опять министерские бюрократы? Или журналисты довели? — он подошёл почти вплотную и, пару секунд неуклюже потоптавшись, всё-таки сел рядом.

— Что случилось-то? — нарушил Рон вновь повисшую тишину.

— Мой проект отправили на пересмотр, — еле слышно проговорила она и как-то сердито всхлипнула. — Наш с Кингсли проект. Мы готовили его несколько лет!

— Но ведь не отклонили пока, — пожал плечами Рон. — Не все же проходят с первой попытки?

— Не этот! — Гермиона вскочила на ноги. — Такие законы либо принимаются сразу, либо... Либо их не принимают никогда, — она заметалась по комнате. — Всё из-за этой шумихи... Мы ведь всё предусмотрели, всё!..

— Ты так переживаешь, как будто это — всё, конец, финиш, — успокаивающе заметил Рон. — Ничего ведь ещё толком не решено.

— Это и есть... Конец, — Гермиона вскинулась. — Неужели ты не понимаешь?.. Одно зацепится за другое, и теперь, когда все немного пришли в себя и захотели власти, нас просто сметут! И никакая пенсия «героев войны» не поможет.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, всё-таки, — он осторожно потянулся к ней рукой и коснулся локтя. — Серьёзно. Один проигранный матч — ещё не проигранный чемпионат.

Она не ответила и, резко развернувшись, бросилась в комнату.

— — — — — — — — — — — —

Годы знакомства всё-таки научили Рона некоторым хитростям, поэтому постучался он в комнату, выждав пару часов.

— Ты не проголодалась? — осведомился он, просовывая голову в щель. — У меня тут... бутерброды.

Гермиона смерила его странным взглядом, но всё-таки кивнула.

— Спасибо, — она чуть подвинулась на кровати, давая Рону сесть рядом.

Несколько минут Гермиона в тишине жевала бутерброды.

— Всё плохо да? — наконец спросил Рон.

— Отвратительно, — созналась она и потёрла глаза рукавом. — Слова-слова... На что я только гожусь, «лучшая ученица Хогвартса»?

— Нельзя же никогда не проигрывать, — он протянул руку, обхватывая её за плечи.

— Мог бы сказать, что я справлюсь или ещё что-нибудь, — буркнула Гермиона, прислоняясь нему. Рон дёрнул свободным плечом.

— Это и так очевидно.

Она слабо усмехнулась.

— Ты не меняешься.

— Я вообще-то сказать хотел, — начал Рон, прерывая тишину.

Гермиона скосила взгляд.

— Может, поженимся?

Она удивлённо моргнула. Потом недоверчиво сощурилась.

— Это что, компенсация за сегодняшнюю истерику?

Рон поёжился от колкого тона.

— Просто... Ну, не хочу, чтобы ты думала, что ты в одиночестве, — буркнул он, отворачиваясь.

— Ты против? — наконец переспросил Рон, когда молчание затянулось.

— Нет, я... — поспешно отозвалась Гермиона, вскидываясь, и глубоко вздохнула. — Я очень за. Просто сейчас... Это как будто признать своё поражение. Признать, что я ничего не смыслю в юстиции и неспособна ничего изменить — только замуж. Как последнее средство, — она нахмурилась и бросила виноватый взгляд на Рона. — Ты ни при чём, правда.

— Ладно, ладно, — ворчливо отозвался тот, по-хозяйски сгребая её в охапку. — Назначим свадьбу, как только ты разберёшься с этими своими реформами, идёт?

Гермиона улыбнулась и, подтянувшись, поцеловала его в висок.

— Я тебя люблю, — она поймала взгляд Рона. — Как только поставлю Фарландера на место, так сразу свадьба.