Башмачки леди Гермионы (гет)

На несколько дней Гермиона забыла про подарок Малфоя, постаралась забыть, и это у неё почти получилось. Ремонт, всё-таки затеянный ею, отнимал почти все силы и время, она начала много читать, записалась в спортзал. Настроение было не очень радостное, но преимущественно спокойное, хроническая застарелая депрессия без рецидивов. Визит и подарок Малфоя настроению совершенно не соответствовали, поэтому старательно вычёркивались из разрешённых ежедневных размышлений. Зачем думать про всякие глупости, к тому же опасные? Малфой — есть Малфой, пусть он теперь и не Пожиратель Смерти, а известный колдомедик, но душу и привычки человека не переделать за несколько лет. Узнал, в какую историю она попала, и прискакал поиздеваться, поглумиться, как в Хогвартсе над «леди Гермионой», день-то какой выбрал, повод. Вот, мразь!

Надо было ему ответить, как следует, а не мямлить непонятно что. Но она настолько растерялась и вообще… Малфой так изменился. Это бросалось в глаза и сбивало с толку, с правильного настроя. Гермиона помнила Драко глазастым горделивым белокурым ребёнком, упрямым нахальным подростком, высокомерным недобрым красивым юношей; теперь увидела взрослого мужчину, молодого, но повидавшего жизнь, такого же, как и прежде худощавого и стройного, но с ещё более широкими плечами, с крепкой длинной шеей, с отросшими на манер отца волосами, с глазами выразительными, яркими, хоть и светло-серыми, полными… сострадания? Нет, вот этого чувства отродясь не водилось в глазах Малфоя, так откуда же ему взяться теперь? Работа у него тоже не слишком располагает к сантиментам, привык, наверное, к крови, к боли, всякого насмотрелся, оброс бронёй равнодушия — самые подходящие латы для Слизеринского Принца, не надменность, так безразличная отрешённость. А что она хотела? А ничего! Ничего не хотела Гермиона Грейнджер от Драко Малфоя, ничего и никогда! И видеть его не хотела! Так и сейчас — забудь, Герми, выброси из головы, у него своя жизнь, своя правда, свои привычки, своя совесть, а у тебя — своя…

Случайно, перебирая ложки в ящике буфета, Гермиона натолкнулась на коробочку с прозрачной крышечкой. Долго сидела на стуле и смотрела на неё. Так долго, что на кухне стало темно. Сначала сумерки опустились на подоконник, потом на мягких лапах спрыгнули в помещение, ночь зажгла в Лондоне фонари, и они искусственными звёздами заиграли на мебельной полировке. Из приоткрытого окна тянуло холодом, Герми озябла, но не могла заставить себя пошевелиться. Думала.

Поднялась со своего насеста она только тогда, когда из-за неудобной многочасовой позы перестала чувствовать затёкшую шею и онемевшие руки. Зажгла свет, нетвёрдо подошла к буфету, непослушными пальцами взяла коробочку с малфоевским подарком. Если из этого зерна вырастет дракон или злобный воин, как в древнем мифе, или ещё какая пакость, то это будет на совести Драко и её доверчивости.

Гермиона раскрыла коробочку, погрела семечко в ладонях. На сердце стало немного легче, вовсе не от какой-то мистической связи с артефактом, а от принятого решения. Пусть и неверного, ошибочного… Хуже не будет… Что может быть хуже того, что было или хуже того, что её ожидает? Одиночество, одиночество, одиночество, почётная или не очень старость, чужие люди у кровати умирающей противной, всем надоевшей старухи, и даже не придётся вспомнить, как детский, самый любимый на свете голосок называл её требовательно и нежно «мама»…

Под семечком, на дне коробочки обнаружилась инструкция с заклинаниями и кратким описанием процесса выращивания волшебного растения. Гермиона решила, что утром отправится в специализированный магазин, купит самый лучший грунт для цветов, красивый горшок и посадит зёрнышко. А что… или кто из него вырастет… зачем думать об этих сказках? На ночь она положила зёрнышко в хрустальную рюмку и налила немного тёплой воды, прошептала по бумажке заклинание — пусть прорастает. Поставила рюмку на прикроватную тумбочку и всю ночь любовалась на фигурные изломы хрусталя, через которые мягко просвечивало полосатое семя диковинного растения… её надежда и вера… Слабая, растоптанная, спрятанная, казалось, так глубоко, что и не отыскать, а поди ж ты… А что, без веры и надежды человеку не жить. А Гермиона решила, что поживёт ещё немножко… С этой мыслью и с первыми лучами рассвета и заснула…

* * *

Цветок не рос. Не хотел, ленился, не принимал непрофессиональный уход мало что понимающей в выращивании диковинных волшебных растений Гермионы, или обладал вредным характером, под стать подарившему его Малфою? Герми сначала пробовала не думать про едва наклюнувшийся в горшке со специальным цветочным грунтом толстенький росток, никак не желавший развиваться и тянуться к свету, потом уговаривала себя вообще выбросить эту сумасшедшую идею из головы. Ну, вырастет какая-нибудь крапива или пальма, и что? Счастье сразу привалит? Ребёнок в капусте — это хотя бы с фольклорной точки зрения логично, а ребёнок из цветка? Бред! Вот, и какая разница, получится хоть что-то из идиотского малфоевского семечка? Но с каждым днём, не наблюдая никакого прогресса в росте цветка, Гермиона переживала всё больше, злилась на саму себя и на Драко, потом не выдержала и отправила ему письмо с… требованием прийти и разобраться, что его дурацкому цветку не нравится, чего ему, окаянному, надо и когда из него уже вылупится или что там сделает «Дюймовочка»? Драко ответил, что выкроит в своём плотном графике часок и заскочит для консультации. Напыщенный павлин!

Гермиона встретила его недовольным ворчанием и сама на себя разозлилась: держаться равнодушно и степенно в присутствии Малфоя не удавалось, и это серьёзно сердило. Тот мило поздоровался, белозубо улыбнулся с порога и, распространяя по квартире шлейф приятного парфюма, деловито прошёл в комнату, куда указала хозяйка. Он долго осматривал крошечные листики, едва торчащие из земли, осторожно стучал по горшку, водил над ними волшебной палочкой, потом оглядывал комнату, отправился по всей квартире. Вынес вердикт: помещение совершенно не подходит для цветка.

— И что, мне сменить квартиру? — усмехнулась Гермиона.

— Точно, — серьёзно ответил Драко, — только не квартиру, а… коттедж. У моря, в тихом спокойном месте, желательно малолюдном, ещё лучше в лесу: именно такой климат и атмосфера нужны цветку. А в Лондоне, да ещё и в густонаселённом доме ему трудно, не та магическая аура, не та влажность и состав воздуха.

— Ты шутишь?

— Решать тебе, — пожал плечами Драко. — У меня на примете как раз есть один подходящий домик.

— Не знаю, — с сомнением покачала головой Гермиона. — Что ты придумываешь? Я сейчас безработная, у меня нет средств на коттедж и в ближайшее время не будет, я и эти-то хоромы оплачиваю с трудом.

— Решать тебе, Грейнджер. Я только предложил. Хозяин коттеджа — мой благодарный пациент, он будет только рад, если выразит признательность тем, что пустит пожить мою… знакомую на некоторое время. Ты и сама нервы успокоишь, поживёшь на природе, подышишь свежим воздухом (это необходимо, как врач говорю), и создашь для цветка требуемый микроклимат. Иначе ничего не выйдет.

— Не знаю… — Гермиона не находила слов… Отказаться? А, была — не была, отказаться она всегда успеет! — Только бесплатно я не согласна, — махнула она головой, — могу платить за аренду столько же, сколько за эту квартиру. Идёт?

Драко сдержал улыбку и строго кивнул.

* * *

Помогать собирать свои вещи она Малфою не позволила: вот ещё! Да и много ли тех вещей? Пара сумок, десяток самых необходимых книг и… горшок с будущим цветком, который Гермиона осторожно упаковала в большую коробку и проложила поролоном. Так и переселилась на новое место жительства.

Как ни странно, в новом доме цветок и правда заметно прибавил в росте. Каждый день на толстеньком сочном стебельке наблюдался прирост, появились первые листочки — Гермиона была счастлива. Какие глупости, думала она, поливая растение из маленькой леечки и улыбаясь. То в ответ еле заметно дрожало, тянулось к рукам тоненькими спиралями бархатистых усиков. Мерещится? Гермиона опасливо трогала их кончиками пальцев и снова улыбалась.

Драко на правах посредника в съёме жилья и заинтересованного наблюдателя-консультанта иногда заходил в гости, и со временем Гермиона с удивлением заметила, что ждёт его коротких визитов. Ей нравилось принимать гостя на закрытой веранде, соблюдая традиции вежливости, поить душистым чаем, сидеть, беседуя о всякой всячине, у круглой печки, потом, закутавшись в толстые вязанные шарфы (как в школе!), гулять по тропинке возле дома, в густом почти диком лесу, слушать тишину осеннего леса, заброшенного сада, тонуть ногами в ярком ковре опавших листьев, спускаться к морю. Бродить по холодному, остывающему с каждым днём пляжу, разглядывая серую, свинцовую даль — зимние тучи, спешащие на побережье. Дом был чудесен, тих, уютен, спокоен, удобно устроен: почти всё соответствовало вкусам Гермионы и её представлениям о славном доме. Не городская квартира и не Нора, окружённая грядками и маггловскими полями, не курортный коттедж в населённом шумном месте. А именно такой крепкий, стильный домик в полудиком уголке: природа и цивилизация, красота! О подобном Гермиона и мечтала.

Прогулки стали их непременным времяпрепровождением — Малфой настоял, что цветку необходимо гулять, Гермиона удивилась, но возражать не стала, приспособила под тяжёлый горшок сетку, придумала, чем защищать его от холода и поражалась настырности Драко, бережно и без видимого усилия носившего растение дышать свежим воздухом.

Под нарядными деревьями, на продуваемом холодными ветрами берегу, среди старых яблонь, в беседке, засыпанной листопадом и желудями, — везде им было о чём поговорить, поспорить, интересно обсудить последние новости. Гермиона не знала, как Драко удавалось обходить неприятные скользкие темы, ей просто нравилось слушать его пространные, но занятные и оригинальные рассуждения и нравилось замечать, с каким искренним вниманием и едва заметной улыбкой он принимает её ответы. Когда эта улыбка становилась снисходительной или слишком дерзкой, Гермиона мобилизовывала все свои знания, логику и чувство юмора и азартно доказывала Малфою, что к её словам не стоит относиться так легковесно. Признавая себя победительницей споров, она ловила в глазах Драко лукавое, одобрительное, а иногда и восхищённое выражение, смущалась, замолкала, но он, не давая опомниться, поднимал новую тему беседы, ещё более любопытную, провокационную, и Гермиона снова заинтересованно подключалась, настойчиво доказывая, объясняя, рассуждая и с лёгкостью опрокидывая доводы противника.

Драко много рассказывал о своей работе и о больнице (правда, без чрезмерных профессиональных подробностей), об Африке. Нёс в сетке горшок с цветком, помогал спутнице, бережно поддерживая её под локоток, переступать через топкие лужи и канавки, а сам был где-то далеко:

— Чёрным континентом Африку прозвали за цвет кожи её обитателей. Сама она скорее жёлто-зелёная. Жёлтая — потому что север занимает великая Сахара, в которой живут арабы, берберы, туареги и прочие жители пустыни. Северная культура — арабско-средиземноморская, с мечетями, верблюдами, оливками и древними постройками, самые известные из которых — египетские пирамиды. Мумии фараонов — песня колдомедика, но об этом потом. Настоящая же Африка — зелёная — начинается там, где заканчивается пустыня. Вот там-то путешественника и ожидают бегемоты и львы, вооруженные копьями туземцы и малярийная лихорадка, а ещё множество бытового тёмного колдовства, зомби и малоизученные магические болезни. Эта Африка — уже не для детей, а для опытных магов. Рискнула бы?

Гермиона насмешливо качала головой: «Да где уж мне, я даже простенького заклинания без палочки не сотворю», потом толкала Малфоя в плечо, он ставил цветок в безопасное место, потуже затягивал шарф и, лукаво сверкнув глазами, протягивал ей, дразнясь, свою волшебную палочку: «Отними, Грейнджер!» Они носились среди деревьев по мягкой листве, дышали холодным терпким воздухом леса, закидывали друг друга разноцветными листьями — Гермиона чувствовала себя беззаботной девчонкой, маленькой и счастливой… Почти счастливой, хоть на десять минут… А то, что это простенькое счастье дарил ей бывший враг Драко Малфой — так разве в том её вина… или беда, или ошибка?..

* * *

Наступили нешуточные холода, выпал снег. Чистый, ослепительный при свете дня и ярко-синий в ночи он завалил домик плотными сугробами, украсил подоконники и водосливы мягкими белыми шапками, отметился даже на флюгере, превратил полупрозрачный бурый лес в белый, хрусткий, сказочный. Гермиона сначала заскучала от того, что стало трудно гулять, но быстро нашла удовольствие в чтении возле пылающего камина под уютным пледом, в ношении вместо тапочек или домашних туфель толстых, подбитых войлоком носков из козьей ровницы, в утренних умываниях снегом и вечерних наблюдениях за глупыми снежинками, которые наперегонки стремились влететь в ненадолго приоткрываемое перед сном окно и, исполнив своё желание, превращались в тёплом помещении в капли воды. Всего лишь воды, вот такой печальный финал у красивых, хрупких, неповторимо-изысканных кристалликов — ноток из мелодии Зимы.

Миссис Грейнджер стали приходить первые заказы на переводы рун и древних текстов, на адаптацию старинных заклинаний и рецептов зелий к современной языковой и магической традиции, на проверки различных письменных тестов абитуриентов в магические учебные заведения. Поттер помог ей с надомной работой, и Гермиона была очень довольна. Она с каждым днём всё реже вспоминала прошлые нерадостные зимы, одинокие рождественские ночи, особенно свои тюремные бдения перед заколоченным досками окном, когда каждая узорчатая снежинка, чудом проникавшая в камеру и долго не таявшая на холодных шершавых камнях, воспринималась, как подарок зимы, как маленькое колдовство природы, победившей магию людей. Теперь Гермиона могла позволить себе ждать Рождество и Новый год, ждать по-детски, в надежде поделиться своими положительными эмоциями и загаданными тайнами с внешним миром, не боясь привычного сплина и слёз, будто ребёнок, ждать чуда, исполнения заветных желаний и не бояться заранее очевидных неудач.

Заметно подросший цветок, между тем, снова захандрил, поблёк, покрылся маленькими неприглядными пятнышками. Гермиона разволновалась и попросила помощи у Драко.

Тот быстро приехал, осмотрел растение, давшее длинные боковые побеги, поинтересовался, все ли инструкции по уходу Грейнджер соблюдает. Сказал, что выяснил вид магического растения: пафиопедилюмы — стало быть, светолюбивое, предпочитает расти в помещениях, где достаточно яркого рассеянного света. Летом его необходимо защищать от попадания прямых солнечных лучей, а зимой желательно предоставить дополнительное освещение лампами дневного света.

— Для успешного выращивания хорошо подходят восточные или западные окна, но при необходимости, в полуденные часы, их надо притенять во избежание ожогов.

Гермиона слушала увлечённый музыкальный голос Драко и думала, что не может ненавидеть его. И не понимает, как этот мужчина смог проникнуть в её закрытый даже от самых близких друзей мир. В мир боли и страхов, надежд и безысходного желания счастья, такого, каким она его понимает. Просто пролез, змей, будто колдовством. Раз — и уже шах и мат, стены её отчаяния и нарастающего смятения, приобретавшего с годами и независимо от её силы воли мощь мании, на месте, целы и невредимы, но рядом, за спиной, над ухом, близко-близко слышится дыхание лазутчика — человека, которого вопреки всему не хочется считать чужим. А хочется слушать его, поить чаем, держать за руку… особенно, когда он снимает перчатки и по-хозяйски, небрежно, но элегантно, бросает их в прихожей, а потом, выходя на прогулку, забывает надеть и пристраивает свою руку, вместе с её ладонью в глубокий карман собственного пальто, прижимает к скользкой тёплой подкладке, к своему бедру… Приворот? Не похоже, да и зачем ему? Но факт остаётся фактом: Гермионе очень нравилось проводить время с Драко, разговаривать с ним; когда он подолгу не заходил в гости, она расстраивалась, не находила себе места, чахла, как его цветок… Скучала… Странно, необъяснимо? Да, только объяснять это всё совершенно не хотелось…

— Пафиопедилюмы не имеют ярко выраженного периода покоя, — тем временем продолжал свой инструктаж Драко, — поэтому круглый год им необходим равномерный умеренный полив. Поливай мягкой, хорошо отстоянной водой комнатной температуры. Не забывай про ежедневные поддерживающие заклинания. Этот цветок плохо переносит сухость субстрата, поэтому следи за тем, чтобы субстрат постоянно был слегка влажным, но не переувлажнённым. Старайся поливать так, чтобы вода не попадала в розетку листьев, иначе начнётся загнивание. Как и все представители орхидных, пафиопедилюм предпочитает повышенную влажность воздуха, для её поддержания в помещении можно сделать следующее: или поставь горшок с растением на поддон, наполненный влажным мхом (но при этом дно горшка не должно соприкасаться с водой), или расставь ёмкости с водой вокруг растения и регулярно опрыскивай воздух. Понимаешь? Давай покажу, как?

— Откуда ты всё это знаешь, Малфой, если растение очень редкое? — качала головой Гермиона. — С опрыскиванием я сама справлюсь.

Малфой только загадочно улыбался, причём, с каждым днём загадочнее и продолжал свои колдоботанические лекции:

— В период активного роста и цветения, растение следует подкармливать раз в неделю раствором комплексного удобрения, того что я принёс. Ага, на драконьем навозе и вытяжке из мантикоры. Потом надо будет на днях пересадить цветок, смотри, как корни разрослись: горшок мал. Я приготовлю кадку, а для субстрата понадобится сосновая кора, рубленые корни папоротника, мох сфагнум, древесный уголь, ещё парочка ингредиентов.

— Кадка? — рассмеялась Гермиона. — И ты рассказываешь о субстрате, как о каком-то сложном зелье.

— А выращивать это растение действительно нелегко.

— Откуда ты знаешь?

Снова загадочная улыбка в ответ. Ох уж этот Малфой!