Снейп в моей голове (гет)

Ох, не простил мне Снейп второй сон про море. И самое любопытное, мне-то приснилось, что он вообще без футболки, только в черных шортах до колен. Бедный, чуть истерику не закатил, отошел от меня как можно дальше и, сложив руки на груди, так и простоял все время. И убедить его, что это вовсе не шорты, а плавки такие, у меня не получилось. А жаль, очень уж хотелось загнать его в воду.

Перед глазами все еще стоит обнаженный до пояса зельевар, ну вот как выкинуть его из головы?! У меня не получается. Думаю и о прямых сальных волосах, и о крючковатом носе, и о некрасиво изогнутых губах... не помогает, потому что против моей воли наряду с волосами, я вспоминаю обнаженные плечи, которых они касаются. Мысли о носе все время тянут вспомнить черные, затягивающие омуты глаз. А губы... интересно, могут ли они улыбаться, умеют ли быть мягкими и нежными, как, например, во время поце...

Мисс Грейнджер!

Я вздрагиваю и опрокидываю чернильницу.

Ну что случилось? Чего вы так кричите? — недовольно осведомляюсь я, благодаря Мерлина, что чернил там уже не оставалось.

Вы... вы... да как вы можете! — зельевар просто взбешен, а иначе, почему это наш уважаемый профессор вдруг не может найти слов?

Что могу? — наивно вопрошаю я, улыбаясь состоянию Снейпа.

Хм, пока веду я, однозначно. Только вот зельевар-то этого так не оставит, и его ответные действия меня немного страшат.

И я правильно боялась, так как Мастер Зелий вдруг переходит к ласкающему шепоту, отчего по телу будто пробегают мурашки:

Вы, мисс Грейнджер, меня уже достали. Полностью и бесповоротно, — он останавливается, и вдруг в моей голове сама собой появляется картинка: это я одетая в обычную ученическую мантию, сижу за партой, сложив перед собой руки. Вдруг мое отражение встает и шагает ближе. Я внезапно понимаю, что нахожусь в сознании человека, глядящего сейчас на ту, другую меня, с высоты своего чуть ли не двухметрового роста. Я что, в голове у Снейпа?

Что происходит? — спрашиваю я, но картинка не прерывается, зельевар молчит и показывает дальше.

Та, другая я, подходит ближе и встает напротив, подняв голову и глядя мне в глаза. Мне становится жутко. Что сейчас произойдет? Доходит до меня, когда она поднимает руки и дотрагивается до пуговиц своей мантии. Расстегивает их одну за другой и, улыбаясь, сбрасывает ее на пол.

Перестаньте! — кричу я, но Снейп снова игнорирует меня. Я пытаюсь выбраться из его сознания, но у меня не выходит, глаза закрыть я тоже не могу, поэтому я вынуждена смотреть дальше, надеясь, что это все-таки не то, о чем я подумала.

Мои, то есть ее руки касаются пуговиц блузки, расстегивают одну и тянутся к следующей.

Хватит!

Но зельевар снова игнорирует мой голос, и ужасающее меня действие продолжается.

Хотя чего я так переживаю: он уже не единожды видел меня... эм... не вполне одетой. Хм, да и полностью раздетой — тоже.

Но одно дело — видеть, а другое — заставлять меня смотреть на это унижение, по-другому не скажешь.

Я собираю всю злость на Снейпа, все испытываемое мною унижение, ненависть к нему и мысленно устремляю на его сознание, находящееся внутри меня.

Зельевар вдруг как-то ментально вздрагивает, и картина тускнеет, а я порываюсь открыть глаза.

К счастью, мне это удается, и я вижу рассыпанные листы с эссе на своем столе. Видимо в этом «трансе» я размахивала руками...

Как вы могли... — я обращаюсь к нему, но у самой сердце заходится от пережитого мной страха. И вроде бояться мне совершенно нечего, но поди ты, сердцу моему это скажи.

Впредь ведите себя благоразумней, мисс Грейнджер, — раздается в голове холодный голос, и я устало прикрываю глаза рукой.

Забыла! Как я вообще могла забыть о том, кем он был раньше. Пусть ему и не приносит удовольствие пытать людей, все же жестокость и беспринципность ему не чужды.

Я встаю со стула и взмахом палочки зажигаю свечи в комнате, маленькими островками света тут же разгоняющими тьму.

Завтра тяжелый день — семь часов, из которых пять я должна буду провести в качестве преподавателя... Это вам не зелье варить в своем углу. Здесь необходимо следить за каждым учеником, чтобы, не дай, Мерлин, не произошел взрыв.

Я быстро совершаю все необходимые перед сном процедуры и устало ложусь спать, стараясь не думать о только что произошедшем инциденте и игнорируя молчание Снейпа. С каких пор я стала так чувствовать его? Могу в любой момент представить его лицо, даже когда он молчит. Вот сейчас мне кажется, что его глаза прикрыты, а пальцы длинной руки сжимают переносицу, брови чуть нахмурены... права ли я? Не знаю. Я просто чувствую.

* * *

Мне снова снится класс Зелий. Не оглядываясь кругом, я устремляюсь к последней парте и сажусь, доставая из сумки учебник по Трансфигурации. Докатилась ты, Герми, читаешь даже во сне.

Но мне совсем не хочется снова встречаться с другим обитателем моих снов, да и моей головы, так что я полностью погружаюсь к теорию превращений, игнорирую тихий шелест ткани. Не посмотрю я на него, не посмотрю. Мне вообще плевать, пусть что угодно делает.

Вскоре шелест затихает, и я некоторое время просто пялюсь на страницу, прислушиваясь к окружающим меня звукам. Но его я не слышу.

«Да посмотри же на него, ну!»

«Вот еще! Про гордость не забывай! Ты его еще не простила!»

«Ну-у-у, вообще-то ты его сама довела, так что он не виноват: действовал по обстоятельствам»

«По обстоятельствам? Так поступить с девушкой! Да по нему Азкабан плачет!»

«За раздевание представителя женского пола в своих мыслях? Ну-ну. Может, сразу всех мужчин туда отправить?»

«Так... мы вообще не о том, причем тут мужчины? Нас интересует конкретно этот»

«Да! Вот! Он нас интересует, а сейчас его не слышно. Мог этот милашка подавиться чем-нибудь, вдруг ему помощь нужна?»

«Ага, подавится он в кабинете Зелий, как же... так, стоп... милашка?!»

Я вздрагиваю и мотаю головой, приводя в порядок мысли. Так, Герми, докатились. Голоса в голове, угу, раздвоение сознания, просто прекрасно!

Как там? Ах да!

«Шизофрения — полиморфное психическое расстройство, связанное с распадом процессов мышления и эмоциональных реакций. Наиболее частыми проявлениями болезни являются слуховые галлюцинации, параноидный или фантастический бред либо дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции, нарушении работоспособности»

Не, не подходит, можно выдохнуть. Пока...

А все-таки посмотреть или нет?

Ох, Герми, ну вот с чего такая дилемма? Подними глаза на секунду и опусти, а не разводи тут трагедию вселенского масштаба!

Угу, так и сделаю... ага...

Тихонько поднимаю взгляд и тут же натыкаюсь на затягивающие омуты его глаз...

Мерлинов гиппогриф! Ну, нельзя же так пугать!

Я опять утыкаюсь носом в свою Трансфигурацию, только теперь я все время чувствую его взгляд на себе, что конкретно мешает сосредоточиться на книге.

Так и проходит весь сон, и, когда утром я просыпаюсь, кажется, будто и не ложилась: настолько усталой я себя чувствую.

Молча я собираюсь на занятия, перехватываю по дороге Гарри, иду с ним на завтрак.

Я молчу... нет, я, конечно, общаюсь с Гарри и остальными, но сказать что-либо Снейпу у меня просто не поворачивается язык.

Так что я молчу.

Молчит и Снейп.

Так проходит весь день — в молчании. Его и моем.

Иногда мне начинает казаться, что его нет, что он исчез. Но малейшего усилия достаточно, чтобы понять, что зельевар здесь — все еще в моей голове.

Уроки я провожу без его участия. Разумеется, мне очень сложно, особенно с пятым и седьмым — моим — курсом. Но я не попрошу у него помощи. А все, что мне нужно, все учебные планы мы составили еще в субботу, так что и необходимости в этом нет.

Однако вечером, когда сделаны все уроки, подготовлены темы завтрашних занятий по Зельям, когда партия шахмат с Гарри закончена моим полным поражением, когда я ухожу в свою комнату и долго стою у окна, глядя на темнеющий вдалеке лес, прислушиваюсь к себе, втягиваю носом прохладный воздух с ароматом хвои, — я понимаю, что скучаю. По Снейпу скучаю, безумно.

Никто не ругает, не рычит, не ехидничает, не вставляет свои реплики в разговоры с моими друзьями, не обсуждает учеников в заботе с зельями, не смущает меня ласкающим шепотом... Я хочу его обратно.

* * *

— Все поняли задание?

Ученики вяло бурчат и приступают к готовке зелья, а я обессилено падаю в кресло Снейпа.

Шестой курс. Сдвоенное занятие. Слизерин-Когтевран. Ну почему с ними так сложно?! Разумеется, я имею в виду отнюдь не факультет Флитвика.

Нет, они не грубят, не одаривают мерзкими ухмылками, не разговаривают во время моей речи. Но они всячески мешают мне, каждый чем сможет. Сначала один уронил мне на ногу котел, хорошо, что я успела отпрыгнуть. Потом какая-то девочка со светлыми волосами разлила под ноги основу из слизи. Я бы точно упала, если бы один из когтевранцев меня не поддержал. На их первом занятии один из слизеринцев с периодичностью в минуту икал. Достаточно громко, чтобы вызвать улыбки у своих дружков. А на мое предложение сходить в Больничное крыло он посмотрел на меня как на умалишенную и возмутился перспективой пропустить такой важный урок. М-да... Наконец-то все сдали свою работу и приступили к варке второго зелья, допустить ошибку в котором намного сложнее. Поэтому я могу хоть чуть-чуть передохнуть.

Я откидываюсь в кресле и прикрываю глаза. Тяжелый день... Сдвоенная Трансфигурация, сдвоенные Чары. Хорошо хоть осталось только одно часовое занятие у первого курса.

Так, хватит отдыхать, а то ты, Герми, сейчас уснешь. Снова встаю и начинаю ходить между студентами. Лица серьезные, сосредоточенные, руки уверенно сжимают ножи. Теперь я понимаю высказывания Снейпа насчет гриффиндорцев: у других факультетов вести намного легче. И пусть я преподаю только второй день — разница налицо.

Прохожу все котлы и поворачиваюсь идти назад.

Нет!!! — вдруг кричит Снейп, и я инстинктивно вздрагиваю. А потом замечаю то, что увидел зельевар, понимаю, почему он сейчас мечется в моем сознании.

Когтевранец через четыре парты от меня. В руках — перья дикой листвички. Белые. А по рецепту — черные. Если он бросит хоть одно в котел — взрыва не избежать. Я кидаюсь к нему, что-то кричу, но вижу, как в замедленной съемке, рука разжимается и маленькое, пуховое перышко медленно опускается в котел.

Я уже рядом, отбрасываю непутевого студента и ставлю на остальных щит. Оборачиваюсь к зелью и с ужасом вижу, как оно вспенивается и быстро поднимается.

Я в панике перебираю в уме заклинания, которые могут пригодиться. Ну же! Хоть что-нибудь...

Снейп резко перехватывает контроль над моим телом. Я вижу, как моя рука делает отрывочный взмах палочкой, слышу, как губы произносят смутно знакомые слова...

А потом белая вспышка, и сознание окутывает тьма...

Грейнджер! Гермиона! Не думай спать! Не спи! Ну же!

Зачем кто-то кричит? Что за голос... знакомый голос... кто это?

Очнись! Ну, давай же! Если ты сейчас заснешь — больше не проснешься!

Голос мешает. А я хочу спать. Почему он не позволяет мне?

Открой глаза! Пожалуйста... открой...

Он так просит... Как ему отказать? Но темнота сильнее меня, она засасывает куда-то, тянет за собой, и так хочется просто расслабиться и уснуть. Очень хочется...

Останься здесь, не смей уходить!

Не могу, не могу...

Умоляю... Останься со мной.

Эти три слова, произнесенные искаженным мукой голосом, действуют, как холодный душ. Я с силой сбрасываю дурман и понимаю, наконец, чей это голос. Снейп.

Останься, останься, — исступленно шепчет зельевар.

Я здесь... — отвечаю, и он, к моему недовольству, сразу переходит на официальный тон, однако в его голосе я явственно слышу облегчение:

Мисс Грейнджер, вам необходимо открыть глаза.

Зачем?

Объясню позже, — раздраженно отвечает зельвар. — Поверьте, это важно, — добавляет он, словно чувствуя мое нежелание подчиняться приказу.

Я мысленно фыркаю, но делаю, как он просит.

Получается не сразу, веки неимоверно тяжелые, но через некоторое время они подаются моим усилиям и глаз достигает резкий свет.

— Мисс Грейнджер! — передо мной шевелится размытое пятно, в котором я через мгновение с удивлением узнаю испуганную Помфри. — Слава Мерлину! Мы думали, вы умерли. Ваше сердце почти перестало биться. Еще бы чуть-чуть и... — она взволнованно мотает головой.

Спасибо, — тихо шепчу я зельвару, и отдаюсь в профессиональные руки колдоведьмы, которая долго поит меня лекарствами и залечивает ожоги, оставшиеся от зелья. Все-таки на секунду, но Снейп опоздал. И виновата в этом я.