Из стали и лазури (гет)

"Мы все мертвы. Только кто-то смог скрыть это, а кто-то нет." (c)

Она не замечает, как кофе проливается мимо чашки. Ее взгляд застывает на дымящейся темной жидкости, капли которой обжигают пальцы и пачкают план работы. Но она ничего не делает, чтобы остановить разыгрывающуюся перед ней драму.

Ее губы дрожат.

Широко раскрытыми глазами Нарцисса созерцает пустоту, которая вырисовывается перед ней. Закусывает губу.

Рука тоже дрожит. Сильно. Ей не стоило этого делать. Какой же жалкой надо быть, чтобы довести себя до такого состояния из-за сущего пустяка. Пусть это останется другим, тем слабым женщинам, которые верят, что ни одна беда не коснется их. Тех, кто падает при первом же ударе судьбы. Она же… она ничего не просит. Совсем ничего.

Она твердит себе, что ненавидит его, что знала, что так все и закончится рано или поздно, что это не ее ошибка, конечно, нет, она ведь всегда была хорошей женой и матерью. Проблема только в нем. Только в нем — его никогда не было рядом. Только он был слабой стороной, слишком переменчивым, поэтому и вина за их разрушенную жизнь лежит только на нем. Она раз за разом проговаривает мысленно эти слова, но знает, что они — ложь.

Ее капризы, истерики, она всегда хотела лучшего.

Как же жалко звучат ее оправдания. Она даже не может уже лгать себе.

Ее причуды богатенькой девчонки, потребность в совершенстве, хорошее образование… Этого все равно было мало.

Обжигающая черная жидкость повсюду. Нарцисса замирает на несколько мгновений посреди кухни, затем поворачивается лицом к стене. Она ждет. Ждет, что кто-то скажет ей, что она ошибается. Она не знает, что делать. Ей не говорили, что делать в такой ситуации. Поэтому она ничего не делает.

А кофе продолжает литься через край. Он повсюду, и ей даже кажется, что жар обжигает голову и капли горького напитка стекают по коже, разрывая ее.

В глубине души она понимает, что роль обманутый женщины уже успела стать клише… Но ей плевать. Всю свою жизнь она собирает клише.

— Мам?

Тихий нерешительный голос произносит это слово с такой мягкостью, что Нарцисса вздрагивает. Кофейник падает на пол и разлетается на тысячи маленьких кусочков. Оглушительно громкий звук, и он ее раздражает. Это был красивый старый кофейник, принадлежавший еще ее бабушке. Сейчас таких уже не делают.

«Репаро» ничего не изменит. Хотя у нее все равно нет сил на то, чтобы достать волшебную палочку и убрать мусор. Вместо этого она поворачивается к застывшему на месте ребенку и пытается выдавить улыбку.

Это усилие причиняет боль.

— Мама, ты плачешь?

Мама. Хотела бы она, чтобы Драко повторял это снова и снова. Чтобы насквозь пропитаться этим словом, чтобы признаться самой себе — да, это она. Она, пусть даже никогда не произносила это слово вслух. Даже если от него пустота в сердце. Да, она плачет. И помнит, что Блэки, так же, как и Малфои, никогда не плачут и не называют своих матерей «мамами». Так что теперь? Ребенок еще раз повторяет свой вопрос и делает к ней робкий шаг.

Хотела бы она сказать ему остановиться, не двигаться, оставить ее в покое. Человек, чье отражение она видит перед собой, ей не знаком и внушает страх.

— Мама?

Хотела бы она склониться над ним и погладить по белоснежной головке. Хотела бы она сказать ему замолчать. Что мама не плачет, что у нее просто тяжело на сердце, но это пустяки, со всеми случается. Все мамы мира проходят через это. Это настолько банальные истории, что упоминать их даже смешно. Их даже не слушают, выбрасывают как мусор.

Но слова не идут. С бешено бьющимся сердцем, облизывая пересохшие губы, она молча смотрит на своего ребенка.

— Это из-за папы?

Она качает головой, делая взгляд более холодным. Не хватало еще, чтобы он понял. Он не должен. Иначе она станет слабой. Поэтому она выпрямляется и улыбается увереннее.

Ее губы подрагивают, когда Драко бросается к ней и встает на носочки, чтобы легонько поцеловать ее в щеку. У нее не хватает смелости оттолкнуть ее, да и к чему: проходит не больше минуты, и он уже уходит. С таким невинным видом, что может быть только у шестилетнего ребенка.

Нарцисса возвращается к кофе. Наклоняется и собирает кончиками пальцев осколки фарфора. Такой хрупкий… Она сильно сжимает его, и он лопается, впиваясь в кожу. В конце концов, ей не так уж и больно.

На ладони расплывается пятно крови. Нарцисса опять улыбается.

Кровь… Сегодня, когда Люциус возвращается, вокруг него витает тяжелый аромат флёрдоранжа. Этот парфюм только недавно появился в магазинах Лондона, но уже успел стать сенсацией. Она бы узнала его из тысячи, потому что она смогла остановиться, когда раздумывала, покупать ли его. Теперь она его точно не купит.

На губах Нарциссы смешивается вкус черного кофе и несбывшихся надежд.